Текст книги "Keep my heart captive, set me free (ЛП)"

Автор книги: The Queen of Rose

сообщить о нарушении

Текущая страница: 38 (всего у книги 94 страниц)

– Я люблю тебя, сэр, – устало сказал он, и Дэйв погладил его по спине, восхищаясь шелковистостью кожи в этом месте.

– Я обожаю тебя, детка, – произнес он в ответ, и они уснули под звуки бури, бушующей снаружи.

***

– Тебе достаточно тепло? – спросил он, пока пододвигал ее маленькое тело поближе к своему, используя дополнительные одеяла, которые их окружали.

– Да, сэр, – ответила она с нежной улыбкой, и он поцеловал ее в лоб.

– Достаточно комфортно? – снова спросил он, и она, дразнясь, ущипнула его за бок.

– Да, сэр.

Она с любовью клюнула поцелуем заднюю часть его шеи, и он ощутил, что в этом мире не было ничего, что чувствовалось бы так удивительно, как то, что она делала, лежа рядом с ним. Они устали за день, наполненный беготней, пытаясь выполнить последние дела, прежде чем подвергнуться режиму изоляции, который Хикару ввел в их доме. Он не хотел рисковать, когда был не в состоянии сам там находиться, обязанный остаться в школе, словно приклеенный, и убедиться, что все студенты были в безопасности и комфортных условиях.

– Ты уверена, что будешь в порядке, не работая над чем-нибудь в течение нескольких дней? – спросил он с дразнящими нотками в голосе, но на самом деле он действительно боялся за ее здоровье.

Она делала все на сто процентов совершенно, и каждый проект, который она начинала, полностью завладевал ей. Он знал, что то, чем она занимается – важно, но иногда, видя ее покрасневшие глаза и бледные щеки, чувствовал, что терпел неудачу, как ее Дом, позволяя ей так сильно загонять себя.

Но затем она улыбнется, закончив труды, и подскочит к нему, преисполненная рвением, чтобы он оценил по заслугам ее работу, которая из нее струилась, и он знал, что это делало ее счастливой.

Поэтому он целовал ее и рассказывал, как он ей гордился, какой честью для него являлось быть рядом с ней. Он знал, что она до сих пор опасалась быть не такой хорошей, как другие девчонки, того, что была простой и незапоминающейся. Он был в курсе, что она использовала свою работу, чтобы компенсировать недостатки, которыми по ее мнению, обладала.

Но для него…она была всем и даже большим.

Она была его якорем, его силой, его жизнью.

– Я буду в порядке, Уэс, – хихикала она. – К тому же это не то, что ты можешь говорить, мистер Трудоголик, – поддразнила она, но в этом было все дело. Эта черта была у них общей. Но ему не нравилось состояние переутомления, и он подцепил пальцем ее подбородок, чтобы поднять лицо вверх.

– Я не шучу, Мириам. Меня беспокоит, что ты перегрузишь себя и в конечном итоге навредишь себе в процессе этого, – серьезно сказал он, и она подвинулась, чтобы поцеловать его в губы.

– Я люблю, что ты заботишься обо мне так, как сейчас. И я люблю твой уход. Но я взрослый, ответственный человек, и думаю, что в состоянии решать, что могу, а что не могу взять на себя. Хорошо? – сказала она, не проявляя неуважения, а просто критично оценивая саму себя с вежливой напористостью, которую он в ней обожал.

– Я знаю, что ты просто…просто пообещай мне остановиться, когда почувствуешь, что всего этого становится слишком много, – сказал он, с намеком на команду в своем голосе, и она кивнула в знак согласия.

– Я обещаю, просто это самая важная вещь, над которой я когда-либо работала. Я хочу найти для них способ по-настоящему быть друг с другом. Для того, чтобы иметь возможность в действительности кому-то принадлежать, как это делаем мы, – яростно сказала она, и он крепче ее обнял.

– И у меня нет сомнений, что ты влюбишься в это дело, – сказал он, и она просияла ему в ответ.

– Я люблю тебя, – прошептала она, когда в другое мгновение завладела его губами, прежде чем свернуться калачиком.

– Я тоже тебя люблю, – ответил Уэс, гладя ее спину. Мягкая тишина обрушилась на них, пока они устремили взгляды в ночь. Глаза Дома привыкли к темноте, и он разглядел большую стопку папок и документов на поверхности стола.

– Ты принесла с собой свою работу, не так ли? – разбушевался он, устало улыбнувшись.

– Да, – язвительно ответила она с сонным хихиканьем, которое прекратилось, когда он перекатил их и накрыл ее тело своим.

***

Следующий день выдался ясным и бодрящим из-за ветра и дождя, которые обрушивались на город в течение нескольких суток.

Нежное солнце заглядывало через окна и стучалось в двери людей, которые нерешительно выходили наружу, морща лица, но растягивали губы в улыбке, когда они вдыхали свежий воздух, охлажденный бурей, но каким-то образом он стал очистившимся, здоровым и безупречным.

– Я всегда знал, что он станет кем-то выдающимся, – тихо сказал Берт, когда Кэрол присоединилась к нему на крыльце, приветствуя своих соседей и подкрепляясь чашкой теплого чая.

– Он всегда был выдающимся, сэр. Он необыкновенный молодой человек, и ты помог ему сформироваться, – мягко похвалила она, и он ей улыбнулся.

– Так же, как и ты. Спасибо, – ответил он ей, и саб улыбнулась, просияв от его похвалы, теснее вжимаясь в его объятья.

– Это было мне в радость, – сказала она, и Дом крепче прижал ее к себе.

– Он…он удостоверился, что все эти люди находились в безопасности. Он, вероятно, спас им жизни. Мой маленький мальчик, – почти с гордостью хмыкнул Берт, со слезами, просочившимися из его глаз, и Кэрол тепло улыбнулась тому, насколько ее Дом, который выглядел суровым, любил своего сына.

– Он учился у самого лучшего, сэр. А теперь пойдем. Я приготовила завтрак. Тебе нужно руководить работой? – спросила она, когда они вошли обратно в дом и уселись за стол.

– Да. Сейчас там будет полно работы, – сказал он, надкусывая тост.

– Насколько значителен ущерб? – спросила она, и Дом пожал плечами.

– Я до сих пор не уверен. Но из того, что мне известно, куча сорванных крыш, несколько разбитых автомобилей, поломанные двери и окна. Некоторое время из-за этого я буду занят. Возможно, это также принесет больше какого-нибудь дохода, – сказал он с обнадеживающей улыбкой, и Кэрол взяла его за руку.

– Только пообещай мне, что ты будешь в безопасности, сэр, – нежно сказала она, и он погладил ее костяшки широким, мозолистым большим пальцем.

– Я не оставлю тебя одну. Никогда, – поклялся он, и она поцеловала его в висок. Дом собрал их тарелки и сложил, чтобы вымыть, и Кэрол услышала звук захлопывающейся двери, когда Берт отправился руководить работами.

На другом краю города еще одна пара обнималась под одеялом на крыльце, наслаждаясь свежестью воздуха после бури.

– Наш сын сделал хороший выбор, правда же? – прошептал Джаред, и Дана оторвалась от своего места у него на плече.

– Он выбрал совершенство. Мы всегда знали, что это то, чего он ждал, – кивнула она, гордясь новым дополнением к своей семье, и они снова замолчали, находясь глубоко в своих мыслях, пока их город медленно оживал вокруг них.

Дана была напряженной и молчаливой в течение нескольких дней после их инициативы, и, зная ее так долго, Джаред понимал, что он просто должен был позволить ей самой прийти к нему, когда она почувствует, что готова. Но прошло уже несколько дней, а она была закрыта, и, казалось бы, глубоко погрузилась в собственные размышления, отчего саб становился обеспокоенным.

– Что творится внутри твоей красивой головы? – тихо спросил он, и она прижалась ближе, щекоча своими ресницами кожу его шеи.

– Я старая и морщинистая, Джаред, – ныла она, и он покачал головой с любящей улыбкой.

– Ты всегда будешь красивой для меня, моя леди. Самой красивой женщиной, которую я когда-либо видел, – искренне сказал он, и она радостно мурлыкнула, когда он поцеловал ее макушку, заставляя ее почувствовать себя любимой и оберегаемой.

– Я просто…я подумала… – начала она, и он кивнул, чтобы она знала, что саб слушает.

– О чем? – спросил Джаред, и она вздохнула.

– Мы должны что-то сделать. Что-то должно измениться. Те люди, Джаред…они не меньшие люди, чем мы, и для них жить так, как они это делают…ужасно. Я хочу это изменить, – сказала она, начиная тихо, но ее голос набирал уверенность и силу, и на его глазах она снова превращалась в Дану Андерсон; самого жесткого, сильного, уважаемого и устрашающего Дома своего времени.

– Если бы существовал кто-то, кто мог бы изменить порядок дел, моя леди, то это была бы ты, – сказал ей Джаред, и она выпрямилась, с гордым блеском в золотистых глазах, которые передались ее младшему сыну.

– Будешь ли ты поддерживать меня? – спросила она, и он взял ее за руку.

– Для меня нет места лучше, чем рядом с тобой, – честно сказал он Дому, и она просияла, становясь молодой и всемогущей, какой была в первый раз, когда он только ее увидел.

– Тогда давай изменим мир.

Она взяла его за руку, и потянула обратно в их дом.

========== Набросать план. Часть 1. ==========

Все, что можно было услышать в комнате – это звук мягкого дыхания и нежного, влажного привкуса губ и языка, пока Блейн воздавал должное каждому дюйму торса Курта.

Он не получил возможности должным образом исследовать и любить Курта, как он того заслуживает, пока позволил себе погрязнуть под всей своей сдерживаемой похотью и желанием своего красивого мальчика, но теперь… он не мог остановиться.

Курт был произведением искусства, и Дом уже об этом знал, но что было в нем столь привлекательно, это то обстоятельство, что он был его. Он не ставил запретов, Блейну не нужно было просто издалека любоваться, Курт вручил себя Дому с доверием в своем сердце, и это было самым опьяняющим чувством: заполучить такой шедевр и знать что ты единственный, кто им обладает и будет обладать.

После их взаимных, умопомрачительных оргазмов, они еще немного подурачились, целуясь и игриво прикасаясь, прежде чем эти занятия стали доставлять неудобства в их нижнем белье. Они оторвались друг от друга, чтобы очиститься и переодеться. И Курт застенчиво проскользнул в отдельную ванную комнату с восхитительным румянцем, проходящим через его лицо и грудь, пока Блейн направился через зал для самого быстрого переодевания в своей жизни, желая вернуться к Курту и снова заключить его в объятия. Трепетное, покалывающее чувство под его кожей сидело в нем на протяжении всего времени, пока он смывал с волос лишний гель, готовясь ко сну, под холодной водой, текущей из каждого крана. Отсутствие электроэнергии означало, что водонагревательный котел не работал, таким образом, горячей воды несомненно, к сожалению, не было…но он быстро с этим справился и стремглав бросился обратно в их общую спальню в одних лишь черных боксерах, ныряя обратно в постель к своему сабу.

Это несло перемены.

Блейн всегда обязательно надевал штаны для сна и майку, отправляясь в постель, как только они начали ее делить, не желая доставлять Курту дискомфорт, но теперь…инстинкт говорил ему не делать этого. Он пододвинул саба, в попытках сохранить как можно больше контакта их кожи, насколько это было возможно, и в глубине души логическая часть Блейна напоминала ему, что это было побочным эффектом укрепления их связи физической близостью, но ее затмило незамутненное чувство, движущее им. Прикасаться, прикасаться, прикасаться, играло, словно мантра в его голове.

И вот так он оказался между слегка раздвинутых ног Курта, гладя все подряд и всю кожу, доступную его рукам, несмотря на то, что Курт был одет в тонкую пару хлопковых пижамных брюк, и ласкал ртом грудь и живот саба, как будто хотел его съесть.

Курт ощущал язык Блейна, кружащий вокруг его пупка и посасывающий его, дыша резко и поспешно. Его только что плотно сжатые мышцы пресса снова расслабились, когда Блейн поцеловал напряженную плоть. Это была идеальная разновидность взлетов и падений. Блейн совершенно точно держал его на острие ножа, возбуждая его снова, только чтобы как раз в нужный момент отступить. Эти действия оставляли его с постоянно зудящим возбуждением, но в этом не было ничего давящего или срочного, только приятное тепло в его венах, от того, что его тело было настроено на томный, неторопливый ритм.

Он думал, что интенсивность интимности, которая пульсировала между ними прямо сейчас, напугала бы его до смерти или, по крайней мере, отправила бы его прятаться под одеялом теперь, когда импульсивное пламя померкло, но Курт не мог найти ни одного изъяна в том, чем закончилась для них сегодняшняя ночь. Это было романтично и совершенно, и только лишь оставило его, скорее, в предвкушении большего, чем в страхе, и саб почувствовал, что с его плеч свалился огромный груз.

Секс всегда был неудобной серой зоной для Курта.

Он никогда открыто не говорил об этом в деталях и никогда не позволял себе активно о нем думать, потому что идея о том, чтобы позволить себе быть уязвимым после жизни, которой он был окружен, строившейся на том, чтобы поддерживать свою оборону, была ужасной и играла на каждой его неуверенности в себе как в человеке и как в сабе. Ему нравились абстрактные намеки и красочные образы маминых сказок, которые он получал вместо грубых и прямолинейных объяснений на единственном уроке сексуального просвещения, который он посетил. Он не выдержал даже четверти положенного времени, прежде чем выскользнуть с пылающими щеками и растревоженным желудком.

Но это… здесь не было ничего из того, что он ожидал. Здесь не было ничего наподобие грубого, беспристрастного способа, которым учитель в классе пытался это описать, но так же в этом не было и ничего подобного почти что иллюзорной, фантастической манере автора книги описывать это действо. В конце концов, все это произошло с ним и с Блейном. Что-то, что они создали на языке их тел, соединив свои сознания и сердца.

Это было реальностью и ощущалось так, словно внезапно открыли шлюзы, давая возможность выплеснуться.

Счастливо мурлыча, пока его разум блуждал, Курт сжал и ритмично пропустил свои ленивые пальцы сквозь влажные, свободные кудри Блейна, обожая ощущение того, как толстые, пышные пряди разъединялись и подскакивали обратно к его голове, собираясь вместе. Это занятие было интимным и успокаивающим для саба, который имел возможность быть так близко к своему Дому и был в состоянии чувствовать удовлетворенность, излучаемую им в ответ на его заботу.

Это было немного сюрреалистичным: смотреть на Блейна, его золотистую кожу в слабом пламени свечей и крепкие мышцы спины, гипнотизирующе бугрившиеся и перекатывающиеся, когда он устремился вниз, чтобы сжать его бедро. Курт не хотел, чтобы эта ночь когда-нибудь заканчивалась, и он не хотел, чтобы свет когда-нибудь снова включали.

– Я люблю твою кожу, – пробормотал Блейн, двигая припухшими губами взад и вперед по молочному раздолью прямо под холмиком кожи над костью, когда взглянул на него из-под ресниц. – Такая мягкая. Такая красивая. Я бы мог целовать тебя весь день.

Он произнес это сразу перед тем, как сомкнуть рот на бедре Курта и начать сосать.

Из-за этого нижняя часть его живота снова наполнилась жаром и напряжением, но прежде чем он смог действительно выгнуть свои бедра ему навстречу, Блейн отстранился, в результате чего оставил за собой еще одну мокрую, красную отметину.

Курт любил их гораздо больше, чем готов был выразить на данном этапе.

Но комплименты заставили его глупо засветиться изнутри, саб в нем грелся от похвалы своего Дома, призывая его сделать больше, чтобы их вызвать. Наматывая колечко вокруг указательного пальца, Курт опустил мизинец, чтобы легко пройтись над меткой Блейна, смакуя дрожь, которую он вызвал.

– Я точно так же люблю твои волосы, – шепотом признался он.

Это вызвало у него неторопливую, великолепную улыбку, когда Блейн прижался щекой к его животу, сверкая глазами с легкой игривостью.

– Расскажи мне, красивый мальчик, что еще ты во мне любишь?

Всё… вот что было на кончике его языка, и это ощущалось, словно кто-то выплеснул над сабом ведро ледяной воды.

Он любил его.

Он любил Блейна.

Целиком. Полностью. Душераздирающе.

Он с самого начала знал, что находился в опасности от этого…знал какое-то время, что он падает сильнее и стремительнее, чем может остановить себя… О Боже…

Это больно. Физически это ощущалось, как будто кто-то нанес сокрушительный удар своим кулаком ему в грудь и вырвал его сердце, чтобы отдать Блейну, и страх, пришедший с осознанием этого, который привел его к одышке. Если это то, как чувствуют себя те, кто испытывает любовь…что ему делать с разбитым сердцем? Потому что на данный момент все еще существовала такая вероятность. Курт знал, что Блейн заботился о нем…он не сомневался в этом, но любить его? Мог ли он полюбить его? Возможно ли было ему даже сметь надеяться?

– Прекрасный? – спросил Блейн, приподнявшись на руках, чтобы опереться на него с обеспокоенным лицом и взволнованными красивыми золотистыми глазами, и Курту хотелось посмеяться над собой, потому что в действительности у него никогда не было шанса устоять перед ним. Вся эта осторожность, все эти стены в начале, чтобы защитить себя от чего-то, вроде этого, и он сдался так легко под всей этой подлинной заботой и привязанностью, которую продемонстрировал ему этот Дом.

Блейна было просто так легко полюбить.

Он был добрым, честным, заводным, благородным, великолепным…список в его пользу просто все продолжался и продолжался.

– Курт, детка? Что случилось? – вновь спросил он, и Курт даже не раздумывал, прежде чем отчаянно потянуться к Дому, нуждаясь хоть в каком-то утешении, пока его внутренний мир отправился на перезагрузку от понимания, которое прошло сквозь него разрушительным ударом.

Блейн устроился рядом с ним, с легкостью следуя за его ищущими руками, разделяя с ним одну и ту же подушку, когда он обнял его за талию, чтобы прижать ближе к себе. Он был обеспокоен из-за своего саба. На долю секунды Дом был поставлен в тупик подлинным страхом, который вспыхнул и угас на его лице, прежде чем расплавиться в этих неспокойных голубых глазах.

– Расскажи мне, прекрасный.

– Я…

люблю тебя…

Курт не смог этого произнести. Он просто не смог, его парализовал страх быть отвергнутым, но гул этой мягкой словесной команды разрывал его изнутри, настаивая, чтобы он подчинился, и одинокая горячая слеза собралась и скользнула вниз по его виску, чтобы впитаться в подушку.

– Я…действительно люблю быть твоим, – сказал он вместо этого. Это было так близко к истине, как только было в его силах, и резкая тянущая сила ослабла.

Блейн нахмурился от его слезы, вытирая лишнюю влагу, прежде чем заключить в свои ладони его щеки с другой стороны.

– И я действительно люблю, что ты мой, прекрасный, никогда в этом не сомневайся…так вот почему ты грустишь? Потому что ты думал, что это не так? – обеспокоенно спросил он, не давая ему уйти от темы.

Курт покачал головой.

– Нет, я это знаю… Я не грущу, я просто… – он успокоил прерывистое дыхание и встретил взгляд своего Дома. – Сегодня просто многое произошло, и я, переваривая это, становлюсь немного глупым, прости меня.

Беспокойство, казалось, немного померкло от этих слов, и Блейн улыбнулся сабу.

– Ты не глупый, детка.

Он быстро наклонил голову вперед, чтобы оставить нежный поцелуй на его губах, которые все еще пощипывали.

– И не извиняйся, никогда не считай, что должен извиняться за то, что у тебя есть чувства.

«Если бы ты только знал», – не без иронии подумал Курт.

Но это незначительное пожелание заставило его почувствовать себя немного лучше, и он прижался ближе к теплу Блейна, позволив ему на секунду отстраниться, чтобы потянуть одеяло наверх и укрыть их.

– А теперь на чем мы остановились? – спросил Блейн, соприкасаясь с сабом носами. Курт вздохнул, позволяя на данный момент чувству удовлетворения прогнать прочь заботы, пока он деликатно перебирал кончиками пальцев сильный подбородок и челюсть Блейна.

– Я должен был сказать тебе все вещи, которые я в тебе люблю, – мягко ответил Курт, сердце которого споткнулось о слово «любовь». С чего бы начать.

– Ну как насчет того, чтобы ты полежал здесь и побыл красавчиком, а я расскажу тебе все, что я в тебе люблю? Мне было бы приятнее сделать это, – признался Блейн с искренним звоном в голосе, что заставило Курта улыбнуться, несмотря на свое состояние. Как ему могло так повезти?

– Как насчет того, чтобы мы делали это по очереди? – спросил Курт, укрощая крик своего сердца и надежду на то, чтобы быть любимым, которая расцветала в его груди, рука об руку с его парализующим страхом отсутствия ответных чувств.

– Это хорошая идея, – сказал Блейн, снова игриво покусывая его ключицы, и Курт хихикнул лишь наполовину притворяясь от дурачеств своего Дома.

И пока Блейн отбарабанивал миллион и одну причину, которые были в равной степени серьезными и забавными, саб подпитывал этот огонек в своем сердце…может быть, Блейн сможет полюбить его.

========== Набросать план. Часть 2. ==========

Комментарий к Набросать план. Часть 2.

Итак, дорогие мои читатели! Выходные забиты под завязку, так что прода будет сегодня.

После ужасной бури, разразившейся прошлой ночью, забрезжил тусклый, туманный и серый рассвет, словно часть окружающего мира взяла передышку и восстанавливалась.

Занавески на окнах до сих пор были полностью раскрыты, освобождая стекла, но свет, льющийся внутрь, был слабым и приглушенным, едва позволяя теплым шоколадным глазам рассмотреть силуэт, прижавшийся к его груди.

Ник проснулся, по-видимому, несколько часов назад, находясь в тумане и чувствуя теплое дыхание, которое щекотало шею, и пятерню слабых, бледных пальцев, впившихся в его бок, когда они хватались за потертую рубашку, как будто если бы хотели удержать ее владельца, чтобы он никуда не делся, чего он в равной степени боялся, не желал и ненавидел.

Дом заснул прошлой ночью, нежно обнимая саба и зная, что наступит утро – и Джефф ужаснется от того, где он находился и каким открытым и уязвимым позволил себе быть. Но когда его сморил сон, и разум затуманился от его опьяняющего запаха, настолько концентрированного и свежего, он так же надеялся, что саб поймет, что Ник всю ночь держал его в безопасности, и в его руках с ним не случится ничего плохого.

Может быть, это желаемое, выдаваемое за действительное, но…просто, возможно, он еще больше открылся и позволил себе увидеть в Нике того, кем он был на самом деле.

Кого-то, кто просто хотел любить его так, как он того заслуживал.

Он почувствовал, как его губы растягиваются в нежной улыбке, когда блондин нахмурился и немного выпятил нижнюю губу от внезапного потока света, ударившего по его векам, пока солнце ненадолго прорвало пасмурность, и он уткнулся лицом поглубже в грудь Ника, чтобы скрыться от лучей, которые нарушали покой.

Его волосы спутались и торчали во всех возможных направлениях, щеки покраснели ото сна, и веснушки на его носу стали еще более заметными на его красивой бледной коже.

Для Ника он был прекрасен.

Его теплое тело настраивало на то, чтобы заставить все инстинкты в нем воспламениться и зарычать, отчаянно стремясь снова сделать его счастливым, и Дом почувствовал, как его руки сомкнулись вокруг саба без осознания разумом.

Он затаил дыхание, ожидая пробуждения саба и того, что он сбежит от него, но все выглядело так, будто на уровне подсознания Джефф достаточно доверял ему, потому что в действительности он прижался ближе, потянув вслед за собой гору одеял и заставляя сердце Ника пылать от того, каким милым он был, когда издавал едва слышимые, посапывающие шумы, когда боролся с тем, чтобы не проснуться.

Нику хотелось, чтобы он остался здесь навсегда.

Он так отчаянно хотел остаться внутри кокона своего маленького убежища из одеял и тепла, улавливая солнце, выходившее и прячущееся за облака, с Джеффом, который находился в целости и сохранности в его объятиях.

Однако, это было не так просто.

Гибкое тело в его руках медленно напрягалось, бледные пальцы задрожали, а белые зубы , исчезающие между розовыми губами …он знал, что должен был отстраниться, и это убивало его изнутри.

Он медленно убрал руки от саба, не желая его спугнуть, наблюдая, как он моргал своими великолепными открытыми глазами и приподнимался из своего маленького гнезда, отстраняясь от него, в результате чего прохладный воздух атаковал кожу его тела, находившего в тепле считанные секунды назад.

Джефф мог почувствовать, что кто-то на него смотрел.

Он проснулся от самого спокойного сна, который у него был за долгое время, от внезапного потока яркого света, который после этого исчез за считанные секунды, но его оказалось достаточно, чтобы вернуть его в состояния полузабытья.

Он сонно пытался разложить все по полочкам и почувствовал, что его тело прижималось к другому, которое было крепче, коренастее и сильнее, чем его собственное. Были руки, которые крепко прижимали его, а его нос подвергался атаке самого манящего аромата, который он когда-либо ощущал.

Ему хотелось в нем утонуть.

Части него просыпались одна из другой, и маленькие волоски на затылке встали дыбом, когда он почувствовал взгляд, сосредоточенный на нем, словно лазерный прицел, стремящийся зафиксировать его лицо, прожигая его закрытые глаза и задворки его разума, где его связные мысли разбегались, сражаясь со жгучей потребностью оставаться там, где они находились.

Он чувствовал себя напряженным, сейчас это было его естественным инстинктом, и его пальцы начали дрожать в том месте, где они держались за что-то мягкое.

Он ждал неизбежного удара, исходящего от этих рук, которые внезапно сдавят в тиски, сжимая его слишком плотно, и к тому же это знакомое ненавистное тело накроет его собственной силой.

Он усилием воли заставил свое тело расслабиться и не показывать своего испуга; открытый страх был только хуже, делая боль сильнее и дольше продлевая пытки. Однако это не остановило его сердце от трепыхания в груди, которое быстро отбивало жалкую мелодию в его ушах.

Сделав глубокий вдох, он изо всех сил постарался расслабить мышцы, чтобы казаться как можно меньше, когда почувствовал, что хватка на его теле ослабла, и прежде чем он осознал, что происходит, он был свободен, чтобы отступить. Его инстинкты немедленно заставили его откатиться от тепла рядом с ним, прежде чем сесть и робко повернуть голову ему навстречу…

Взгляд не был холодным.

Губы не кривились в насмешке и не выплевывали оскорблений.

Руки не сжимались в кулаки и не тянулись к нему.

Дом, который обнимал его несколько минут назад, был Ником.

Совершенная, солнечная улыбка и теплые шоколадные глаза сияли ему в нежном подбадривании, и он мог почувствовать, что плавится под этим взглядом, а его сердце перестало биться, прежде чем и в самом деле замедлиться до более комфортного темпа, все еще быстрого, но совершенно другого, что было хорошим ходом, в отличие от паники.

– Доброе утро, – раздалось приветствие тихим, не выспавшимся голосом, и Джефф немного отпрыгнул, отходя от собственного шока, насколько спокойно и безопасно он себя ощущал… почти безмятежно. Покорность в нем сонно разворачивалась и тянулась к Нику, лениво и весомо, как никогда не случалось прежде. Словно он провел ночь, упиваясь от физического контакта с Домом, находясь в экстазе после столь долгого времени без него.

Это нервировало.

Это вызывало тревогу, и он понятия не имел, что с этим делать.

-П-привет, – робко прошептал он, улавливая образ, в котором был все еще лежащий Ник, гора одеял, сваленная самим же Джеффом на верхней части его бедер. Он покраснел и отвел взгляд.

– Хорошо спалось? – спросил Ник, очевидно, намереваясь не позволить обстоятельствам неуклюже встать между ними, и Джефф за это был благодарен больше, чем мог когда-либо представить.

– Хм…д-да… Прости за то хм…что задушил тебя там… – он махнул рукой в сторону его груди, отваживаясь бросить на него еще один взгляд и сильнее краснея, когда вспомнил, насколько комфортно было там спать.

– Не беспокойся об этом. Мне нравится обниматься. К тому же это сохраняет тепло и все такое, – нахально подмигнул он и наслал на Джеффа очередной атакующий румянец.

– Тогда ладно, – пробормотал блондин, и Дом посмотрел на него с нежной улыбкой на лице. Медлительный и еще немного вялый ото сна…пальцы Джеффа чесались, чтобы нарисовать его, запечатлеть его на бумаге, чтобы он мог всегда иметь его в распоряжении.

– Вот что я подумал…так как сейчас шесть часов утра, и у нас нет сегодня занятий, хочешь поспать немного подольше? – с надеждой спросил он, и Джефф раздумывал, чувствуя, как его тело пощипывает от перспективы некоторое время побездельничать… побездельничать с Ником.

Он застенчиво кивнул и улегся, но Дом был там, так близко к нему, навалив все одеяла на него сверху и рывком подтащив подушки в опасной близости от его тела.

Он неуверенно ерзал, а его разум на всех парах в ускоренном темпе работал над попыткой понять, когда Ник неожиданно переместился или если бы он всегда находился так близко.

Видя эту нерешительность, Ник захватил несколько подушек и расположил их подальше от его собственных, прежде чем взял три одеяла и разровнял их, распределяя рядом со взбитыми подушками.

Будучи удовлетворенным, он приподнял один угол и ободряюще улыбнулся Джеффу.

– Запрыгивай! – прощебетал он, отчасти мощно, но по-прежнему нежно обволакивая своим голосом, и Джефф почувствовал, что его тело расслабилось неизвестно по каким причинам, и заполз под одеяло вопреки собственному рассудку, позволяя Нику расправить одеяло ласковыми руками, прежде чем он устроился там сам, а в комнате снова стало тихо и темно.

Джефф лежал, глядя в потолок в течение нескольких молчаливых минут, перед тем, как его взгляд, в конце концов, отклонился к парню, лежащему рядом с ним, возвращаясь к нему мыслями.

Глаза Дома были закрыты, длинные ресницы щекотали его щеки, а в уголках собирались морщинки от смеха. Его губы были полными и розовыми, и в них был маленький намек на улыбку даже тогда, когда он был полусонным.

Джефф растянулся на боку, достаточно близко, чтобы каждый раз, когда Ник выдыхал, его рука касалась собственной руки саба, сложенной перед его грудью, но вряд ли он это зафиксировал, когда был настолько увлечен тем, что творилось в его голове.

Ник был великолепным собранием странностей и причуд. Сильный и уверенный в себе, но он также был дурашливым и милым, и он каким-то образом заставлял Джеффа чувствовать себя цельным.

Он не мог оторвать от него глаз…и он ничего не мог с собой поделать, когда его рука выползла из-под одеяла и прокралась в сторону Ника, где ладонь Дома покоилась на груди.

Пальцы тряслись, а разум лихорадило, саб позволил своему сердцу главенствовать, когда его рука коснулась Ника, и он просунул свою ладонь под ладонь Дома.

Друзья держатся за руки, тут же приободрился он, хотя на данном этапе это был слабый ропот на заднем плане, становившийся все слабее и слабее, находясь бок о бок с его решимостью.