Текст книги "От чистого истока я начинаю путь (СИ)"
Автор книги: forest owl
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 86 страниц)
Фьюри с членами совета что-то тихо, но яростно обсуждали в стороне, когда я их окликнула.
– Уважаемые. – четыре лица повернулись ко мне. – Я сейчас ухожу, но если вдруг понадоблюсь, то капитан Роджерс все еще может позвать меня. Хотя… У Николаса Джозефа Фьюри есть мое зеркало – лучше через него. – перекидываю через локоть штаны с курткой. – Все Договоры я буду заключать с ним, если кто не понял. До встречи.
Темный путь приводит меня на берег реки, где в кустах продолжает валяться бесчувственный Зимний Солдат, мой возможный трофей. Если это лишь копия настоящего Баки, то я прямо сейчас вырву ему железную руку, а труп сожгу в драконьем пламени. Слабом, чтобы горел дольше и радовал мою пробужденную кровожадность. Но сначала надо проверить.
Сажусь на корточки рядом с затянутым в черную кожу телом и пальцами раздвигаю веки. Чтобы насильно посмотреть на душу убийцы, а потом нырнуть глубже, добираясь до памяти.
Дырку надо мной в небе…
Душа чистая, сильная, яркая как пламя, но вот дух… его почти нет. Он был неоднократно разбит на куски, причем в последний раз совсем недавно. В клочках пытаюсь разглядеть хоть что-нибудь. Хм, сороковые и воспоминания, как он тащил из воды Стива. Вот как теперь убивать этого Железного Дровосека? Прячу его в пригоршню и ухожу Темным Путем к ближайшей двери. Ставлю маяк и переступаю порог, заходя под защиту стен цвета охры.
– Карл, запиши – два прожитых дня.
– А где художник? После ваших хиханек и хаханек границы Мира растут.
– Забудь про художника, и не упоминай его при мне. – вываливаю на пол из пригоршни свою добычу. – Лучше посмотри, кого я притащила.
– Это тот псих-убийца. Нафига он тебе?
– Ну как нафига… Иду, никого не трогаю, а тут мужик на земле валяется. – ногой брезгливо поворачиваю патлатую голову в сторону. – Ничейный мужик. Еще и дух разорван в клочья. А мозги так вообще всмятку. Такой простор для экспериментов. – постукиваю пальцем по губе.
– Астрель, что случилось? Ты сама на себя непохожа. – волнуется мой самый преданный друг.
– Неважно. Мы с тобой потренируемся на этой человеческой единице. Подлечим, вернем память, а потом я заверну его в оберточную бумагу, обвяжу ленточкой и подарю Роджерсу. Как дар на прощание.
– …
– Запиши, Карл. Сегодня мы начинаем проект «Страшила». Ибо он пугало и мозгов в нем ни на грамм. Кстати, где у нас веревки и скотч?
Комментарий к Глава 16. Состояния измененного сознания. Nique ta mère (фр.) – ёб твою мать. Для матершиников – произносится как «ник та мэр».
Бокор и мамбо – в религии Вуду жрец и жрица.
Барон Самеди – проводник в мир мертвых. Одержимые им становятся не воздержаны в курении, алкогольных возлияниях и сексе.
====== Глава 17. Проект “Страшила”. ======
– Знаешь, Карл, на детских человеческих праздниках есть такая забава – заматывать выбранного ребенка в туалетную бумагу и называть его мумией.
– К чему ты это говоришь?
– Ну сам посмотри – разве не мумия современного периода?
Зимний Солдат был упакован, как важная посылка, не хватало только надписи «Не вскрывать ни в коем случае!!!». Веревок было мало – почти все пошло на крепление деревянной площадки на ветвях яблони. Зубы от воспоминаний заскрипели даже! Спокойно, Аста, спокойно… Руна Иса и так едва справляется, запирая боль и уныние.
К чему это я? Солдат был упакован… В скотч и пищевую пленку. Сначала в пленку, ведь если мой план сработает, то его придется доставать из кокона, а если нет – то можно будет спалить прямо так. Хотя все равно придется разматывать, чтобы добыть железную руку. Я долго его пеленала, едва успела закончить. А сейчас он потихоньку приходит в себя – судороги сокращают проснувшиеся мышцы. Даже странно, что он так мало проспал.
Я не успела ни переодеться, ни причесаться, ни смыть грязь и подтеки крови. Поэтому перед Зимним Солдатом я предстала в весьма неприглядном виде – всколоченные волосы до задницы и порванное тонкое платье, в котором я отбивалась тогда. А еще я в наглую развалилась на стуле, положа ногу на ногу, попивая добытую чашечку кофе и смотря на мой трофей, как на фекалии. Которые соизволили открыть глаза. Голубые, почти как у Стива… Р-р-р!
– Ну здравствуй, Зимний Солдат…
С голубой глубины на меня смотрела чистая ненависть. Если он надеется этим меня запугать, то ничего не вышло – я много раз видела такое. А еще он молчит, как будто ждет моего следующего шага.
– Поздравляю – ты не умер. Если, правда, ты на это не надеялся. – манерно отпиваю глоток смоляного напитка. – Как это ни странно, но твоя смерть мне не очень и выгодна. Все же у тебя сильная душа, что может послужить на благо твоего Мира – грех ее отправлять на перерождение. Это смерть, если ты, тугодум, и еще не понял, что к чему.
Молчун он. Очень мрачный молчун. Пожалуй, загляну в душу и память… Разряды тока, команды и убийства. Сколько боли… Даже если я и хотела его убить, то сейчас мне не позволит совесть.
– Что же с тобой делать, Страшила? – Баки взвился и сверкал глазами. – Да успокойся ты, я не про внешность и руку, а про ситуацию в целом. Кто-то нехороший устроил тебе знатные проблемы с мозгами. Как будто разнес по кирпичикам добротный дом, а потом сложил из них конуру и сказал, что все так и было. – очередной злобный взгляд. – Но я постараюсь вернуть твою память – это будет вызов моим силам.
Неужели я увидела проблеск мысли в запудренных мозгах?
– Что ты от меня хочешь? – грязные пряди падают на глаза.
– Да почти ничего. Только одна маленькая клятва. Она почти ни к чему тебя не обяжет. Максимум – будешь мне помогать. А в остальное время – делай, что хочешь. Согласен?
– Идет.
Главное, не показывать свой триумф, ведь человек с искалеченным духом может сорваться с крючка. Снимаю со стены первый попавшийся нож и разрезаю путы с живой руки.
– Джеймс Бьюкенен Барнс, так же известный, как Зимний Солдат. Готов ли ты быть моим помощником, пока к тебе не вернутся воспоминания? Готов ли ты поддерживать меня, пока дух твой не станет прежним? Готов ли ты стать моим плечом, пока душа твоя не обретет мир? – в руке верчу нож. Последнее, что он увидит, если откажется.
– Согласен.
Я сжимаю его руку, как при Договоре. Ведь это и есть Договор. Электрические разряды бегут по запястьям, скрепляя мою волю с согласием изломанного человека.
– Что же, прими это место, как дом. – срезаю слои пленки и скотча, как старую и изжившую свое змеиную кожу. Мне не придется его сжигать. – Хотя у тебя все равно нет другого выбора – в своем Мире ты вне закона. – копошусь, ведь ноги я примотала прочнее всего. – И да, если вдруг обидела чем, то считай, что я только что попросила прощения – нам тут втроем долго куковать придется. Но сначала ты пойдешь в купальню. – тыкаю пальцем в каменную грудь.
Зимний Солдат не выглядит таким уж счастливым. Боится воды? В любом случае, надо его проводить в подвал. Я успела повернуться к нему спиной и сделать пару шагов, а потом чуть не лишилась волос. И кислорода. Опять. Он шустрый, раз успел затянуть мои лохмы на шее, и только потом хрипя рухнул, содрогаясь от боли. И потянул меня за собой.
– Сука ты, Баки. И идиот. – почти выпуталась. – Ты мне только что клятву верности принес и тут же напал. Больно тебе? Больно? – легонько попинываю босой ногой скорченное тело, все еще притянутая к нему за волосы. – Так теперь будет каждый раз, когда будешь причинять мне зло. Мысленно можешь меня хоть трижды в день расчленять, но даже пальцем тронуть не смей. Понятно?
– Понятно. – выплевывает слова, не разжимая зубов. Если бы глазами можно было сожрать – остались бы от меня одни белые косточки. – Ты сказала «втроем».
– Третий – Карл. – патетично воздеваю руку, все еще привязанная волосами к железной конечности, но мой друг-призрак молчит и ломает мне представление. – Карл, ты там уснул что ли?
– Да здесь я. – слышу сбоку от себя. – За мучениями твоими наблюдаю. Придется тебе срезать клок – волосы между деталями зажевало.
– Вот же ж черт. – нож, который освободил засранца, принес свободу и мне. – Так вот, этот потусторонний и слегка рычащий голос – мой друг Карл. Он призрак. И он твой коллега.
– Призрак значит… Мне не давали информации про него. – крутит запястьем, пытаясь вытащить застрявшие волоски.
– Можешь забыть про свои задания, Страшила. И готовь уши – Карл весьма болтлив. Как и я. – сажусь на пол, скрестив ноги. – Вообще, призраки обычно видимы не могут говорить с живыми, но с Карлом я заключила точно такой же Договор, как и с тобой. Это позволило ему обрести голос и небольшую способность влиять на реальный мир. Правда, в отличие от тебя, он сам о нем попросил. – за спиной сидящего «помощника» мелькнуло гибкое змеиное тело. – Сиди и не вздумай двигаться.
Черно-желтый полоз как будто почувствовал, что от этого нового человека надо держаться подальше, поэтому обошел его по широкой дуге, чтобы потом лезть мне на плечи. Соскучился мой питомец, вот, даже чешуйчатой головой о щеку трется. Был бы котиком – мурчал бы сейчас, закрыв глазки. Но у полозов, как и у всех змей, нет век. А вот у Баки есть, и он их распахнул больше, чем положено.
– Это амурский полоз и зовут его Пушок. Он не ядовитый, между прочим. – пытаюсь поймать змеюку, но нет – уполз в лохматую гриву. – И он, как это ни странно, тоже твой коллега. Я тренировалась на нем перед аферой с Карлом, а это было очень-очень давно. Змеи столько не живут. Так что поздравляю – пока я не закрою Договор – ты теоретически бессмертен, так как твое время принадлежит мне. Как тебе новости?
Ничего не отвечает, только отвернулся и едва слышно матерится под нос, выдергивая остатки моей шевелюры из сочленений руки. Смешно, но почти так же пытался убрать запутавшиеся вокруг запястья пряди Стив, когда мы встретили первый рассвет в новорожденном Мире. А еще он любил перебирать кончики и проводил по косе, когда думал, что я ничего не замечу. И засыпал, зарывшись сильными пальцами у корней, пока над нами сияли мои золотые яблоки. Глаза у Баки очень похожи, только посматривают с презрением и злобой, но цветом почти как небо… Не могу! Пушок копошится в районе спины – я его не задену. Собираю копну и резким движением ножа отсекаю волосы, на которые не мог насмотреться «не мой» художник, когда я вплетала барвинок. Пушок вместе с темными лохмами падает на пол, пока я пытаюсь удержать в себе позорный крик и истерику. Спокойно, Астрель, спокойно. Ты не должна нести в новый Мир слишком много боли.
– Мать, ты чего это? Ты же любила косы плести. – удивить призрака – дорого стоит.
– Избавляюсь от лишнего и старого, мой друг. Меня ими за последние несколько часов два раза задушить пытались. –провожу пальцами по оголенной шее. Стало легче. И голове, и на душе. – Иди уже, Страшила. Карл тебя проведет.
Спустя несколько минут я сижу там же, держа под боком добытую давным-давно клетчатую сумку со спортивными костюмами и складывая обрезанные волосы в один аккуратный пучок – пригодятся ворожить. Нечего их жалеть – новые вырастут.
– Аста, что случилось? – голос Карла совсем близко, как будто бы он положил бесплотную голову на поникшее плечо. – Я тебя ощущаю, как через толщу воды. Тебя никто не проклял?
– Я.
– Что «Я»?
– Я сама себя прокляла. На мне Иса, мой друг. – молчание в ответ. Было бы у него дыхание – сопел бы. – Как писал пан Сапковский, я «перепутала небо со звездами, отраженными ночью в поверхности пруда». Влюбленная кошка не заметила, как оказалась затычкой для дыры в чужом сердце. – укладываю последние волоски. – Я совершала Великий Обмен, когда меня назвали «Пегги».
– Скотина… Хочешь я отслежу перемещения, и ты убьешь его? – слова едва слышно из-за рыка. – Обставим все, как несчастный случай. После которого от него целого клочка не останется!
– Нет, Карл. Он мне ничего не обещал. Так, ляпнул пару раз… – короткие волосы закрывают лицо, когда я почти утыкаюсь в пол. Опять глаза щиплет и воздух трещит. – Я рассказала ему про свою беду и любимых, а мне ответили, что он «не все». Тут он не солгал. Не надо несчастного случая.
– Лучше использовать фугас. – раздался еще один голос.
На пороге стоял мокрый Зимний Солдат, хорошо, хоть не голый – намотал вокруг бедер мое любимое полотенце. Мышцы… впечатляют, а еще на груди видны четыре незажившие раны.
– Тебе разве Карл не сказал, что в воде надо сидеть не менее пяти минут? – подхожу и рассматриваю полосы. Моя работа.
– Не вижу смысла. – опять сквозь зубы разговаривает.
– Вода целебная. Сделал бы, как сказали, то вот этого уже не было. – указываю на раны и обращаю внимание на место соединения плоти и металла. – Края воспаленные. Не знаю, можно ли мочить твою руку, но советую аккуратно приложить влажное полотенце. Потом мазь на травах дам. И одежду тебе надо сообразить.
– С чего вдруг такая забота? – нависает надо мной и смотрит сверху вниз. – Тебя три раза спасала от меня вертлявость и приказ по возможности брать живой. – почти минуту пялимся друг на друга. Хочет правду? Получишь.
– Жалко тебя стало, Страшила. А еще твоя жизнь обещана мне, как плата за один Договор. Но ты не бойся – убивать тебя нет смысла.
Баки раздраженно кривит верхнюю губу, а потом резко протягивает железную руку к моей шее, но замирает. Помнит про наказание.
– Возвращайся в купальню. И желательно тебе выйти из нее одетым. – ногой пихаю в его сторону клетчатый баул и бурчу, когда он скрывается из вида. – Нечего меня смущать, Аполлон Бельведерский.
– Хм… Астрель, а может?..
– Нет, Карл – я не буду затыкать другим человеком дыру в сердце. Хватит с меня мужиков.
Мужик в доме – к пустому холодильнику. Мы расположились во дворе и Баки сожрал столько жаренного мяса, сколько я после Обмена съедаю. Чувствую, что пора затариваться овощами и перевешивать охотничьи лук и короткое копье поближе к выходу. Чтобы не ходить далеко, ага. И виски с пивом больше набрать – изысканное легкое вино он хлещет, как воду, пока я леплю подписанные стикеры-закладки на листы нескольких книг. Мне высказали за «Страшилу» и теперь я листаю страницы «Удивительного волшебника страны Оз», периодически щурясь на два солнца.
– Ты пойми, я так тебя не со зла называю. – сдуваю сохнущие короткие пряди от лица. – Юмор у меня такой.
– Хуевый юмор. – цедит, уставившись в разворот с картинками. Да, я впихнула ему кельтские легенды про короля Нуаду Аргетлама, что ушел в изгнание, но потом вернулся с серебряной рукой. – Могла бы оставить все, как есть.
– Имя? – мрачный кивок в ответ. – Знаешь, помощничек, это ведь ты здесь безвылазно сидеть будешь, а мне придется мотаться по Мирам. В том числе посещать твою родину и общаться с другими людьми. Я болтливая – могу и проговориться о твоей личности, а это не очень выгодно сейчас. Поэтому называть тебя вслух «Зимний Солдат» или даже «Баки» – хреновая идея.
– А это? – трясет книгой в железной руке. На Нуаду намекает?
– Слишком много аналогий – догадаться будет не трудно. К тому же, ты перестанешь быть Страшилой, как только вернешь себе память. – дергаю себя за самые короткие волосы у шеи. – Что ты вообще помнишь?
– Почти ничего.
Перевернул страницу и замер. Я даже перегнулась, чтобы посмотреть на то, что смогло ввести Зимнего Солдата в замешательство. Горячая иллюстрация о ночи, когда Морриган пришла к Нуаду. Пришлось вежливо кашлянуть и самой перевернуть страницу, чтобы не отвлекала от разговора. И попросить его смотреть мне в глаза, поклявшись перед этим в добрых намерениях. Не соврал Страшила – почти ничего, но дух потихоньку восстанавливается, правда очень медленно и отрывочно, даже вчерашние воспоминания присутствуют клочьями. А еще я увидела в памяти обрывки кода, которым подчиняли моего подопытного. Один знающий человек – и все мои труды пойдут насмарку.
– Мда, ситуация аховая – сама даже не знаю, что и делать. Придется опять просить совета у знающих разумных. – чешу за ухом. – Есть у меня один знакомый майа, у которого тоже были проблемы с памятью. Майрон его имя. – поднимаюсь с травы. – Я загляну к нему завтра и буду отсутствовать несколько дней – Карл успеет ввести тебя в курс дела и расскажет о негласных правилах этого дома.
– И ты убьешь меня, если я их нарушу?
– Нет, просто очень сильно обижусь. Очень. – полностью выпускаю лирим и скалю острые клыки. – На самом деле главное правило только одно – никогда не снимать с крюков золотое копье над камином.
Баки продолжил пялиться в книгу, а у меня осталось одно маленькое дельце в доме. Я подхожу к Комнате Памяти с рисунком Стивена Гранта Роджерса в руках. Медлю на пороге и ухожу прочь. Здесь место только тем, кто покинул меня, но в этот раз я сама убежала. Он мне ничего не обещал.
Наглость – второе счастье, а уж у котов этого добра навалом, особенно если они находятся в своем логове. Я просто словила бессонницу и расположилась на диване в гостиной так, как пожелала моя дурная душонка – закинула ноги на спинку и разлеглась там, где положено сидеть жопой.
– Карл, образец макулатуры номер три. Пиши с новой строки. – шорох страниц.
– «Бисеринки пота, скользящие по коже» – четыре упоминания. – шевелю пальцами на ногах.
– «Ловкие пальчики» – три упоминания.
– «Высокая грудь» главной героини – семь упоминаний.
– «Осталась в одних туфельках» – пять упоминаний. Хм, фетишисты что ли? Далее…
– «Секретное местечко» – тоже пять упоминаний. Может это как-то связано с туфельками?
– «Намокшая киска». Фу, гадость какая… Особенно в свете того, что я немного лирим. Запиши – десять упоминаний.
– «Теплые холмики любви с торчащими горошинами страсти» … кха-кхе! Кошмар какой-то. Но все же – одиннадцать упоминаний.
– «Аппетитная пятая точка», «сексуальная пятая точка», «сексуально крутит аппетитной пятой точкой». Боги, что за бред! Пиши – восемь упоминаний и никакой фантазии.
– А тут вообще флеш-рояль отвратных описаний. «Горячий ротик», «тугая попка», «крохотные шелковые трусики» и еще главную героиню претендент в альфа-самцы постоянно называет «своей девочкой». Какая-то нездоровая любовь смешивать сексуальность с малым возрастом. Даже не записывай.
– «Чресла». Ну тут они поскупились – три упоминания. Так, идем дальше.
– «Дрожащая твердая мужская» кхм… – два раза. Беру свои слова обратно про скупость. Хотя, как описание вполне ничего.
– «Посасывал» … Что блядь? Подожди, Карл, сейчас подсчитаю. Ой кошмар – двадцать семь упоминаний! И места приложения не повторяются. Он похоже ее всю обсосал своей воронкой. Наверное скользке, мокре, склявжчне, как щачло у карпа в тексте из интернета. Нет, Карл, даже не думай гуглить. Я вот в свое время не послушала и до сих пор вздрагиваю. Отменная мерзость, кстати! Хм, далее…
– Да когда же они сексом то займутся наконец! О! Вот дальше идет описание первой брачной ночи на тридцать страниц. Фу-у-у…Буэ… Я даже считать это не буду. Не знаю, чего добивался автор, но мне резко захотелось уйти в монастырь и навсегда забыть о мужчинах. Далее – краткая приписка про детей и смерть в один день. Дай-ка пролистаю… – шуршит бумага. – Потом неплохо, но похоже ради этих тридцати страниц все и писалось. Так, все, что записал ранее – умножь на два. Сохранил? Тогда поддадим газу!
И книга в мягкой обложке с нарисованной полуголой женщиной и напряженным культуристом полетела в огонь. Беру следующую книгу из стопки и черным маркером жирно рисую поверх очередной оголенной девицы и мускулистого зеленого человека с улиточными рожками на обложке цифру четыре.
– Странно, пишут вроде для женщин, а мужиков почти не упоминают… – привычно говорю в потолок. – Приступим. Образец номер четыре. Карл, в отдельном столбце, пожалуйста – тут у нас космическая порно-опера будет. Боюсь, что будут упомянуты тентакли. Никогда не гугли, что такое тентакли.
Я так избавляюсь от старого, осмеивая его всевозможными способами. Карл сказал как-то раз, что если бы я меньше размахивала мечом, то меня можно было бы назвать «трикстером». Шутник-озорник, как Локи из скандинавских легенд, а не зеленый брат-засранец знакомого громовержца. Поэтому сейчас сжигаю не поместившееся в подготовленный ящик книги, которыми Души Миров толкали меня в объятия мужчины. Пусть идут в жопу и те, и другие.
– Аста, там Страшила у входа стоит и сверлит тебя взглядом. Ну, вернее твои пятки. Больше ему все равно не видно.– Карл, моя всевидящая прелесть. – О, к тебе идет.
Баки встал между диваном и камином, смотря на пламя, которое бликами отражалось от металлических сочленений. И молчал. Домашний он сейчас. Ему подошла моя самая большая футболка и спортивные штаны, а обуви для него не нашлось. Его размер я теперь знаю – надо будет шоппингом заняться.
– Ну что стоишь, как чужой? Присаживайся.
– А я разве не чужой здесь? – так и не повернулся.
– Теперь нет. – закидываю макулатуру в огонь, не подсчитав противные слова. – Если ты вдруг думаешь, что наш Договор сделал тебя моим рабом, то выкинь эту мысль из головы. Ты скорее теперь как сирота под моей пристальной опекой. Я конечно могу тебе приказать что-то делать или не делать, но предпочитаю просить. Мои же обязательства – присматривать за тобой, лечить, не дать умереть от холода и голода. Ну и по Договору – привести твое душевное здоровье в норму.
– Я не могу заснуть. – сел рядом. Тяжелый – диван продавился, и голова съехала в сторону. – Просто не помню, как это делается.
– Пойдем, Страшила. – скидываю ноги на пол. – Поворожу для тебя и сон хороший пошлю. Есть пожелания?
Конечно же их у него не было. Какие желания у человека, чей дух ломали снова и снова? Он ест, что дают. Идет туда, куда скажут. Что сказал о бессоннице – уже прогресс. Сложно с ним будет. А уж мысли какие тяжелые ворочаются в голове… Даже мягкий пол-кровать в стиле Ехо не может принести ему сон. Именно поэтому я сейчас негромко напеваю и расчесываю ему волосы деревянным гребешком, представляя, как на зубцах остаются нехорошие мысли, которые я потом придавлю ногой. Чтобы не вернулись обратно.
«По лазоревой степи
Ходит месяц молодой,
С белой гривой до копыт,
С позолоченной уздой.
Монистовый звон
Монгольских стремян –
Ветрами рожден
И ливнями прян.
Из кувшина через край
Льется в небо молоко.
Спи, мой милый, засыпай,
Завтра ехать далеко…»
Спокойнее песни я не знала. Ну и что, что она на русском, если требуется только ритм. Еще немного, и мой подопечный наконец уснет, а я пойду собираться в дальнюю дорогу – меня ждет бывший злодей и Мир Мелькора. Там я узнаю, как можно склеить разрушенный дух. И заодно попсихую от души – время все лечит. И охота.
Дыхание Баки выровнялось и расслабились черты лица, но ненадолго. Глазные яблоки начали метаться под веками, а челюсти – сжиматься. Ничего, сейчас все пройдет. Как учил Нумминорих, зачерпываю ладонями немного магии и леплю из нее «пирожок», вместо начинки которого – переданный сон. Пусть ему приснится луг, полный бабочек, что неправильным листопадом улетают в небо из-под ног – я видела такое однажды. Стоя у двери я кидаю «пирожок» за спину, представляя, как он приземляется прямо в руки поломанного человека. Нас теперь трое таких в моем доме – Баки с разорванным духом, я с разбитым сердцем и Карл, что все еще намертво привязан к этой земле и не может появиться в видимом облике. Я почти забыла, как он выглядит. Три несчастных души… Может поэтому с ночного неба моего Мира льют свет три луны?
В Мире Мелькора ничего не меняется – на меня опять смотрят, как на идиота.
– Ты опять вляпалась, Craban. – желтоглазый рыжий майа выговаривал мне, когда узнал о Договоре с Бароном Самеди.
– Ну так… люблю, умею, практикую. И не говори таким тоном, иначе мне начинает казаться, что рядом со мной Глорф. И хочется зарядить в челюсть. – затачиваю охотничий дротик. – Эта паскуда мне камень-какашку с драконьей сущностью принесла и ничего не сказала. Втемную использовал.
– Вот уж только с эльдар меня не сравнивали! – бывший Саурон резко отставил бокал с вином. Угу-ага, два златовласых бессмертных алкаша. – Ты с Мелькором когда поговоришь нормально? Он тебя за книги уже простил.
– А я его за подставу и уничтоженные зеркала еще нет. Пусть подождет пятьдесят лет, ведь полвека – «лишь миг для бессмертного». – язвительно припоминаю слова седого Демиурга. – А книги – это так, «в знак нашей дружбы».
Я все же выполнила свою давнюю задумку. Темной ночью спрятала в пригоршне ящик с «поганой литературой», отвела всем глаза, начертив на себе Лагуз, и прокралась в хранилище знаний Мелькора. Пусть боги дадут долгую и счастливую жизнь сэру Максу и Сэру Джуффину Халли в отдельности. Я впихивала романчики между ходовыми томами и иллюзией придавала им вид редких фолиантов, а потом закрепляла ложный вид на подлянке и двух соседних книгах руной Иса. Стоит взять хоть один из них с полки – и морок развеется. Один к трем, что в руки седого засранца попадется ненавидимое чтиво с полуголыми красотками на мягкой обложке. Напомню – целый ящик небольших книжонок. Как же он орал… Пусть скажет спасибо, что мне некогда было в магазин для взрослых бегать, иначе все бокалы превращались бы в его руках в… Да много во что превращались бы – фантазия у людей богатая.
Пока мятежный Вала рвал и метал, я пряталась у Майрона и выпытывала у него решение моей проблемы. Увидев мою новую прическу он выматерился на Черном наречии. И назвал балдой.
– Ты что, думаешь, что Первородные дети Эру просто так затейливо волосы заплетают?
– Ну да. Жаль только, что бусинки игнорируют – с ними красивее. У меня целая шкатулка подобных есть – наугрим подарили.
Сквозь фейспалм мне поведали, что свивая пряди можно приманить удачу, попросить защиту свыше или даже наладить какую-никакую связь между разумными. Оказывается, эльфы были такими эффективными в битвах, потому, что у каждого в армии было по особой косе из пяти частей– для лучшего взаимодействия. А мне, гады, опять ничего не сказали. Да и Майрон бы промолчал, но был мне благодарен за возвращение и тоже точил зуб на Мелькора. Все же у него получилось восстановить стертые воспоминания, но он от них не в восторге. Особенно когда вспомнил, что докатился до формы огненного Всевидящего Ока и безвылазно торчал на башне Барад-Дура в Мордоре. Поэтому отселился от манипулятора подальше, за «Саурона» бьет в лицо, и тихо клепает украшения и парадное оружие.
Кстати, он заглянул в мои воспоминания и загорелся идеей общупать мою новую броню, щит Капитана Америка и костюм Старка. И самого Старка тоже – как Мастера, а не как мужчину. Интересно с ним, особенно когда он попросил меня задержаться, чтобы поэкспериментировать с пламенем дракона и кузней. Взамен обещал отвлечь Мелькора, чтобы я могла тихонько забрать свои вещи из его обиталища. Куча моего золота тоже входит в список.
Оказывается, если ковать только на драконьем огне, вместо разожжённого угля, то изделие получается очень мощным. Настолько, что человеческие руки смертных для него просто не подойдут – обуглятся до костей. Не думайте, что мы проверяли – просто очень сильно попросила Мир об ответе, а потом уснула на земле в виде дракона, открыв разум и сердце. Жаль – я бы сковала Баки какую-нибудь безделушку на удачу, как мне сковал браслет Майрон. Когда я в виде дракона, он как раз налезает на когтистый палец, как кольцо. Я сверлила глазами Мастера и потом прижала к стенке – «не намек ли это часом?»
– Усмири свой гнев, Аста – ты ведь сама на нем свою запирающую руну поставила. – даже руки поднял и тонкие пальцы растопырил. – Если бы я хотел чего-нибудь такого, то обманывать не стал бы. Магия уходит от лжецов, ты же знаешь.
– Знаю. А еще знаю, что вы все любите недоговаривать. – упираю когтистые руки в бока, пока чешуйчатый хвост скребет шипами каменный пол.
– Тогда как начет тебя? – сам идет в наступление. – Сама часто браслет снимаешь? Или так и будешь себя в клетке запирать? А, Craban? Не боишься, что магия сочтет это за ложь и уйдет от тебя?
– На охоте снимаю. – резко разворачиваюсь, только отросшие волосы по воздуху мазнули. – И сейчас пойду, только дротик прихвачу. Жаренной кабанятины на ужин не желаешь, Учитель? Зови помощников, доставай вино и готовься отвлекать завтра Мелькора.
– Значит, решила возвращаться. Ты хоть зеркало зачаруй перед уходом к своему болезному смертному.
– Он не мой. Всего лишь проект «Страшила».
– А кого же ты иногда, забываясь, зовешь «мон шер»? Явно не того «художника» – его ты только материшь.
– Не твое дело, майа.
Майрон не знает, что на охоте я иногда убиваю двух кабанов. Одного я потом оттащу к нему домой, а на второго накладываю иллюзию Стива. Таким, каким видела в последний раз – спокойного, в окровавленной мокрой форме и закрытыми глазами. А потом просто обнимаю его, пока он не остыл, лежа рядом на холодной земле. Всего лишь жалкая замена настоящей теплоты, ведь я не слышу, как бьется в груди-обманке горячее живое сердце. Потом прячу первого кабана в пригоршню, развеиваю иллюзию на второй туше и черчу на ней руну Беркана, обращая основу моего морока в жирный прах – для плодородия и роста растений. Я не стану ее есть, хоть и технически это не каннибализм. Пусть лучше станет землей. Как и моя почти утихшая боль. Давно пора вернуться и копаться в мозгах Баки. Задержалась я что-то.
POV Баки Барнс.
Всего лишь одну ночь я провел спокойно в этом странном месте, и видел во сне луг с бабочками. Какие к черту бабочки могут сниться убийце? Спокойствия, как не бывало. Раньше было лучше – ни сожалений, ни сомнений. Только приказ. И непонятный страх перед холодом и несколькими словами, хотя я даже не знаю, перед какими именно. Карл, искусственный интеллект, притворяющийся призраком, голосом направил меня к огромному дереву с привязанным канатом и посоветовал собрать урожай.
– Лезь наверх и рви яблоки, Страшила. Аста хорошо над ними поколдовала – спокойней будешь. Ешь и не бойся, они не радиоактивные – сорт такой.
Призрак, золотые яблоки, два солнца и другие Миры… Плевать. Просто воспринимаю все, как должное. Ведь это все равно лучше, чем выслеживать очередной объект для уничтожения. А сколько их вообще было? Помню только последние: директор ЩИТа – Ник Фьюри, Капитан Америка – Стив Роджерс, и Аста-Этиро, оборотень-кошка. Но ее надо было вырубить и держать под транквилизаторами, пока не заберет руководство ГИДРА. А теперь я у нее дома уже второй день, причем живой и подлеченный, но без возможности захватить цель и выполнить задание. И узнать, почему Стив Роджерс кажется мне знакомым и помог на Хеликарриере.
– Программа, твоя хозяйка скоро вернется? Отвечай. – подкидываю в воздухе нож, снятый со стены. Хм, хороший баланс.
– Ты бы, парниша, повежливее был. Не забывай, что мы с тобой в одном положении. Называешь меня ее рабом – признаешь себя таким же. – голос перемещается за спину и звучит у самого уха. – Ну что, сожрал, Страшила?
