Текст книги ""Фантастика 2025-116". Компиляция. Книги 1-27 (СИ)"

Автор книги: Сергей Гладышев

Матёрый волк, трусивший рядом с лешим, гордо взлаял.

Войско заночевало в главном городке Санага. Даже тут аргиппеи, особенно потомки сарматов, жили больше в юртах, чем в рубленых избах. Летом пасли скот в горах, осенью и зимой – в долине Ра. Хлеб, однако, тоже сеяли. В большой царской юрте Санаг с Зариной на славу угостили росов. Водяная дева не очень любила стряпню, но за рабынями следила. Отменно были приготовлены и хлеб, и баранина. Было даже вино. Особенно понравилось гостям аши – питьё из сока дикой вишни и лепёшки из её сушёных плодов.

А ночью Ардагаст, спавший на мягкой кошме рядом с Ларишкой, увидел сон. Перед ним сидел, скрестив ноги, человек в чёрной одежде, увешанной бронзовыми и костяными амулетами, и рогатой шапке. Лицо его было странно, даже уродливо: узкие глаза под мощными надбровьями, низкий лоб, тяжёлые челюсти. Но оно не отталкивало. Наоборот, притягивало, ибо за странной внешностью чувствовался большой ум и спокойная уверенность в себе. Будто в тело дэва вселился дух небесного мудреца.

   – Кто ты? – спросил Зореславич.

   – Я твой враг. Но хочу стать другом.

   – Ты Саудев, чёрный шаман рода девата – бесова племени?

   – Да. Взгляни на племя, которое ты собрался уничтожить. Сейчас, конечно, ночь и все спят. А вчера днём...

Ардагаст увидел высокую гору с крутыми склонами над тихой рекой, потом – городок на вершине горы. Те же юрты и бревенчатые избы, те же мужчины в колпаках с меховой опушкой гнали скотину к водопою. Женщины растирали зерно, пряли шерсть, судачили о чём-то. Дети играли в бабки, стреляли из маленьких луков в цель, гонялись с арканом за бодливым козлом. Молодые пастухи любезничали с девушками...

Зореславичу приходилось сражаться с гиндукушскими дэвами, индийскими ракшасами и пишачами. Обитатели Чёртова городка напоминали их – кто толстыми надбровьями, кто выпирающими челюстями, кто густыми волосами на теле и могучими мышцами. Но во взглядах не чувствовалось тупой жестокости и злобы обитателей подземелий и лесных дебрей.

   – Видишь? Это было вчера. А завтра ничего не будет, кроме пожарища и трупов. Ты совершишь подвиг – убьёшь аждаху. А вырезать женщин и детей будут другие. И певцы веками будут славить тебя – победителя бесовского племени. – Голос шамана звучал спокойно и печально.

Только тут Ардагаст заметил, что рога у шамана – свои, выходящие из отверстий в замысловато расшитой шапке. А тот продолжал:

   – Мы ведь не виноваты, что наш славный предок насильно овладел нашей почтенной прародительницей. Мы не злее и не глупее людей. Наоборот, умнее. Мудрость людей и дэвов нам одинаково доступна. Самые сильные шаманы среди аргиппеев выходят из девата. За это люди и не любят нас...

   – Почему же вам тогда не уйти к дэвам – в леса, в горы?

   – Там нас считают людьми. Ведь мы привыкли жить как люди. Да и тесно в горах. Лучшие земли забрали аримаспы со своими стадами и грифоны... – Маленькие глаза из-под густых бровей полыхнули двумя красными огнями. – Ты Солнце-Царь, защитник всех слабых и неправедно гонимых. Защити нас, род девата! Или твоё войско тебя не послушает? Тогда откажись вести его в бой!

Шаман не просил – требовал, приказывал, будто его спокойным голосом говорила сама совесть Зореславича.

   – Не такие уж вы слабые: приручили аждаху, чуть не устроили войну...

   – Мы только спасали себя. Пока племена людей враждуют, они не трогают нас. А страх перед змеем защищает не только нас, но и аргиппеев.

   – Истреблять твоё племя мне незачем. Но аждаху я убью.

   – Зачем? Пусть всё останется как есть. У Санага с Ядыгаром без тебя храбрость быстро пропадёт. Аждаха станет тебе служить. Из Санага великий царь никогда не получится, из тебя – выйдет. Росы – сильные и храбрые, мы – мудрые. Пусть все трусливые и глупые племена покорятся нам. Знаешь, где на Урале золото, самоцветы, сколько их? Мы – знаем. Купишь всех, кого можно купить, и будет твоё царство от Карпат и до Урала, и в нём воцарится Огненная Правда. Не дай только сейчас погубить наш бедный род.

   – Вот оно что! – рассмеялся Ардагаст. – Да, вы, полубесы, умные. Вам мало спастись – нужно ещё сесть кому-то на шею да погонять. Только Огненная Правда велит таких погонщиков самих гнать, чтобы не завели к Чернобогу. А царством меня не купишь: один такой, как ты, меня обещал богом сделать!

Мудрое спокойствие разом сошло с лица Саудева. Теперь перед Зореславичем был дэв – злобный, безжалостный к людям, но умный и оттого ещё более опасный.

   – Попробуй сначала одолей нашего змея, человек! Но потом тебе придётся уничтожить наш род, потому что мы будем защищать городок до последнего. И это будет лишь первое из племён, которые истребишь ты и твои потомки, и люди когда-нибудь проклянут вас, росов, и вашу Огненную Правду!

Перед глазами Ардагаста встала стена Пламени, бескрайнего, словно степной пожар. В этом пламени горели и рушились города, деревянные и каменные, и беспощадные воины на конях рубили подряд всех горожан, а убегавших настигали стрелами и копьями. И воины эти были его росы, и над ними огненным языком полыхало красное знамя с золотой тамгой. Зореславич отпрянул назад, спасаясь от невыносимого жара, – и проснулся. Приподнялся резко, рывком.

   – Ты что, беса во сне увидел? – спросила Ларишка.

   – Хуже – полубеса. Беса хоть не жалко.

Ардагасту почему-то стало душно в юрте. Он встал, вышел наружу и увидел волхва.

   – Доброе утро, Вышата! Не знаешь ли, что велит Огненная Правда делать с полубесами?

   – Смотря по тому, какая половина в них больше.

   – Это про моих детей? – вмешался Шишок. – Драть таких надо, чтобы совсем бесами не стали.

Нынешняя жена лешего, как и прежняя, была из людей, и детей их в селе звали полубесами.

Рать трёх племён шла к Чёртову городку. Санаг и его дружина гарцевали на великолепных саврасых конях, вызывавших восхищение росов. Зарина охотно рассказывала, что это – водяные кони, которых они с мужем угнали у озёрных дэвов. А Санаг хвалился своим краем.

   – Нет богаче Урала и нет прекраснее! Его вершины небо подпирают. Что хочешь добыть – лучшие меха, лосей, оленей, птицу, рыбу? Всё есть в его лесах и реках. Тебе нужны золото, медь, самоцветы? Их тут издавна добывают. Летние пастбища хороши, а зимние ещё лучше – не нужно ни с кем воевать из-за степи. А выше наших летних пастбищ только боги живут. Злые – на Злой горе, добрые – на Золотой.горе Иремель, в истоках Ра.

   – Где эта гора? Далеко на севере, в Рипеях? – спросил Хилиарх.

   – Нет. К востоку отсюда, в пяти днях пути. Только путь этот – для великих воинов. Дэвы и пери в лесах и пещерах живут. Пасут свои стада аримаспы – самые могучие дэвы на громадных конях. В озёрах таятся аждахи. А владыка над дэвами, пери, аримаспами и аждахами – Ваю, бог северного ветра. Он живёт в пещере на вершине Злой горы. А Золотую гору и золотые копи под ней стерегут от его племён грифоны – крылатые чудо-звери Солнца. То золото, которое греки и сарматы покупают здесь, аримаспы отбивают у грифонов. Продают одноглазые золото и нам.

   – А я было думал, что про всех этих чудищ рассказывают купцы, чтобы набить цену на северное золото и отвадить соперников, – глубокомысленно заметил эллин. – Даже сомневался: не торгаши ли сочинили книгу Аристея? Впрочем, я всё больше убеждаюсь, что люди гораздо лучше, чем о них можно думать. Но где всё же Рипеи? Высочайшие из земных гор, за которыми – блаженная страна Солнца?

   – Наверное, это тот же Урал, только ещё дальше к северу. Южный конец его – в излучине Дайка[156]156
  Даик – р. Урал.


[Закрыть], в земле восточных росов, северного же не знает никто.

   – А верно ли, что там, на севере, живут люди с конскими ногами? И люди, спящие всю зиму, как медведи?

Лицо Санага дрогнуло.

   – То не люди, а дэвы, и их лучше не поминать. Их некогда разбил и загнал далеко на север великий воин Урал, что приехал в эту страну верхом на льве, а потом добыл в подводном мире белого крылатого коня. Но даже он не мог истребить всех дэвов. И страшен будет день, когда они вернутся с севера!

   – Лев, крылатый конь – то звери Бога Солнца. Не он ли явился вам под именем Урала? – вмешался Вышата.

   – Урал родился среди людей. Но жена его была солнечная дева – орлица Хумай, дочь Симурга, царя птиц. А сын звался Рос – «сияющий». Это он рассёк мечом Золотую гору, и оттуда потекла Белая Ра-река Солнца.

   – Так говорите вы, мужчины, – возразила Зарина. – Мы, женщины, знаем другое. В этот край прилетел дэв-дракон и наслал засуху. Ни один воин не мог одолеть его. И тогда людей спасла крылатая Белая Богиня. Синица и бурундук указали ей путь к логову змея, златорогий олень бежал перед ней. Он и сбросил дракона в пропасть – в самую преисподнюю. А богиня золотой стрелой рассекла склон Золотой горы. Оттуда вырвался солнечный поток, и понеслась богиня вместе с ним по лесам, по долинам, на запад, на юг – до самого моря. Не её ли золотую стрелу вы ищете?

   – Эта Белая Богиня, видно, Анахита, которую я почитаю! – воскликнула Ларишка. – Она воительница, и она же – река Ардви, что падает со звёзд на гору, высокую, как тысяча мужей, а оттуда – на равнину, и течёт к морю, через тысячу проток и тысячу озёр.

   – Да, это похоже на Pa-реку в её низовьях. Я переезжал её там отроком, – сказал Ардагаст.

   – Анахита – наша Артимпаса-Морана. Слышите, девочки? Река эта – наша! – обернулась к своим поляницам Ардагунда.

   – Солнечная река для всех добрых людей – своя, – улыбнулся Вышата. – Что её делить? А для злых есть своя река – Чёрная.

Рать приближалась к Черной реке, и аргиппеи всё злее ругали её хозяев. Девата захватили лучшие пастбища, безнаказанно похищали женщин, вымогали всё больше скота для аждахи – кто разберёт, что пожирает змей, а что – полубесы? А рогатый колдун был не только жаден до всяких даров, но и падок до женщин: возрождал понемногу обычай отдавать невесту на первую ночь шаману. И не принуждал никого, только пугал гневом и кознями духов, которых и верно лучше него отогнать никто не мог. Да, жалеть бесово племя здесь было некому, кроме разве что царя росов и его нещадного в бою, но отходчивого племени.

Наконец впереди показалось устье Черной. Твердыня девата стояла чуть выше по её течению. Пешая рать двинулась туда напрямик через холмы, конная – поймой реки. Ардагаст сразу узнал виденную им во сне высокую гору с обрывистыми склонами. Эти склоны защищали её с двух сторон, а с третьей был глубокий ров и вал с частоколом. На южном склоне чернело отверстие пещеры – логова аждахи. От него вниз шёл удобный спуск – тропа, которую проложил огромным телом змей, спускаясь к воде.

Ардагаст, Санаг и Ядыгар спешились и пошли к пещере. Три вождя, поклявшиеся на мечах, должны были поразить змея или погибнуть. Вместе с ними шли Ларишка, Вышата – хранитель Колаксаевой Чаши – и Лютица. Командовать конницей остался Вишвамитра, пеших удмуртов вёл Сигвульф, с которым пошли также Акмар и Милана. Чёртов городок – гнездо колдуна – без чар было не взять.

Зореславич уже подошёл к зеву пещеры, когда с вершины горы донёсся знакомый голос:

   – Солнце-Царь! Ты выбрал плохое время для подвигов. Скоро день смерти Колаксая. Бог Солнца из пещеры каждый день выходит, а ты можешь и не выйти!

Ардагаст поднял голову:

   – Да, я не Даждьбог-Колаксай. Я только царь росов. Когда я вступил на Путь Солнца, я знал, что у него есть конец. И не тебе, чёрный шаман, меня им пугать! Бойся сам: уж твой-то путь в пекле окончится.

   – А на Пути Солнца всякий конец есть новое начало. Этого тебе твои духи не говорили? – сказал Вышата.

Волхв вынул из простой дорожной сумы Огненную Чашу Колаксая. Зореславич взял её в левую руку, в правую – меч Куджулы и первый шагнул во тьму. Пальцы привычно ощутили чеканные изображения: древо с двумя птицами – Мать Богов, лев, терзающий оленя, и барс, убивающий вепря, – её сыновья, Даждьбог и Перун. Чаша, выкованная самим Сварогом из солнечного золота, могла загореться небесным огнём лишь в руках избранника богов. Его, Ардагаста, сына Зореслава. А могла и не загореться. Ибо сила Огненной Правды, скрытая в солнечном огне, служит только достойному и сама решает, как проявить себя.

Вот и теперь на дне Чаши появился лишь золотистый огонёк, едва рассеивавший тьму. В пещере стояла густая змеиная вонь. Под ногами чавкал помёт, хрустели чьи-то кости. Далеко впереди вспыхнула пара красных огней, потом ещё и ещё – всего четырнадцать. Возьмёт ли индийская сталь драконью чешую? Вся надежда на Колаксаеву Чашу. В крайнем случае – выманить тварь наружу, на копья и стрелы испытанной дружины.

Тварь не движется – ждёт. И вдруг смрадная пещера враз озарилась пламенем, вырвавшимся из семи пастей, огласилась шипением, рёвом, воем семи глоток. Сердца воителей на миг замерли. На миру и смерть красна, а здесь, в вонючей пещере...

   – Слава! – выкрикнули венедский клич Ардагаст с Ларишкой.

Санаг отозвался сарматским кличем «Мара!» – «смерть». «Инмар!» – призвал своего бога Ядыгар. Зореславич направил Чашу венчиком вперёд. Мягкий золотистый свет разлился по пещере, и дракон... пропал. Лишь большой филин бестолково метался под потолком.

   – Морок! – выкрикнул Вышата и набрал в грудь воздуха, чтобы послать подальше духа-обманщика, но Лютица толкнула мужа локтем:

   – Не вздумай материться! Кругом же Мать Сыра Земля!

   – Да уж знаю, куда их слать! – проворчал досадливо Вышата. Его, великого волхва, провёл какой-то шаманский дух! Но и силён, однако, морочить...

А четверо воинов облегчённо расхохотались. Но долго смеяться не пришлось. Снаружи донеслись рёв и шипение гораздо громче и яростнее тех, что издавал хитрый филин. Потом – крики, свист стрел, испуганное конское ржание. Все шестеро поспешили к выходу. С белёсого осеннего неба на конников неслась громадная семиголовая тварь, покрытая блестящей аспидно-чёрной чешуёй. Самую большую голову увенчивали длинные острые рога. Три огненные струи били из трёх пастей, превращая всадников в почерневшие трупы. Четыре боковые головы изрыгали жёлтый яд, настигавший воинов то дымом, то губительными каплями, вмиг разъедавшими кожу.

Одни лошади мчались прочь, унося мёртвых всадников. Другие метались в ужасе, не слушая уже ни узды, ни плети. Третьи спасались бегством вместе с хозяевами. Конница превратилась в беспорядочное скопище. И это были лучшие воины трёх племён! Более стойкими оказались росы, уже имевшие дело с чудовищами и чарами. Росские стрелы летели в аждаху, но не могли ни пробить чешую, ни повредить крылья – они у змея были не перепончатые, а покрытые густыми перьями. Не удавалось достать чудище и длинными копьями.

Заметив выходивших из её логова людей, тварь развернулась и устремилась на них. Ардагаст направил в её сторону Колаксаеву Чашу. Золотой свет ударил навстречу аждахе, разлился сияющей стеной, и струи огня и жёлтого дыма, наткнувшись на неё, бессильно заклубились, заметались. Чудище ещё разок взмахнуло крыльями – и с рёвом отпрянуло назад: солнечное пламя обожгло самую большую морду.

Появление Солнце-Царя придало смелости росам. Приободрились и аргиппеи с удмуртами, завидев своих предводителей. Вишвамитра метнул длинное копьё, способное пробить насквозь воина в доспехах. Брошенное могучей рукой великана-шатрия, оно пронзило крыло аждахи и застряло в нём.

– Соколами! – скомандовал Волх, и его оборотни разом взмыли с седел стаей птиц, устремились к змею и принялись трепать его крылья, вырывая копья когтями и клювами.

Тем временем на горе одни удмурты перестреливались из луков с полубесами, другие забрасывали ров связками хвороста. Завидев летящую аждаху, все они в страхе рванули назад в лес, многие даже бросив с перепугу оружие. Остановила пешцев только внезапно вставшая перед ними стена огня. А перед ней стоял Сигвульф с поднятым мечом и крыл незадачливых ратников самой крепкой готской, венедской и сарматской бранью. Ободрённые его примером, сотники принялись вразумлять своих воинов древками копий и топоров и отборной удмуртской руганью. Смирные и рассудительные лесовики быстро поняли, что аждаха напала не на них, а идти на приступ лучше, чем в лесной пожар. Но лишь немногие заметили, что огонь ничего не жёг и исчез сразу, как только они повернули назад. А с раскидистого дерева спустилась Милана – прямо в объятия Сигвульфа.

Тем временем непривычная к отпору аждаха кое-как отогнала дымом соколов-нуров и собралась было лететь прочь. Но чары Саудева погнали её снова на людей. Описав дугу, змей обрушился на воинов, выхватил из седла и разом проглотил зазевавшегося всадника. Им оказался Пересвет. Гусляр метко стрелял из лука, но для воина был недостаточно проворен. Он и дружинником бы не сделался, если бы не красавица поляница Меланиппа, Чёрная Лошадка. Вот и теперь он постарался отличиться и попал-таки в глаз крайней змеиной голове, только уйти не успел... А у змея тут же выросла ещё одна, восьмая голова.

А Зореславичу уже подвели коня, и царь росов скакал навстречу дракону, и золотой луч бил из Чаши в чёрную морду твари. Змей изрыгал огонь и дым, и два пламени – доброе и злое – снова столкнулись в воздухе. Испугайся конь, поверни назад – и даже Колаксаева Чаша могла бы не помочь. Но ферганский конь был под Ардагастом, когда тот скакал в бой сквозь стену колдовского огня в Индии и в верховьях Днепра. И аждаха была для «небесного» коня и его всадника не намного страшнее, чем огнедышащий змей, выпущенный на росов литовским колдуном. Не боялся аждаху и саврасый конь Санага, знавший таких тварей ещё в подводУ л ном мире. И Ядыгар легко совладал со своим породистым сарматским скакуном. Но пока аждаха оставалась в воздухе, нанести ей ущерб было трудно. Вышата с Лютицей пытались чарами ослабить тварь, но приходилось то и дело отражать летевшие сверху, из городка, заговорённые стрелы или рассеивать накатывавшиеся оттуда волны колдовского страха.

Соколы-нуры снова набросились стаей на змея. Тот отбивался от них крыльями и хвостом, весь поглощённый схваткой с Зореславичем. С раненым крылом дракону было всё труднее держаться в воздухе. Длинный хвост то и дело задевал верхушку старой берёзы, что росла у подножия горы.

Мало кто обратил внимание на всадницу в кожаных доспехах, которая подскакала к берёзе и принялась быстро карабкаться по ней. То была Меланиппа. Вот она оказалась на вершине дерева, и в тот миг, когда хвост змея оказался совсем рядом, ухватилась за него и полезла вперёд, перебирая руками зубья гребня, который шёл по хребту чудища. Зубья становились всё выше и острее, царапали и рвали крепкую кожу штанов и даже панциря, но поляница упорно лезла, напрочь потеряв страх перед высотой. Кожаный шлем свалился с головы. Ветер трепал чёрные кудри, а в мозгу билась одна мысль – отомстить за Пересвета проклятой твари, которую не берёт даже солнечный пламень.

Одна из боковых голов обернулась назад, разинула пасть, готовая окутать амазонку ядовитым облаком. И тут вдруг в чешуйчатую шею впились зубы соседней головы – восьмой, только что выросшей. Всё тело аждахи задёргалось от боли, но остальные шесть голов были слишком заняты поединком с царём росов. За все головы думала и решала главная, рогатая. А она чувствовала: едва немного ослабнут злое пламя и ядовитый дым, как золотой огонь, сметя их преграду, оставит от голов одни обгорелые черепа.

Бывалые воины, затаив дыхание, следили за отчаянной поляницей. Её подруги кричали: «Держись, Лошадка!» Никто не обратил внимания на мужичка в сером кафтане и островерхой шапке. На неказистой лошадке подъехал он к берёзе, соскочил наземь и вдруг вырос в остроголового, покрытого серой шерстью великана ростом с саму берёзу. Как и всякий леший, Шишок мог сравняться ростом хоть с деревом, хоть с травой – смотря по тому, где стоял. Великан подпрыгнул, ухватил аждаху за хвост и потянул вниз. Змей ринулся вверх, чуть не оторвав лешего от земли. Тот обхватил ногами ствол и заорал во всё лешачье горло:

– Да рубите вы змеюку, пока берёза не сломалась! Он же меня унесёт, люби вас Яга, всех чертей мать! Лошадушка, тебе же всех ближе!

Меланиппа, чудом не свалившись со спины змея, уже добралась до его плеч. Полянина выхватила из-за пояса боевую секиру, лёгкую, но острую, и всадила её в основание шеи рогатой головы. Не всякий мужчина ударил бы с такой силой, как молодая воительница, готовая изрубить всех драконов, лишь бы отомстить за смерть мужа. Лезвие секиры рассекло мощную чешую, толстые мышцы и достигло сонной артерии. Увенчанная рогами огромная голова разом поникла. Беспорядочно махая крыльями, змей упал наземь. Оставшиеся головы бестолково ревели, плевались огнём и ядом во все стороны. Но десятки копий уже вонзились в тело твари, пригвождая её к земле. Обе огнедышащие головы Ардагаст сжёг пламенем Чаши. Ещё одну голову снёс Вишвамитра двуручным индийским мечом-кхандой. С остальными головами покончили Санаг, Ядыгар, Ардагунда и Ларишка. Но даже их великолепные мечи не смогли с одного удара перерубить толстые шеи. Ларишка, впрочем, осталась довольна: её кривой меч-махайра из индийской стали не уступил длинным сарматским клинкам.

Меланиппа слезла с огромного трупа змея, взглянула с вызовом в лицо Ардагасту и сказала:

   – И долго бы ты, Солнце-Царь, дрался с этой ящерицей без меня, простой жрицы Артимпасы? Воевать с женщинами ты умеешь лучше.

Она гордо отвернулась и вдруг, уткнувшись лицом в плечо Ардагунды, глухо, навзрыд заплакала. Никто не упрекнул её за дерзость. Росы знали: Ардагаст убил в бою её мать, царицу амазонок Томиранду. А теперь ещё и гибель Пересвета, любимца всей дружины...

   – Да что там... Все мы вместе одолели тварь эту, чтоб ей в яйце сдохнуть, – шмыгая носом, бормотал Шишок, уже принявший свой обычный вид.

Вдруг кто-то удивлённо вскрикнул. На месте отрубленной индийцем головы змея лежал молодой рыжий удмурт, неизвестно откуда взявшийся. Он с трудом встал на колени и тут же принялся кланяться Вишвамитре. Запинаясь и мешая сарматские слова с удмуртскими, пришелец объяснил, что был проглочен аждахой два года назад, а людей не ел, только скот, людей ела одна рогатая голова.

   – Слышал я о таком. Тут нужен меч праведного воина. Вишвамитра, друг, отруби змею головы совсем, только главную не трогай, – сказал Вышата.

Проворчав, что это работа не для кшатрия, а для мясника или палача из самой низшей касты, индиец умелыми ударами отделил четыре головы. Воздух над ними задрожал, потемнел, и вот уже на земле лежали сармат, двое аргиппеев и Пересвет. Гусляр был цел и невредим, только в светлых волосах появились почти незаметные среди них серебряные нити. Меланиппа бросилась к мужу, помогла встать, потом крепко обняла руками за шею, словно боялась, что его опять унесёт злая сила.

Скифские Орфей и Эвридика, подумал Хилиарх. Боги, когда же земля Эллады перестала рожать таких отчаянных воителей? А ведь эта своенравная амазонка, которой он заменил отца, была наполовину гречанкой.

А поляница, улыбаясь сквозь слёзы, выговаривала Пересвету:

   – Ну зачем ты лез этому уроду в пасть? Лучников тут и без тебя много, а такой певец – один.

   – Ничего, я теперь такую песню сложу – про тебя, про Шишка...

   – Про Ардагаста тоже? Как он только тебя... то есть змеиную голову Чашей не сжёг.

   – И про него. Велес умолчать не позволит.

Добрый и мягкий гусляр мог уступить жене во всём, кроме того, что касалось песен. Тут над певцом один Велес властен.

   – Ты скажи, каково оно... змеиной головой-то? – полюбопытствовал леший.

   – Хуже некуда. Всё видишь и понимаешь, а делаешь, как велит рогатая голова, – ответил Пересвет.

   – Однако и против неё пойти можно... если своя голова есть, – сказал Вышата и с упрёком взглянул на остальных спасённых. – Эх вы, головы змеиные!

Те, потупившись, думали об одном: скрыться отсюда, пока с них не спросили за сожранный скот.

А на горе, у Вала, тем временем шёл бой. И не простой. То хворост, которым заваливали ров, разом загорался. То могучий ветер не только относил назад стрелы, но и валил ратников наземь. То городок вовсе пропадал из виду, а из рва лезли чудища одно страшнее и громаднее другого. Силён был Чёрный Бес и знал: здесь противостоят его колдовству лишь старик и женщина. Но противники оказались сильнее и упорнее, чем он думал. Милана, ведьма природная, а не учёная, не привыкла дрожать перед колдунами-мужчинами. Всякие чары она улавливала мигом и тут же принималась давать отпор. А тихий и миролюбивый Акмар совершенно преобразился. Воинственно выставив вперёд роскошную седую бороду, он бросал слова заклятий:

   – В руках Инмара золотой шар, от него моя сила. Вырви тот шар, тогда можешь морочить! Срасти семьдесят семь деревьев, разбитых молнией, тогда жги нас! Семьдесят семь раз поцелуй свои уши и затылок, тогда насылай ветер!

И возникший вдруг ливень гасил хворост, ветер обращался на защитников городка, валя их со стен, а чудища-мороки развеивались. А удмурты, тихие и терпеливые, заваливали ров, лезли на вал, били сосновым стволом в ворота. Наконец ворота были проломлены и ратники Сигвульфа ворвались в городок. Девата бежали в его верхнюю часть, защищённую лишь невысоким обрывом да низкой оградой. А за спиной у них были два громадных, в десятки человеческих ростов, обрыва. Бежать было некуда, выстоять – невозможно. Аждаха погибла, конные росы и их союзники поднялись на гору. Вот удмурты расступились, давая дорогу двум царям, воеводе и великому волхву.

В ограде открылась калитка, и в ней появился Саудев.

   – Ты победил, Солнце-Царь. Но ещё немало твоих воинов погибнет, пока перебьют всех наших мужчин. А старики, женщины и дети бросятся с обрыва, но не станут рабами.

   – Да вас никто и не купит – больно строптивы, – презрительно бросил Санаг.

   – Перебить, их всех! Смерть бесову племени! – закричали аргиппеи. Их приводило в ярость воспоминание о том, как они дрожали перед девата и приручённой теми семиголовой тварью. Мягкосердечные удмурты помалкивали. Вырезать целое племя они бы не стали, но и заступаться за одно чужое племя перед другим... Молчали и росы. Ардагаст окинул взглядом сгрудившихся за оградой защитников городка. Его воинам не придётся даже убивать безоружных. И никто его не осудит. Никто? Он взглянул на внезапно выглянувшее из-за облачной пелены солнце. Потом на Вышату. Великий волхв поднял гневный взгляд на рогатого шамана:

   – Всё племя хочешь с собой в пекло забрать, урод? – Вышата склонился к Зореславичу, тихо сказал: – Когда окончу заклятие, проведи пламенем Чаши по ограде. – Потом воздел руки. В наступившей разом тишине его голос звучал величаво и грозно: – Именем Неба-Отца и Земли-Матери! Силой Солнца, что блюдёт Огненную Правду в среднем мире между ними! Да станет внешнее подобно внутреннему! Кто в этом племени душою бес, пусть станет полным бесом!

Рука Ардагаста с Чашей описала полукруг. Деревянная ограда под золотым лучом вспыхнула и пропала, будто тополиный пух. Над обрывом стояли, не отступив ни на шаг, высокие, крепкие люди, одетые по-аргиппейски. А среди них – покрытые чёрной шерстью остроголовые и рогатые существа. Внезапно один из девата-людей с силой толкнул древком копья стоявшего перед ним беса. Тот покатился с обрыва. За ним ещё один и ещё... Десятка полтора бесов, злобно озираясь и бранясь, сгрудились под обрывом.

   – Вот они и полубесы... – протянул кто-то из росов.

   – Что, не за кого больше прятаться, бесово племя? – Волхв снова воздел руки. – Да поразит вас Перун, как и всяких бесов!

Раскаты грома заглушили вой, в котором уже не было ничего человеческого. Огненные стрелы разом ударили с неба, и на земле скорчились чёрные мохнатые тела.

   – Нам, воинам Солнца, здесь сражаться больше не с кем. А эти люди пусть идут прочь из городка, – твёрдо и властно произнёс Ардагаст, указывая на стоявших над обрывом.

Раскосые глаза Санага вспыхнули было гневом: чужой царь смеет распоряжаться в его племени! Но Зарина сжала руку мужа, и тот, мигом смирившись, сказал:

   – С собой берите лишь то, что унесёте в руках. И скотину – по голове на семью. Всё остальное – наша добыча. Женщины из других родов, похищенные вами, могут вернуться к своим. А здесь снова будет царский зимовник.

У аргиппеев, как и у других сарматов, мужчины охотно подчинялись женщинам – по крайней мере, более умным и твёрдым, чем они сами.

Под свист и насмешки девата покинули городок. Они уходили молча, не отвечая ни на что. Только, проходя мимо царя росов, кланялись сначала солнцу, затем ему. Потомки дэвов ушли в леса вверх по Черной реке, а победители принялись грабить их юрты и избы и уводить скот.

   – Вот и всё. Теперь наш путь – вверх по Ра к Золотой горе, – сказал Ардагаст Санагу.

   – Путь по Белой реке слишком долог: на юго-восток, потом снова на север. По реке Инзер через горы можно выйти прямо к истокам Ра. Я дам вам проводников. Да и сам пойду с вами в такой славный поход! – В глазах царя аргиппеев блеснул азарт.

   – И я пойду с дружиной! Ни один удмурт ещё там не был! – подхватил Ядыгар.

   – Погодите. А что станет с нашими землями? – возразила Зарина. – Ты, Санаг, позвал Роксанака, царя восточных роксоланов, в поход на удмуртов. Наверняка он теперь обидится и пойдёт на нас.

   – Даже если на удмуртов – мы, победители аждахи, будем сражаться вместе! – твёрдо сказал Санаг.

   – К тому же, – продолжила Зарина, – к Роксанаку явились с дружинами Сагдев, царевич западных роксоланов, и Сорак, царевич сарматов царских. Такого набега эти молодые волки не упустят.

   – Эти волки охотятся за мной. Сагдев хочет добраться до стрелы Абариса раньше меня. А Сорак, похоже, рвётся отомстить мне за своего дядю Амбазука, от которого я защитил мордвин. Так что придётся мне ещё раз постоять за вашу землю, – сказал Ардагаст.

   – Нет! – горячо возразил Санаг. – Я накликал на нашу землю всю эту свору, я и остановлю их.

   – Мы вместе остановим их на Белой реке, – поддержал его Ядыгар. – А ты иди к горе богов. Твой путь – святой, солнечный. Может быть, до самого неба. А мы задержим этих волков, чтобы они не помешали твоему походу.

Ардагаст с благодарностью взглянул на царя и воеводу. Ради него они пожертвовали самым желанным для воина – славным подвигом. Теперь он просто не мог не добыть солнечной стрелы, какие бы волки ни шли по его следу.

– Великолепно! – воскликнул Аполлоний, оторвавшись от серебряного зеркала. – Многие ли римляне поступили бы так с побеждённым племенем, да ещё демоническим?

   – Мы, иудеи, для многих тоже вроде бесова племени, – тихо сказал Иосиф бар-Ноэми. – А этот городок – совсем как Масада. Там наши все убили себя и своих близких, чтобы избежать рабства. Ведь их осаждали не росы, а солдаты нынешнего кесаря, которому ты, учитель, даёшь свои мудрые советы...