Текст книги "От чистого истока я начинаю путь (СИ)"

Автор книги: forest owl

сообщить о нарушении

Текущая страница: 48 (всего у книги 86 страниц)

Локи умудрился пробраться в голову Одина, пока тот скорбел о кончине жены и самого йотуна, ограничил его силы и вышвырнул в мидгардский дом престарелых, провернув тем самым злую шутку. Старый царь среди стариков, а йотун под его иллюзией правит Асгардом. Но вот о нашей встрече в башне Старка не забыл, особенно часто раздумывая о живом Стиве, которого я вытащила с того света. Он очень сильно хотел вернуть мать и выследил меня, а потом я все же научила его призывать дух царицы. На этом бы он и остановился, но вот его любопытство и жажда новых знаний… Тем более ему на руку сыграло мое желание найти пару Пушку и подсмотренные мной воспоминания о том, как ГИДРА программировала Баки в исполняющего любые приказы Зимнего Солдата. Дебил… Даже человек скинул с себя подчиняющие путы, а тут мало того, что асгардец, так и целый правитель, который слабым по определению быть не может. Я уже не просто закусываю губу – я закрыла лицо ладонями и трясусь в беззвучном смехе. Прав был маленький художник-предсказатель – Локи примерил колпак дурака. О боги, ну что за лох синерожий!

– Леди Астрель, что с вами? – Один слегка недовольно осведомляется о моем состоянии.

– Она смеется. Надо мной, – Локи пытается делать безучастный вид, смотря в окно на залитый солнцем сад.

Конечно же, Один быстро избавился от власти приемного сына и хотел устроить тому наказание, но тут вступила в дело Фригга, попросив подождать и посмотреть на дальнейшие действия йотуна. Может, он и взял власть хитростью, но самому Асгарду ничего плохого не устроил, а «одурманенному» Всеотцу оставил четкие указания по «политике партии»: новых войн не развязывать, устроить масштабную перестройку ветхих окраин, привечать певцов и живописцев, на завоеванных территориях устроить несколько праздников с раздачей еды для бедняков. Лично для себя он попросил только поставить статую, чтобы жители Асгарда не забыли о его «жертве» при битве с Темными эльфами. По итогу из Локи получился бы отличный царь для мирного времени, чьи подданные жили бы в покое и процветании. Так что пока йотун ползал в Мире Двух Солнц и считывал мои воспоминания, листая по ночам книги и устраивая мелкие шутки, Один продолжал править Асгардом, притворяясь марионеткой. Поистине царский финт ушами!

А вот потом стало не до смеха, когда мне рассказали, кому именно Локи принес Клятву верности. Танос не просто безумен, а одержим страшной идеей спасения Вселенной от голода и истощения ресурсов. Он просто убивает половину населения захваченных планет, не делая различий между жителями. Даже детей. Понятно, почему Фило замазал его на своем пророческом рисунке.

– Эру всемогущий… Рано оборвавшиеся жизни всегда ранят Душу Мира и подводят ее к гибели, – не могу усидеть на месте и подхожу к окну, за которым весело распевают птицы. Покой и безмятежность покинули мою душу. – Половина убитых жителей – гарантированное угасание для сути Мира. Еще и дети, священные для магии. Танос не спасает, а убивает. Навряд ли те планеты протянут больше пары сотен лет.

– Так я смогу избавиться от Клятвы? – Локи потирает запястье. Перед внутренним взором я вижу грязную тонкую нить, что тянется от него далеко вглубь Вселенной.

– Все возможно. Но это будет трудно, больно и зависеть от тебя, Локи Лафейсон, сын Асгарда и Йотунхейма. Ты готов измениться и прийти на помощь, если Танос решит «осчастливить» Мидгард?

– Да, – оглядывается на дух Фригги. – Даже если мне придется принести Клятву верности тебе.

– Вот от такой любви разбрасываться кому попало клятвами ты и оказался в жо… – единственный глаз Одина прищурился. – В неприятном положении. Не нужно мне твоей верности, Локи Лафейсон.

Я заметила удивительную схожесть судеб йотуна и сэра Шурфа Лонли-Локли. В свое время Безумный Рыбник умудрился убить двух магов из ордена Ледяной Руки. Причем так им этим насолил, что духи умерших чуть не убили его, стоило тому уснуть. Поэтому он перестал спать вообще, но смог продержаться только пару лет. Еще чуть-чуть – и он бы умер, но его нашел сэр Джуффин Халли и вышвырнул в Хумгат, где будущему Великому Магистру пришлось переосмыслить свою жизнь и измениться, став строгим и педантичным человеком.

– Безумный Рыбник исчез без следа, и враги не смогли его найти. Примерно то же самое предстоит и тебе, – избавляюсь от перевязи с мечом. Там, куда я отправлюсь, она будет только мешать. – Ты перестанешь быть злобным и завистливым маньяком, принесшим Клятву, но в Хумгат тебя отправлять нельзя, ведь ты можешь вернуться обратно только через тысячу лет. Ну, и тебя души умерших не преследуют. Поэтому у меня есть один вопрос: как асгардцы переносят земные яды?

В Хумгат ему пока путь заказан, но вот осмыслить себя, погрузившись в собственное подсознание, он может, если попробует сок одной орхидеи. К счастью, жителям Асгарда на мидгардские яды плевать, поэтому вываривать цветок, пытаясь убрать токсины не придется. Но вот горы Африки мне придется посетить – та орхидея растет только там.

– Ненавижу Африку, – бормотала я перед выделенной мне дверью, пряча за пазуху простой нож и одергивая синий плащ на плече. – Жара, каннибалы, злые жители, палящие из калашей. Даже Темных Путей там толком не прокладывала.

Вот так, ворча, я и прошла из Асгарда в прохладные джунгли. Хоть какая-то радость. Скинула сапоги и выпустила лирим, чтобы найти орхидею по дурманящему запаху, а потом с матами на трех языках ползла вверх по толстому стволу тропического дерева, когтями впиваясь в тонкую кору. Еще и по веткам ползать надо, чтобы добраться до пестрого сиреневого цветка.

– Черт бы побрал эту Африку со всеми ее москитами! – убиваю насекомое, которое решило испить моей крови, сев на чувствительный кошачий нос. Шлепнула сильнее, чем надо, поэтому зажимаю ладонями ушибленную сопелку, уронив добытую орхидею вниз. – Ау! Вот я балда!

Других цветов в округе не чувствуется. Хочешь – не хочешь, а придется спускаться, забирать свое добро и поскорее валить обратно. Так бы и случилось, если бы под деревом, по которому я ползла вниз, не раздались злые голоса и детский плач. Ребенок?! Осторожно выглядываю гомонящих людей. Душа Мира как будто закричала, опять сжав мое сердце в невидимых пальцах, а не выдав почти дружеский подзатыльник. Едва-едва цепляясь когтями за кору, закрываю глаза и открываю сердце. Смотри, вот оно – покорно ждет указаний, забыв про диадему из стрел на голове. Я все же кривой кирпич на желтой дороге, а не всемогущий Волшебник Страны Оз. Золотая нить тянется от сердца прямо к захлебывающему криком младенцу, над которым спорят, отталкивая друг друга, трое темнокожих мужчин в набедренных повязках и с короткими копьями в руках. Дикари необразованные! Душа Земли свивает нить в привычные мне знаки: над ребенком висит Альгиз, руна защиты, а вот над аборигенами горит карающая Наутиз. Смерть. Но подсказки мне не нужны – стоило одному из приговоренных занести копье над ребенком, как я втянула когти и со звериным рыком прыгнула вниз. Мне даже не пришлось ломать ему шею – моя приземлившаяся с шести метров туша сделала это за меня. Второму я порвала горло когтями, а третьему сломала позвоночник. Нет прощения тем, кто решил жестоко убить невинное дитя! Я так сказала!

– Что же с тобой делать, мелкота? – закутываю в синюю ткань плаща продрогшего и ревущего полугодовалого мальчика с темной кожей. – Пойдем, орхидею для синезадого Локи поищем, что ли? Можешь не отвечать, вопилка – это был риторический вопрос.

Цветок нашелся быстро, а вот мальчишка не умолкал. Пришлось спрятать добытое за пазуху и сесть со своей ношей на поваленный могучий ствол, покрытый пушистым мхом. Дети тетю Асту не боятся, но этот орущий комочек просто голоден – только и успеваю убирать его ручки, тянущиеся к груди, где истекает ядом орхидея. Пришлось приткнуть ее между стрелами на диадеме, подальше от него.

– Нет у меня молока, малыш. – поглаживаю по лобику рукой со втянутыми когтями. Успокоить бы его для начала.

«По лазоревой степи

Ходит месяц молодой,

С белой гривой до копыт,

С позолоченной уздой.

Монистовый звон

Монгольских стремян —

Ветрами рожден

И ливнями прян.

Из кувшина через край

Льется в небо молоко.

Спи, мой милый, засыпай,

Завтра ехать далеко…»

Ну вот и успокоился, а мне пора укачивать и думать. Я не смогу бросить его здесь, а разыскивать родственников времени нет. Может, забрать его с собой? Я не краду детей, но этот ребенок остался один посреди джунглей. Если Стивен согласится, то мы воспитаем его вместе. На крайний случай, он станет первым человеком, могущим назваться гражданином Мира Двух Солнц.

– Я тебя не брошу на гибель, маленький котеночек, – трусь кошачьим носом о нежную кожу ребенка, который чихнул от попавшей в нос шерсти и смешно завозился, крепко ухватившись за косу с побрякушкой. Моя нежность вырвалась из души цветными светящимися ветрами. – Спи, маленький человек.

Не знаю, почему, но я не могла двинуться с места, прижимала его к груди и мурчала на полную, убаюкивая его еще больше своим уютным тарахтением. Так сильно погрузилась в грезы счастливого будущего, что не заметила, как на мое сияние из глубины джунглей прибежали несколько плачущих женщин, что замерли недалеко от меня. Ну да, вид человекоподобной кошки примерно так и действует на людей. Одна из них оказалась смелее других и начала осторожно подходить, умоляя меня о чем-то на незнакомом языке. Глаза у нее горели, как будто стоит мне двинуться – и она нападет на меня. С таким бешенством и отчаянием самки бросаются на защиту детенышей. Мать.

– Эх, котеночек… Не судьба нам жить вместе, – осторожно укутываю спокойно сопящего ребенка плотнее в синюю ткань. – Отпускай меня.

Бесполезно. Младенцы хоть и слабые, но вот цепкость у них, как ленивцев. Пришлось достать нож под судорожный вскрик матери, которую удержали на месте другие женщины, и без сомнения отрезать косу, оставив в зажатой маленькой руке клок волос и золотой наконечник стрелы – не хочу его будить. На прощание я потерлась щекой о кожу моего неслучившегося сына и передала его настоящей матери. Расти большим, маленький человек, которого попросила спасти Душа Мира. Может быть, тебе даже как-нибудь расскажут, что кошка пела колыбельные и качала в пушистых руках, чертя на тебе руны Вуньо и Беркана. Чтобы был счастливым и сильным, как лучшие воины лирим.

А теперь пора уходить, пока я позорно не начала хлюпать носом. Ревущая кошка – отвратительное зрелище. Иллюзия спокойного лица накинута, слегка помятый цветок осторожно лежит в руке, ноги несут к проходу. А следом – в Асгард.

– Скажи мне, о йотун с дивным цветом кожи, – захожу в покои, где все так же находятся Локи, Один и дух Фригги. Как будто я вообще никуда не уходила. – Так вот, ты знаешь, что такое «приход»? Если нет, то сейчас его испытаешь. Жуй.

И протягиваю ему ядовитую орхидею, которая позволит ему познать самого себя. Без прикрас, вранья и злых наветов.

Комментарий к Глава 29. Цели путешествий. Спетая колыбельная – “Двери Тамерлана” Мельницы.

====== Глава 30. Старые грехи и новые шансы. ======

– Жуй давай. Ну, чего смотришь?

– Как мне тебе верить, если ты скрыла лицо иллюзией? – Локи скрестил руки с узкими кистями на груди, а я, как балбес, стою перед ним с орхидеей в когтистой лапе. – А еще у тебя руки в крови. Кого ты убила?

– Тех, на кого мне указала Душа Мира. Ты сам в курсе, как это происходит, – намекаю на то, что Локи просматривал мои воспоминания и многое знает.

Мда, не думала, что он будет упираться. Призрачная Фригга что-то шепчет на ухо царственному Одину, который осматривает меня с головы до ног, как будто неожиданное пятно на белоснежной скатерти. Хотя так и есть: в волосах застрял лесной сор, причем одна из кос криво отрезана и уже расплелась, фибула косо приколота к плечу, а синего плаща в помине нет. Черный камзол запачкан влажным мхом и лишайником, а звериные лапы оставляют на мраморном полу грязные следы. Хватаю себя за шиворот и другой рукой резко провожу по одежде, проговаривая про себя: «Прочь!». Вот, я снова чистая, осталось только поправить покосившуюся диадему и улетевшую под воротник сияющую подвеску с торквесом. Иллюзия тоже слетела, обнажив расстроенную кошачью морду – мысленно я уже считала того младенца своим сыном, но с настоящей матерью ему будет лучше.

Меня шатнуло и начало печь шкуру на груди. За шерстью не рассмотреть, в чем дело, поэтому прячу лирим внутрь себя, оборачиваясь человеком. Оттягиваю ворот.

– Похоже, «приход» будет не только у тебя, Локи Лафейсон, – разглядываю покрасневшую кожу, где раньше была спрятана ядовитая орхидея.

И тут я почувствовала себя мамашей, которая пытается уговорить отпрыска съесть невкусную кашу, причем в самых вежливых выражениях – Один с Фриггой все еще здесь, а силком запихнуть в упертого Локи цветок хочется все нестерпимее. Дурман впитался сквозь кожу и плющит меня все больше, а раз Рубикон пройден, то я прямо при упертом йотуне оторвала один лепесток и прожевала, запив вином горький вкус.

– Фу, гадость какая… – смываю еще одним глотком привкус цветка с языка. – На что только не пойдешь, чтобы обрести союзников при вторжении. Ну и ради вас, незабвенная Фригга. Это ведь вы уговорили обратиться за советом? – нежная улыбка главной матери Асгарда подтверждает мою догадку.

– Леди Астрель, если мы не враги, то я желаю узнать, что за камень у вас на шее? – Один указывает на подвеску. – Я могу на него посмотреть?

– Конечно, – снимаю крепления со спиралей торквеса, вкладываю подарок Мелькора и Майрона в подставленную широкую ладонь. – Это кусок горного хрусталя, впитавший в себя свет Сильмарилла.

Видимо, мое доверие сыграло свою положительную роль – одноглазый Вотан вдоволь налюбовался на камень, передал его обратно, а потом кивнул Локи. Йотун на мгновение посинел, когда распробовал чарующий вкус орхидеи, закашлялся и разом выдул кубок вина.

– Я говорила, что просто не будет. Через пару минут тебя начнет качать, потом развяжется язык, следом сядет зрение и появятся красочные глюки, но! – назидательно вскидываю палец, едва не свалившись с оттоманки. – Они тебя промучают недолго, и ты просто уснешь. Часов так на несколько.

Ну, тут я немного недоговорила. Он не «просто» уснет, а скорее впадет в забытье и беспристрастно просмотрит важные моменты своей жизни, даже те, которые давно забыл, посчитав мелкими или незначительными, но на самом деле ставшие краеугольным камнем его внутреннего «Я». Личность разумного существа – очень занятная штука: самая крохотная обида в нежном возрасте может вылиться в дьявольскую злобу или в навязчивое желание доказать, что ты ничем не хуже других. Всё как в теории хаоса: взмах крыльев бабочки может породить ураган на другом конце планеты. Локи сегодня узнает много нового, в отличие от меня – свою жизнь я пересмотрела, пока была в спячке. Опять старое кино по десятому кругу крутить будут. От расстройства даже диадему стащила и по-простому начала чесать затылок, не обращая внимания на слегка поплывшего йотуна, который, надув губы, жаловался приемному царственному отцу на несправедливо выданные розги в детстве. Притворяется, паршивец! Это он сам по себе ворчит, а не из-за орхидеи. Ловит момент, как завещала тетя Аста. Моя школа, мр-р-р…

Где-то на краю сознания я замечаю чужое беспокойство и… недовольство. Еще и браслет потеплел, и как будто вереском запахло. Похоже, мои эксперименты со всякими интересными веществами спалили. Окружающий мир расплывался, раскрашиваясь красочными и слишком четкими галлюцинациями. В частности, рядом с жалобщиком-Локи стояло минимум две дюжины мелких демонов, покрытых изумрудной лохматой шерстью от основания золоченых рогов до кончиков черных копыт. И все они со скорбными мордами синхронно кивали на каждое слово бубнящего йотуна, положившего подбородок на руку, что локтем опиралась на колено, причем на чужое. Владелец колена с олимпийским спокойствием взирал на сотворенный хаос единственным глазом. Мужик!

– Я, пожалуй, пойду, а то сейчас придет капитан Роджерс и скажет, что меня ни на секунду оставить нельзя, – осторожно поднимаюсь и пытаюсь уйти по стеночке. – Часа не прошло, как я уже с завоевателем-неудачником на пару упоролась до зеленых чертей. Э-э-э… Прошу прощения – язык развязался.

Далеко я уйти не смогла. Буквально в нескольких шагах от входа меня подхватил Стивен и под руку увел в выделенные покои, следуя за указывающим путь асгардцем. Всю дорогу я тихо балаболила и украдкой бросала на него взгляды. Как же он хорош! Расправленные под мундиром могучие плечи, планки от медалей пестрят на груди, твердый шаг – полная противоположность моих слегка заплетающихся ног. И полнейшая тишина с его стороны. Чую, выскажет он мне все, что наболело. А потом дурман орхидеи свалил меня, не успела даже добраться до кровати. Помню – шла, а вот как?

Подсознание выдало мне воспоминание о моем самом первом дне, когда незнакомец разбудил меня на руинах безымянного города. Все те же тела в странных нагрудниках и с оружием в мертвых руках. Тот же гул падающих бомбардировщиков, что спустя несколько минут зальют огнем землю, сметая остовы зданий. Все та же разрубленная легкая броня на мне – и уходящий вдаль молчаливый человек. В настоящем прошлом я забилась в какую-то дыру и после волны пламени долго пыталась прийти в себя, кашляя гарью и разгребая завал из оплавленных камней обожжёнными руками. А тут я еще раз попыталась его догнать. И мне это удалось.

До этого момента я могла наблюдать только спину, но видение, посланное мне ядом цветка, позволило увидеть его лицо. Не было там ничего экстраординарного – обычный сероглазый человек с небритой щетиной невнятного цвета на твердом подбородке. Обычная седина на коротко остриженных висках и обычный кадык, гулявший вверх-вниз, когда он пил воду из фляги, облокотившись о разрушенный фонтан. Необычным было лишь всеобъемлющее счастье, запечатленное в его заурядных чертах. Как будто с обтрепанных плеч сняли тяжкий груз и позволили дышать полной грудью. Человек вдруг засмеялся, как вернувшийся домой путник, выронил флягу и поднял руки к небу, а потом – темнота.

POV Стив Роджерс.

Сборы в Асгард оказались гораздо более хлопотными, чем пребывание на родине Тора, однако всесторонняя подготовка тоже сыграла свою роль. Начиная с самого прибытия, когда на Радужном Мосту нам подвели оседланных коней. После того как Глорфиндел экстренно научил всех ездить на лошади даже без упряжи, это испытание не стало значимым. Также я хочу отблагодарить его за знание, как обращаться с мечом. После ухода Асты, Одина и Локи меня и директора Фьюри забрал на открытую террасу Тор, решивший начать разговор с обсуждения оружия, как будто не он ушел с Земли на многие месяцы, перед этим причинив Асте дикую боль.

– Славный меч, Стив Роджерс, – бог грома кивнул на перевязанные шнуром ножны. – Хеймдалль поведал мне, как Аста его закаливала. Говорит, что еще два дня глаза резало, и он плохо видел, что творится в других мирах. Покажешь?

Пришлось развязывать шнур и только наполовину вытаскивать клинок из ножен – эльф особенно подчеркнул, что полностью обнаженное оружие в присутствии хозяина дома может быть воспринято как угроза и знак недобрых намерений. Хороший у меня меч, хоть я в них особенно и не разбираюсь. Достаточно легкий, чтобы не устать за несколько часов сражения, и настолько острый, что может резать не слишком толстый металл, оставляя оплавленные края. «Дарт Стив, переходи на Темную сторону Силы – у нас есть печеньки и много мяса с винищем», – так сказал Карл, когда пытался показать мне пару движений, но при первом же столкновении клинков остался с обломком тренировочного меча. Для меня же клинок всегда как будто затуплен и не обжигает, а только греет – я мог несколько раз порезаться, коснувшись заточенной кромки, но ничего не случилось. Как мне объяснила Аста, это произошло, потому что он привязан ко мне кровью и никогда не причинит вреда. В отличие от остальных – Тор смог продержать его в руках всего лишь несколько минут и передал обратно, встряхивая покрасневшими ладонями, а вот барон Штрукер с криком боли выронил меч Асты в ту же секунду, как только вытащил его из мотора лодки. Мой старый нож имеет те же свойства – Брок Рамлоу в свое время тоже не смог удержать его в руке.

– Раз мы уже раскланялись и обменялись комплиментами, то предлагаю обсудить ваше возвращение на Землю, – Ник Фьюри спрятал руки в карманы, откинув полы кожаного плаща. – Мстители захватили несколько баз ГИДРА, но скипетр упустили.

И потекли разговоры… На удивление, Тор был смущен и извинялся, что так надолго покинул Мидгард. Оправдывал это своей радостью от обретения живого брата. Живого и изменившегося Локи.

– Он все больше походит на себя прежнего, когда мы устраивали во дворце такие проказы, что Всеотцу приходилось таскать нас за уши и выдавать розог, – Тор потирал шею и смотрел в сторону далекого Радужного Моста. – Хоть чаще всего это были его идеи, он всегда мог выйти сухим из воды, но… Каждый раз он становился рядом и признавался в участии, разделяя наказание на двоих. Так мне меньше доставалось, – асгардец замолчал, сжимая и разжимая кулак. – Жаль, что я только недавно это понял. Локи всегда прикрывал мне спину, а я ни разу его за это не поблагодарил.

– Какие знакомые слова… – Ник Фьюри поджал губы, поправляя кожаный ремень глазной повязки. – Примерно то же самое Этиро написала в отчете, но в более резких выражениях. По вам, мистер Тор, она прошлась особенно жестко.

– Это из-за того удара Мьельниром, – асгардец замялся. – Брат говорил мне, что прощение я получу, если заплачу виру. Стив Роджер, ты не знаешь, что ей можно предложить? Может, золото или оружие?

– Новые знания ей предложи, балбес, – на террасу зашел Карл, лениво вышагивая кошачьими лапами и отодвигая от головы с звериными ушами низкие для его роста ветки. – Все остальное у нее и так есть, а вот план единой библиотеки она предложила увеличить вдвое. Смекаешь?

То, что с Астой что-то случилось, я понял, когда слегка онемела рука под браслетом. Чувства опасности не было, но шаг я все равно ускорил. И не зря – около комнат, куда ушли Один и Локи, я обнаружил свою слегка шатающуюся невесту, прислонившуюся к стене, с диадемой в руках. Она с благодарностью взяла меня за локоть и даже почти не выдавала своего состояния, пока мы шли в выделенные комнаты, держась позади провожатого. Алкоголем от нее не пахло, но вот все остальные признаки были налицо. В частности, она прижималась ко мне сильнее и негромко начала мурлыкать под нос какую-то песню, перемежая ее своими комментариями о прошедшем дне. Балбес Локи, хитрый Один, незабвенная Фригга, сволочь Танос, «крышесносные цветы», дикари-аборигены и «котеночек», которого пришлось отдать настоящей матери.

– Но так даже лучше, мон шер, – шумно вздыхала она рядом. – Как я могу воспитать ребенка, если все время бегаю либо с мечом, либо с косой Жнеца? А вдруг моя работа будет закончена быстрее, и меня заберет другой Мир? А так я его благословила на удачу и силу. Он вырастет великим воином.

Стоило дверям в покои закрыться – и диадема была брошена на пол, как и камзол с короткими рукавами, звякнувший о мраморный пол наплечниками. Легкая туника из сшитых перекрещенных черных полос полетела туда же, а следом и сапоги со штанами. Похоже, Аста с Романофф все же попали в тот магазинчик на Пятой авеню. Мне пришлось смотреть на украшенные фресками стены, чтобы весьма соблазнительный вид Асты не мешал мне высказать свое мнение.

– Ты должна прекратить так много пить.

– Так я и не пила, – как подкошенная, падает на огромную кровать под балдахином. – Это был чудо-цветок для познания самого себя. Йотуну синерожему сейчас намного хуже, ибо нефиг с праведной дорожки сворачивать.

– Значит, он тоже в этом замешан, – что-то противное начинает ворочаться в душе. – Каждый раз, как вы встречаетесь, ничего хорошего не происходит. Я запрещаю тебе находиться с ним наедине.

– Хорошо, – отвечает заплетающимся языком, закутываясь с головой в одеяло. – Каждую пятницу, выпадающую на сорок второе сентября я буду выполнять ВСЕ твои пожелания.

– Чт… – неужели послышалось? Убираю мешающее одеяло от сонного лица. – Когда ты собираешься меня слушаться?

– Никогда, – один приоткрытый карий глаз смотрит на меня, как на мальчишку. – Я никому не подчиняюсь, кроме Души Мира. Но могу соглашаться с верным решением. Такая у меня Судьба, художник из Бруклина.

Такое с одной стороны наплевательское отношение вывело меня из себя, и я просто решил прогуляться подальше от упрямой девушки. В спину мне доносился неуместно веселый голос, предлагающий решать возникающие недоразумения и противоречия дуэлью. Я был у самой двери, когда она сказала, что перчаток у нее при себе нет, и на плечо приземлился… кружевной предмет с тонкими бретельками из магазинчика с Пятой авеню. Хотел высказать ей все, но услышал только посапывание и сонное бормотание из развороченной кровати. Раньше я бы подошел и укрыл голую спину, на которой разметались темные косы, но сейчас просто сбросил на пол кружевную тряпку и вышел прочь. Пока я по памяти возвращался обратно на террасу, вспоминал все случаи, когда мои приказы и просьбы она просто пропускала мимо ушей, бросаясь в неприятности, очертя голову. В последний раз чуть не утонула. Я, конечно, помню, что для нее это не конец, но всё же. Выпасть на несколько лет из событий – непозволительная роскошь в условиях непростой обстановки.

На открытой площадке под аккуратными деревьями к Тору, Фьюри и Карлу присоединились плотный Вольштагг, леди Сиф и Майрон. Откуда-то успели принести стойку с оружием и пару лавок, на которых как раз сталкивались кубками Вольштагг в поцарапанном доспехе и развалившийся Карл, сменивший камзол с наплечниками на свой обычный распахнутый жилет до колен. Асгардийка в этот момент пыталась обработать четыре длинные и глубокие царапины на открытом плече бога грома. Тот как раз переговаривался с высоким лирим.

–Звиняй, Тор, но мы пускаем когти в ход на уровне инстинктов, – с довольной мордой щурится и чешет подбородок. – Мне понравилась наша тренировка.

– И все ваши такие славные воины, как ты? – Тор, скрывая удивление, смотрит на залеченные в один момент раны – Майрон оттеснил от раненного асгардийку с мазями и просто провел ладонью над царапинами.

– Все до единого, – отодвигает полу жилета, показывая старые шрамы, длинными проплешинами пересекающие покрытый темно-серой шерстью бок. – Даже женщины. Эти мне достались от моей Лиры, и я оставил их на память. Ох и жаркая была стычка… – и мечтательно подкатил глаза, а потом заметил меня. – Эй, Стивен, не желаешь размяться? Только возьми другой меч – мне моя шкура дорога.

Знания, вложенные в меня Глорфинделом, еще не выветрились, так что я избавился от пиджака и вычурной перевязи, взяв клинок попроще. О том, что ему нужно было прикрытие, а не разминка, я узнал позже, когда Карл под звон стали начал разговор.

– Знаешь, за что Лира на меня напала, Стивен Грант Роджерс? Я приказал ей отсиживаться в стороне, пока ее команда идет в бой, – я раз за разом отражаю удары. – Это сохранило бы ей жизнь, но стало бы несмываемым бесчестьем, и капитан Маотир напала на меня, ее командира, чтобы сбежать и исполнить свой долг перед народом лирим. При выживании в атаке ее за нападение ждала бы казнь, но она все равно пошла.

– К чему ты ведешь? – теперь я пытаюсь наступать, производя неожиданные удары. – Если хочешь что-то этим сказать, то говори прямо. Я, знаешь ли, не привык к намекам и разговорам издалека. Это удел политиков, а не солдат.

Тут Карл и добрался до сути. Надев браслет и став членом «семьи», он смог уловить отголоски моего настроения и объяснил, что если один мелкий Лекарь Миров даст мне обещание чего-либо не делать, а ее «начальство» попросит обратное, то ей придется нарушить данное мне слово, выполнив чужую волю. В обратном случае она, скорее всего, просто умрет и обратно на этот раз не вернется.

– Принудишь ее к чему-либо и поставишь перед выбором – бесчестье или смерть. Тебе оно надо, художник-качок? – Карл взял в захват руку с мечом и незаметно кивает в сторону майа-кузнеца, обхаживающего леди Сиф. – Вон, рыжий с седым сразу поняли, что к чему, и на балду не давили, только свои комбинации от скуки проворачивали.

Отдыхая после спарринга на лавке, я вспомнил, как Аста объясняла, почему не может официально примкнуть к Мстителям, к любой другой группе или стране. Ей могут приказать их уничтожить, если они начнут угрожать Миру. Долг, исполняя который, можно замараться по уши.

После пробуждения Локи и Асты отношение к нам стало намного мягче и ушло незримое напряжение, выраженное в постоянном присутствии солдат в доспехах неподалеку. Со мной даже побеседовала мать Тора, просто проявившись рядом, когда я, стоя на большом балконе, закрыл переговорное зеркало после сеанса связи с Баки – в Нью-Йорке все спокойно, а новых зацепок для поиска новых баз ГИДРА еще не нашли.

– Я чувствую в вас большую силу, Стивен Грант Роджерс, – Фригга изящно сложила на коленях едва прозрачные руки, сев на низкие каменные перила. – Только часть ее еще спит.

– Мне говорили подобное, но сам я этого не чувствую, мэм.

– Мой сын тоже не знал, что его сила способна на гораздо большее, чем просто иллюзии. Теперь он меняет Асгард к лучшему, а потом возродит свою родину, но ему все еще трудно перебороть себя прошлого. Скоро вы тоже узнаете, что способны на большее.

– Лет через двадцать. Так мне сказали, – любуюсь видом близких галактик, раскинутых в небе. – Знал бы я в юности, что одна короткая встреча так перевернет мою жизнь…

– Став духом, я начала видеть гораздо глубже, чем когда была живой, – сказала Фригга после недолгого молчания. – Мне кажется, что вам было предназначено сплести свою жизнь с другим Миром. Как и моим сыновьям – один породнился с Мидгардом, а другой с Асгардом, хоть сам и был рожден в Йотунхейме. Что-то надвигается, если свершается невозможное, – поднимается со своего места, и каждое ее движение полно достоинства. Людям, играющим в фильмах королей, такое даже близко не передать. – Я благодарна вам, что в день, когда раскрыли обман моего оступившегося сына, вы сдержали себя и не искалечили обоих.

– О чем вы, мэм? Я не мог поступить по-другому и всего лишь хотел остановить Тора, – перед глазами встает картина, как на разъяренного дракона обрушивается целый поток молний. – Который хотел остановить Асту.

– Это я и имела в виду, Стивен Роджерс. Каждому нужен близкий, кладущий руку на плечо и говорящий: «Хватит». Мне ради этого даже пришлось вернуться с того света. Как и вам, – и исчезла, как туман под порывами сильного ветра.