Текст книги "От чистого истока я начинаю путь (СИ)"

Автор книги: forest owl

сообщить о нарушении

Текущая страница: 57 (всего у книги 86 страниц)

– Капитан Роджерс, скипетр пуст – злобный кролик уже выбрался из норы. Но хорошо, прерывать свою жизнь не буду. Обещаю, – чешу зудящее запястье и прислушиваюсь к голосам далеко впереди, навострив кошачьи уши. – Тихо! Там кто-то есть.

Незадолго до выхода мы разделились. Трое самых сильных бойцов пошли вперед, а я затаилась в тени под потолком, сощурив кошачьи глаза, чтобы отраженный свет не выдал меня раньше времени. Жарко и душно, а чувствительный кошачий нос терзают запахи немытых тел и пороха. Оттуда я и увидела новое огромное тело Альтрона, шустрого седого мальчишку и его сестру-ведьму, владеющую телекинезом. У парня в руках была колба с вибраниумом, которую он небрежно бросил в кучу хлама, как только на сцену вышли Мстители. Что упало – то пропало, что пропало – то моё. Ур-р-р… Хочу! Осталось только дождаться, когда они отойдут от нее подальше, а пока я сидела наверху и стреляла из рогатки галькой с останавливающей Исой по бегающим торговцам оружием и болванчикам Альтрона.

Ведьма послала в Стива поток своей красной магии, но всполохи просто обогнули его, а где-то на границе слуха тихо зазвенела рунная сталь, заговоренная от злого колдовства. Действует моя ворожба! От удовольствия я негромко зарычала и замотала ушами. Тем и выдала себя, получив в бок удар от летающей железной марионетки. Падать вниз далеко, поэтому я, извернувшись, вцепилась в дрона и мотылялась на нем, цепляясь когтями за стыки деталей, поддерживая баланс мохнатым хвостом. Еще приходилось уходить с линии ударов, попутно чертя на сочленениях останавливающую руну, от которой железного болванчика местами клинило. Мимо пронесся Тони с Альтроном, по пути разнеся из репульсора голову моему хромому «транспорту». Вместе с металлоломом я и рухнула на один из лестничных переходов.

– Хвост, что за жаркие объятия? Все Кэпу расскажу, и он сделает тебе «ата-та».

– Старк! – галька с руной врезалась в Альтрона и «заморозила» ему репульсор на ноге. Полет злодея сразу стал рваным. – Держи его ровнее!

Не успела я вложить новый заряд, как Бабум вырвало из рук.

– Киска мстит за то, что в нее когда-то стреляли из рогатки? – седой парень остановился в двадцати метрах от меня и издевательски выбросил мое нехитрое оружие вниз. И в глаза не смотрит, гад. – Может, мне нужно почесать тебя за ушком?

– Яйца себе почеши, юморист.

Я отправила в него волну багровой магии, чтобы причинить боль и скрутить в спазме мышцы, но скороход меньше чем за секунду обежал опасность по стене и ударил в солнечное сплетение, отчего я неудачно свалилась на два уровня ниже и не смогла вдохнуть, отбив легкие. Лирим жалобно мяукнул и спрятался, оставив меня валяться на железных ступеньках, холодящих босые человеческие ноги. Смазанный серый след в воздухе соткался в седого парня, разглядывающего меня.

– Рапунцель! Ты все же заплела свои косы?

Только ухмыляется на мой фак и подкидывает в руке отобранный мешочек с рунной галькой. Глазастый, ведь его даже мой боевой раскрас не обманул. Я метнула в него нож, но он на мгновение дрогнул в сторону и продолжил издеваться.

– Смотри, не промахнись в следующий раз, киса. Иначе я прищемлю тебе хвост и больше не буду чесать пузико.

– Да чтоб ты обосрался! – его как ветром сдуло, даже мешочек с галькой уронил. Стихийное колдовство на эмоциях – оно такое, всегда внезапное. Наверное, штаны побежал менять. – Хе-хе, старый добрый сглаз…

Дыхание уже восстановилось, и вовремя – на меня бежал контрабандист в пятнистых зеленых штанах и жилетке на голое тело, передергивая затвор автомата. Меч сам скользнул в руку и рассек чужую шею, разрезав фенечки из ракушек. Горячая кровь брызнула на лицо, враз покрывшееся темной шерстью. Рык, прыжок через перила – и я бегу навстречу следующему врагу, отряхивая клинок от сгоревшей до праха крови – драконье пламя живет в слоях дамасской стали. Болванчики Альтрона тоже ничего не могут сделать и лишаются конечностей с головами, а я все ближе к заветной колбе. И врагов все меньше.

– Да! – стеклянный контейнер зажат в лапе и греет мне душу, – Обокрасть вора – святое дело.

– Хвост, отставить мародерство! Потом соберешь трофеи, – из передатчика на воротнике слышен приказ командира. – Двигайся к носу корабля и будь осторожнее с ведьмой – она владеет гипнозом и уже вывела из строя Черную Вдову, Немо и Тора.

– Так точно, мон женераль. Будет сделано, мон женераль.

Железный лязг приближается, как будто хирд суровых наугрим в полном боевом облачении решил посетить ржавый корабль. Разбрасываю вокруг тайника Кло часть рунных камней и с приподнятым настроением бегу к Стивену, пряча колбу в набедренной сумке. Почему она не влезает? Что это? Зачем я прихватила с собой сборник лимериков? Книжка размером с ладонь шлепается на решетку под ногами, освобождая место под трофей, а я… А я попала.

Чужой легкий запах пота и духов говорит мне, что сзади стоит девчонка-ведьма, но я не могу повернуться – страхи прошлого накатывают на меня, как ощеренная унесенными кораблями пасть цунами, но перекрываются хорошим исходом. Боль мнимого предательства, когда беспамятный Стив при Великом Обмене позвал Пегги, уходит после воспоминания о его Клятве, когда он пообещал любить меня до самой смерти. Погребальные костры мятежников-лирим, вернувших ритуальный каннибализм, тают перед «Матершинницей» и страстной Лирой с Карлом. Злой отряд эльдар с натянутыми в мою сторону луками забивается увлеченным ковкой Майроном и спокойным Мелькором, творящим на голых камнях леса и степи с речушками. Даже вид многотысячной толпы призраков Бхопала, Вьетнама, Эвереста – и моя скорбь сменяются тихой печалью с пожеланием доброго пути, когда неупокоенные души отлетают на долгожданное перерождение после взмаха косы Жнеца. В любых горестях я пытаюсь найти что-то хорошее и идти по жизни легко, как сэр Макс, мой всемогущий Учитель. Он облек в слова то, к чему я неосознанно стремилась с первого дня после пробуждения. Пробуждения…

Разрушенный город-круг, пожары, вой падающих бомбардировщиков, мертвые тела, и незнакомец, поднявший объятые нитями Души Мира руки. Он что-то говорит, повторяет одно слово снова и снова, но звук идет как через вату, постепенно становясь более четким, когда он начинает со счастливой улыбкой рассыпаться в пыль.

«Свобода…»

Время в видении резко повернулось вспять, замелькав картинками ДО моего пробуждения. Я не успеваю их рассмотреть, но в душе просыпаются знания, о которых я даже не подозревала. И жгучие желания, завладевающие всем моим естеством. Запах девушки за спиной пленителен. Я чувствую ее силу, магию, твердость духа и аромат, сравнимый с самым изысканным блюдом. Рот тут же наполняется слюной, а язык проходится по заострившимся зубам – жадный голодный дракон пробудился, вырастив из головы шесть острых рогов.

– Мясо…

Удар драконьего хвоста сбивает девку с ног, а я хватаю ее за вскинутую в падении ладонь и впиваюсь зубами в закрытое рукавом кожаной куртки предплечье. Прокусить преграду – плевое дело, и я втягиваю через дырявую одежду выступившую теплую кровь. Как вкусно! А ее крики – пикантная приправа к скорому обеду. Еще одно знание появляется в голове: если я сожру сердце ведьмы, то вся ее сила перейдет мне. Надо только, чтобы мне никто не помешал. Никто, особенно жалкие своим милосердием Мстители. Слишком добрые смертные, старающиеся взять врага в плен, а не вырвать ему сердце, сжечь его обитель и перерезать домочадцев вместе со стариками, женщинами и детьми, оборвав род слабака на корню. Передатчик с воротника откинут в стену, а девчонку я тащу в отсек с ящиками и закрываю за собой водонепроницаемую дверь. Винтовой механизм заел, и я, не выпуская Ванду из когтистых рук, прохожу драконьим жарким огнем по закрытому входу, сплавляя края металла между собой.

– Сейчас будет пир!

Поворачиваюсь к застывшей в страхе ведьме и тут же получаю в грудь заряд алой магии, отшвыривающий меня в стену. Моя добыча скрылась за расставленными тут и там большими ящиками, но бежать ей некуда – выход только один, и тот запаян. Щекочущее предвкушение загоняющего жертву хищника идет тонкой приправой для скорого насыщения. Я чувствую ее запах с нотками паники, и от чудесного аромата трепещут ноздри. Игра кошки с мышкой всегда распаляла мне аппетит. Всегда?.. Неважно.

– Ты знаешь, Ванда… Мне сегодня попалась одна книга со смешными стихами. Я прочту их тебе, – губы разъезжаются в безумной улыбке. И всем трагедиям мира не стереть ее с моего лица.

– Ты чудовище!

– Правда? Тогда слушай, – медленно обхожу ящики, убрав меч в ножны. Зачем мне клинок, когда есть когти и острые зубы?

«Длинноносый старик из Литвы

Говорил: «Если скажете вы,

Что мой нос длинноват,

В чем же я виноват —

Ведь не я так считаю, а вы!»

– Это ты называешь меня чудовищем, но… – ударом когтистой ступни разбиваю преграду. Никого. – Но мне плевать. Да и ты сама не лучше, если по доброй воле связалась со Штрукером и Альтроном. Слушай дальше, вкусная девочка.

«Жил-да был старикашка из Бонна;

Он повел себя очень резонно:

Приобрел он кобылу

И погнал что есть силы, —

Так он спасся от жителей Бонна».

– Отсюда нет выхода, и ты не убежишь, – резко оборачиваюсь на шорох, но замечаю только потухающий красный шлейф. – Может, стоит дать тебе стихотворный совет?

«Пожилой джентльмен из Айовы

Думал, пятясь от страшной коровы:

«Может если стараться

Веселей улыбаться,

Я спасусь от сердитой коровы?»

– Выходи, вкусная девочка. Выходи и улыбнись мне, – магией отсылаю звук своего безумного голоса и клацанья когтей в сторону, подкрепляя иллюзией по методу Локи, а сама крадусь в угол, откуда запах сильнее всего. – Кто знает, может, я растаю и оставлю тебя в живых. Я ведь так… – выглядываю и вижу прямо перед собой затылок смотрящей на обманку Ванды. – Сентиментальна!

Я бросилась на нее, как акула на пловца, но она успела обернуться и послать в меня поток алой магии, который столкнулся с обсидиановыми осколками моей ненависти и злобы. Две волны сошлись и дрожали, превращая склад в труху. Щепки от ящиков и содержимого бились о стены трюма, а пролетающие мимо осколки простого стекла отражали горящие оранжевым светом глаза с черной склерой. Моя добыча! Усилила нажим, тесня девчонку и не обращая внимания на невидимую нить, дергающую меня за сердце. Еще одна моя иллюзия обманула ее, и Ванда на секунду отвлеклась, позволив мне прыгнуть на нее и повалить на пол, придавив коленями полыхающие алым руки.

– Вот ты и попалась, – голос мой спокоен, как у Старейшины из Храма.

Зубы оскалены перед тем, как разорвут беззащитное мягкое горло девчонки, в чьих глазах я вижу ужас. Стекающая слюна с напряженных челюстей капала на красное платье в мелкий цветочек, когда сердце резко сжалось и будто бы несколько раз прокрутилось за ребрами. Больно. Больно! БОЛЬНО! Не слезая с Ванды, я сжалась в один воющий комок, утыкаясь лбом в узорчатое платье ведьмы и сдирая темно-синюю краску с мифриловой чешуи на груди. Сердце все еще резало на куски, когда я почувствовала прикосновение пальцев Ванды к виску. Опять воспоминания.

Танцы для духов. Ворожба для других за сущие безделицы. Пролитое вино для ушедших. Великий Обмен для раненых. Утешение для страдающих. Шутки для друзей. Нежность для человека, наступившего мне на сердце. Которому я говорила, что убийство детей и каннибализм являются самыми страшными преступлениями во всех Мирах. И что я не ем разумных. О боги… Что же я чуть не натворила…

Я скатилась с замершей ведьмы, и меня вывернуло на пол – желудок избавился от того глотка ее крови под звук сминаемого в стороне металла. Мир искажался из-за застывших на ресницах слез.

– Ты кто вообще такая, Рапунцель? – скороход предусмотрительно держался подальше, но его удивление и отвращение как будто касались кожи. А штанишки-то сменил…

– Она сама не знает, Пьетро, – хрипит рядом ведьма. – И нам лучше не знать. Идем дальше.

Миг, шорох, и я остаюсь одна. Сломленная собственными желаниями и воспоминаниями. И ими же остановленная. А Мстители? Как они? Передатчик сиротливо лежал у стены, как символ того, что я по собственной воле отбросила прочь собственные принципы, обязательства и привязанности. Я чуть не предала всё то, что было мне дорого в жизни. Но в какой именно жизни? До или после пробуждения? Что я? Кто я?

…Астрель!..

Зов Стивена встряхнул меня, и я без раздумий вытащила меч из ножен, открыв ближайшую дверь, чтобы оказаться на палубе в крепких объятиях человека со звездой на груди. Я слишком долго не отвечала, выбросив передатчик. В свое оправдание я могла только пробормотать, что попалась на удочку Ванды, хотя истинная причина моего смятения сидит глубоко во мне, закопанная в темном прошлом. А еще мне горько, ведь рукоять ножа Стива немного жжёт пальцы, как будто я оказалась вдруг недостойной клинка, откованного собственными руками.

– Боец… Солдат, приди в себя! – Стив трясет меня за плечи, но губы плотно сжаты. Не время для нежностей. – Ведьма добралась до Бэннера и пробудила Халка. Он нас не слышит и побежал в Йоханнесбург. Аста, нам нужно его остановить, пока жертв не стало слишком много.

Слова проходят мимо меня, когда обоняния касается запах его крови из царапины на шее. Притягательный, сладкий и сильный, как свет весеннего костра в ночи. Он больше не мой капитан, когда я слизываю багровые капли с кожи и толкаю человека к стене, прыгая следом. Когти на руках и ногах глубоко погружаются в ржавое железо, когда я припираю Стива, вдыхая терпкий аромат летнего вереска. Желание поглотить его силу замещается знанием, что сердце этому человеку дала я сама при Великом Обмене, а в жилах течет часть моей крови. Он мой, он часть моей стаи. Он – мое сокровище, и его место в моем логове за семью замками.

– Аста, Старк с Халком не справится, – человек, которого называют «Капитан Америка», вытаскивает мои когти из пропоротого железа, не догадываясь о собственнических планах. Двигается медленно, как будто над ним нависло опасное животное. – Ты сможешь его задержать и помочь Черной Вдове спеть «колыбельную»?

– А что мне за это будет, Стивен Грант Роджерс? – нежно провожу когтями по звезде на груди и пробираюсь к застежкам брони. Зачем ему эти грубые тряпки, если он достоин только шелков и парчи. Или наготы, чтобы ничего не скрывало красоты сильного тела.

– Все, что угодно. Только поторопись, – звучит мне в спину, когда я швыряю на палубу ножны с пожитками и прыгаю с борта, превращаясь в огромного дракона с могучими крыльями.

Он сказал «все, что угодно»… Можно будет заставить его подобрать наследника для меня, но чтобы тот был не слишком большим, ведь перевоспитывать подростка – очень скучное и неблагодарное занятие. Пусть это будет младенец из хорошей семьи с сильными генами. Мать можно будет убить, если не поймет оказанной ей чести и не захочет добровольно отдавать своего сына. Роджерс станет хорошим новым отцом и воспитает наследника в нужном ключе, а если мальчишка окажется бракованным и упертым, то всегда есть вариант убить негодный материал и взять нового, ведь время – ничто для бессмертных. Рожать самой, выпадать из жизни на год и носиться с животом на советы с битвами? Увольте! Такая жалкая и унизительная слабость не для меня, ведь я… ведь я… Я не могу иметь детей. Я не отнимаю их у матерей. Я не убиваю невинных. Я пообещала никогда не забирать свободу у Стивена Гранта Роджерса. Я – Астрель, взявшая себе имя исчезающей в сумерках принцессы из детской книжки. И одновременно я – кровожадное чудовище без имени. Как воды реки вливаются в океан, так и во мне все смешалось, раздирая сознание при перетягивании его в свою сторону. Чертова ведьма!

Как тяжело, когда в твоей голове сидят сразу две личности. Одна обдумывает, как помочь большому зеленому другу, а другая просчитывает варианты его уничтожения, если ничего не получится и он посмеет на меня напасть. А еще я борюсь с собой, когда по брюху начинают щелкать пули при полете над трущобами Йоханнесбурга. Убить! Лично расстрелять всех жалких насекомых, посмевших навести оружие на Великого Дракона! Отравить воздух своим дыханием, наслав на них чуму и мор, чтобы кожа покрылась язвами, а кровь покинула тело с рвотой! Или пощадить их и дать понять, что я желаю им только добра? Ведь если у меня ничего не получится, то весь город будет разрушен, как улица, на которой катаются одним красно-зеленым клубком Старк и взбешенное альтер-эго Брюса Бэннера.

– Хвост, скорее! – мимо пролетает спиной вперед отброшенный зеленым великаном Железный Человек в гигантских доспехах. – У меня заканчиваются запчасти для Халкбастера. Убери его отсюда!

Я больше и сильнее Халка, но мне нужно его успокоить, а не убить и сожрать сердце. Улучив момент, я приземлилась и прижала его к себе со всей силы, пытаясь не поломать ребра.

– СПОКОЙНО, ВЕЛИКАН, СПОКОЙНО… – пытаюсь придать громовому голосу нежные нотки, давя в себе кровожадные желания. – ПОЙДЕМ ДОМОЙ. НАПЕЧЕМ ПИРОГОВ, НАЕДИМСЯ ЯБЛОК И КАБАНОВ. ПОСМОТРИМ С ТОБОЙ И НАТАШЕЙ ФИЛЬМ ПРО ЖИВОТНЫХ.

– Бэннер не даст мне! Он всегда приходит и не дает жить, как я хочу. Забирает себе наше общее время, наших друзей и не дает мне выбирать, а сам сомневается и стоит на месте! – рычит вырывающийся Халк. – Слабак! Он думает, что я убью Наташу! Он мне не верит! Он меня не слышит!

– О! А ДАВАЙ ТЫ ВСЕ СКАЖЕШЬ НАТАШЕ, А ОНА ПЕРЕДАСТ ТОМУ, ВТОРОМУ?

– Нет! Слабак мне не нужен! Я убью его! А ты с ним! Вы все с ним, а не со мной! – распаляется еще больше и бьет меня всем, что попадается под руку. От расколовшегося о рога мусорного контейнера и засыпавших меня объедков я окончательно возмутилась и поняла, что сейчас переговоры мне не даются.

Пришлось схватить его покрепче и утащить вместе с собой на Темный Путь, убираясь с разрушенной улицы, полной обломков зданий и раненых людей. Халк с непривычки схватился за голову от мелькающих перед глазами картинок и еще больше забился в крепких драконьих объятиях, бросая меня о борт сидящего на мели корабля, в котором обустроил свое логово Улисс Кло.

– Малыш… – бледная шпионка перевесилась через ржавые перила над нами, держась за живот. – Халк, поможешь мне?

Нет на свете силы мощнее, чем любовь.

Морально разбитые Мстители собрались в квинджете и летели… «куда-нибудь», чтобы переждать поток ненависти, который обязательно выльется на нас за погромленный Йоханнесбург. Команда по восстановлению уже принялась за работу, но этой капле булыжник не перешибить. В Мир Двух Солнц идти нельзя, чтобы он не вобрал в себя раздрай и безумие, ведь растущий Мир впитывает все, как губка. Наш со Стивом дом тоже под запретом. Баки смотался туда Темным Путем и увидел за воротами целую толпу репортеров, походил между ними под мороком и выяснил, как журналисты нашли адрес Стива Роджерса. Его прямота и желание жить обычной жизнью сыграло с ним плохую шутку, ведь он оформлял доставку и подписку на газеты и журналы напрямик, а не через подставные адреса. «Анонимность и маскировка, Стивен!»

– Дом они видят, но войти не могут и не хотят – частная собственность. Ну и ждут нас, – вернувшийся Баки устало потирает лоб, прекращая чистить винтовку. По второму разу – это его успокаивает.

Они еще о чем-то переговариваются, но я не слышу – сижу в самом дальнем углу, вцепившись в вытащенную перед неудачным заданием книгу и пытаюсь вникнуть в абсурдный сюжет, стараясь понять замысел самого необъяснимого писателя Земли.

Льюис Кэрролл, «Охота на Снарка». Забавная книженция и автор, но странно, что не про Алису. Никто не знает, как выглядит Снарк, и не может отличить его от Буджума. Известно только то, Снарк на вкус как галоша, а встречи с Буджумом еще никто не пережил. Никто не знает, зачем Снарк нужен, но все хотят им обладать. Охота на Снарка – бесплотные поиски расплывчатого идеала. Пшик, фикция, мираж, на достижение которого можно положить жизнь, но в конце концов натолкнешься на Буджума и исчезнешь без следа. И никто не скажет, что Снарк и Буджум – одно и то же. Мое желание узнать собственное прошлое и есть поиски Снарка с результатом в виде встречи с Буджумом. Добрая и немного неуклюжая в обычной жизни Аста-шутница исчезает без следа.

Я искала ответы, а получила только кровожадные желания, загадки и новые глаза – оранжевый огонь в окружении черноты. Отобрала у Старка темные очки, но радужку через них все равно видно, и смотрится очень жутко, ведь оранжевый огонь просвечивает даже сквозь сомкнутые веки. Поэтому не обижаюсь на друзей, которые решили близко ко мне не подходить. Или нет… Они предатели! Да как они посмели меня бояться?! Нет, я не должна на них злиться… О боги, дайте мне твердости духа, чтобы я не кинулась на них. Особенно на Тора – его сила манит и притягивает взор к нагруднику с железными бляшками, за которым бьется вкусное сердце. Я с отвращением проглатываю наполнившую рот слюну и начинаю читать книгу с начала.

«…Он, напяливший семьдесят семь сюртуков,

Захвативший корыто и сито,

Мог бы смело забыть о пропаже тюков,

Но ведь с ними и имя забыто!

Он теперь откликался на каждое «эй!»,

На «послушай!», на «как-тебя там?»,

На «ух ты!», на «поди-ка-сюда-поскорей»,

На «кхе-кхе» и на «все по местам».

Впрочем, те, кто остер и на выдумку скор,

Напридумали кучу дразнилок,

Он в домах, где любим, слыл Огарком Свечным,

А для недругов был он Обмылок…»

Какая ирония… Меня тоже не называют «целой» Кошкой или Ящерицей. Я Хвост. Так, не более чем огрызок. Хочется оказаться в кварцевом саркофаге и лежать в нем до скончания времен без мыслей и сожалений, без возможности причинить зло дорогим людям, но у меня под рукой только плотная накидка, в которую я и заворачиваюсь, как в кокон. Будь проклято мое желание узнать свое прошлое! Слезы тихо стекают по грязным щекам, когда рядом опускается Стивен и затаскивает на колени тканевое гнездо вместе со мной. От аромата летнего вереска мне хочется выть, но я только вытираю с щек соленую влагу, а сам он молчит и гладит по плечам, как испуганного грозой ребенка, спрятавшегося под одеялом. Безжалостной убийце не место рядом со столь светлой душой. Я обязана сказать ему, ведь между нами не должно быть тайн. Он пообещал любить меня до самой смерти, но не уточнил, до чьей. Может, после признания стоит перерезать себе горло и освободить его от Клятвы? Ведь он сам умрет, если разлюбит, но, в отличие от меня, не сможет самостоятельно вернуться. Одну обещанную Душой Мира попытку лучше оставить про запас. Последний метательный нож зажат в скользкой от слез ладони, а острие приставлено к артерии на шее. Один тихий тычок – и через пару минут я умру, а плотная ткань не даст Стиву сразу заметить рану и помешать мне.

– Стивен… раньше я ела людей. Не чтобы выжить, а для удовольствия и чтобы забрать их силу, – собираюсь с духом, заколачивая метафорический гвоздь в крышку собственного гроба. – Прямо сейчас мне хочется сожрать Тора, но я пока держусь.

Недолгое молчание и более крепкие объятия. Скоро всё решится…

– Я знаю, Астрель. Почувствовал, когда до тебя добралась Ванда, – кладет подбородок на скрытую накидкой макушку и еще крепче обнимает. Сердце воина с щитом только чуть-чуть ускорило свой ритм. – Браслеты – интересная вещь. Благодаря им я знаю, что ведьма показывала Баки криокамеру и жертв Зимнего Солдата, а ты сейчас хочешь нарушить свое обещание не умирать. Как твой командир я приказываю выкинуть самоубийственную чушь из головы и дождаться конца перелета. К тому же всем, кроме меня и Бартона, нужна помощь после столкновения с близнецами. Аста?

А что Аста? Я всего лишь пытаюсь вытащить из плотного кокона руку с ножом. Сталь с руной Райдо не знает промаха и со звоном летит туда, куда и задумано – к противоположной стене квинджета, подальше от моей шеи. Теперь можно запереть сердце, начертив на нем Ису, но Стив перехватывает руку и прижимает к себе, бормоча о глупых кошках. Знакомые шаги, русский мат сквозь зубы и легкий подзатыльник «по заветам Карла» говорят мне о том, что рядом с шумом опустился Баки, еще один носитель браслета. А потом мне становится легче, как будто Мир обнял меня и вручил целую дюжину пирожков с медовыми орехами. По связи учитель-ученик я чувствую заполняющее душу постороннее удовлетворение от сотворенного колдовства. Моему ученику удалось Благословение Гейшери.

– Хм… Эксперимент можно считать успешным, – Баки нагло стягивает накидку с головы. – Ну… почти.

– Ты что, ставил на мне опыты?! – притягиваю нахала к себе за грудки, но одежда в руке сменяется шерстью, и огромный светло-серый волк предупреждающе кладет большую тяжелую лапу на плечо, удерживая меня на расстоянии. – Шерстяной волчара, как тяжела твоя лапища!

– Вообще-то ты была последней подопытной мышкой из нас всех, – механик снимает красно-золотые детали костюма, скашивая глаза в сторону нашей странной компании. – Споешь Rammstein? Твои новые глаза чудно подойдут к их репертуару, хоть и выглядят… готично.

Я бы посмеялась над шуткой, но на секунду мне захотелось огрызнуться и наказать наглого человека. Ничего не окончено, и я сама с этим не справлюсь. До боли сжимая зубы, отвернулась и тут же оказалась снова прижата к широкой груди, где гулко билось родное сердце. Вот так, считая удары и наблюдая оранжевые отблески на гранях звезды, я и провалилась в сон, очутившись на туманном перекрестке.

– Что, Астрель, страшно вставать на новую дорогу? – изменчивый лоа, Хозяин путей, беззаботно курил трубку, лихо заломив соломенную шляпу на бок, а у его босых ног был посажен на цепь облезлый трусливый пес с пятном на глазу. – Ты ведь хотела вспомнить свое имя. Станешь прежней – и оно тебе откроется.

– Я не хочу стать как раньше. Я всего лишь хотела узнать, кем была, пока меня не пробудили. «Знать» и «стать» – разные вещи, Папа Легба, – сажусь прямо в дорожную пыль, смотря, как мифриловая броня иногда перетекает в разрубленный нагрудник и обратно. Душа моя на распутье.

– Мда, ситуация… – молодой парень с дредами стареет, становясь темнокожим дедушкой с седыми кучерявыми волосами, и по-простому присаживается рядом, шурша оберткой шоколадной конфеты. – Рановато ты начала вспоминать прошлое, да и та девочка полезла, куда не надо. Еле расцепил вас, пока вы чуть дров не наломали и не убили друг друга. Уж прости старика, но выбора у меня особого не было – вы обе должны были выжить, – прикладывает морщинистую руку к застиранной рубашке на груди, а его пальцы обвивают золотые нити, которыми Душа Мира обычно указывает мне путь. Или сжимает сердце, когда я ошибаюсь.

– А… – подбираю слова.

– Что делать с желанием есть людей? Да ничего особенного: это надо либо принять, либо отвергнуть. Ох как глазками своими оранжевыми захлопала… Решай уже, кем хочешь быть, а я помогу не сбиться с дороги. Но знай, что если отбросишь себя прошлую и останешься Астрель, то тебе придется трудно на своем Пути – та, прежняя, посильнее была, – главный над всеми лоа беспечно закинул в рот конфету и тут же зашуршал следующей. —Останешься Астрель – и будешь еще тысячи лет мотаться по Мирам, получая от всех тумаки и годами выплясывая на каждом клочке земли, горланя песни, а примешь себя прежнюю – будешь врагов как орешки щелкать, едва шевельнув бровью. И не придется своего избранника надолго покидать, а сил в тебе будет столько, что еще хоть сотню Миров в одиночку создать сможешь, без посторонней поддержки. Ну так что? Слабость или могущество? Я помогу при любом твоем решении.

– Папа Легба, чем я должна буду заплатить за вашу щедрость?

Когда лоа в последний раз мне так настойчиво предлагали помощь, то навязали косу Жнеца. Бессмертные духи просто так ничего не делают, а у их даров всегда есть второе дно.

– Двумя сущими безделицами. Первое: полюбуйся закатами Ваканды. Не закатывай глаза, я ведь не заставляю тебя бежать туда прямо сейчас. Отдохнешь на природе, проведаешь своего маленького «котеночка»… Всему свое время, – старик ворчливо набивал и раскуривал трубку из кукурузного початка. Кобель рвался с привязи. – Да, точно сказал – время!

– А второе?

– Второе… не терпит промедления.

Глаза лоа блеснули, на миг явив истинное лицо тысячелетнего духа, способного стереть меня в порошок, не моргнув глазом. Хоть это и сон, но волоски на загривке встали дыбом, когда Хозяин перекрестков дернул за цепь и швырнул мне под ноги скулящего шелудивого пса с отметиной вокруг глаза. Один миг – и передо мной лежит неупокоенный призрак барона Штрукера в ошейнике, тюремной робе и с извечным моноклем. Жалкий, испуганный, безвольный, заляпанный чернотой и прозрачными пятнами дух, спаянный с душой собственными преступлениями. Тварь, замучившая множество людей.

– Сам я не хочу руки марать, так что дарю его тебе, – клубы табачного дыма из трубки плывут, принимая форму тянущихся к садисту рук. – Делай с ним что хочешь, а потом дай ответ.

В круглом стеклышке монокля отражается полыхающий уголь глаз, и моя прежняя темная часть шепчет мне, как можно покарать этого убийцу. Надо всего лишь начертить на нем руну Феу, чтобы обозначить как законный трофей. Потом наложить Турисаз для ослабления и разрыва оболочки. И напоследок выцарапать на мягкой душонке Наутиз, чтобы разрушить ее до основания. Чтобы навсегда стереть и не дать возродиться. Чтобы уничтожить, как души многих моих прежних недругов. Чтобы его дух никогда не попал домой. Рука тянется к сердцу обреченного призрака, готовая начертать приговор.

– Йер – руна вознаграждения по заслугам и грехам, – смотрю, как дух и душу главы исследовательского отдела ГИДРА уносит в космос, чтобы звездный свет очистил их от черноты и грязи. А потом… лети домой, мой бывший враг, ведь я хоть и чудовище, но не монстр. – Меня зовут Астрель, Папа Легба. Не нужно мне могущества за такую цену.

После ответа лоа улучил момент и поцеловал меня взасос, не выходя из образа луизианского дедушки (фе, дамы и господа), а потом толкнул в грудь. Но, вместо того чтобы упасть на дорогу, я проснулась в квинджете и свалилась с колен Стива на свернувшегося волка, выплевывая изо рта целую горсть разноцветных мелких карамелек, цветным горохом усыпавших грубую светлую шерсть. Любовь лоа к ворожбе посредством поцелуев когда-нибудь сведет меня с ума, но все же лучше, чем землей и прахом после Барона Самеди плеваться.

– Я уже почти начал привыкать к твоим новым глазам, но старые мне больше нравятся, – я не чувствую ни капли сожаления в словах, а у Стива будто гора свалилась с плеч.

Как истинный джентльмен, он помог слабой даме подняться с засыпанного конфетами пола. Обернувшийся человеком Баки мрачно вытряхивал из-за шиворота слегка слюнявые карамельки, последнюю из которых я звучно разгрызла, добравшись до клубничной начинки. М-м-м… Хорошо, но мало. Хотя вон Старк орешками хрустит – надо его срочно ограбить. Кстати о грабеже.