Текст книги "Keep my heart captive, set me free (ЛП)"

Автор книги: The Queen of Rose

сообщить о нарушении

Текущая страница: 85 (всего у книги 94 страниц)

– Видишь, не о чем беспокоиться, прекрасный.

– Пойдем, поприветствуем их, – с энтузиазмом сказал Курт, и его Дом взял его за руку и отступил назад, чтобы помочь ему спрыгнуть на траву.

Рука об руку они поспешили к нервничающей компании, которая выглядела настороженной, возлагая сильные надежды.

… но храбрыми, потому что, несмотря на то, что все может обрушиться прямо на вас, вы по-прежнему стараетесь перебороть себя, пусть даже всего на миг…

– Давай же, прекрасный. Мы практически никуда не выходим. Я думаю, будет хорошо на некоторое время убраться подальше от всего этого сумасшествия, – уговаривал Блейн в изгиб, где шея Курта плавно переходила в плечо, наблюдая за тем, как саб укладывал свои волосы перед зеркалом в ванной комнате. Они уже были совершенны, Курт только зря суетился.

– Но нам все еще так много предстоит сделать. Окончательные результаты выборов не за горами, и Дана сказала, что прошедшая неделя была самой важной. Финальные дебаты состоятся завтра, и мой папа в действительности не знает чего ожидать, – разволновался Курт, отчего тревожная складка, которая начала оформляться и залегать между его бровей с того дня, как они вышли из стадии «медового месяца», становилась все глубже.

Курт хотел как можно больше помогать своему отцу, но, говоря по правде, все, что он мог сейчас сделать – это морально его поддержать. Он устроил смешанную встречу представителей Далтона и Лаймы, которая прошла на удивление хорошо. Две группы людей объединила общая любовь к музыке, смеху и хорошей еде, как только мероприятие пошло полным разгаром. И на данном этапе еще больше футболок и браслетов не принесут много пользы, поэтому Курт застрял, просто наблюдая и надеясь на лучшее.

У него не было ни малейшего представления об этих подлинных политических штучках, и как бы сильно Курт ни старался, он никогда по-настоящему не улавливал тонкости того, что нужно было сделать, поэтому чувствовал, что разрывается между необходимостью помочь и страхом что-то испортить. Мириам была благословением во всех этих делах. Она предложила Курту помочь ей с подготовкой всего, над чем она работала там, где саб мог это сделать, зная, как сильно он нуждается в том, чтобы чувствовать себя полезным. И он действительно был благодарен, но, казалось, ничего больше не было в достаточной степени пригодным, и Курт действительно был на грани.

Он догадывался, что на самом деле его беспокоит это выражение, которое приклеилось к лицу Берта после первого тура выборов. Он был так подавлен своим проигрышем, что Курт не знал что предпринять, чтобы ему помочь. Это так много значило для них всех.

– Ничего из перечисленного от тебя не зависит, прекрасный. Моя мама помогает Берту подготовиться, да и ты выполнил больше, чем достаточно. Все, что мы можем сделать – это подождать.

Курт открыл рот, вероятно, чтобы выразить протест, и Блейн послал ему суровый взгляд «Дома», который заставил саба снова его закрыть.

– Не вынуждай меня приказывать, ради твоего собственного блага, к твоему сведению.

– Ты не можешь заставить меня выйти, Блейн, – вышел из себя Курт, с грохотом отбросив на мраморную стойку расческу, которую держал свободной рукой.

Он знал, что был упрямым и дерзким без какой-либо видимой причины, кроме нервов, но…такой была его реакция, и Курт ничего не мог с этим поделать.

– Курт, – предупредил Блейн, и саб сделал вдох через нос, сжав рот в узкую линию.

Это в точности напомнило Блейну о том, как начинал вести себя Курт во время помутнения сознания. Раздражительно и капризно, и Блейн хотел на этот раз сделать все лучше, ведь теперь он распознавал знаки. Ему не хотелось довести дело до того, что Курт будет слишком взвинчен, чтобы быть рациональным, и ему пришлось бы наказывать его за такое поведение, и вместо этого Блейн хотел попытаться предотвратить эту ситуацию еще на подходе.

– Я знаю, что ты в состоянии стресса, но от того, что ты выплескиваешь его на меня или на кого-то еще, ничего не изменится, – медленно и терпеливо сказал Блейн, и Курт мгновенно отреагировал на этот голос приглушенным хныканьем в горле.

Он знал, что Блейн поймет, и Курт просто ждал, стремясь к своему Дому, чтобы тот уловил его сигналы и помог ему выбраться из собственной испорченной головы.

– Сэр, я чувствую…я чувствую… – он не мог вымолвить ни слова, и Блейн нежно его утешал, протягивая руки и заключая дрожащего саба в свои объятья.

– Я знаю, прекрасный. Я знаю, – тихо прошептал он, прижимая саба ближе, и собственное сердце Блейна подстроилось под беспорядочный стук сердца Курта.

Блейн сделал еще один шаг, приблизившись к метке Курта, легко пройдясь по ней кончиками пальцев, прежде чем помассировать большим пальцем яркую, цветную кожу. У Курта от этого прикосновения практически размягчились кости, и он тяжело оперся на стойку ради поддержки, закрыв глаза и распахнув губы, хватая маленькие глотки воздуха.

Блейн поцеловал изгиб челюсти саба, чередуя с надавливанием на его шею и дождавшись, пока Курт не расплавится в лужу, прежде чем отдернуть свой большой палец, просто чтобы накрыть всю эту область ладонью. Дом быстро узнал, что когда начинаешь прикасаться к метке, Курт ненавидел, если Блейн просто убирал руку. Для него было намного легче, когда Блейн делал это постепенно, и поэтому он делал все возможное, чтобы убедиться, что Курт был счастлив и удовлетворен.

– Было бы неплохо выйти из дома, детка? Ответь мне честно, – в конце приказал он твердым, но любящим и ободряющим голосом.

– Да, сэр, – пробормотал Курт, его глаза затрепетали и снова открылись, а шея снова прижалась к его руке.

– И я хочу побаловать своего хорошего мальчика, это же здорово? – подтолкнул Блейн низким голосом, шутливо подмигивая Курту, зная, что любая возможность быть побалованным Блейном встретит абсолютное согласие у саба.

Глаза Курта засияли, и он немного подпрыгнул на кончиках пальцев.

– Да, сэр.

Блейн улыбнулся и склонил голову, чтобы они больше не смотрели друг на друга через зеркало.

– Тогда бери свой пиджак и пальто, детка, а я подгоню машину, – прошептал он в крохотный

промежуток между их ртами, прежде чем мягко клюнуть Курта в губы.

Дом в последний раз погладил его метку, а затем ушел. В голове Блейна уже начали зреть планы, когда он вытащил свой телефон из кармана. Он чуть не врезался в своего отца на лестнице и схватился за перила, чтобы не упасть на последних ступеньках.

– Ох! Блейн, где-то пожар? – воскликнул Джаред, на носу которого были водружены очки для чтения, а подмышкой была книга.

– Я беру Курта на свидание, – радостно сказал он.

– Ах. Нервничаешь о вашем первом разе? – понимающе улыбнулся Джаред, и Блейн нахмурился.

– Это не первый наш раз. – Он поразмышлял над этим. – Разве? Нет…быть этого не может. Раньше мы уже ходили. Мы выходили в свет на яхте на Канарских островах и делали то, что положено на свидании. Мы ходили на футбольные матчи и в другие места.

– Когда вы технически не были официально вместе, – указал Джаред с едва скрытой ухмылкой, когда увидел, что его сын побледнел, а его глаза расширились от ужаса.

Блейн сглотнул, когда его накрыло правдивостью этого факта. С тех пор, как они осели в Вестервилле, за исключением их Церемонии Представления, Блейн не вывел Курта ни на одну прогулку, которую категорично можно было классифицировать как свидание.

– О, боже мой, ты самый худший родитель в мире. Почему ты оказываешь на меня такое давление, монстр?

Джаред подкатил глаза и хлопнул его по плечу.

– Ты с этим справишься, – весело сказал он, прежде чем подняться по лестнице и свернуть за угол в свой кабинет.

– Что мне делать? Не смей бросать меня…папа! Папа!

Блейн сердито нахмурился, услышав в ответ отголоски смеха, и тупо уставился на свой телефон.

Внезапно обычный ужин, на котором можно было немного сбросить пар, больше не годился. Курт заслуживал романтики и правильного обхождения. Благодаря Блейну, Курт уже получил нестандартное начало всей их связи, и самое меньшее, что хотел сделать Блейн – это дать ему в придачу и несколько нормальных впечатлений. И это означало, что он, черт возьми, сделает для Курта романтичным их первое официальное свидание.

В считанные секунды у него в голове возникла новая идея, и Блейн начал раздавать распоряжения, тихо моля Бога, чтобы его саб придерживался своих обычных полуторачасовых рутинных сборов, чтобы быть готовым.

Блейн никогда не был более благодарен за склонность Курта быть дивой.

P.S. * хенли – гибрид рубашки и футболки на пуговицах, но без воротника

** МакДримми – сленговое прозвище. Красавчик, парень-мечта, мужчина моих грез, мужчина мечты.

========== Закрыть страницу. Часть 6. ==========

… вы готовы позволить своим стенам рухнуть и разрешить другим это увидеть. Дать им возможность вас сломать. И некоторые из них, некоторое попытаются это сделать. Если вы откроетесь, кто-то всегда будет пытаться вас сломать. Но если вы откроетесь…

Как его жизнь могла стать столь запутанной в течение нескольких недель?

Данай устало провел рукой по лицу, и мозолистая кожа ощутила на собственном лице темную щетину, напоминая ему о том, как он провел выходные. В одиночестве, закрывшись в своей квартире, испытывая стресс, раздражение и чувствуя себя слишком большим для собственной кожи. Кожи, которая идеально соответствовала ему с самого детства.

Он был уверен в себе и в уравновешенности своих эмоций. Так было всегда. Он никогда не переживал этого трудного периода проявления своих инстинктов, когда они полностью вставали на дыбы в пору полового созревания, которое возобладало над ним. Он просто сразу же жестко взял их в кулак и удерживал под контролем. Но то, что он испытывал сейчас, было пыткой. Вкус того, что всякий другой неудачливый Дом или саб, вероятно, переживал множество раз в течение своей жизни.

Он с раннего возраста знал, что жизнь, которую выставляли напоказ его родители, была неправильной.

Он был прямым наследником русской дворянской семьи. Его фамилия давала ему деньги, хорошие школы, вращение в кругах высшего общества и возможность быть тем, кем он хотел. До тех пор, пока его желания соответствовали тому, что одобряло это общество.

Но это было не так.

В России разрыв между бедными и богатыми был еще заметнее, чем здесь, и поэтому почти опасным. Он всегда чувствовал ярость от того, как его родители отворачивались от нищих на улице, игнорировали кричащих от голода детей, просто проходя мимо, и отказывались нанимать тех, у кого не было высшей степени колледжа, независимо от того, каковы были их способности.

Ему было стыдно за то, как много он имел, в то время как у других не было ничего. Поэтому он не тратил свои карманные деньги, а раздавал их людям, которых встречал на улицах Москвы. Он носил с собой в рюкзаке дополнительную еду, куда бы ни пошел, и проводил свободное время, помогая научиться читать бедным детям, жившим неподалеку.

Он хотел перемен. Реальных изменений.

Поэтому, когда настало время выбирать колледж и посвятить свою жизнь единственному призванию, он собрал чемоданы и переехал в Америку, закончив колледж и подыскивая работу в бедных школах округа, где ему удалось достучаться до детей, от которых все остальные давным-давно отказались. Впервые в жизни он испытывал чувство гордости. Гордость за то, что он заставил их захотеть учиться, блистать и подняться выше того, что позволяло им их происхождение. Подвинуть границы и стремиться к большему.

Он был строгим, твердым и неумолимым, но обладал любящим сердцем. И его ученики об этом знали. Сабы смотрели на него как на защитника, советчика и отраду, а Домы равнялись на него, желая быть такими же, когда найдут кого-то особенного.

Кого-то особенного, кого Данаю не повезло найти за все эти годы попыток. Пока не появился он.

В моменты одиночества Данай воображал, каким будет его саб. Милым, уступчивым, послушным и теплым; равновесием для его свирепого доминирования – это то, что он рисовал в своих мыслях.

Брэд был совершенно не таким.

Он был красив, об этом не было и речи. Высокий и стройный, с ледяными серо-голубыми глазами и волосами песочного цвета, которые просто просили, чтобы за них потянули. Данай чувствовал трепет покорности под его кожей и то, как глубоко в действительности она простиралась, даже несмотря на то, что саб с ней боролся. Как бежала по венам его кровь, наполняясь жаром и нуждой, зазывая, словно песня сирены, даже когда рот Брэда извергал на него ругань.

Все это раскрывало в учителе что-то столь же глубокое и заставляло его беспомощно кружить вокруг Брэда. Мысли об этой резкой ухмылке, уступающей место мягкой улыбке под кончиками его пальцев, заставляла Даная желать кричать от нужды. Идея о том, что эти глаза могут смотреть на него с любовью, а не с отвращением, заставляла Дома просыпаться посреди ночи.

Но на самом деле Брэд был холодным, вызывающим, злобным, мстительным и ожесточенным. Его губы не поднимались вверх, если только это движение не превращалось в издевательскую пародию на улыбку, он не встречался с ним взглядом, если только глаза саба не метали кинжалы в его сторону и по большей части…было похоже, что саб был полон решимости отталкивать всех, а особенно Даная.

– Ладно, класс, спасибо всем за то, что вы были так вовлечены в сегодняшнюю дискуссию. Отличная работа.

Данай улыбнулся своим ученикам, увидев, что из некоторых еще валит пар от попыток доказать свою точку зрения тем, кто не согласен.

Он целенаправленно выбрал книгу с тематикой антиутопии, преисполненный любопытством увидеть, что они о ней думают.

Они ворчали и жаловались, когда поняли, что «Дающий» была книгой из детской секции их недавно обновленной библиотеки, но быстро замолчали, осознав тяжесть темы, о которой говорилось в книге. По мере того, как проходило все больше и больше дней, у них возникали свои собственные мысли, теории и мнения по книге, и Данай понял, что полноценные дебаты будут хорошим способом позволить им поделиться своими чувствами по этому материалу.

И они выступили. Они, как и всегда, заставили его гордиться.

К его глубокому разочарованию, Брэд решил не принимать участия в обсуждении. Он сидел за своей партой с фирменной ухмылкой, приклеившейся к симпатичному лицу, но Данай мог сказать, что ему было интересно. Не потому, что он знал саба или потому, что Брэд плохо скрывал свои эмоции. Он просто мог его чувствовать. Так же ясно, как будто мог читать его мысли. Интенсивность этого чувства слегка пугала Дома. Но Данай Леваев почти так же прославился своим контролем, как и своей храбростью.

Он не допустит, чтобы одна-единственная привилегированная маленькая задница довела его до ручки. Он заберется на вершину и победит, завершив или не завершив свою миссию. С Брэдом или без Брэда в его объятьях.

– Хорошо. А теперь… чтобы завершить эту тему, у меня есть проект, который нужно сделать к следующему четвергу.

Данай достал крошечную коробку, заполненную свернутыми листками бумаги.

– На этих бумажках я написал десять мнений по книге и еще десять мнений, противоречащих им. Каждый из вас выберет себе одно, найдет человека с противоположной теорией и будет работать с ним в паре, аргументируя каждое мнение: как первоначальное, так и противоположное, а затем попытайтесь найти что-то среднее, постарайтесь выбрать лучшие и худшие части в них обеих для создания целиком новой теории, – закончил он и передал коробку ученикам, чтобы они выбрали тему, которую будут описывать.

Они все вытащили по одной и начали перемещаться вокруг, высматривая своих партнеров, и через несколько минут они все устроились за своими партами, детально прорабатывая то, о чем хотели написать.

Все, кроме двух.

Сэнди – маленькая рыжеволосая девушка-саб с фантастической манерой письма и потенциалом стать кем-то большим, если она сможет поступить в колледж, и Брэд.

– Есть проблема? – спросил он у Сэнди, и она широко распахнула свои зеленые глаза, явно испытывая дискомфорт от того, что стояла в одиночестве, оказавшись без партнера.

– Нет, мистер Ди…я просто… эм… – пожала плечами она, взглянув на передний ряд, где совершенно спокойно сидел Брэд, подпиливая ногти и что-то напевая себе под нос.

– У мистера Робсона есть проблема? – по фамилии обратился к нему Данай суровым тоном Доминанта, призывая к вниманию.

Вздрагивание Брэда было невидимым для всех, но не для Даная, глаза которого, казалось, подмечали малейшие изменения в сабе.

– Я не работаю в парах, – протянул он, даже не подняв глаз, разжигая в своем учителе гнев.

– Задания, которые я даю, не являются необязательными, и я уверен, что к настоящему времени ты это понял, – сказал он, успокаиваясь, сосредотачиваясь и становясь таким холодным, каким только мог. Единственной эмоцией, которой он позволил проявиться в своем голосе, была несдерживаемая сила.

– И я выполню его вовремя. Но сделаю это в одиночку. Не хочу, чтобы кто-либо из этих пародий на учеников государственной школы повлияли на отметку, которую я, несомненно, получу, покончив с этим смехотворным заданием, – язвительно сказал он, и остальные ученики его класса начали хмуриться, закипая, раздражаясь и готовясь к битве.

Но Данай только поднял руку, обращаясь к ним, и повернулся к сабу, который смотрел ему прямо в глаза с явным неуважением, и Дом почувствовал, что его озарила идея. Он был профессионалом. И он был обучен иметь дело с испорченными сопляками, ему не нужно было опускаться до уровня Брэда и вступать с ним в битву, которую он так хотел. Саб был полон решимости подорвать его авторитет, заставив Дома потерять контроль, и Данай не собирался позволить ему ступить на этот путь. Настало время прервать этот цикл, а Брэду необходимо было выучить суровый урок уважения.

– Думаешь, ты умнее всех и каждого в этом классе? – вежливо спросил он, словно это был не вызов, а как будто он просто интересовался ответом.

– Я знаю, что это так.

Брэд скрестил руки на груди, непримиримый в своей грубости, и это только укрепило решимость Даная как-то его наказать.

– Ну, тогда нет смысла тратить такое хорошее задание на непритязательных учеников государственной школы. Ребята, вы получаете выходные без домашнего задания. Наслаждайтесь ими.

Прозвенел звонок, но ошеломляющая тишина в комнате приклеила всех к месту, пока они ждали объяснений. Они знали, что их учитель был лучшего мнения о них. Они знали, что его слова имеют более глубокий смысл, чем их оскорбление. Они просто не вполне понимали, что в них крылось.

– Класс свободен. Удостоверьтесь, что отдали ваши листки мистеру Робсону, когда будете уходить. Как он вежливо сообщил нам, он здесь самый умный человек, поэтому у него не возникнет проблем с выполнением всех ваших заданий. К установленному сроку, конечно же. Хорошего дня, – с легкой улыбкой сказал он, отворачиваясь от своих учеников, которые, наконец, уловили его затею и начали двигаться к выходу, молча оставляя свои записи на парте Брэда, когда выходили.

Данай вытирал доску в пульсирующей тишине, отчаянно осознавая присутствие Брэда позади него.

– Это ваша идея наказания?

Эта насмешка заставила Даная развернуться, и он покачал головой от того, каким утомляющим был этот молодой человек. И как же утомительно это должно быть для него самого, чтобы продолжать притворяться, что он не нуждается в том, в чем нуждается любой другой саб. Черт, да половина причин, по которым он так много играл на публику, заключалась в том, что в его жизни не было постоянного присутствия Доминанта. Он так долго выбивался из сил в Далтоне, борясь за внимание Доминантов, которые были недоступны или не заинтересованы, и теперь он сражался зубами и ногтями с тем единственным, кто пытался дать ему то, чего он в глубине души явно жаждал.

Данай знал, что он был в щекотливой ситуации касательно этики.

Учителю не запрещалось заявлять права и вступать в связь с учеником, если они были старше возраста согласия, однако это должно было быть серьезным утверждением с намерением вступить в узы, а не просто обычная интрижка. Тем не менее, некоторые штаты все еще не одобряли практику такого злоупотребления властью и авторитетом, даже несмотря на то, что Доминант всегда занимал подобную позицию по отношению к своему сабу. Именно по этой причине Валидаторы допускали серьезное заявление прав и вступление в связь, однако они должны были сразу же зарегистрироваться. Никаких секретных романтических свиданий не допускалось, это был риск для его работы.

Не то, чтобы он это планировал… не то, чтобы Брэд позволил ему это прямо сейчас.

– Я не наказываю одаренность, мистер Робсон. Я взращиваю ее. Это ваш шанс доказать нам всем, что вы стоите выше нас. Разве вы не этого хотели? – спросил он, возвращаясь мыслями обратно в комнату, вместо того, чтобы зациклиться на «если» и «могло бы», тем временем расслабленно и спокойно раскладывая свои бумаги в стопку и, казалось, оставаясь совершенно невозмутимым рядом с молодым сабом.

– Здесь десять эссе и каждое из них должно быть, по крайней мере, на две страницы, – сказал он, и в его голосе послышался лишь крошечный намек на панику.

Этот тон пощекотал инстинкты Даная настолько, что он захотел схватить его и обнять, стирая каждую дурную мысль. Но сидящему перед ним сабу требовалась дисциплина, и твердость была сильнее желания побаловать и позаботиться, если он хотел, чтобы Брэд когда-нибудь начал существовать в гармонии со своей натурой. Ему нужно было усвоить, что плохое поведение чревато наказанием, а не поощрением.

«Жестокая любовь», – напомнил себе он.

– Представь себе, что ты получил свое задание в частной школе, ведь требования жалкой государственной школы должны быть такой ерундой для тебя, правда? В твоем распоряжении неделя. Время моих консультаций – каждое утро с семи до восьми, если тебе что-то понадобится, – сказал Данай ровным тоном, собрал свои книги и, кивнув ошеломленному сабу на прощание, вышел из класса.

Неделю спустя на его столе лежали десять идеальных эссе. И если Данай думал, что для него это было небольшой победой, а, возможно, и прорывом, то он жестоко ошибался.

Молодой учитель встал, чувствуя, что он слишком долго сдерживался, чтобы и дальше сидеть, и пошел напрямик через свою маленькую квартирку. Рядом с его книжным шкафом была узкая полка, на которой стояло несколько бутылок виски, напитка, который он выбирал, когда мог себе это позволить. Он налил себе в стакан несколько глотков и прислонился спиной к стене. Его глаза находились вровень с окном и смотрели вниз, на пустую улицу.

Цвет сумерек напоминал ему глаза Брэда, пылающие гневом, когда они в последний раз видели друг друга, и его внутренности замерзли. Он не предпринял ровным счетом ничего, и этот его провал ощущался, словно ножи в кишках. Мало того, что он не смог помочь сабу, худшим из ощущений был эгоизм от того, что Брэд ему не принадлежал. И никогда не будет принадлежать, и Данай чувствовал себя самым отъявленным дураком. Он был так сильно уверен, что добился прогресса, так сильно уверен, но затем на ровном месте получил удар исподтишка.

И действительно, он не мог не думать, что это была его собственная ошибка за то, что он так долго раскачивался, даже со всеми намеками, которыми в последнее время забрасывал его Брэд. Намеками о том, что есть другой Дом. Лучший Дом. Кто-то, кто подходит ему больше, чем строгий паинька-учитель из Лаймы.

– Пожалуйста, когда будете уходить, сдайте ваши записи, – сказал Данай, когда звонок просигнализировал об окончании урока, и его ученики подходили один за другим, вручали ему свою домашнюю работу и выходили.

Все, кроме одного.

Брэд собрал вещи в сумку и направился к двери, высоко подняв голову, но его листка нигде не было видно.

– Мистер Робсон? – крикнул ему вслед Данай, и маленькое отродье обернулось с заранее заготовленной снисходительной ухмылкой на губах.

– Да? – ответил он, и его голос сочился притворной сладостью, что только вскрывало, как невероятно непочтителен был саб.

Данай пустил на самотек его непослушание, потому что чувствовал, что постоянные провокации Брэда лучше всего игнорировать. У Брэда ничего не выходило, если не давать ему реакции, которую он хотел.

– Твое домашнее задание?

– Ох… Я его не сделал. Смотрите… после этого эссе длиною в милю, я полагаю, что доказал, насколько я здесь выше всех остальных. Поэтому не вижу необходимости тратить свое время на ваши глупые ничтожные попытки быть учителем, – любезно сказал он, как будто одарил самым приятным комплиментом.

Данай мог сказать, что саб надеялся на вспышку ярости, и был настроен не допустить демонстрацию этой ярости, даже несмотря на то, что его желание отшлепать Брэда усиливалось с каждым их взаимодействием.

– Хотя это и несет определенную долю смысла, но я – все еще тот, кто диктует условия в этом классе, так что сядь на место. Ты присоединишься ко мне, оставшись после уроков сегодня и во все остальные дни до конца недели, – сказал он, усевшись на стул.

Дом внутри него разрывался между необходимостью успокоить страдания, причиненные сабу его словами, и первобытной удовлетворенностью, которую он почувствовал, когда ему повиновался тот единственный, который, как он считал, ему принадлежал.

Брэд отшвырнул сумку и плюхнулся на стул, уставившись на стену в безмолвном упрямстве. Его поза была закрытой и вызывающей, но внутренний Дом Даная ощутил его страдания, почувствовал движение к тому, что покорность Брэда хотела подчиниться чьей-то воле. Его воле. Тот способ, которым она кричала о толике внимания, путь, которым она побуждала Дома действовать, потому что это был единственное средство, которым она могла получить это внимание, в то время как Брэд держал в узде свои настоящие желания.

Вопреки всей его браваде и нападкам, он все еще оставался юным сабом, не получившим адекватного руководства, и Данай просто хотел показать ему, что повиновение правильному Дому может помочь ему ужиться в собственной коже. Можно взять всю эту жажду внимания и направить ее в нужное русло, заставив саба почувствовать, что ему не нужно дурно себя вести, добиваясь, чтобы кто-то на него посмотрел или обратил внимание.

Ему приходилось пытаться.

– Брэд… – он случайно назвал его по имени, и это поразило саба, который смотрел ему в глаза. – Я знаю, что тебе нелегко находиться там, куда ты в действительности не вписываешься и где никого не знаешь. И я в курсе, что ты хочешь показать всем нам, что ты лучше нас, но…может быть, ты станешь счастливее, если попытаешься пообщаться с некоторыми из учеников? Никто здесь тебе не враг, – мягко сказал Дом, и в нем вспыхнула надежда, когда он увидел крошечную попытку сдержать отвращение, проскользнувшую на лице саба.

Вскоре эта надежда была разрушена циничным смехом, который слетел с его губ.

– Я совершенно счастлив ненавидеть это место и всех, кто здесь находится, пока не смогу выбраться отсюда, премного благодарен, – ухмыльнулся он, когда раздался звонок, и саб вскочил и выбежал из класса, оставляя Даная одновременно уязвленным и разъяренным его поведением.

Это чувство не исчезло. Оно просто усилилось, когда саб не появился на следующем задержании. Брэд присутствовал в классе, издевательски вежливо молчал и был отстранен, но он не вернулся после перерыва в конце урока, и это привело к тому, что у них произошел взрыв, когда они в последний раз виделись друг с другом. Прежде чем Брэд исчез.

Данай отхлебнул свой напиток, сжав побелевшие пальцы вокруг стакана, снова вспоминая момент, когда он понял, что потерял того единственного, который был ему предназначен.

– Я уверен, ты не планируешь пропустить еще одно задержание? – тихо произнес Данай, когда Брэд завернул за угол, который вел к выходу из школы. В руках саба были все его книги, и было более чем очевидно, что он не собирался там появляться.

Данай так устал.

Так устал, пытаясь достучаться до него, что становилось все труднее и труднее оставаться уравновешенным и спокойным. Особенно, когда саб, стоящий перед ним, его саб был настолько дерзким и язвительным.

– Зачем? Вы соскучились по мне, мистер Леваев? – протянул Брэд, разворачиваясь к нему, и в его глазах было что-то…что-то, что остановило поднимающийся внутри Дома гнев.

Что-то уязвимое, робкое. Как будто в глубине души его действительно заботил ответ, и это вызывало в Доме страстное желание защищать. Боже, сделай это. Но он не поддался. Он не покажет, каким слабовольным делал его Брэд до тех пор, пока саб не изменит свой подход.

Он не мог вступить ни в какую связь с Брэдом, хотя и ощущал, что это правильный поступок в этой ситуации.

– Всенепременно. Тратить свое свободное время, пытаясь научить испорченного мальчика некоторым чувствам – это, безусловно, мое любимое времяпрепровождение, – спокойно вернул реплику он, и Брэд закатил глаза, выходя за дверь и направляясь на стоянку.

Данай понял, что он подошел к одной из немногих припаркованных здесь машин и открыл ее, забросив свои вещи на заднее сидение.

– Я вижу, ты снова заработал водительские привилегии, – беспечно заметил Данай, возникнув позади саба и заставляя его развернуться.

– Я могу быть очень убедительным, когда захочу, – пожал плечами Брэд, пытаясь добраться до переднего сидения, но обнаружил, что учитель всем своим телом перекрыл ему путь. – Вы не против? – огрызнулся саб, и Данай скрестил руки на груди, выпячивая бугристые бицепсы и раздуваясь от гордости, когда понял, что привлек внимание Брэда.

– На самом деле, против. Я уверен, что уже упоминал об этом, но ты задержан. И на этот раз тебе не удастся улизнуть, так что… пойдем.

Данай указал на вход в школу, удивленный смехом, который бил из саба ключом.

– Да, простите, учитель. Должен сказать, что было здорово увидеть, как живет жалкая сторона общества, но, к счастью для меня, сегодня мой последний день здесь, – сказал он, и Данай испугался, шокированный услышанным.

Что? Последний день? Он подумал, что неправильно расслышал, но вполне довольная ухмылка на лице Брэда сказала все, что ему нужно было знать. Данай почувствовал тянущее ощущение глубоко в животе, а его сердечный ритм усиливался, пока это чувство медленно засасывало.

Но… у них ничего не вышло, не было никакой взаимосвязи, на которую он надеялся. Никакого принятия от Брэда. Никакого улучшения в его поведении. За такой короткий промежуток времени Данай привык видеть, как Брэд насмехается над ним из переднего ряда классной комнаты. Каким образом он уже стал настолько зависимым от встреч с ним?

Может быть, он просто лгал? Не составляло большого труда предположить, что он собирался сбежать от задержания, и во время телефонного разговора с его бабушкой и дедушкой они не упоминали ни о каком переводе обратно в Далтон.