Текст книги "От чистого истока я начинаю путь (СИ)"
Автор книги: forest owl
сообщить о нарушении
Текущая страница: 85 (всего у книги 86 страниц)
Я все-таки пришел на ее могилу. Простой холмик среди корней яблони, на ветвях которой больше не появляются новые плоды. И простое грубое надгробие с клеймом Мастера «Три Луны» вместо всех ее имен – треугольник из растущей, полной и стареющей лун, что вырезали на камне гномы. Начало и конец, восход и закат. Я теперь прихожу сюда иногда. Изредка, не чаще раза в день, чтобы смахнуть с шершавого камня опавшие листья и уйти. Почти сразу, всего через полчаса. Старк за это называет меня лжецом и предлагает напиться, но меня берет только самогонка на паучьем яде. Которой нет – золотых яблок стало слишком мало, а Мурзик выкопал себе нору в лесу и ушел в спячку с первыми холодами.
Горевать вечно невозможно. Майрон как-то раз сказал мне, что если застрял и не знаешь, куда идти, то настало время разобрать чердак, чтобы занять руки. В моем случае «чердак» – это мешанина из черепицы, кирпичей и всяких мелочей, едва видимая из провалившегося в подвал дома. Хлам сбрасываю в одну кучу, а книги и подлежащие починке вещи складываю в коробки. Я работаю весь день в одиночестве, только иногда мне помогает Баки, а вечером ухожу в пригород Нью-Йорка, где ограда от зла и подкупленный зловредный дух не дают никому постороннему беспокоить меня. И это… помогает, хоть я и не успел попрощаться с Астой, как хотелось. Даже ее дух не явился, когда Баки бросил в разведенный с помощью кремня и кресала огонь сыр и мясо, поливая сухую землю вином. Дары вспыхнули и осыпались пеплом, означая, что жертва принята, но это и всё. Я бесполезно пытался звать ее по имени, но тщетно – Астрель не пришла, а мне придется продолжать жить, иначе Карл выполнит свою угрозу и будет ломать мне ноги раз в месяц, ведь я больше не имею права бросать на самотек дела Мира Двух Солнц. Либо я буду сильным Хаатом, либо наше с Астой детище захиреет, а этого допустить нельзя.
Абсолютной свободы не бывает. От обязанностей Капитана Америка меня временно освободили, но тут навалились другие проблемы – вечное лето нашего Мира сначала уступило место осени, а следом и зиме. Так что пришлось расконсервировать фирму «Гвенин», трясти запасы драгоценных металлов и закупать большими партиями материалы для теплой одежды, строительства и далее по списку от глав городов. Разбор завала за оградой из черепов замедлился из-за выпавшего снега, и я наконец согласился на предложение Сэма, ведь если Мир продолжит морозить землю, отражая мое состояние, то жителям придется переселяться, даже лирим с экватора вынуждены будут уйти. За исключением, пожалуй, морозостойкого Локи, но и он уйдет вслед за Бруннгильдой. Их перебранки уже давно стали обыденностью для многих поселений, где они появляются, сбегая от по-быстрому коронованного Тора. И где потом так же бурно мирятся, отчего родителям приходится краснеть и объяснять детям, что «дядя Локи» на самом деле не делает больно в гостевых покоях «тете Бруннгильде», добавляя в конце: «Вырастешь – тогда узнаешь». Я рад за них, как и за многих других. Тем более Локи не забывает про свою родину и регулярно посещает Йотунхейм, возвращая ему былую силу и латая дыры на Темной Стороне. Когда-нибудь он переселится туда, но явно только после того, как найдет место, где сможет жить теплокровная Бруннгильда. Бывший безумный захватчик с манией величия на деле оказался очень ответственным йотуном, так что и я готов.
– Что же, давайте начнем, – Сэм приземлился на стул в комнате культурного центра одного из районов Вашингтона. – У нас сегодня новенький, которого и так все знают, но правила есть правила. Представься, пожалуйста, любым именем, чтобы мы знали, как к тебе обращаться, – и показал на меня, сидящего рядом с ветеранами недавних войн. Они, в отличие от обычных зевак, не пялятся, доставая телефоны для съемки. Другое имя? А смысл?
– Здравствуйте, – поднялся с места, как полагается при знакомстве, хоть здесь и неофициальная обстановка. – Мое имя Стив Роджерс, но я не люблю, когда меня называют «Капитан Америка». Это скорее рабочий псевдоним, как и форма в цветах флага США. Мда, – стоять дальше уже просто неловко. – На самом деле я больше люблю рисовать, чем воевать, и пришел сюда по просьбе мистера Уилсона.
– Стив, – укоризненно взглянул на меня Сэм. – Мы тут все с похожими проблемами. Здесь тебя поймут.
– Ладно, – вздохнул и взъерошил волосы. – На самом деле несколько месяцев назад в вакандском сражении я потерял дорогого человека. Да, точно – человека, хотя она часто называла себя чудовищем. Аста успела побыть моей женой всего пару часов, прежде… – бездумно заскреб ногтем по кельтским узорам на браслете. – Прежде чем…
– До сих пор больно? – женщина лет сорока с печальными глазами вывела меня из ступора, положив руку на локоть. – Она сейчас на небесах и наверняка не хотела бы, чтобы ты так страдал, Стив.
– Нет ее в райских кущах, – упал на свое место и растекся по стулу. – Асту бы оттуда с позором выгнали. Или попросили на выход, откупившись золотом. Или, что скорее всего, она сама бы оттуда сбежала, наставив ангелам ловушек и прихватив какую-нибудь реликвию – руки у нее загребущие. В нашу третью встречу она так смотрела на мой щит, что я думал, будто вижу его в последний раз!
От негромкого дружного смеха мне стало немного легче. Пусть моя «дорога цветов» выложена из руин и осколков, но пройду ее с гордо поднятой головой. До конца. И кто знает, может однажды, спустя много лет я загляну в глаза какой-нибудь девчонки и увижу в них родную душу переродившейся Астрель. Майрон же дождался свою Унголиант-Сиф, а теперь они вместе растят сына, но… Майрон ждал тысячи лет и даже не надеялся на встречу.
Сколько бы ударов не нанесла мне судьба, я поднимусь после каждого. Ведь меня учили не сдаваться и быть стойким. Ведь если я сломаюсь, то это уже буду не я. Не Стивен Грант Роджерс из Бруклина.
– Так вот где он был! – сел на сломанную дубовую балку и уголком порванной шторы вытер пыль с рукояти ножа, что мы ковали вместе. – А я весь дом и базу Мстителей перевернул, чтобы его найти… Баки! Иди сюда и посмотри, что я нашел! – подобрался к приставленной деревянной лестнице, чтобы выбраться наружу.
В разборах завалов мы уже дошли почти до пола подвала – погода способствует, ведь снег все-таки сошел. Правда, не сразу, а спустя год. Целый год, за который я научился жить заново и вылез из своей скорлупы, ведь «дяде Стиву» положено разъезжать по делам Мира Двух Солнц на подросшем Харли или железном «харлее», если нужно обсудить вопросы с правительством США, и потом качать детишек друзей на коленях, а не мрачно сбивать кулаки в кровь об обмотанную серебристым прочным скотчем боксерскую грушу дни напролет. И это хорошо – мне будет что внести в файлы электронного дневника, кроме записей «проснулся, тренировался до мушек в глазах, вырубился». Первые записи я вводил вручную на ноутбуке, после чего Карл со шлепком закрыл лапой глаза (клуб «Дебаста»), и предложил забрать из моего дома все, придуманное в двадцатом веке, раз я такой «ретроград». Так что в мое запястье теперь тоже вживлен универсальный модуль-горошина, изобретенный техниками лирим. Подобные есть у многих наших граждан, ведь это гораздо удобнее, чем таскать с собой зеркало.
– Хроника, – дал команду для записи, остановившись на середине лестницы. – Завал разобран на девяносто четыре процента. Нашел сегодня мой нож-оберег. Хм… Как всегда, острый и нет следов ржавчины. Пусть это будет добрым знаком. Конец записи, – продолжил подъем. – Директор Барнс, ну где ты ходишь?
– У него неприятности с юными магами в нью-йоркском классе, – ответил мне совсем не Баки. Когда я выглянул из ямы, то увидел, как на подписанных коробках с удобством расположился Папа Легба, по обыкновению сложив сморщенные ладони на змеиной ручке трости. Прибедняется, изображая дряхлого старика. – Джеймс Бьюкенен Барнс убежал исправлять последствия неудавшегося колдовства. Та девочка неосторожно подобрала слова для наговора, поэтому у нее от ушей начала расти вторая пара ног. Нет-нет, с ней все будет в порядке – я это вижу, но впредь слова она станет подбирать тщательней. В таких тонких материях и просьбах к магии нужно быть очень осторожным, Хаат Стивен.
Пока он разглагольствовал про опасность неосторожных желаний, слишком явно намекая на тот чертов день в Ваканде, я протирал масляной тряпкой клинок и не мог прекратить думать о том, что держу в руках зачарованную сталь. Которая может разрушать внешнюю оболочку богов и духов. Интересно, сколько ударов понадобится для лоа, результатом интриг которого стало надгробие с тремя лунами?
– Явились-таки… А ведь я пытался вас звать, но вы не пришли, – взвешиваю нож на ладони, прикидывая расстояние для броска. – Чем же так долго занимался дух, постоянно болтающий о времени?
– Ошибался и грешил. Я ведь когда-то был живым, так что мне простительно. Прогуляемся? – с кряхтением поднялся и заковылял в сторону яблони с голыми ветками. – Знаешь ли ты, Хаат Стивен, что грехи не так уж и плохи? Они определяют наше бытие и поступки, делают нас уникальными и неповторимыми. Поэтому следует не искоренять их, а держать в узде.
– Дайте-ка угадаю… – спрятал чехол с ножом в задний карман рабочих джинсов и раздраженно отряхнул руки. – Ваш главный грех – жажда власти. Вы наслаждаетесь возможностью крутить жизнями людей, как только вам вздумается. Вы интриган, для которого все остальные – пешки и марионетки.
– А вот теперь ошибся ты, – Хозяин перекрестков сморщился и концом трости убрал с дороги несколько сухих сучков. – Мой главный грех – тщеславие. Еще в детстве я был так горд, что Баст спасла именно меня. Когда она пришла во второй раз и снова спасла меня, а следом и помогла выиграть войну, я возгордился и не уставал напоминать другим, что наша богиня именно меня любила как сына. Слава – очень сладкая отрава, приготовленная для любого лидера, и я ей поддался, в отличие от тебя или Астрель.
– Очень познавательно, сэр «котеночек», – раздражение вспыхнуло сильнее, стоило нам остановиться у надгробия под яблоней с голыми ветками. – Но это все равно не объясняет цель вашего визита.
– Не перебивай старших, когда они признают свою вину, – коротко буркнул древний лоа, расчищая старомодными штиблетами участок земли от полусгнившей опавшей листвы. – Я видел почти во всех вариантах Пути, что Астрель исчезнет. Даже та клятва, которую она дала тебе на Мосту Времени не смогла бы ее удержать, только немного связать душу с духом и дать возможность вспомнить тебя в следующих мирных жизнях, не более. Поэтому я и попросил у нее по всем правилам отречься от части плоти и меча. Тогда ее душа, тело и дух все еще были крепко сплетены, так что творение и рука Астрель до сих пор являются частью возрождающегося существа, как маяк. Нужен только толчок, чтобы запустить рост саркофага и тела для Баст. Чтобы ей было, куда возвращаться.
В этом и состоит главный грех Башенги – он захотел быть тем, кто разбудит деву-оборотня после регенерации. Лавры спасителя очень соблазнительные, и лоа не смог удержаться, но было кое-что, над чем верховный дух Земли оказался не властен – возрождение не начиналось. Пока я страдал и еле находил в себе силы, чтобы жить ради других, Папа Легба один за другим испытывал способы вернуть Асту. Никакие сожженные травы или ритуалы не подействовали, даже приживление руки на место потерянной конечности одной согласной на эксперимент девушки не получилось – отсеченная часть застыла в вечном стазисе. Следом Башенга перепробовал множество святилищ, переполненных магией, но и тут его ждала неудача.
Лоа наконец расчистил участок у надгробия и в его ладонях из ниоткуда появилась бледная отрубленная рука Асты, в которой до сих пор был крепко зажат меч – жадный дракон просто так своё не отдает. Золотой широкий браслет бросал блики на виновато вздыхающего темнокожего духа. Не сказать, что это на меня подействовало.
– Где конец, там и начало, – стоило женской руке соприкоснуться с землей, как бледно-розовый срез закровоточил, а из-под жухлой травы появились верхушки кварцевых кристаллов. – Было моё, стало ничьё, Стивен Грант Роджерс. Простишь ли ты меня за боль, которую я причинил тебе своей жаждой тщеславия?
– Возможно, – и незаметно хрустнул костяшками пальцев.
Око за око. Дух он там, земной божок или еще какая великая потусторонняя сущность, но несколько зубов я ему выбил. И забрал один как трофей – похвастаюсь потом Асте.
– …мир, который однажды сложили, для нее лишь дорога цветов. Алекс, не вертись. Если ты опять свалишься, то я больше не буду тебе читать, – попытался сурово отчитать дочку Брюса и Наташи, но она скуксилась, спрыгнула с моих коленей и уселась на молодую сочную траву под яблоней, чуть не раздавив кустик барвинка. – И как это понимать, мисс Бэннер?
– Так я точно не упаду, дядя Стив, – развела маленькими ладошками, будто ей приходится объяснять очевидные вещи. – А что ты мне подаришь на день рождения? Сделаешь мне лодочку, чтобы я могла катать маму и папу по озеру? Только парус должен быть черный-черный! И говорящего попугая! И шляпу с подзорной трубой! И саблю!
– Юная леди! – захлопнул книгу со стихами. – Тебе исполнится только шесть лет. Никакой сабли!
– Но у тети Асты сабля есть, а она тоже леди, – рыжая девочка откинула с кварцевого саркофага край синего покрывала. – Вот же она, сабля! Правда, ее почти не видно за бурой грязюкой, только если на солнце блестит.
– Хватит, – набросил тяжелую ткань обратно на саркофаг и разгладил складки, исказившие вышивку двух солнц и трех лун. – Ты еще слишком маленькая, чтобы смотреть на свою крестную, пока она в таком состоянии. Иди в дом.
– Ну дядя Стив… – и преувеличенно наивно захлопала ресницами.
– В дом! Иначе попрошу тетю Джейн позаниматься с тобой математикой, и чтобы Тор вас не отвлекал, – добавил в голос твердости, пока этот «цветочек» не начал вить из меня веревки. Алекс тут же надулась и поплелась по тропинке, распинывая гравий позеленевшими ногами и бурча себе под нос, забыв о моем остром слухе. – Это что такое я слышу? Как ты меня назвала? Балбесом?!
– Уи-и-и! – на бегу запищала девочка и быстро скрылась за деревьями, откуда и раздались приглушенные расстоянием извинения. – Дядя Стив, прости! Я больше так не буду!
После визгов ненадолго воцарилась тишина, а следом лесные птицы снова начали петь свои песни, перекликаясь с веток цветущей яблони – в Мир Двух Солнц пришла долгожданная весна.
– Знаешь, Астрель, этого ребенка испортили даже рассказы о тебе, – опустил ладонь на вышитый золотом герб, под которым чувствуются твердые грани хрусталя. – Одно остается неизменным – дети тебя не боятся. Даже когда ты вся покрыта засохшей кровью.
В тот момент, когда саркофаг начал расти, я не обратил на кровотечение из среза особого внимания, а зря – оно не утихало, пока алая густая жидкость не заполнила кокон. Потом казалось, что у надгробия лежит огромный продолговатый рубин, зачем-то закрытый кристаллами кварца. Вызванный Старк в своей обычной язвительной манере поздравлял меня с очередной «паранормальщиной», связанной с его живучей «дочуркой», пока крепил к саркофагу улучшенные датчики и настраивал их на связь с тонким планшетом.
– Это карма, Роджерс, – покопался в принесенном с собой кейсе с приборами. – Мы с Пеппер недавно ходили к врачу на обследование, так что у нас будет девочка. И она хочет дать ей имя Моргана, как у злой ведьмы! Но говорит, что на самом деле хочет назвать в честь дядюшки Моргана. Что делать, даже ума не приложу…
– Тони, – положил руку на плечо озадаченного гения и против воли улыбнулся. – Просто смирись с этим. Иначе узнаешь, почему ураганам дают женские имена, а с миссис Старк на встречах разговаривают исключительно вежливым тоном.
– Так, Ископаемое… – ревниво поджал губы Старк. – Когда это ты так начал так хорошо разбираться в женщинах. И почему привел как пример мою жену? А?
– Просто один нечестный поставщик решил на нас нажиться. Я хотел сломать ему пару ребер, но тут вмешалась директор Старк Индастриз… Тони, тебе лучше заранее согласиться.
– Хм… Да, моя Перчинка такая, – Старк гордо пригладил бородку с усами, а потом отвлекся на писк аппаратуры и всплывшее окошко на экране. – Таноса мне в зятья! Ты это видишь?! Там внутри начинают формироваться кости! Не весь скелет, и не толще волоса, но это прогресс!
– Черт возьми…
– Ага! Я все слышал, святоша!
С того дня я больше не приходил на могилу Асты. Ведь она просто перестала быть местом упокоения. Прав был неугомонный мальчишка из Ехо и африканский шаман (чей выбитый зуб стоит на почетной подставке), говоря, что конец – это всегда начало. Осталось только подождать, не забывая проведывать каждый день яблоню, под которой рано или поздно проснется Аста.
Регенерация заняла четыре года, за которые тело полностью сформировалось, а уровень крови начал падать, пока совсем не исчез, оставив после себя бурую высохшую пленку на стенках, мече и обнаженном теле. Как раз в тот момент на саркофаге и появилось покрывало с гербом Мира Двух Солнц – нечего другим смотреть на мою голую жену, пусть даже за опавшими хлопьями крови почти ничего не видно. Датчики начали улавливать очень редкое дыхание и электромагнитные импульсы, иногда пробегающие по нервам или в головном мозге – обычное дело для глубокой комы.
Однако, на этом дело застопорилось. Я бы долго думал, в чем загвоздка, если бы однажды прямо рядом со мной не появился сэр Макс, отчего щит чуть не вывалился из рук, когда я решил избавить от пыли трофеи и изделия в конференц-зале.
– О! Вижу вас, как наяву, – белозубо улыбнулся и стянул с головы тюрбан. – Вы простите, что я вас так напугал, но никакой другой маяк, кроме как «щит в руках» просто не сработал. Выручайте – у нас катастрофа, сэр Стивен! Дом у Моста оккупировало страшное чудовище. Оно сожрало все пирожные, разлило два кувшина камры, побило три дюжины самопишущих табличек и умудрилось довести до нервной трясучки каждого. Спаси нас, великий капитан! – картинно хлопнулся на колени, заламывая руки. – Возьмите с Астой погостить к себе Фило, пока его сэр Джуффин за выдирание перьев Куруша не проклял чем покрепче.
– Ты разве не знаешь?
Настороженный сэр Макс постоянно поминал вурдалаков и дырки в небе, когда я его вел по лесной дороге, засыпанной прелыми листьями. Мимо ямы, когда-то бывшей домом. Мимо побеленной кузни, горн которой давно никто не разжигал. Замолчал он только тогда, когда я откинул край синего покрывала с саркофага, открывая запачканное высохшей кровью лицо за кристальной преградой.
– Вот дерьмо… – маг подобрал полы лоохи и сел на корточки, обстукивая кварцевые стенки. – Теперь понятно, почему я не смог прийти по другим маякам – их просто не существовало. Как шагнуть через Хумгат в дом, если и дома давно нет? Я вообще ваш Мир еле узнал.
– Сэр Макс, – догадка начала созревать в голове. – Расскажите мне подробнее о маяках.
Чем больше я слушал, тем ярче крепло во мне желание постучаться головой обо что-нибудь твердое. И еще я вспомнил видения будущего, которые явились мне на Мосту Времени, где я крашу стены в цвет охры, а потом развешиваю на них трофеи.
– Сэр Макс, мне срочно нужно к этим вашим Новым Древним архитекторам и Малдо Йозу, – резко застегнул замок куртки. – Невозможно вернуться в несуществующий дом. Значит, мы его построим, повторив до последнего гвоздя. И я даже знаю, кто поможет мне всё вспомнить. Джеймс Бьюкенен Барнс, мне нужна твоя помощь!
Мой старый друг явился во всеоружии и броне. И чуть не застрелил нас. Потом выслушал наши теории, просьбу… и снова чуть не застрелил. Все же я своим зовом выдернул его прямо из школы, где он отчитывал устроившую подростковый бунт молодежь.
– Стив, если ты после Ехо не поможешь успокоить мою шпану, то я покажу им мотивационные ролики с Капитаном Ханжой, – боевой директор первой школы для магически одаренных детей закинул винтовку на плечо. – И выберу среди них самые тупые и наигранные.
Всё не так плохо, если один мой знакомый Вершитель при этих словах хохотнул и похлопал ладонью по стенкам саркофага, как по плечу старой подруги, говоря о «страшной мести» в духе Мятежных Магистров.
Долгая весна отступает, освобождая дорогу для лета. На ветках наливаются сияющим золотом первые яблоки, а за ограду от черепов стал наведываться один человек. В первый раз я весь подобрался, когда увидел краем глаза мерцающую фигуру среди деревьев. Я успел только обернуться и заметить исчезающего ребенка лет семи. Паранормальщина… От которой Мир всколыхнулся.
Второй раз это повторилось спустя месяц. Я тогда решил посидеть с мольбертом, пока нет срочных дел. В последнее время их стало слишком много – магия Земли проснулась, а соотношение законопослушных граждан и преступников осталось прежним, так что Мстителям пришлось осваивать мало-мальски магические знания и снова выезжать на задания. Сэр Шурф меня успокоил, что Мир Стержня тоже пережил подобное, когда ограничили применение Очевидной магии, но со временем все пришло в порядок. Учитывая, что люди и правда стали жить дольше, а многие страшные болезни ушли в прошлое – времени у нас навалом. Но только не покоя, поэтому я очень ценю редкие моменты тишины и берусь за мольберт, постигая новое.
Сейчас я могу всего лишь подобрать краски для сочетания цветов и быстро зарисовать, как ложатся пятна света и тени на траву. Так как солнца у нас два, то границы всегда немного двоятся и старые акварельные приемы уже не действуют. Из медитативного занятия меня выдернул шорох, ощущение чужого присутствия и шмыганье носом. Все тот же мерцающий силуэт ходил между деревьями. Когда я повернулся, то мерцание прекратилось, и я снова увидел незнакомого ребенка, нагло обдирающего цветы с кустиков барвинка. Мелкий рост, темные вихры, торчащие из-под бейсболки, безразмерная футболка, мешковатые шорты с множеством карманов и грязные кроссовки, наполовину скрытые в траве, по которой блуждают двойные тени от листвы.
– Эй, эти цветы здесь не для того, чтобы их рвали, – окликнул мальчишку, отчего он отпрыгнул и тут же ощетинился, подняв с земли булыжник. Одна рука была на перевязи, поэтому сорванное просто упало на траву. – Ты человек, а город людей находится далеко отсюда. Если ты пришел сюда с родителями, то они должны были знать, что это частная территория. Хотя, это любой поймет, – вспомнил ряд из трофейных черепов на кольях. – Так где твои родители, мальчик?
Парень только еще раз шмыгнул носом и насупился, сверкая глазами из-под козырька. Если бы он был дикобразом, то его колючки давно бы торчали во все стороны. Но вот Мир при его появлении вдруг стал мягче.
– Ладно, начнем с начала, – попытался встать, но парень сделал еще один шаг назад и поднял повыше камень. – Что ж. Как тебя зовут?
– Я не разговариваю с незнакомцами – мне мама запретила, – ответил мне тонким голосом с британским акцентом.
– В таком случае я представлюсь первым. Меня зовут…
– Не-не-не, – парень пару раз оглянулся на тропинки. Явно решил сбежать. – Вы назоветесь первым попавшимся именем, потом скажете, что мы теперь знакомы и заманите в свое логово типа «пить чай» или «смотреть котят». Мама мне рассказывала о таких! Вдруг вы маньяк какой и только ждете случая, чтобы утаскивать к себе маленьких девочек?
Тут я и заметил, что липучки на кроссовках розового цвета, на футболке изображены розы с длинными шипами, как и на медицинской перевязке, держащей левую руку в одном положении. А в мое время девочек можно было узнать по платьям и бантикам. И по более воспитанному поведению – семилетняя нарушительница хулигански плюнула сквозь дырку от выпавшего зуба, а когда я все же решил поискать ее родителей, то кинула в меня камень… и опять исчезла. Как бы с ней чего не произошло…
Мне повезло, что Мастер Нюхач из славного города Ехо гостил в нашем Мире с семьей, которым оказался по нраву мягкий климат и ласковое море у прибрежного города Аласталондэ. Поэтому он пришел буквально через несколько минут после того, как я попросил друзей найти его.
– Сэр Стивен, вы вовремя меня позвали – Хенна уже два часа беседует с леди Нерданель о стилях скульптуры. Я совсем не против, ведь им интересно, но сам запутался в веках и мастерах на десятой минуте, – Нумминорих Кута вдруг почти споткнулся о булыжник, присел на корточки и повел над ним носом. – А что, леди Аста уже очнулась? Но запах слабый, будто она была здесь неделю назад или… – несколько раз мелко втянул воздух ноздрями. – Или ей приснилось это место.
Для Мастера Нюхача нет преград – он может проложить дорогу между Мирами по оставленному сновидцем запаху, что он и сделал, проведя меня через Хумгат. Великое Ничто резко отступило, и мы оказались на чьем-то заднем дворе рядом с качелями и домиком на дереве. Мистер Нумминорих накинул на нас отвод глаз и указал на открытое окно большого дома, за которым сидела над учебниками и тетрадками хулиганка. Правда, выглядела она будто ей уже девять лет, а короткие волосы придерживал ободок. На шее болтался ремень пустой поддерживающей повязки, а левая ладонь лежала на странном приспособлении, от которого к кольцам на кончиках пальцев тянулись мягкие пружины. Неужели это новое воплощение Асты? Скрип карандаша по бумаге, дрожание слабых пружин от напряженного сжимания пальцев, еле слышная мелодия из радио. Почесала карандашом за ухом, недовольно цыкнула, отодвинула учебники с тетрадями в сторону… и упала лицом на стол. Точно она, моя Астрель.
Я уже хотел окликнуть ее, когда со стороны подъездной дорожки послышался шорох гравия и сигнал клаксона. Девочку буквально смело от учебников и спустя несколько мгновений с другой стороны дома раздался радостный вопль.
– Мама, гляди как я уже могу!
Отвод глаз еще действует, поэтому ни Аста, ни ее новые родители не заметили нас с Нумминорихом. А вот я хорошо рассмотрел, как девятилетняя хулиганка с усилием подняла левую руку и закусив губу сложила из дрожащих пальцев «Викторию». А потом начала убирать почти неподвижную конечность в бандаж. «Ты отдашь мне руку навсегда». Хорошо, что Папа Легба ошибся.
– Би, какая ты молодец! – женщина помогла справиться с повязкой и ласково погладила Асту по голове. – У папы есть кое-что для тебя. Мы подумали, что тебе понравится, хотя я считаю, что куклы были бы уместнее.
Аста была счастлива. Я понял это, когда она завизжала и бросилась на шею отцу, который достал из багажника автомобиля игрушечный световой меч. И когда пробежала мимо нас на задний двор с жужжащей красной «палкой». И особенно когда ее мать со вздохом согласилась, что из их маленькой Пчелки никогда не получится скромной милой девочки.
– Ну-ну… – мужчина обнял свою жену за плечи. – Будто ты сама не мечтала в детстве быть не скучной принцессой, а интересным рыцарем с приключениями и настоящим конем.
– Но я не фанатела от Дарта Вейдера, – женщина вздохнула, спрятав лицо на груди мужа. – И я не умела двигать предметы силой мысли. И тем более не разговаривала во сне на синдарине. Что с ней будет, если о ее странностях кто-нибудь узнает?
– Настоящего ситха, который скрывается от ордена джедаев не так просто выследить, – назидательно поднял палец отец и тут же получил в бок. – Все будет хорошо, милая. Тем более, что нам пообещали научить ее это контролировать. Все будет хорошо…
Мистер Нумминорих предложил мне отвести девочку в Мир Двух Солнц и все ей рассказать, но… кто я такой, чтобы лишать Асту детства? В конце концов, Создатель обещал, что у нее будет счастливая жизнь с чистого листа, без убийств и приказов. А еще рано или поздно она вспомнит меня сама, ведь над домиком для игр гордо реял самодельный флаг с коряво нарисованными двумя солнцами и тремя лунами, а она не могла его видеть раньше. Надежда – глупое чувство, и она совсем не нужна, если есть уверенность.
– Привет, дядька-маньяк! – раздалось за спиной, когда я щеткой чистил Харли, не забывая про каждую из восьми ног. Теперь возраст нового воплощения Асты ближе к одиннадцати годам, а вместо медицинского бандажа через шею перекинута простая лента.
– Меня зовут Стивен, и ты это знаешь, – повернулся к коротко остриженной девочке. – Почему у тебя всегда такие короткие волосы?
– Потому, дядька-маньяк Стивен, что одной рукой даже хвостик не сделаешь, – расстроенно поковыряла носком кроссовка землю. – Ругать за цветочки будешь?
– Можешь сорвать хоть все, Пчелка, – резко вскинула карие глаза и отступила на полшага. – Ты просто похожа на одну девушку, которая постоянно пела или бормотала стихи про пчел и так же жалила словами. И любила… любит барвинок. Так что можешь рвать его, сколько захочешь. Кстати, его называют «ведьминой фиалкой».
– Пасиб, но мне хватит одного, – заложила сорванный цветок за ухо и развернулась, чтобы уйти. – Пока, наркоманская лошадь. Пока, дядька-маньяк Стивен.
– Эй, я художник.
При следующей встрече я предложил ей почаще заходить в гости и пообедать в доме, но она ответила, что в логово всяких слишком вежливых дяденек добровольно заходят только последние идиоты. Поэтому мы и ведем себя как два шпиона – оба не рассказываем всю правду, скорее умалчиваем о некоторых вещах. Например, я не говорю, кем она была в прошлой жизни, а она упорно молчит о тех людях, что учат ее контролировать дар. Главное при этом не врать, ведь Душа Мира не любит лжецов. Не знаю, как буду выкручиваться, если она спросит, что я к ней чувствую. Или если поймет, что учебник по Истинной и Очевидной магии ей подкинули по моей просьбе – я для нее всего лишь сон.
Мы встречались еще несколько раз. Она становилась все больше похожей на себя. Старше, сильнее и мрачнее. Перевязь для руки давно ушла в прошлое, как и детская убежденность, что в ее предках отметились ситхи.
– У нас неспокойно, – с шипением и пеной открыла банку колы. – Все знаки указывают на то, что скоро будет война. Да и голова часто болит, а потом я вспоминаю события, которые просто не могла наблюдать.
– Война тебя не коснется. Я это точно знаю – мне пообещали.
Хотел взять ее нервно сцепленные руки в ладони, и наконец признаться, но она вдруг со стоном схватилась за виски и исчезла. Опять проснулась в самый неподходящий момент.
Два месяца она не приходила ко мне, а потом одной звездной ночью модуль лирим в запястье взвыл сиреной. Я пришел в себя и обнаружил, что хоть и не проснулся толком, но стою перед дверью спальни, закрывшись щитом в силу привычки. Один взгляд на голограмму, и я скатился по лестнице прямо в пижамных штанах, наплевав на одежду – тело Асты в кварцевом коконе начало выходить из комы, а Мир… Мир наконец полностью сформировался и бесновался как пес, почуявший за закрытой дверью хозяина. Еще чуть-чуть…
