Текст книги "Пустошь (СИ)"
Автор книги: Ishvi
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 87 страниц)
========== Пролог. ==========
Вряд ли коридор городской больницы был местом для молодого человека. Здесь странно было видеть парня девятнадцати лет, как странно было бы наблюдать засохший цветок посреди пышущей клумбы. В монохромно-сером мире городской больницы черноволосый юноша казался чужим. Эта атмосфера всеобщей подавленности, тяжести и предчувствия ещё не отравила его полностью: в его чёрных глазах теплился огонёк надежды, его тело было всё ещё молодым и сильным, в то время, как тела остальных вокруг уже подёрнулись первыми признаками старости или же болезни.
…Шуршание бумаги. Чьи-то шаги, несмолкающие трели телефонов, громкий, искажённый динамиками женский голос, сообщающий о том, что какого-то доктора ожидают в палате. Кажется, она назвала его фамилию. Казуки? Катсуро? Или…
Саске раздражённо закусил нижнюю губу. Фамилия… да какая разница, какая она могло быть у совершенно незнакомого человека? С чего бы ему интересоваться таким пустяком? И вообще… вся эта затея с больницей – сущий бред.
Ему не хотелось сидеть в этом стерильном бледно-голубом коридоре, ему не хотелось слушать, как сидящие рядом девушки обсуждали свою «страшную болезнь», которой на проверку оказалась простая простуда. Ему не хотелось быть здесь.
Больницы всегда казались ему местом, куда люди приходят совсем не для того, чтобы избавиться от своих недугов. Напротив, они упиваются ими, не желая расставаться, холя и лелея их, чтобы те цвели и разрастались.
Это придаёт смысл их жизни. Недуги для многих являются благодатной почвой для бесед с друзьями. Разговоры о собственных болячках могут заполнить неловкие паузы в общении. Действительно, ведь каждый из нас хоть чуточку болен. А если так, то каждый из нас хочет быть услышанным.
Каждый хочет рассказать свою печальную историю болезни, будь то даже просто больной зуб.
Учиха мрачно усмехнулся своим мыслям, но тут же поморщился: ещё не прошедшая головная боль давала о себе знать.
– Да вы что?! – деланно взволнованно воскликнула сидящая напротив пожилая женщина, привлекая его внимание.
Собеседником той дамы оказался полный, страдающий одышкой мужчина. Его серый деловой костюм был ему слегка маловат, и бедняга то и дело оттягивал ворот тесной рубашки, вытягивая заплывшую жиром шею. Его кожа была красной и влажной, словно он находился под палящим солнцем, а не в хорошо охлаждаемом кондиционером зале ожидания.
Саске позабавило то, как говорил этот незнакомец. На его рыхлом лице была написана такая скорбь, будто жить ему осталось максимум две недели.
Полный щенячьей грусти взгляд мужчины был устремлён на внимательно слушающую женщину. Её слегка вытянутое и подавшееся вперёд тело, маска внимания на лице, живо напомнили Учихе затаившуюся кобру. Кобра ждала, пока её жертва выговорится и тогда она нанесёт удар: всадит свои клыки поглубже в его толстую шею и пустит яд, начиная уже свою историю болезни.
– Я взял тебе зелёный чай. Не думаю, что кофе ослабит головную боль.
Сдержанный, слегка извиняющийся, но не терпящий отказов голос мог принадлежать только одному человеку: его брату, Итачи.
Саске молча кивнул, принимая тёплый стаканчик из рук парня, и поднёс к губам, ощущая, как от приторного запаха чая начинает першить где-то в горле.
– Они долго, – вновь подал голос Итачи, садясь рядом на пустующий стул.
– Я говорил, что нет смысла сюда ехать, – фыркнул Саске, всё так же принюхиваясь к чаю. Пить его не хотелось совершенно, но тепло, исходящее от напитка, приятно грело замёрзшие руки. – Дал бы мне таблетку, и дело с концом.
– Твоя голова болит уже вторую неделю не переставая. Это ненормально.
– Это нормально, если учесть с каким занудой мне приходится жить. И она уже не болит, – отрезал парень, ставя стаканчик на пол и поднимаясь.
В затылок кольнуло, но Учиха попытался не морщиться. Итачи и без того возомнил себя гуру медицины, а подтверждать его слова лишний раз очень уж не хотелось.
– Ты куда? – удивлённо спросил брат, даже привставая со стула.
– Сбегаю, – усмехнулся Саске, быстрым шагом направляясь к автомату с напитками. Он терпеть не мог, когда брат начинал играть в чрезмерную заботу. Как будто ему есть дело до простой головной боли.
Саске остановился у автомата, пробегаясь взглядом по названиям напитков. Кофе, кофе, до смерти хотелось кофе, а не того безвкусного пойла, которое брат называл «чаем».
Не то чтобы у них были плохие отношения. Когда-то их можно было назвать друзьями, но потом… Это было похоже на невидимую преграду, которая внезапно опустилась между ними. Они не ругались, они не били друг другу рожи за какую-то девушку, как это обычно бывает у братьев.
Просто стали чужими. У Итачи появилось много других дел, кроме непутёвого младшего брата. И, к затаённой зависти последнего, парень преуспевал в этих своих начинаниях. Он был лучшим. У него получалось всё, за что он брался. Иногда Саске казалось, что будь его брат даже самым заурядным дворником, то дорожки, подметённые им, были бы намного чище, чем дорожки других.
Учиха пытался быть наравне с ним, но быстро понял, что не сможет выдержать такой жизни. Его брат жил в совершенно другом ритме, в совершенно другом мире, где нет неудач, где все тебя любят и тобой гордятся.
Раздражённо выдохнув, Саске ткнул в первую попавшуюся кнопку с надписью: «Кофе с…»
С чем там оно было парень не дочитал: буквы начали странно плыть перед глазами. В любом случае, какая разница что пить, лишь бы кофе. Автомат требовательно пикнул, и на небольшом зелёном табло высветились буквы и цифры.
– Денег хочешь? – буркнул он себе под нос, запуская руки в карманы ветровки. Пусто. Джинсы…
Уж очень не хотелось возвращаться к Итачи и признаваться в своём поражении. Неудачник, у которого даже мелочи на кофе нет. Пальцы наткнулись на что-то гладкое и холодное, и Учиха вытащил из кармана пару монет. Должно хватить. Автомат благодарно зажужжал, принимая металлическую жертву, и вскоре в специальном отверстии показался пластиковый стаканчик.
Саске внутренне поздравил себя с такой маленькой, но победой и устало прислонился лбом к вибрирующему боку автомата. Внезапно он почувствовал себя настолько уставшим, что захотелось лечь прямо посреди больничного коридора и уснуть. И плевать, что пол холодный, что медсёстры снуют туда-сюда. Лишь бы не слышать этой раздражающей и без того пульсирующую болью голову суматохи. Разве не могут они потише?! Здесь же больница, а не зал ожидания на вокзале, чёрт их дери!
– Эй, ты в порядке?
Итачи положил руку на плечо брата, заставив того вздрогнуть от неожиданности и резко отстраниться от автомата.
Без слов Саске потянул за наполненный горячим кофе пластиковый стаканчик, но пальцы отчего-то слушались плохо, и оный не поддавался.
– Давай я.
– Отстань, – рыкнул парень, махая рукой куда-то в сторону брата. Что за телячьи нежности?
Но Итачи уже вцепился пальцами в пластиковый бортик стакана и потянул на себя. От толчка Саске, тот потерял равновесие и дёрнул слишком сильно. Стаканчик поддался, прогибаясь и выплёскивая своё содержимое на пол, а затем падая следом.
Для Саске наступила какая-то мёртвая тишина. Он смотрел на этот треклятый стаканчик в луже не менее ненавистного кофе. Внутри клокотала злость и раздражение, пополам с нарастающей головной болью.
– Я… куплю ещё, – спустя пару секунд проговорил Итачи.
– Идите вы все, – выпалил Саске, перешагивая лужу и направляясь к выходу.
Парню начало казаться, что он стал одним из героев какой-то глупой подростковой комедии, притом ему посчастливилось играть роль самого недалёкого и неуклюжего простофили, над которым обязательно будет смеяться весь зал.
Краем глаза Саске заметил спешащую к ним медсестру, которая всё-таки соизволила вынести результаты его обследования.
Наверное, он бы ушёл. Наверное…
Если бы не внезапный удар, который существовал только в его воображении. По затылку стукнуло, словно кто-то кинул в него мешком с песком. Возможно, это мог быть Итачи, раздражённый вконец вспыльчивостью своего младшего брата.
Саске по инерции качнуло вперёд, а потом земля ушла из-под ног, зато под щекой оказался холодный кафель.
Долгожданная тишина.
***
– Итачи, какого чёрта? – пробормотал Саске, когда сознание медленно начало возвращаться. А вместе с ним и боль в голове, заставив парня приложить холодную ладонь ко лбу.
Кто-то подошёл к нему и помог аккуратно принять полусидячее положение. В обычной ситуации Саске бы оттолкнул чужие руки, но сейчас на это не было сил. От смены положения к горлу подкатил ком, но он глубоко вдохнул, успокаивая взбунтовавшийся желудок.
– Жив?
Голос не выражал особого волнения. Какая-то… холодность и жёсткость. Это не Итачи. Внутренне Саске удивился. Что же такого могло случиться, что его обычно очень занятой отец выкроил время из бесконечных деловых встреч и приехал на другой конец города.
– Что за чёрт? – выпалил парень настолько резко, насколько позволял какой-то ватный язык. Картинка перед глазами понемногу перестала расплываться, и больничная палата явилась его взору.
– Тебе стало плохо, – сухо ответил отец, вынимая из кармана зазвонивший телефон. Сообщение… в которое он тут же погрузился.
– Сейчас мне уже лучше. Могу идти? – пытаясь сделать голос, как можно твёрже, спросил Саске.
– Как только я поговорю с твоим врачом и выясню…
Мужчина замолчал, кажется, слишком погрузившись в смысл сообщения. Он так и стоял у кровати сына, зажав телефон в руках и быстро бегая взглядом по буквам. Тонкие губы недовольно скривились, и тот раздражённо нажал кнопку вызова.
– Отойду, – быстро кинул он через плечо, выходя из палаты. – Я, кажется, просил связать меня с господином Хакудо, как только…
Дальнейшего разговора Саске не слышал: стеклянная дверь закрылась за фигурой его отца, оставляя парня в полной тишине. Он медленно сел на кровати, ожидая, что перед глазами всё вновь запляшет, но в этот раз комната сохранила свои очертания.
Значит, ему стало плохо. Настолько, что его положили в эту палату, вызвали отца… И что же это могло быть?
Учиха обвёл задумчивым взором помещение. Ничего, что могло бы дать ответ на его немой вопрос, здесь не было. Что ж…
Он встал, придерживаясь за кровать, и тут же быстро прошёл к двери, внутренне надеясь, что его не зашатает. Пальцы цепко впились в косяк двери, когда комната всё же начала накреняться вбок. Выдохнув, Саске осторожно выглянул наружу.
Отца видно не было, зато Итачи о чём-то быстро разговаривал с доктором, и на его лице читалась какая-то раздражённость.
– Саске, – заметив брата, тот жестом попросил доктора далеко не уходить и направился к парню, – ты зачем встал?
– Что за фарс ты здесь устроил? – вместо ответа спросил парень. – Что здесь делает отец, что за пляски вокруг меня?
– Давай я тебе потом всё объясню. Полежи…
Это был первый раз, когда Саске заметил то самое чувство в глазах брата. Жалость.
– Нет. В чём дело?
Возможно, Итачи бы вновь начал уговаривать брата пойти лечь, но в этот момент к ним подошёл отец, отключая телефон и убирая его в карман.
– Ты болен, – прямо заявил он. – Нам пора ехать. У меня совещание, а в этом свинарнике, – тот обвёл презрительным взглядом помещение, – мы тебя не оставим. Да и врачи тут…
Стоящий рядом доктор удивлённо поднял брови, но предпочёл держать своё мнение при себе. Лишь протянул Итачи какие-то бумаги, попрощался и направился прочь.
– Я никуда не поеду, пока мне не скажут, что со мной происходит, – упрямо заявил Саске, чувствуя себя десятилетним мальчиком, который отказывается покидать магазин игрушек, пока ему не купят вон того блестящего робота.
Отец смерил его взглядом серьёзнее обычного и коротко бросил:
– Опухоль головного мозга. В этом клоповнике операцию делать отказались. Некомпетентные крысы.
И вновь потянулся за зазвонившим телефоном.
– Идём. Мне действительно некогда, – сказал мужчина, разворачиваясь к братьям спиной.
– Пошли, – тихо шикнул Итачи, пытаясь подцепить брата под руку, но Саске упрямо сунул руки в карманы и прижал локти к бокам.
Ну… опухоль. И что? С этим живут? Или?
Взгляд сам собой упал на папки, которые нёс в руках брат. Наверное, это результаты обследования.
– Говорил же, что не нужно ехать в больницу, – прошипел парень, выходя следом за отцом на улицу.
Жаркий воздух ударил в лицо, от солнца пришлось зажмуриться, но вскоре раскалённый воздух остался позади, стоило Саске скользнуть в тёмное нутро машины.
Он сел на привычное место: слева у окна, уставившись на кленовую алею, чьи сочные краски были слегка приглушены тонированными стёклами.
Опухоль.
Наверное, это плохо.
По крайней мере, Саске слышал когда-то, что от этого умирают, но как-то слабо верилось.
Несмотря на пульсирующую боль в черепе, всю дорогу он пытался сидеть прямо, чувствуя на себе пытливый взгляд брата. Лишь бы не трогал опять. К чему это?
***
Оказавшись дома, Учиха первым делом налил себе стакан холодного апельсинового сока, вытрусил из упаковки три таблетки от головной боли и запил их слегка кисловатым напитком. Надежда на то, что разрекламированное лекарство поможет сдержать то и дело накатывающую боль, казалась ему очень призрачной.
Замкнув дверь своей комнаты, Саске уселся за оставленный включенным ноутбук. Браузер встретил его незакрытыми вкладками, по которым он лениво пробегался взглядом ещё утром… до того, как Итачи потащил его в больницу.
Так странно. Курсор мышки завис над красным крестиком какого-то сайта с развлекательными видео. Учиха попытался поймать то чувство, которое неприятно ворочалось в его душе. Всего лишь несколько часов назад у него не было этого непонятного диагноза. Ещё утром он проснулся с точными планами на ближайшую неделю, месяц… жизнь? А сейчас всё будто с ног на голову перевернулось, разрушилось, разлетелось осколками. Ему на миг показалось, что, включив то самое видео, которое тот смотрел ещё утром, он сможет вернуться назад. В прошлое. Будто это что-то изменит, и жизнь вновь потечёт привычным руслом. Не будет этого волнения, что противной холодной волной разливается где-то под рёбрами. Всего один клик… и обратно дороги нет.
Саске глубоко вдохнул, внутренне удивляясь своей растерянности и мнительности.
– Опухоль головного мозга, – фыркнул он, пытаясь передразнить голос отца, и решительно кликнул по красному крестику.
Внутри действительно что-то неприятно кольнуло, но тот списал это на пустой желудок.
Поисковик.
Тонкие пальцы быстро набрали ставшие уже почти привычными буквы.
Сотни… тысячи, миллионы ссылок. Первая, вторая, третья…
***
Спустя три часа поиска клочков информации Саске раздражённо отшвырнул мышку от себя и рухнул на кровать. Взгляд уставился в потолок.
Найденная информация как-то странно повлияла на него. Будто все эмоции и мысли выбило из его существа, оставив эту бесполезную телесную оболочку пустой.
– Да ну к чёрту, – выпалил в пустоту парень, поднимаясь и направляясь к двери.
Распахнув её, он почти нос к носу столкнулся с Итачи и поднял на того недовольный взгляд, когда старший брат ухватил его за предплечье:
– Чего тебе?
– Саске, я хочу с тобой поговорить, – как можно мягче начал парень, глядя сверху вниз на младшего брата. Его хватка ослабла, словно он испугался, что собственные пальцы способны проломить тонкую кожу того, ставшую в одно мгновение тоньше фарфора.
– Незачем, – отрезал Саске, стремясь обойти брата слева, но тот вновь заслонил проход. – Пропусти.
Взгляд совершенно чёрных глаз недобро сверкнул из-под отросшей чёлки. Итачи знал этот взор и то, что будет за ним, но всё же не сдвинулся с места.
– Ты не должен вести себя так.
– Как? – ощерился Саске, пристальнее вглядываясь в глаза брата. – Не трать своё время на меня, Итачи. Займись… чем ты там занимаешься? Крестиком вышиваешь?
Лицо старшего Учихи страшно побелело. Казалось, что, несмотря на недавний порыв заботы, Итачи близок к тому, чтобы всыпать по первое число завравшемуся младшему брату:
– Мы должны сесть и обсудить всё. Спокойно. Я понимаю… что тебе тяжело, ты…
Саске вновь попытался вырваться, но Итачи легко оттеснил брата к стене, не давая лишний раз пошевелиться. Хотелось говорить, как можно убедительнее, как можно спокойнее, чтобы эти слова не бились о невидимую стену между ними. Но старший буквально чувствовал, как они отлетают от преграды и осколками осыпаются ему под ноги:
– Ты боишься…
– Я. Ничего. Не. Боюсь, – шипяще выдохнул парень, в ответ цепляясь за руки брата. Ему не было нужды сдерживать силу, наверное, поэтому Итачи нахмурился сильнее, машинально пытаясь отстраниться.
Этого Саске и дожидался.
Дёрнувшись, он высвободился из ослабевшей хватки брата, но равновесие вновь подвело его, и тело швырнуло на резные перила лестницы. Стоило огромных усилий вовремя сжать пальцы на тёплом дереве, чтобы не полететь вниз по ступенькам, приблизив и без того дышащий в затылок конец.
– Стой!
Кое-как выровняв шатающуюся перед глазами комнату, Саске поспешил спуститься вниз, слыша, как Итачи быстро нагоняет его.
– Я просто хочу поговорить с тобой! – как-то отчаянно выпалил тот.
– У меня нет настроения для разговоров.
Саске было направился в сторону выхода, но в этот момент сбоку показалась серая фигура отца, заставляя почти машинально остановиться.
За ним на мягком даже на вид диване сидела бледная, как мел, женщина. Микото, мать Саске и Итачи, сейчас казалась похожей на призрака. Рядом с ней на кофейном столике стоял стакан с водой и упаковка бумажных салфеток.
– Куда собрался? – привычно жёстко спросил отец.
– Прогуляюсь.
– Нет, – отрезал тот. – Ты пойдёшь наверх и поспишь.
– Выспался, – буркнул Саске, всё же продолжая свой путь к выходу.
За руку вновь попытались схватить, но, наученный общением с Итачи, он вовремя увернулся, почти бегом преодолевая расстояние до выхода.
Хлопок двери за спиной, словно последняя жирная точка в этом семейном концерте, где каждый из них взял на себя новые, непривычные роли.
========== Отрицание. Глава 1. All your lies. ==========
«You’re full of pride.
And in arrogance you can’t
Аccept the nearing end
Of this short lived life».
10 Years – All your lies.
Почти бегом Саске пересёк двор. Калитка скрипнула, и вот она – свобода.
Зная, что отец слишком горд, чтобы бежать следом за ним, а Итачи, скорее всего, сейчас корит себя за неспособность удержать словом, он сбавил темп. Тем более, в голове неприятно стучало, словно сердце переместилось на время из груди в череп.
Придерживаясь рукой за каменный забор, увитый диким виноградом, Учиха медленно брёл вверх по улице, стараясь выровнять дыхание. Действительно хотелось прогуляться. Вырваться из рушащегося привычного мира, где внезапно все стали такими заботливыми.
Саске усмехнулся, запустив руки в карманы. Ещё день назад все были поглощены своими делами. Отец – бесконечными деловыми совещаниями, мать – заботой о холодном и неблагодарном муже, брат – исполнением очередной жизненной цели.
Всё было идеально.
Идеально, чёрт возьми…
Учиха пнул пустую банку из-под газировки, что с грохотом покатилась по пустой улице. Проходящая мимо пожилая женщина удивлённо посмотрела на хмурого черноволосого парня, осуждающе покачала головой, но лекцию о правилах поведения предпочла отложить на потом. Уж больно вид у того был озлобленный.
Но идеальный мир рухнул. И все будто вспомнили о его существовании, когда он уже смирился с их безразличием.
Саске свернул с тротуара. Ноги сами несли в привычное место: на заброшенную детскую площадку, где в беседке, поросшей диким виноградом, было так удобно прятаться от всего мира. Не то чтобы он хотел спрятаться, просто этот мир стал слишком непонятным.
Площадка встретила его тишиной. Ржавые качели и прогнившие лавочки, на фоне жёлтой высохшей на жарком летнем солнце травы, смотрелись жутковато. Создавалось ощущение, что парень пришёл не на детскую площадку, а на старое кладбище. Пройдя по знакомой узкой тропинке к беседке, Учиха уселся на спинку чудом уцелевшей лавочки. Только здесь он заметил, что небо начало затягивать свинцовыми тучами, а где-то поблизости то и дело грохочет гром.
Саске прикрыл глаза, пытаясь ощутить прохладу идущего неподалёку дождя.
А когда-то он до зубовного скрежета хотел, чтобы его семья обратила на него внимание. Чтобы о нём заботились так же, как заботились о брате. Он даже обижался на безразличие и попытки матери показать, что она способна делить свою любовь на двоих. Нет, на троих.
Дождь всё-таки пошёл. Сначала тихо-тихо и слабо, а потом всё решительнее забарабанил по черепичной крыше беседки. Долгожданная влажная прохлада всё же опустилась на горящее лицо Учихи, принося недолгое успокоение.
– Эй! Вот это ливень!
Звонкий голос вернул Саске из дремоты в реальность, где дождь и впрямь лил как из ведра. Выпрямившись, он неприязненно скользнул взглядом по новоприбывшему. Кажется, светловолосый парень попал под внезапно начавшийся дождь и поспешил найти убежище под первой попавшейся крышей. На вид ему было не больше восемнадцати, но, когда тот улыбнулся, Учиха мысленно скинул два года. Слишком уж ярким и озорным выглядел этот незнакомец.
– Я Наруто, – звонко представился тот, протягивая руку для рукопожатия.
Саске взглянул на чужую ладонь и отвернулся, предпочтя притвориться глухим. Возможно, если не обращать внимания на этого странного человека, то он пропадёт, перестанет нарушать мнимое спокойствие своим громким голосом?
– Я тут мимо шёл… и вдруг дождь! Давно такого не было… и я, кажется, ноги промочил, – ничуть не смутившись игнорированию, Наруто присел на лавочку и принялся расшнуровывать кроссовки. – Ну, а зонта у меня с собой нет. Кто же его летом носит?! – досадливо выдохнул он, стягивая с ног обувь и дотошно проверяя её на предмет влажности. – С утра ясно было… и тут…
Учиха поморщился. Снова в висках начинало пульсировать, и он не знал, что тому было причиной: неясный диагноз или же этот не замолкающий поток сознания парня по имени Наруто.
– А ты молчаливый, – наконец заметил блондин, удостоверившись, что кроссовки достаточно сухи для того, чтобы вновь водрузить их на ноги.
Саске смотрел перед собой, мысленно проклиная этот некогда долгожданный для него дождь. Если бы не он, то сидеть ему сейчас в полной тишине и наслаждаться одиночеством.
– А может, ты немой или глухой? – как-то виновато улыбнулся Наруто. – Ты скажи… или сделай что-нибудь, если…
Учиха сделал. Резко поднялся и вышел под дождь, направившись обратно к дому. Хотя возвращаться в этот театр ему совсем не хотелось. Мир будто смеялся, делая его лишним везде, где он привык быть.
– Эй! Стой!
Хлюпающие шаги позади заставили Саске страдальчески закатить глаза. Но оборачиваться он не стал, перепрыгивая очередную лужу.
Может быть, этот придурок и отстал бы от него, но в этот момент картинка перед глазами на миг потемнела, и он пошатнулся.
– Давай помогу, ты чего?!
– Да отвали ты! – прорычал Учиха, кое-как вырываясь из рук сумасшедшего незнакомца. – Иди на хер!
И без того крупные голубые глаза расширились в удивлении, отчего Наруто стал выглядеть вовсе нелепо.
– Ты совсем того? Я просто помочь хотел.
– А я просил мне помогать?! – шикнул Саске, отряхиваясь, словно от чужого прикосновения на одежде остались следы.
– Ты чуть не упал.
– И?
– Я не знаю из какой пещеры ты вышел, но в цивилизованном мире люди помогают друг другу, – высокомерно заявил парень, как-то важно задирая подбородок, словно он был самым уважаемым и порядочным человеком в, том самом, цивилизованном мире.
Учиха хотел было что-то ответить, но слова застряли в горле. Зачем что-то говорить, доказывать? Спорить с незнакомцем, которого он видит первый и последний раз в жизни, посреди улицы под дождём, показалось ему в высшей степени глупо. Наверное, с его мозгом действительно что-то не так, раз он всё же завязал подобие разговора с этим… Наруто.
Покачав головой своим мыслям, Саске развернулся и быстро пошёл прочь от парня, надеясь, что тот не увяжется за ним.
Но… он всё-таки увязался:
– Нам просто по пути. Не подумай чего… даже разговаривать с тобой не буду.
Учиха тяжело вздохнул. И как его угораздило встретить на пустой улице сумасшедшего?
Сдержать своё же обещание Наруто не смог, заговорив спустя пять минут:
– Дождь… когда же он кончится…
***
Когда Саске зашёл домой, то родители были, мягко говоря, удивлены его внешнему виду и столь позднему времени на часах. Их сын предстал перед ними в действительно плачевном состоянии: мокрая до ниточки одежда, такие же мокрые волосы, с которых то и дело капало, и грязная обувь.
Он поднял на родителей глаза, убирая с лица липнущую ко лбу чёлку. Мать, кажется, плакала, судя по покрасневшим глазам и судорожно зажатой в кулаке салфетке. Увидев сына, женщина прижала руку к губам, стараясь удержать вырывающийся наружу всхлип.
Отец смотрел холоднее обычного. Но Саске даже улыбнулся, встретившись с ним взглядом. От этой картины, изображающей двух якобы взволнованных родителей, хотелось смеяться. Громко, нервно и долго.
– Ты где был? – выпалил мужчина.
– Гулял, – отчего-то хрипло ответил Саске.
– Ты… знаешь вообще, который час?
Микото стояла безмолвным призраком позади Фугаку и лишь смотрела большими глазами то ли от страха перед зарождающимся скандалом, то ли от удивления тем, что её муж проявляет эмоции. Она всё сильнее прижимала руку к губам, уговаривая себя молчать.
– Я не маленький. И мне ваши колыбели давно не нужны. Оставьте их для Итачи, – пробурчал Саске, направляясь к лестнице, ведущей наверх.
Но в этот раз рука отца оказалась быстрее. На запястье сжались пальцы, не давая двигаться дальше. Парень замер, осторожно поворачиваясь и вглядываясь в непроницаемое лицо Фугаку.
– Ты под домашним арестом.
– Не напугал, – фыркнул Саске.
Внутри поднималась волна раздражения. Что им всем надо?! То Итачи, то тот совершенно незнакомый парень… как его имя… а чёрт с ним! Теперь ещё и родители. Какого чёрта, все они разом вспомнили о его существовании именно в тот момент, когда ему так хотелось побыть незаметной тенью?!
Злость прибавила сил, и Саске резко отшатнулся от отца, который от неожиданности разжал руку. Ноги ударились обо что-то, и он обернулся, отступая в сторону – журнальный столик, на котором в беспорядке разбросаны те самые бумаги, что Итачи привёз утром из больницы.
Саске схватил первую попавшуюся папку со стола и вперился немигающим взглядом в ровные, какие-то равнодушные к чужой судьбе буквы. Глаза выхватывали печально известные слова…
Злость взяла верх. Скомкав кое-как пластиковую папку, он бросил её под ноги. Хотелось разбить что-то, но тот не успел схватиться за хрустальную вазу, стоявшую рядом с бумагами.
Хлёсткая пощёчина заставила замереть на месте.
– Возьми себя в руки!
Тишина, повисшая в комнате, разрушалась лишь стуком пульса в висках, но вряд ли родители это слышали.
На удивление, злость прошла.
Выдохнув, Саске медленно побрёл к лестнице, на которой едва не столкнулся с вышедшим на шум братом. Итачи смотрел на него сверху вниз сонными глазами и не стал пытаться остановить, когда тот прошёл мимо.
Реальность вернулась лишь тогда, когда за его спиной захлопнулась дверь. Повинуясь какому-то внутреннему порыву, Саске сгрёб со стола смятые купюры и засунул их в схваченный со спинки стула чёрный рюкзак. Оглядев комнату, он заметил, что Итачи всё-таки попёрся за ним и теперь стоит в дверях, молча буравя взглядом.
– Родители волновались за тебя, – тихо начал брат. – Они думали ты что-то с собой сделал.
– Пф, – неопределённо фыркнул Саске. Спорить, ругаться уже не было ни сил, ни желания.
Он обошёл брата, слегка задев плечом, и спустился вниз, где всё ещё висела напряжённая тишина. Чувствуя на себе пристальный взгляд, он вышел из дома, вновь захлопнув за собой дверь.
Находиться там стало практически невыносимо.
Выйдя на середину улицы, освещённой неярким жёлтым светом, Учиха огляделся. Пусто.
Хотелось выпить и покурить.
***
Стоя на остановке, Наруто вглядывался вдаль, хотя надежда уехать домой на автобусе умерла ещё полчаса назад. Он, в силу своей рассеянности, вновь пропустил последний рейс и теперь протирал взглядом расписание маршрутов, надеясь, что всё же ошибся, не доглядев какую-нибудь цифру. Но нет. Расписание было безжалостно к нему…
Печально выдохнув, он поморщился, поёжившись от ночного холодка, что начал пробираться под влажную одежду. Обхватив себя руками, парень прислонился плечом к стенду объявлений.
Родители убьют, если он не вернётся домой к утру, а идти пешком… очень уж не хотелось. Да и что таить, было не по себе от всех этих пустых ночных трасс. И, конечно, Узумаки не боялся! Ещё чего! Да он даже слова такого «страх» не знает…
Наруто мысленно ругнулся. Наверняка, если бы не тот чокнутый тип из беседки, за которым он попёрся из лучших побуждений, то на автобус бы не опоздал.
Наруто сунул руку в карман, наткнувшись пальцами на пластиковый бок сотового. В голове промелькнула мысль позвонить домой и объяснить родителям всё, но при взгляде на потухший дисплей он понял: по возвращении домой ему устроят хорошую взбучку. Аккумулятор телефона сел ещё три часа назад. Узумаки удручённо сунул сотовый обратно и в очередной раз испустил долгий тяжёлый вздох, словно это как-то могло облегчить его участь.
На стремительно пустеющей улице было тихо до такой степени, что слышался лай собаки где-то вдалеке. Прошедший ливень оставил на асфальте широкие лужи, а в воздухе неприятную прохладу, к вечеру превратившуюся в пробирающий до костей холодок. В этой вечерней тишине как-то неестественно громко прозвучал звон выпавших у кого-то из рук ключей. Наруто повернулся на этот звук далеко не из-за любопытства, просто в окружающей его вечерней полутьме это не могло не привлечь внимания.
На фоне желтоватого света фонаря какая-то слегка нескладная фигура замерла над поблескивающими на асфальте ключами. Это был парень, хотя он не спешил судить: волосы до плеч могли быть и у излишне худой девчонки.
Незнакомец всё-таки поднял ключи и сунул их в карман джинс, а затем, словно чувствуя на себе взгляд, повернулся. Фонарный свет сыграл злую шутку с воображением Узумаки, наградив темноволосого парня какими-то заострившимися чертами лица и чёрными провалами вместо глаз.
«На гопника вроде не похож», – подумал он, то ли сожалея, что не получится набить кому-то морду, то ли радуясь тому, что кто-то не набьёт его в ответ.
– Эй! – неожиданно крикнул-каркнул незнакомец, и его голос разнёсся по улице. – Ты Наруто?
Узумаки нахмурился, отлипая от стенда и щурясь. Против желтоватого света было плохо видно, но темноволосый начал стремительно приближаться к нему.
Наруто быстро прикинул в уме, кому он должен в этом районе или кому мог насолить своими не в меру острыми высказываниями. Да нет… вроде бы всё должно быть тихо-мирно.
