Текст книги "Keep my heart captive, set me free (ЛП)"

Автор книги: The Queen of Rose

сообщить о нарушении

Текущая страница: 83 (всего у книги 94 страниц)

– Прежде всего, Дэйв всегда горяч. Во-вторых, это неудивительно, ведь ты провел большую часть своего Представления или на коленях Блейна, или стремясь туда забраться. В-третьих… костюмы – это не мой настоящий кинк, касающийся Дэйва, – признался он, и Тад протянул с пола: «Ооох».

– Колись, Сэр Большая Сучка, – нараспев произнес Тад, и Себастьян подкатил глаза.

– Тебе нужно бросить свой драматический кружок, заучка. Но, к твоему сведению, это сила Дэйва, – сказал он, яростно кивая головой.

– Что? – очень тихо переспросил Курт.

– Мне нравится, когда он сдерживает меня или поднимает. Не только когда мы занимаемся сексом, но и… мне нравится, как сильно он меня сжимает, когда обнимает, мне нравится сам факт, что он может поднять меня и отнести на нашу кровать, если я засыпаю на диване, мне нравится то обстоятельство, что я чувствуя себя в безопасности, когда он рядом, потому что он такой огромный. Это может показаться глупым, но… ладно… – осекся он, становясь в этот момент странно уязвимым.

– Это не глупо, Себ. Я чувствую то же самое с Райаном. В безопасности. Под защитой, – сказал Тад, и саб знал, о чем говорит, потому что его Дом был человеком-горой.

– Я провалился в сабспейс в ночь моего Представления, – ни с того, ни с сего выпалил Курт, и было похоже на то, словно из комнаты внезапно выкачали весь воздух.

– Какого хрена, Хаммел?! Как можно так просто сразу же этого достичь?! – практически закричал Себастьян, и Курт окрасился глубоким темно-красным цветом, в то время как Джефф был уверен, что он бледен, как полотно.

Он услышал слово «сабспейс», и его разум автоматически отбросил его обратно к тому страшному, вынужденному повиновению, а разъедающие кислотой слова в его ухе заставили саба невольно согнуться, подчиняясь чужой власти, которая силой отправляла его в темное, холодное и отнимающее силы пространство.

– Вы говорили о чувстве безопасности! – Курт в ответ вернул обвинения, обняв себя руками. – Я всегда чувствую себя в безопасности с Блейном, и поэтому…я даже не знаю, как туда попал. Минуту назад мы… ладно, мы играли, а потом занялись сексом, а потом я уже очутился там. В последнее время это часто случается.

– Ты знаешь, как редко удается туда попасть в ночь своего Представления? – недоверчиво спросил Тад. – Я имею в виду, прежде всего, что любое достижение сабспейса статистически маловероятно.

– Но вы, ребята, уже имели с этим дело, правда? – с тревогой перестраховался Курт.

У него не было возможности поговорить об этом с кем-нибудь, кроме Блейна, и хотя Курт доверял своему Дому и высоко ценил его знания и мнение, совсем другое дело получить сведения от кого-то, кто раньше побывал на его месте.

– Ну да, – сказал Себ. – Но не так скоро. Впоследствии это случается чаще, так что здесь не о чем беспокоиться. После того, как ты впервые туда отправишься, то обнаруживаешь, что становишься более восприимчив… это похоже…на то, как ты в первый раз пробуешь что-то пугающее. Как только ты впервые проходишь через это и ничего плохого не происходит, тогда гораздо легче еще раз это повторить, правда же? Здесь нечто подобное. Блейн поймал тебя, когда ты падал, так что ты с удовольствием будешь падать снова и снова.

– Да, нам с Райаном тоже потребовалось для этого некоторое время, но как только я начал, то не хотел останавливаться, – признался Тад. – Пройдет немного времени, и ты обретешь стабильность, ты не навсегда останешься таким гиперчувствительным. Просто над этим нужно будет немного поработать, – сказал он, подмигивая.

Курт бросил взгляд в сторону Джеффа и сменился с лица, когда его увидел.

– Вот дерьмо, Джефф…

– Нет, клянусь, я в порядке, – со слабой улыбкой сказал блондин. – Просто это…это немного отбрасывает меня назад, вот и все.

– О чем ты? – спросил Себастьян, осторожно переведя взгляд с одного на другого, и между его высоких бровей залегла морщинка.

Джефф сглотнул и посмотрел на Курта, на единственного из людей, которому он рассказывал в подробностях о плохом обращении с ним Кевина. И в том взгляде, который дал Курт ему в ответ, он обнаружил силу. Никакого осуждения, только поддержка, и Джефф сделал глубокий вдох, чтобы успокоить свое заполошное сердце. Это был его выбор… и он доверял этим сабам.

– Кевин… он пользовался этим…иногда он заставлял меня. Входить в сабспейс, – произнес он чуть громче шепота, сосредоточив взгляд на своих сцепленных и побелевших костяшках пальцев.

Оба саба поперхнулись воздухом от этого откровения.

– Я убью этого уёбка. Клянусь богом, я прикончу его и его семейку, так что помоги мне господи!– ругался Себастьян, пиная пустую коробку. – Как он посмел! Как они могли покрывать это дерьмо, когда он должен сидеть под замком?!

Джефф просто пожал плечами, чувствуя огромный дискомфорт, но ему стало как-то легче. Словно, чем больше было людей, которым он доверял, чтобы поделиться этим, тем меньше становилась ноша, которую он на себе нес.

– Джефф, – практически захныкал Тад, и его большие карие глаза наполнялись влагой.

– Тад, пожалуйста, не плачь, – с полуулыбкой умолял его Джефф. – Ты заставишь и меня начать.

– А я начну за тобой следом. Я всегда плачу, когда плачет мой блонди, – серьезно сказал Курт.

– Но просто это так…так…несправедливо, – зареванно пробормотал Тад, и ко всеобщему удивлению, Себастьян был тем, кто заключил этого ботаника в свои объятия.

– Это было несправедливо, – признал Джефф, и он действительно имел это в виду.

Он так долго мучился, веря во всю эту ложь о себе, которой отравлял его Кевин. Что он был никчемным, плохим, бесполезным, бездарным. Ему потребовался самый лучший в мире друг, его любящие родители, замечательный Дом, чтобы вселить в него уверенность, чтобы его другая половина и некоторые из новых удивительных друзей заставили его это увидеть.

И Джефф боролся, каждый раз напоминая себе обо всех хороших вещах, когда он оступался и проваливался в ту темную яму, которую вырыл для него Кевин.

– Хорошо. Да пошло оно все, я все равно плачу, – вздохнул Курт и вытер глаза.

Джефф раскрыл для него объятья, и Курт упал в них, как в старые добрые времена…только на этот раз они поменялись ролями, и ощущения от этого были… приятными.

– Это может быть так хорошо, Джефф. Это возможно, – прошептал Курт. – Ты сам увидишь, я знаю, что ты это сделаешь. Ник был создан для тебя, и ты продвинулся так далеко.

– Как это должно ощущаться? – отчаянно спросил он, неожиданно для себя.

– Нереально, – сказал Курт, отстранившись. Его взгляд был немного отсутствующим, когда он об этом думал. – Вроде как мир сужается только до вас двоих, а твои ощущения зашкаливают, как будто чувствуются в тысячу раз сильнее.

– Ты чувствуешь себя защищенным и любимым, – поделился Себастьян. – Как будто буквально ничто в этом мире не может причинить тебе вреда, пока твой Дом тебя держит.

– Я думаю, это похоже на плавание по волнам. Это невесомость и краски. Когда ты там оказываешься, ты не хочешь возвращаться. Райан говорит, что самое трудное для него – это выводить меня оттуда, – добавил Тад с легким румянцем, свободно обернув руки вокруг своих колен.

– Иногда это моя любимая часть, – не согласился Себ в очередной редкий момент, наполненный мягкостью. – Дэйв всегда так заботится обо мне, когда я возвращаюсь, и мне не нужно ни о чем беспокоиться, я знаю, что он меня поддержит, и я ни о чем не волнуюсь.

– Словно все, кроме его улыбки, обращенной к тебе, и поцелуев для тебя несущественно? – закончил за него Курт, и Себ поделился с ним улыбкой.

Это настолько отличалось от того, что испытал Джефф, и он почувствовал себя лучше от того, что это узнал. Не зависть, или ревность, или чувство, что это прошло мимо него, словно он мог ожидать от себя такого, а просто счастье, что это было чем-то лучшим. Чем-то здоровым, правильным и любящим, тем, что ему предстояло испытать.

Им.

– Я чувствую себя в безопасности с Ником… Я хочу испытать это с ним, – мягко прошептал Джефф, и одинокая слеза упала ему на щеку, но они могли сказать, что это была не печаль. Это была надежда, которая делал саба настолько эмоциональным. Джефф хотел стереть каждый плохой опыт тем, которым он хотел бы дорожить, словно сокровищем.

– У меня нет никаких гребаных сомнений, Джефф. Нет ничего, что ты не мог бы получить с Ником, – свирепо пообещал ему Курт, и Джефф кивнул.

– Я надеюсь, что это так.

И Джефф имел в виду именно это. Надежда. Она появилась у него снова, и это было освежающее, радостное чувство. Он снова с уверенностью кивнул и повторил:

– Я чувствую себя в безопасности с Ником.

Я его люблю. Я чувствую себя в безопасности с ним… мы можем этого достичь.

В комнате снова стало тихо.

– Из-за его рук? – попытался разрядить обстановку Курт, и ему это удалось, когда Джефф покраснел и засмеялся журчащим и звонким смехом. Он ударил его по руке.

– Заткнись, Курт. И да… его руки. Они дают чувство безопасности. Словно родной дом, – сказал он, довольный отходом от темы, потому что он не хотел останавливаться на таких болезненных воспоминаниях, и его друзья кивнули.

– И мы это понимаем. Вот какие чувства должен вызывать Дом. Но все же… какой твой настоящий кинк? – спросил Себастьян мягким и заботливым голосом, позволяя Джеффу понять, что от него не требуют ответа, если он этого не хочет.

Но с ними сидел новый Джефф, и этот ничем не нарушаемый, смелый огонь освещал его изнутри.

– Похвала, – прошептал он, и Тад расширил глаза.

– Правда? Так сильно? – с любопытством спросил он. – То есть, мне кажется, что я упомяну многих сабов, когда говорю, что это типичный случай, но… так сильно? – снова переспросил он, и Джефф застенчиво пожал плечами, обменявшись с Куртом напряженным взглядом, поскольку он знал все об «инциденте», когда он кончил без прикосновения.

– Я никогда не ощущал это так… в смысле так интенсивно, до тех пор, пока не появился Ник. Меня… Раньше меня много унижали, а со всей этой историей с сабспейсом, он не погружал меня туда и не выводил оттуда с заботой… и я полагаю… слушать похвалу сейчас – это исцеление. Думаю, что часть меня все время этого хочет, – признался он.

– Все в порядке, – успокоил его Курт. – В этом нет ничего постыдного, солнышко, и мы говорили об этом, да? И, кроме того, я думаю, это хороший кинк, потому что, мне кажется, Ник хочет хвалить тебя всегда и везде.

Они все рассмеялись и согласились, пока Джефф краснел, будучи довольным и согретым теплом. Он чувствовал себя именно так, и даже если это и был безобидный разговор, он только что сделал большой шаг, присоединившись к нему, чтобы поделиться частичкой себя и своего прошлого и впервые это обстоятельство заставило Джеффа почувствовать себя сильным.

Это чувство, которое он не привык испытывать, но которое с течением времени становилось все более знакомым.

========== Закрыть страницу. Часть 4. ==========

… так что мы должны просто засучить рукава и приступить к работе. Вопреки всему плохому жизненному опыту и всем угрозам, нависшим у нас над головой. Вопреки страху и неуверенности…

– Эй, Ник. Мы с Райаном подумали, что заскочим в машину и захватим нам чего-нибудь поесть, прежде чем здесь появятся сабы. Пицца подойдет? – спросил Дэйв, затаскивая последнюю коробку в новую квартиру Ника и Джеффа.

Они провели день, работая, словно рабы над сборкой их мебели, что оказалось более тяжелой работой, чем ожидали четыре самонадеянных Дома, и теперь они, наконец-то, смогли вздохнуть и признать, что перетаскивание этого дерьма вызывает чертовский аппетит. Джефф, Курт, Себастьян и Тад будут здесь примерно через полчаса с остальными вещами, и они решили, что могут поесть все вместе, прежде чем покинуть этих влюбленных пташек, которые будут наслаждаться своим новым домом.

Ник повернулся с того места, где он распаковывал несколько инструментов, необходимых для сборки стула, и кивнул.

– Пицца звучит замечательно. Я буду пепперони, а Джеффу нравится ананасная, – сказал он, и все они обменялись улыбками у него за спиной от того, насколько Ник был счастлив просто от того факта, что теперь он знал эти подробности о Джеффе. Например, какая пицца ему нравилась, и какую сторону кровати он предпочитал.

Они были так счастливы за своего друга… даже если он болтал обо всех этих крошечных деталях, по крайней мере, четыре раза на дню.

– Одна ананасная, одна пепперони. Понял. Блейн? – спросил Дэйв, пока вбивал эту информацию в заметки на своем телефоне.

– Курт любит вегетарианскую, а я буду все, на чем будет больше всего мяса, – улыбнулся он, показывая зубы, и его друзья подкатили глаза от того, сколько он может съесть, все еще оставаясь таким маленьким.

– Понял. Хорошо…мы скоро вернемся, – сказал Дэйв, и они покинули квартиру, чтобы отправиться за едой из ближайшего заведения. Район, в который переехал Ник, был довольно новым, и очень немногие рестораны уже начали осуществлять доставку в эти края.

Блейн пронаблюдал за их уходом, радуясь отсутствию этих двоих, потому что у него все зудело, чтобы поговорить со своим лучшим другом об этой проклятой папке. Все утро он не мог найти такой возможности посреди всего этого тяжелого подъема и перестановки, и окно, которое у него появилось сейчас, было настолько маленьким, что он в действительности не мог даже растянуть этот момент.

Дерьмо.

– Ник? – позвал он, и, словно чувствуя что-то в его голосе, Ник повернулся к нему с явным беспокойством на лице.

– Все в порядке? – спросил он, и Блейн положил свои инструменты и сел на пол, скрестив ноги.

– Я… я понятия не имею. Но мне нужно кое-что тебе сказать, и я не думаю, что тебе это понравится, – начал он, и Ник побледнел от явной тревоги на лице Блейна и в его голосе. – Я должен был поговорить с тобой сразу после того, как узнал, но я не знал, как это сказать, да и тогда все это с Куртом и связью было таким новым…

– Блейн! – прервал его Ник, сменившись с лица. – Это… это что-то, связанное с Джеффом? Он в порядке? – запаниковал он, и Блейн быстро покачал головой.

– Джефф в полном порядке. Дерьмо…это просто…ладно, видишь ли…когда мы с Куртом пошли зарегистрироваться…мы увидели красную папку на столе нашего Валидатора, – начал он, и Ник склонил голову, находясь в замешательстве.

– Лааадно. И что с того? – спросил он, и Блейн вздохнул.

У него не было никаких идей, как это сделать. Почему здесь не было Курта? Саб всегда сглаживал свои слова и знал, что делать в таких случаях. Как он должен был сказать своему лучшему на свете другу что-то вроде этого?

– Это было… на ней было имя Кевина, – тихо сказал он, ведь не было никакого смысла ходить вокруг да около, когда Блейн знал, что собирается раздавить сердце бедного парня.

Ник задохнулся, подскакивая, словно пуля, и изо всех сил пытаясь отдышаться.

– Что… что это значит… это значит… они заберут Джеффа… они вернут его ему? Нет… Я ему не позволю! – бушевал он, паникуя и начиная трястись, и Блейн быстро встал и схватил его за плечи.

– Ник… пожалуйста, просто дыши. Никто не заберет у тебя Джеффа. Они не имеют права. Мы с Куртом…мы думаем, эта папка означает, что они позволяют Кевину заявить права на кого-то еще, – поспешно объяснил он, и Ник уставился на него, переполненный отвращением.

– Они позволят этому животному причинить боль другому сабу? Как они могут так поступать, Блейн? Они не имеют права! – практически закричал он, и Блейн притянул его к себе, крепко обнимая друга. Это было рискованное движение: учитывая то, как взвинчен был Ник, он мог легко сбросить с себя Блейна, но, к счастью, он еще не зашел так далеко.

– Я знаю. И я согласен. Но мы практически ничего не можем сделать. Я изучил этот вопрос, и мы не имеем права вмешиваться в это дело. Мы даже не узнали бы об этом, если бы не случайность, – сказал он, и Ник знал, что друг прав.

Он знал, что ничего не может сделать, но мысль о другом прекрасном человеке, опустошенном и уничтоженном этим тираном, заставила его кровь вскипеть.

– Я бы хотел…я бы хотел найти его и просто…сделать с ним то, что он делал с Джеффом. Заставить его заплатить.

Он стиснул зубы от этой фразы, и было похоже, что это происходило уже сотню раз, и Блейн кивнул в полном понимании. С жаждой отмщения и правосудия не могло быть полностью покончено.

Блейн отпустил друга и серьезно посмотрел ему в лицо.

– Поверь мне… если бы представилась возможность, я был бы рядом с тобой, чтобы подержать его, пока ты это делаешь. Но мы не можем, Ник, да и Джефф этого не захочет, – возразил он, зная, что упоминание Джеффа было надежным способом спустить Ника с небес на землю.

– Мы можем… мы можем поговорить с Валидаторами? Рассказать им, что мы знаем? – спросил Ник, отчаянно цепляясь хоть за что-то. Что-то, что заставит его почувствовать, что он действительно обеспечивает Джеффу безопасность и защищает его. Потому что прямо сейчас Дом чувствовал себя так, словно подводит Джеффа, и он ненавидел это ощущение.

Он дал обещание, а это чувство было таким сильным, словно разрушало эту клятву.

– Я почти уверен, что они уже знают о Кевине. Его папка была красной, когда все остальные были бежевыми, и кроме того…они были теми, кто забрал Джеффа из его дома. Я уверен, что по этому поводу составили документы, – рассуждал Блейн, и хотя Дом мог понять, почему Ник так себя вел, но он даже не в силах был настаивать, вразумляя друга, когда он был настолько бессильным и побежденным.

– А что насчет саба? Мы можем узнать его имя? Или имя его семьи? Никто в здравом уме не позволил бы своему ребенку отправиться к этой отвратительной твари, если бы они знали, на что он способен… – вгонял себя в бешенство Ник, пытаясь хоть что-то придумать, что угодно, чтобы избавить неизвестного человека от Кевина.

Мысль о другом Доме, который в один прекрасный день влюбится в кого-то такого же раненого и измученного, как Джефф, и захочет его исцелить, но будет не уверен в том, что ему удастся это сделать, разбивала сердце Ника. Не потому, что он сожалел о любви к Джеффу, а потому, что тот другой может оказаться не таким сильным, как Джефф. Не таким упорным и не таким удивительным, чтобы даже захотеть попробовать еще раз.

И тогда два человека будут приговорены к одиночеству, будучи несчастными и разбитыми.

– Ник… – попробовал Блейн, но его друг повернулся к нему, практически зверея от ярости.

– ДОЛЖНО ЖЕ БЫТЬ ХОТЬ ЧТО-ТО, БЛЕЙН! – закричал он, и слезы потоком хлынули из его глаз, из самых глубин его ярости и боли, проливаясь на щеки и заставляя голос Ника сломаться, когда он вцепился в свитер своего друга.

– Прости… Мне очень жаль, Ник, – мягко утешал Блейн, борясь с желанием снова прижать друга к себе.

Ник не был сабом, которого надо было лелеять, он был Домом, которому прямо сейчас было больно, и Блейн иногда должен был избегать вторжения в его личное пространство. Возможно, ему не стоило повторять этот жест, если инстинкты Ника перенаправят весь этот гнев и навредят Блейну, вместо реального преступника.

Но все же видеть его в таком состоянии было практически нереально. Обычно Ник был спокойным, смешливым и счастливым, а это… эта боль и ярость внутри него почти испугала Блейна. Могло показаться, что для Ника это было слишком, и он мог слететь с катушек и сделать что-нибудь безрассудное. Не Джеффу… Джеффу никогда… но если он попытается вмешаться в дела Валидаторов, то неизвестно, какие могли быть последствия.

– Я чувствую себя таким бесполезным, Блейн, – хрипло признался Ник, а его кулаки сжались, и Блейн проглотил комок в горле.

– Я знаю, приятель. Но ты не можешь рисковать всем этим, – взмахнул рукой Блейн, указывая на совершенно новое место, которое станет свидетелем начала его новой жизни с Джеффом. – Ты не можешь наживать неприятности, потому что Джеффу нужно, чтобы ты был рядом, – сказал Блейн, и Ник застыл при упоминании имени Джеффа.

– Джефф…я…я должен ему сказать? – спросил он, с намеком на страх, и сейчас Блейн пожимал плечами, отчаянно стремясь помочь, но не имея понятия, как это сделать.

– Я не знаю, что тебе сказать, мужик. С одной стороны, Кевин больше не имеет права его трогать, так что на самом деле это не касается Джеффа. С другой стороны… он может обидеться на то, что ты знал и ничего не сказал. Я действительно не знаю, как здесь нужно правильно поступить, – признался Блейн, и Ник провел рукой по лицу, стирая с него влагу.

– Он…он так хорошо справляется, Блейн. Раскрывается. Пререкается со мной. На днях он спрятал все мои туфли, и когда я позже об этом спросил, Джефф признался, что раньше был немного шутником, и что он просто снова почувствовал желание сделать что-нибудь глупое. Он превращается в того, кем был раньше… а теперь… – Ник в отчаянии тем же жестом пропустил волосы сквозь пальцы и пнул пустую коробку, которая просто развалилась от удара.

– Это ничего не меняет. Тебе не нужно ему говорить, – сказал Блейн, несмотря на то, что собственные слова прозвучали блекло.

Он никогда не скрыл бы такую информацию от Курта и знал, что Ник был того же мнения.

– Ты сказал бы Курту? – спросил Ник, и Блейн был в курсе, что его лучший друг знает ход его мыслей лучше, чем он рассчитывал.

– Думаю, что да, – спокойно сказал Блейн.

– Это добьет его. Я не могу. Я не хочу, чтобы он прекратил улыбаться, – сказал он, побежденный и уставший, и Блейн приобнял его за плечи.

– Быть может, это только покажет, насколько хорошо он справляется, – внезапно сказал Блейн, и Ник поднял взгляд.

– Что ты имеешь в виду? – спросил он со смущением, написанным на лице.

– Эта новость наверняка его напугает. Он будет расстроен и зол и, вероятно, решит, что Кевин его заберет, но… вместо того, чтобы замкнуться в себе… возможно, на этот раз он обратится к тебе за руководством? И ты просто увидишь, как сильно он тебе доверяет? Он прошел долгий путь, Ник, и все это видят. Я действительно думаю, что ему лучше об этом узнать, чем получить удар исподтишка позднее, – сказал Блейн, и Ник вздохнул.

– Я знаю. Я знаю это, знаю, но я просто хочу его защитить, – прорычал Ник, злясь на самого себя. Он встряхнул головой. – Ему необходимо знать. Мне нужно ему рассказать, потому что я не могу хранить тайны вроде этой, когда все время говорю, что буду с ним честен. Боже… Я даже не хочу воображать, как ужасно он себя почувствует, зная, что кто-то другой может пройти через то же самое, что и он, – сказал Ник, когда услышал, что на их стоянку въехали машины и заметил в окне блестящие светлые волосы Джеффа. Когда саб вышел из машины, на его лице была сияющая и красивая улыбка.

Он должен был быть сильным.

Сильным для своего ангела. Потому что он пообещал, что будет.

… Мы должны были бороться. Нам приходилось бороться за каждого человека, у которого все еще был шанс на лучшую жизнь. Мы должны были бороться за всех, у кого была мечта, которую, как они были уверены, им никогда не осуществить. За тех, кто хотел летать… пойти в колледж, работать, найти любовь, вступить в узы, жить…

– Ребята, вы к этому готовы? – спросила Мириам и улыбнулась, когда Сэм и Мерседес обменялись между собой нервными взглядами.

Она обратилась к ним за помощью несколько недель назад, чтобы пообщаться со старшеклассниками государственной школы. С учениками, которые только что достигли совершеннолетия, чтобы иметь возможность голосовать, которые все еще были идеалистами, наполненными надеждами и доверием, чтобы захотеть попытаться бороться за перемены.

Перемены Берта Хаммела предназначались для них.

Его проигрыш в первом туре сильно ударил по Мириам, практически доведя ее до слез фактом абсолютной потери всего того, что предлагал этот человек. Она лезла на стены, когда услышала новость о том, что он вернулся, и удвоила свои усилия, чтобы обеспечить ему столько голосов, сколько она могла.

И это начиналось здесь.

Она знала, что ученики недоброжелательно отреагируют на ее присутствие, на ее шикарный наряд и явно очень дорогостоящее образование, но если они услышат все это от кого-то, кто был одним из них… они могли бы воспринять это лучше.

И Сэм с Мерседес казались идеальными людьми для этой задачи.

Они оба с самого начала твердо стояли на стороне Берта и верили в него и в то, чего он пытался добиться. И если то, чем они здесь сегодня занимались, сработает… они могли бы рассчитывать на голоса от той группы людей, которую никто никогда раньше не брал в расчет.

Подступиться к персоналу МакКинли оказалось намного проще, чем изначально ожидала Мириам. Директор Фиггинс попытался отказаться и вежливо отправить ее восвояси, но нашелся учитель – сильный Дом, сильнее всех, кого до сих пор встречала Мириам, кроме разве что Блейна и Даны, который высказался по этому поводу и заявил, что это потрясающая идея.

Он привел аргументы в пользу того, чтобы предоставить этим молодым людям шанс сказать что-то от себя, рассказать что-то новое, и, скорее всего, ученики доброжелательно отреагируют, доверившись этой возможности. Очевидно, он был тем, кто имел в школе большое влияние, потому что другие учителя внимательно его слушали, и даже директор уступил его убедительным аргументам.

Безопасность Мириам и безопасность Сэма с Мерседес обеспечивались тем фактом, что рядом с ними будет стоять мистер Леваев, и если это не убедит Мириам в том, насколько он силен, тогда все остальное бесполезно.

Он стоял перед небольшим возвышением, справа от них, скрестив руки на груди и оглядывая помещение. Ученики практически автоматически подстроились под его поведение и ответили соответствующим образом. Они последовали его примеру, и Мириам осознала, что он не только сильный, но и любимый и уважаемый Дом в школе.

Это заставило ее почувствовать себя безопаснее и оптимистичнее, зная, что он на их стороне, и это явно было важнее всего на свете для Мерседес и Сэма, которым досталась привилегия посещать занятия мистера Леваева.

Мириам сжала плечо Мерседес, выражая поддержку, пока девушка перетасовывала карточки в своих руках, на каждой из которых были аккуратно записаны ключевые моменты ее речи. Они согласились, что выступать на собрании будет только Мерседес. Сэм заявил, что у него нет навыков публичных выступлений, и что он чувствовал, что Мерседес справится намного лучше, чем он, сделав речь теплой, трогательной и убедительной, вместо того, чтобы просто засыпать политическими фактами людей, которых они просто-напросто не заботили.

Мириам внимательно слушала, когда директор Фиггинс поприветствовал студентов, и это дало ей оптимистический настрой, потому что они, казалось, заинтересовались и оживились, чтобы послушать что происходит. Она не была уверена, радовались ли они поводу для освобождения от занятий или искренне хотели в большей степени вовлечься в происходящее, но она возлагала большие надежды на успех этого собрания.

И если они справятся с этим здесь, тогда у них появится больше шансов на успех в других государственных школах в окрестностях своего Округа.

– Ты можешь это сделать. Просто поговори с ними нормально, – тихо сказала Мириам, пока Фиггинс представлял выступающего, и Мерседес кивнула, глядя на Сэма и улыбаясь, когда тот послал ей игривый воздушный поцелуй. Ей нравилось, насколько забавным он оставался, несмотря на все испытания, через которые они прошли. В нем все еще было ребячество и дурашливость, и она любила его за это.

Она повернулась к возвышению и поднялась на него, делая два скрипучих шага, которые привели ее в центр настила. Больше сотни пар глаз уставились прямо на нее, когда Мерседес прочистила горло и направила свою внутреннюю диву в нужное русло. Она могла это сделать. Для себя, для своего Дома и для всех тех, кто просто хотел для себя лучшей жизни.

– Привет всем, – с дрожью начала она, но ее голос становился сильнее. – Меня зовут Мерседес Джонс, и я здесь учусь. Я старшеклассница. Большинство из вас, вероятно, лучше знают моего Дома – Сэма Эванса. На сегодняшний день мы вместе уже почти два года, мы живем вместе, мы любим друг друга… Но мы не можем зарегистрироваться, потому что не располагаем средствами для этого.

Она оглядела комнату, выхватывая лица своих одноклассников. Пока что они не были слишком впечатлены, потому что большинство из них находились в точно таком же положении, и эта информация не стала неожиданностью.

Она решила просто продолжить и высказать все, с чем сюда пришла.

– Сэм хочет стать моделью. Он очень хорошо сгодится для этого дела. – Толпа хихикнула, и это заставило ее еще больше расслабиться. – Я бы хотела стать певицей. Или учительницей. И я уверена, что каждый из вас тоже хочет кем-то стать. Писателями, врачами, медсестрами, механиками, портными… но правда заключается в том…мы не можем сделать ничего из перечисленного. Потому что не имеем такой возможности.

На этот раз толпа нахмурилась от напоминания, и Мерседес знала, что она затронула их. Это был не тот разговор, который можно было услышать в обычном кругу друзей на перемене или в столовой. Это было на уме у каждого.

– Каждые четыре года они играют в игру, притворяясь, что проводят демократические выборы. Делают вид, что пытаются сделать мир лучше, борются за права человека, обещают невозможное. Но никто никогда не спрашивал нас, что нам нужно. И у нас никогда не было возможности поддержать ту сторону, которая нам нравится. Потому что про нас всегда забывают. В прошлом году на моего лучшего друга заявил права Дом Блейн Андерсон.

По комнате прокатился тихий гул, когда они делились сплетнями о бледнокожем сабе, которого они обычно игнорировали, когда тот был явно достаточно хорош, чтобы привлечь внимание кого-то столь знаменитого и могущественного, как Блейн.

– На еще одного моего друга заявил права Дом Николас Дюваль. Через них я повстречала много людей из высшего общества. Людей, к которым я была несправедливо предвзята. Думая, что их не заботит то, что с нами происходит. А потом я поняла, что это неправда. Их это заботит. И они хотят улучшить положение дел. Они поддерживают Берта Хаммела, нашего собственного ремонтника, который баллотируется на пост Главы с Программой, которая должна поставить всех в равные условия. Мы сможем… поступить в колледж, зарегистрировать наши узы, найти работу, жить…как люди. Все, что от вас требуется – это пойти и проголосовать, – страстно сказала она, и, казалось, толпа была готова есть из ее ладони, пока один мальчик не поднял руку.

– Все это звучит здорово, и да, было бы неплохо проголосовать, но… нигде поблизости от Лаймы нет избирательных участков. И у нас нет возможности совершить поездку к ближайшему, – сказал он, и его поддержали возгласами согласия.

– И откуда он раздобудет денег, чтобы все это финансировать? – сразу же присоединился к этому потоку очередной голос.