Текст книги "Keep my heart captive, set me free (ЛП)"

Автор книги: The Queen of Rose

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 94 страниц)

– Вы, должно быть, мои новые мальчики! – непринужденно поздоровалась она, поднимаясь со своего места.

Курт откашлялся и кивнул, прижимаясь к боку Джеффа, и сцепляя их руки за спиной в качестве поддержки.

– Да, мэм. Я – Курт Хаммел, а это – Джеффри Стерлинг.

– Хорошо, я – миссис Карлсон, и вам посчастливилось, что в левом углу заднего ряда есть свободная парта, которая теперь полностью ваша, – улыбнулась она, указывая в том направлении. – Идите рассаживайтесь, а я пока захвачу для вас книги, которые вам понадобятся.

Они сделали, как им велели, доставая свои блокноты и ручки, прежде чем перед ними положили несколько разрозненных текстов.

– Итак, я знаю, что это немного тяжело для начала года, но не стоит так пугаться, дорогие. Нам прислали ваши прошлые работы из старой школы, и все ваши учителя будут рады оказать вам поддержку и помочь догнать учебный план Далтона.

Курт взял сборник стихов и с любопытством взглянул на него поближе.

– Это те произведения, которые уже изучали. Мы уже обсудили несколько стихотворений, которые я пометила для вас на этих листах. – Она достала две копии, и передала им. – А также на уроках мы читали «Потерянный рай» Джона Милтона и «Под стеклянным колпаком» Сильвии Плат, так что было бы здорово, если бы вы прочитали их в свободное время, и тогда мы могли бы заняться всем остальным, – улыбнулась она.

– Нам можно взять их? – удивленно спросил Джефф.

Она улыбнулась.

– Конечно. Они твои, так что делай в них пометки, выделяй предложения и абзацы, – она беззаботно махнула рукой, когда открылась дверь и другие студенты начали просачиваться в кабинет, рассматривая новичков с живым любопытством, а иногда и с узнаванием, когда их взгляд останавливался на Курте.

Он заерзал на стуле, стараясь не пугаться их взглядов, и почувствовал, что Джефф взял его за руку под столом, точно так же, как Курт ранее сделал это для него.

Миссис Карлсон направилась к передней части класса, где девственно-белая доска была установлена рядом с другим экраном, который, судя по виду, предназначался для проектора, когда кабинет медленно, но верно заполнялся.

Курт и Джефф изо всех сил старались слиться с толпой, держась особняком, но это почти невозможно было сделать, особенно когда миссис Карлсон пресекла болтовню и сделала объявление:

– Потише, ребята. Я хочу, чтобы вы все поприветствовали двух наших новых учеников, прежде чем мы продолжим изучать то, где остановились на прошлой неделе. Итак, имена наших новичков Курт Хаммел и Джеффи Стерлинг, – сразу после того, как остальные услышали их имена, кое-где послышались шепотки и возбужденное бормотание, отчего учитель захлопала в ладоши. – Достаточно. Я надеюсь, что вы будете относиться к ним с таким же уважением, как и ко всем остальным, – строго сказала она, и голоса смолкли, позволяя Курту, который задержал дыхание, свободно выдохнуть. – Хорошо, сегодня мы займемся…

Курт некоторым образом отрешился от того, что она говорила, и это было не лучшим стартом, но на самом деле он не рассчитывал это понять, потому что в любом случае не читал материала. Он настолько нервничал, что едва мог сосредоточиться. Он обнаружил, что ему остро не хватает присутствия Блейна, а ведь он ушел только десять минут назад, оставив его, чтобы пойти на свое собственное занятие.

Прошло еще несколько минут, прежде чем голос с соседней парты привлек внимание Курта.

– Псс! Хаммел! – тихо прошептали ему.

Курт повернул голову и встретился с жестким взглядом зеленых глаз и развратной улыбкой, поселившейся на лице, отвечающим классическим стандартам красоты.

Он был сабом, Курт смог определить это сразу, но он резко прервал дальнейшее рассматривание мальчика, как только он снова открыл рот.

– Так сколько он тебе заплатил?

Курт почувствовал, как холодный укол страха пронзил его грудь и живот, когда он инстинктивно отшатнулся, опуская взгляд и уставившись на стол с румянцем унижения, окрасившим его щеки. Он не хотел сталкиваться с этим, осознавая, что только лишь неделя его отсутствия не означала, что его “скандальная” связь не будет свежа в мыслях каждого из них, и это заставило его почувствовать себя дураком.

– Курт, – пробормотал Джефф, крепче сжимая его руку. – Просто проигнорируй его.

– Ведь он не мог на самом деле сделать это всерьез, правда же? – резкий смех заставил слезы брызнуть из его глаз, пока его внутренности скрутило от гнева. – Я имею в виду, ты только посмотри на себя.

– Лучше посмотри на себя, – другой голос растягивал слова, и Курт вскинул голову, чтобы увидеть, как мальчик, сидящий перед ним, развернулся на стуле и посмотрел на другого саба, который всеми силами пытался унизить Курта. – Ревность тебе не идет, Брэд, как насчет того, чтобы обуздывать ее перед каждым здешний Домом, набрасываясь на него или нее со своими чувствами, а?

– Отвали, Себастьян, тебя это не касается.

– Это перестало касаться и тебя с тех пор, как Андерсон отклонил твое предложение на заявление прав по договоренности. Хнык-хнык, как печально. Продолжай дальше, пока кто-нибудь, кто совсем отчаялся, не клюнет на тебя.

Брэд сузил от гнева глаза и открыл рот, чтобы съязвить в ответ, когда к нему обратился учитель.

– Судя по тому, что ты разговариваешь, я полагаю, ты уже знаешь ответ? – холодно спросила она, и Брэд натянуто покачал головой.

– Нет, мэм. Я прошу прощения, – пробормотал он.

Она прищелкнула языком, строго глядя на него из-под оправы очков.

– Ладно, в таком случае, будь добр, развернись ко мне лицом и сосредоточь внимание, и тогда, возможно, ты будешь его знать, ммм?

– Да, мэм, – выдавил он.

Казалось, что на этом все закончилось, и Курт на мгновение встретился взглядом с Себастьяном, прежде чем он развернулся обратно, как будто вообще ничего не произошло, и не он только что его защищал.

Курт размышлял об этом всю остальную часть урока, пока он не закончился, и Себастьян пересел, не дав Курту шанса поблагодарить его. Он рассматривал высокого саба, пока Джефф не потащил его на следующий урок, и это на некоторое время вылетело у него из головы.

– Ты уверен, что не хочешь, чтобы я пошел с тобой? – спросил Курт Джеффа в миллионный раз за день, когда они вышли из кабинета после своего последнего перед обедом урока и направились в ту сторону, где по словам Блейна находился кафетерий.

– Я уверен, Курт. Со мной все будет в порядке. Просто иди и пообедай с Блейном, и мы встретимся на биологии, – сказал Джефф, стараясь изо всех сил, чтобы его голос звучал ровно и твердо, когда все в нем кричало о необходимости защиты и комфорта.

– Я сомневаюсь, что директор продержит тебя у себя целый час. Почему бы тебе не присоединиться к нам за обедом, после того, как вы закончите? Я возьму тебе что-нибудь до того, как все закончится, – предложил Курт, на секунду забыв, что они теперь в Далтоне, и что, скорее всего, еда была здесь доступна для всех студентов, а не только для тех, кто был достаточно быстр, чтобы схватить что-нибудь прежде, чем оно закончится.

– Эээ…я…я не знаю…разве вам двоим не хочется побыть некоторые время наедине или…или что-то типа того, – он переминался с ноги на ногу, впервые показывая свою неуверенность в том, что ему теперь есть место в жизни Курта.

У Курта теперь был Дом, и притом постоянный, и хотя ему и нравилось думать, что все останется по-прежнему, он все же знал, что они не будут больше проводить столько времени вместе, как делали это раньше.

Мягкая улыбка Курта вернула его из размышлений.

– Мы проводим достаточно времени наедине у себя дома, а я соскучился по своему лучшему в мире другу. И Блейн действительно хочет узнать тебя получше. Так что, пожалуйста…пожалуйста, присоединяйся к нам, ладно? – Курт устремил на него отрепетированный взгляд огромных голубых глаз, обиженно выпятив нижнюю губу и мило надув щеки.

– Ох, хорошо…ты знаешь, что я не могу устоять против этого щенячьего взгляда, – фыркнул Джефф, и Курт немного притопнул ногами.

– Ура! Ладно, я пойду, но увижусь с тобой в ближайшее время, – сказал он и пошел в левую сторону, к помещению из которого раздавались призывные запахи, оставляя Джеффа, чтобы он упорядочил свои мысли и нашел дорогу к кабинету директора.

Звонок прозвенел только лишь пять минут назад, и коридоры были заполнены людьми, спешащими что-нибудь съесть, напоминая Джеффу о ежедневных сражениях, происходящих в МакКинли, чтобы успеть добраться до столовой, прежде чем там разберут то, что хотя бы отдаленно является съедобным, и он попытался свернуть в противоположном направлении от волны тел, толкающихся вокруг него.

Он сделал шаг в сторону коридора, вспомнив разъяснения Блейна о том, как пройти к кабинету директора, и поднял голову только затем, чтобы его сердце пропустило миллион ударов.

В нескольких шагах от него стоял мальчик…ну хорошо, парень, который улыбался, глядя на экран своего телефона, и Джефф мог поклясться что ни у кого на свете не было такой лучезарной улыбки, от которой захватывало дух.

Со времен его неудачной связи Джефф отказывался позволять себе смотреть на кого-нибудь в подобном роде, думать о ком-то больше, чем о друге, и чувствовать влечение или желание к кому-либо, но этот человек сделал так, что все внутри него зашевелилось, просыпаясь после долгой спячки, встряхиваясь от пыли и паутины и наполняя его осознанием этого.

Мягкие каштановые пряди ложились возле его ушей, завиваясь на кончиках и щекоча его кожу, теплые глаза мерцали и светились от радости, а его улыбка…боже, такая улыбка, как у него, существовала только в сказках: мягкие, розовые губы, растянутые над жемчужными зубами, и Джефф мгновенно подумал о солнечном свете и тепле.

Он захотел узнать, что бы он почувствовал, если бы эта улыбка была обращена к нему, чтобы он был тем единственным, кто вызвал ее, тем единственным, кто целовал бы ее.

Задохнувшись от немого шока, он ругал себя за собственную глупость думать о подобном.

Он был никем. Он не достоин был даже смотреть на него, не говоря уже о том, чтобы пачкать его своими прикосновениями.

Он позволил себе в последний раз посмотреть на волшебное существо, стоящее перед ним, прежде чем, мысленно выбранив себя, развернуться и свернуть за угол, исчезая в толпе, полностью упуская из вида тоску, появившуюся на лице парня с солнечной улыбкой.

P.S. * рабочее кресло (desk chair) – стул с подлокотником, который можно использовать как парту или маленький письменный стол.

========== Даровать желание. Часть 6. ==========

Николас Александр Дюваль всегда считал себя простым парнем, которому легко было угодить и еще проще развеселить.

Он любил хорошие фильмы и книги, тусовки со своими друзьями, а также быть частью «Соловьев», потому что музыка являлась одной из вещей, которая более, чем все остальное, заставляла его чувствовать себя счастливее. Он любил засыпать и просыпаться по утрам под звуки своей стереосистемы, которая тихо играла ту же запись, под которую он ложился в кровать накануне. Ему нравилось общаться с людьми, посещать новые места, и он любил мечтать…в частности, об одной вещи.

С тех самых пор, как он был маленьким ребенком, он твердил матери о красивом мальчике с золотыми волосами и глазами такого же цвета, как его любимый шоколад, и который будет так красив, что все остальные мальчики будут хотеть его, но ему понравится только Ник.

Его мама спрашивала, что он будет делать, если золотоволосому мальчику понравится кто-то еще, и крошечный пятилетний ребенок надувался и с дрожащей нижней губой, борясь со слезами, говорил, что он возьмет его за руку, поцелует в щеку и сделает так, чтобы он улыбался, и тогда ему перестанет нравиться другой, и он полюбит только его.

Люси улыбалась своему сыну и говорила, что считала его план очень хорошим.

За эти годы очень многое изменилось: отличалась музыка, которая теперь ему нравилась, у него появился новый любимый шоколад, и он редко над чем-то плакал.

Но была одна вещь, которая никогда не менялась.

Каждый раз, когда он мечтал, он грезил о нем, и каждый раз, когда он думал о нем, он все еще имел золотые волосы и шоколадного цвета глаза.

У Ника сложился типаж, и каждый раз, когда ему попадался на глаза светловолосый саб, он его привлекал. Но по каким-то причинам ни один саб, с которым он сближался, беседовал, водил на свидания, не вызвал в нем отклика или желания заявить на него права.

Он всегда чувствовал в них удручающее отсутствие чего-то, и он понятия не имел, чем это было.

Щекотка от вибрации телефона в переднем кармане его блейзера встряхнула его от раздумий, и он отключил его, пытаясь абстрагироваться, но его усилия оказались напрасными, потому что их профессор объявил, что на сегодня занятия отменяются, и Ника меньше всего заботило по какой причине, потому что «занятия отменяются» было всем, что он услышал.

Выскочив из душной комнаты, он весело захихикал от сообщения на его экране.

От: Трэнт (9.18)

Уэс сдался. Соловьи собираются в Нью-Йорк, чтобы участвовать в состязании. Дашь мне свое благословение?

Смеясь, словно тупица, он отправил в ответ большими буквами, жирным шрифтом и курсивом слово «Аминь», после чего положил телефон в карман и пошел в направлении столовой, чтобы взять там булочку или что-нибудь еще.

Он собирался сделать первый шаг в сторону выхода из коридора, когда из его легких и живота выбили весь воздух, его сердце выпрыгнуло из груди на пол, а все связные мысли неожиданно решили, что больше не хотят с ним дружить, упаковали свои чемоданы и покинули его голову…навсегда.

Он был самым красивым человеком, которого когда-либо видел Ник.

Мягкие платиновые волосы блондина ниспадали вниз, словно шелк, закрывая его лоб и частично глаза…глаза цвета шоколада и меда, которые были такими теплыми и…в них было что-то еще, что он точно не мог определить, но если бы он должен был это описать, он назвал бы это застенчивостью или робостью.

Его маленький нос был прямым и с мило покрасневшим кончиком, что могло быть вызвано холодным воздухом коридора, и это делало его еще более очаровательным, и Нику просто хотелось обнимать его, пока бы он снова не согрелся. У него были красивые полные розовые губы, которые так и напрашивались на поцелуй, и тот факт, что он даже не знал его имени или был ли он утвержден, было единственным препятствием, удерживающим его от того, чтобы ринуться туда, выдать свои невежественные мольбы и целовать его, пока из глаз не начнут сыпаться искры.

Светловолосый красавец был высок, если Ник не ошибался, то он был немного выше него самого, но его тонкий стан и настороженность по какой-то причине заставляли его вытянутую фигуру казаться маленькой и хрупкой. Он пробудил в Нике инстинкт, о существовании которого он всегда знал, но которого не ощущал никогда раньше: потребность окружить его теплом, безопасностью, счастьем, любовью и защитой.

Необходимость полностью завладеть им и отдать ему всего себя в ответ.

Интенсивность этого желания всколыхнула его организм.

Быстрый осмотр его одежды сказал ему, что блондин учился в средней школе, что могло объяснить тот факт, почему он никогда раньше его не встречал, но теперь не было никакой возможности, чтобы он позволил ему снова исчезнуть.

Стряхивая транс, в который его погрузил ангел, стоящий перед ним, он сделал несколько смелых шагов в его сторону, когда блондин обернулся, и этот образ врезался в сердце Ника с силой тысячи гвоздей, которые загнали в его грудь.

Его затылок был отмечен сердцем, которое было частично описано контуром. Его цвет когда-то можно было назвать зеленым, а теперь он был тусклым и испещренным черными пятнами, каждое из которых ощущалось Ником, словно пощечина.

Он принадлежал кому-то… кому-то, кто не был Ником…и кто заслуживал того, чтобы быть убитым на месте, потому что этот кто-то причинял ему боль. Всем было известно, что означала метка, которая выглядела подобным образом.

Его глупое сердце было практически разбито, он чувствовал себя побежденным, когда смотрел, как красивый ангел уходил, и каждый шаг между ними разрывал его на части, вынуждая его тереть рукой ноющую грудь, чтобы попытаться успокоить зияющую боль, которая только увеличивалась с расстоянием.

Чьи-то руки обхватили его плечи, и он подскочил, не отрывая взгляда от того угла, за которым скрылся блондин, когда до него донесся голос лучшего друга, который был приглушенным и далеким.

– Ник? Ник, парень, ты в порядке? – он мог слышать, как Блейн звал его, но не в силах был заставить себя оторвать взгляд; надежда, что он еще вернется, все еще бушевала внутри него.

– НИК!

Вдруг он резко развернулся к Блейну, на лице которого были написаны озадаченность и беспокойство. Он хмурился и крепко держал Ника за плечи.

– Я…я в порядке, Би, – сказал он дрожащим голосом, вытягивая шею, чтобы снова посмотреть на этот угол.

– Кого ты ищешь? – спросил Блейн, устремляя взгляд в том же направлении и оглядываясь по сторонам, не имея ни малейшего понятия, что он ищет.

– Он…я…я видел кое-кого, – сказал он. Это объяснение было провальным, даже для его собственного сознания, не говоря уже о Блейне.

– Кого-то, кого ты знаешь? Кого ты терпеть не можешь? Кого-то, кто забыл вернуть тебе книгу, которую одолжил? Ты должен быть более конкретным, – дразнил Блейн, надеясь получить хотя бы небольшую улыбку в ответ на свои комедийные усилия, но Ник упорно оставался серьезным и глубоко сосредоточенным на своих мыслях. Его взгляд был отстранённым, а брови опустились.

– Как ты узнал, что хочешь заявить права на Курта? – неожиданно спросил он, и Блейн ахнул, находясь в шоке.

– Ты увидел кого-то, на кого захотел заявить права?

– Просто ответь на мой вопрос, – огрызнулся Ник, и Блейн поднял руки в притворной капитуляции.

– Извини. Не знаю, я просто это знал. Я увидел его и почувствовал, что не хочу вновь переставать на него смотреть. Мысли, что с ним будет кто-то еще, кто будет к нему прикасаться, владеть им, сводили меня с ума. Я знал, что не мог позволить ему уйти, – Блейн старался объяснить, как мог, и каждый клочок сомнений исчезал из мыслей Ника, словно Блейн включил в его голове прожектор.

Обезображенной была его метка или нет, этот мальчик, по крайней мере, никому больше не принадлежал. Не было никакой вероятности, что валидаторы не удалили бы его от Дома, который сотворил с ним такое, и это давало ему хоть какую-то небольшую надежду. И хотя это было так трудно, если вообще осуществимо, и он не собирался обманывать себя, что это будет легко, при любом раскладе, независимо от пути и способа, но он готов был столкнуться лицом к лицу со всем, что ему предстоит, только чтобы быть с этим сабом.

Он прервал поддразнивания Блейна своим шокирующим признанием, но теперь он наконец-то понял. Это решение на самом деле вовсе и не было решением. В действительности это было такой же естественной реакцией, как дыхание.

Необходимой и неизбежной.

– Тогда да…Я нашел того, на кого хочу заявить права, – твердо ответил он и развернулся спиной к ошеломленному Блейну, направляясь к тому углу, где видел его в последний раз, и пытаясь воссоздать его шаги, чтобы найти его вновь.

***

Стук в дверь можно было в лучшем случае назвать осторожным; на самом деле, Хикару был уверен, что если бы он этого не ждал, то совершенно был его не заметил.

Когда он раздался, директор позвал посетителя войти, наблюдая, как из-за двери показался печально известный Джеффри Стерлинг, со сгорбленными плечами и взглядом, устремленным в пол.

Хикару едва ли был невежественным человеком.

Он знал все о «скандальном грехопадении» Стерлингов, которые передали одного из членов семьи Кевину Лэндону, решив объединить два рода проведенным способом – связыванием саба и Дома. Было нетрудно собрать из отдельных кусочков всю картину того, к чему это привело в итоге, но, тем не менее, в подобных обстоятельствах ничем нельзя было помочь.

Просто однажды валидаторы обнаружили и забрали юного Джеффри Стерлинга под свою опеку всего в синяках, явно изможденного, а его потухшие глаза говорили обо всем, через что ему пришлось пройти. Родители Лэндона выложили денег на адвокатов и частных следователей, подкупали людей и клялись на каждом углу, что Кевин был самым удивительным Домом, на которого нужно равняться, разнося слухи по сарафанному радио, чего оказалось достаточно, чтобы выйти из этой ситуации сухими из воды.

Родители Джеффа, в свою очередь, потеряли все в попытках ответной борьбы и одновременно оплачивая терапию и лечение своего сына, израсходовав все свое состояние и падая в глазах общества наихудшим из возможных способов.

Все знали, что произошло, но никто не мог предъявить доказательств, и это дело было вскоре забыто под блеском показушных приемов и роскошных автомобилей. Да, он и некоторые другие могли размышлять об этом, и даже могли быть на сто процентов уверенными в своей правоте, но ни у Хикару, ни у кого бы то ни было еще в этом деле не было никаких доказательств, уж Лэндоны об этом позаботились.

Взгляд на разбитую, робкую оболочку саба, стоящего сейчас перед ним, заставил его пожелать, чтобы этого с ним не происходило.

– Мистер Стерлинг, – тепло поздоровался он, вставая со своего места, чтобы как положено поприветствовать своего ученика.

Опущенные, неуверенные карие глаза встретились с его собственными, прежде чем устремиться обратно в пол.

– Сэр.

Хикару печально улыбнулся ему, но он этого не увидел.

– Пожалуйста, присаживайтесь и чувствуйте себя комфортно, – предложил он, убедившись, что его голос был ровным, и в нем не было команды. В любом случае, он был слишком осторожным, чтобы так поступить, потому что для кого-то в его положении это считалось злоупотреблением властью, но что касалось Джеффри, то он заставлял его чувствовать необходимость, показать чуточку доминантности, насколько это было возможно, для того, чтобы эта встреча прошла хорошо.

Джефф воспользовался его предложением после изучения его лица на наличие каких-либо признаков, что, возможно, он не имел этого в виду, о чем свидетельствовала тысяча подсказок на его собственном лице. Обязанностью Дома было убедиться, что саб защищен, находится в безопасности и доверяет ему обеспечить себя всеми этими вещами. Этот несчастный молодой саб явно не испытывал ничего подобного, и это только укрепило его веру в то, что он и так уже знал.

– Я хочу, чтобы вы понимали, мистер Стерлинг, что я вызвал вас к себе не потому, что у вас какие-то проблемы, – начал он, и взгляд широких карих глаз устремился к нему.

– Нет? – тихо спросил он.

Хикару терпеливо улыбнулся.

– Конечно нет, я просто хотел с вами увидеться и проверить, как проходит ваш первый учебный день.

Джефф открыл рот, как будто собираясь что-то сказать, но у него ничего не вышло, и он закрыл его снова, уходя глубже в себя.

– Все в порядке, мистер Стерлинг. Если у вас есть какие-то трудности, вы можете свободно поговорить со мной о них.

– Я не вписываюсь сюда, – выпалил он. – Я просто…я не знаю.

Хикару склонил голову в его сторону.

– Вы саб, да?

Джефф нахмурился.

– Да.

Он улыбнулся и слегка поддразнил.

– Ну в таком случае я абсолютно уверен, что эта школа для Доминантов и сабмиссивов. Я думаю, вы вписываетесь сюда очень хорошо.

Джефф просто отвел взгляд. Шутка явно не достигла своей цели, и Хикару даже не мог его за это винить.

– Мистер Стерлинг, со всей серьезностью заявляю, что у вас есть такое же право находиться здесь, как у всех остальных. Это место предназначено для взаимопонимания и обучения, и здесь не допускаются предрассудки и издевательства любого рода.

– Это не означает, что такого не произойдет, – пробормотал Джефф почти про себя, взволнованно потянув за обшлага пиджака, как будто ему было не очень комфортно в своей одежде.

– Нет, я не могу обещать вам, что этого не произойдет, – признался он, и Джефф с тревогой посмотрел на него. – Но меры будут приниматься быстро и эффективно. Я не терплю подобного в своей школе, мистер Стерлинг, – серьезно повторил он.

Блондин сглотнул и коротко кивнул.

– А теперь есть ли у вас какие-либо вопросы об общежитии? О вашем расписании уроков?

– Нет, все в порядке. Мне кажется, я разобрался, где я должен быть.

– Ладно, если вы немного заблудитесь, не стесняйтесь обратиться к однокласснику или учителю, в конце концов, всем сотрудникам сообщили, что у нас будут два новых ученика, и они смогут помочь.

Джефф снова кивнул, и Хикару едва слышно вздохнул от того, что саб едва ли расслабил свою напряженную позу в его присутствии. Как сильно бы он не хотел задержать у себя саба, чтобы развеять некоторые из его страхов, он знал, что не мог удерживать его весь обеденный перерыв.

– Пожалуйста, знай, что ты можешь прийти ко мне, если тебе будут хоть как-то досаждать, делать замечания, рассматривать или если просто нужно будет с кем-то поговорить, – предложил он с искренней улыбкой, зная, что он пересек черту, которая отстраняла его от учеников, как и требовала его профессия, но он просто не мог остаться в стороне, когда этот мальчик перед ним выглядел таким взрослым и настороженным, когда он должен был улыбаться, любить и быть счастливым.

Он знал, что он был предвзят.

Он знал, что его дочь Ли смягчила его, углубив его симпатии гораздо больше, чем он чувствовал их изначально, но от них так трудно было полностью устраниться, когда все, о чем он думал ,было «а что, если». А что, если кто-то сделал бы подобное с Ли? А что, если бы она была так же напугана и сломлена, как тот, чье потерянное лицо он видел перед собой прямо сейчас?

Он знал, что его задачей было проявлять участие, но быть объективным, но он обнаружил, что иногда он просто не мог. Школьный совет мог высказать или продемонстрировать, что он думает о нем, но Хикару не менялся.

– Спасибо.

В конце концов, это маленькая слабость того стоила.

========== Даровать желание. Часть 7. ==========

– Блейн!

Знакомый хор голосов гармонично резонировал, синхронно исполняя даже простое приветствие, что заставило его широко улыбнуться в комнате, полной нарядных «Соловьев», когда он вошел в просторную хоровую. Он должен был предвидеть шквал вопросов, которые на него обрушились вместе с множеством конечностей, которые захватывали его в братские объятия, похлопывали по спине и жали руки.

Они принадлежали группе парней, которые так или иначе стали его второй семьей за то время, которое он провел в школе.

Он от всей души ответил на приветствие, посматривая на своих ближайших друзей и улыбаясь им, будучи счастлив их видеть, после того, как провел десять дней порознь, потому что его жизнь полностью перевернулась, и это было…к лучшему.

Полностью мужской коллектив состоял примерно из пятнадцати парней старшего возраста, преимущественно из хора при колледже, и нескольких отважных старшеклассников. Блейн стал его членом, когда ему исполнилось семнадцать, и он только начал учиться в старшей школе. «Соловьи» по большей части состояли из Доминантов, но причиной тому было не какое-либо притеснение со стороны участников, напротив, это объяснялось вмешательством извне.

Далтон в целом был очень прогрессивным институтом, уважаемым в их обществе, по сравнению с некоторыми соседними учреждениями. Семьи, которые отправляли сюда своих детей, были более открытыми, чем большинство остальных, принимая изменения, однако все еще оставалась доля семей, образ мыслей которых был традиционным. Они презирали перемены и подвижки в сторону уменьшения разрыва между социальными слоями и, как следствие, препятствовали тому, чтобы их дети были частью чего-то, что им не пригодится, например «Соловьев». Они считали, что их усилия лучше тратить на изучение способов, как доставить удовольствие их Домам, так что данные занятия посещали в основном только те сабы, которые были связаны с Домами, являющимися членами кружка, или сабы из прогрессивных семей.

Независимо от обстоятельств, Блейн любил их всем своим сердцем и знал, что они были теми, на кого он мог рассчитывать, когда наступят тяжелые времена.

– Ты вернулся!

– Слышал, что ты наконец-то подцепил саба, идиот!

– Это правда, что он из Лаймы?

– Он не из Лаймы.

– У прессы был знаменательный день. Где ты пропадал?!

– Ребята! – крикнул Блейн, поднимая вверх руки и заставляя их отступить на шаг.

Его мозгу тяжело было вычислить все разношерстные голоса и мнения.

– Дайте ему немного передохнуть! – распорядился командный тон, и после этого море одинаковых пиджаков рассредоточилось, садясь или застывая возле стены, чтобы иметь возможность видеть знакомую фигуру.

– Уэс, – улыбнулся Блейн своему собрату-Дому, который всегда выглядел таким царственным, когда говорил, производя впечатление холодного и неприступного типа, но под всем этим скрывался заботливый человек и лучший из друзей, которого можно было только надеяться иметь.

– Всегда переполох, Блейн, всегда переполох, – вздохнул азиат, немного покачав головой, но его карие глаза искрились юмором.

Блейн рассмеялся. Он соскучился по ним, пока был в отъезде.

– Ты любишь это, Уэс. Признайся.

– Ну, я не могу отрицать, что это немного забавляет, – ответил он с поддельным снобизмом, и Блейн усмехнулся на его поддразнивание, подкатив глаза и усаживаясь за стол совета.

– Ладно, достаточно шуток. Я жажду окунуться в сенсацию! – воскликнул Дэвид, подпрыгивая за столом совета, который стоял в передней части комнаты, что заставило Уэса сердито посмотреть и отпихнуть его, чтобы спасти древесину от разрушения. Блейн невинно изогнул бровь в ложном замешательстве, и Дэвид подкатил глаза.

– Твой саб, мудак! Я хочу узнать о твоем сабе. Ты не можешь просто пойти и связать свою задницу, ожидая, что лучшие друзья не устроят тебе допрос с пристрастием на эту тему.

Блейн открыл рот, полностью готовый к тому, чтобы разразиться потоком речей, как его перебили.

– Он не вступал в связь, они просто выдумали это. Они все время несут чепуху о Би, – смеялся Трэнт со своего места у окна. – И вся эта чушь про саба из Лаймы просто для того, чтобы приукрасить историю.

Блейн нахмурился, начиная ощетиниваться. Он не любил людей, отрицающих существование Курта, как и тех, которые подразумевали, что он встречался с кем-то из Лаймы, чтобы придать сочности этой истории, делая ее более скандальной. В происхождении Курта не было ничего плохого, и оно не имело значения, но то, как он боролся с трудностями, делало его еще более прекрасным в глазах Блейна.

– Нет, – возразил Тад более робким тоном, но, однако, уверенным в своей правоте со своего кресла, где он согнулся над папкой, лежащей на коленях, заполненной уравнениями и формулами, смысл которых, как правило, в состоянии был понять только он сам. – Я не думаю, что они это выдумали.