Текст книги ""Фантастика 2025-116". Компиляция. Книги 1-27 (СИ)"

Автор книги: Сергей Гладышев

Глава 1
БЕСОВО ПЛЕМЯ

За рекой Вяткой дружина росов въехала в сосновый бор. Воздух в бору был удивительно чист и свеж. Словно на берегу моря, сразу подумалось тем, кто у моря бывал, как, например, Хилиарх, сын Хилонида, или сам царь, или царский леший Шишок. Воздух бодрил, пьянил. Не зря это место, как вскоре узнали росы, звалось Пьяным бором. Здесь хотелось думать только о хорошем и делать только хорошее. Да и впрямь: ведь не грабить они идут, не жечь, не в полон угонять, а добыть для всего царства росов и венедов солнечное золото. А в нём – фарн, счастье-удача всем добрым людям, которых, что ни говори, в мире больше, чем злых. А что придётся за это золото биться со злобными дураками, людьми и нелюдями, так на то боги и создали воинов.

Всем было весело, будто в праздничный день. Вишвамитра рассказывал забавные индийские притчи, и хохоту великана Сигвульфа вторил звонкий смех царицы. Гусляр Пересвет наигрывал венедские девичьи песни, и голоса амазонок стройным радостным хором оглашали бор. Воительницы, шесть лет назад переселённые Ардагастом с Кавказа, хорошо освоились на Днепре и даже звали себя уже не эорпата – «мужеубийцами», а поляницами. Лучше всех пели царица амазонок Ардагунда, златоволосая, как и её брат Ардагаст, и чернокудрая Меланиппа, жена Пересвета. Подпевали воительницам даже обычно суровые нуры и их князь-колдун Волх Велеславич, Седой Волк. И впрямь недавно был праздник: середина месяца вересеня[148]148
  Вересень – сентябрь.


[Закрыть], когда змеи уходят под землю, а медведи – в берлогу. Вот бы и Медведичи с их шайкой до весны в землю залегали, добрым людям не пакостили!

Никто даже не удивился, когда на тропе вдруг появились люди в белых рубахах и штанах, серых кафтанах и лаптях. От венедов их отличали только колпаки с меховой опушкой, сплошь рыжие волосы и скуластые узкоглазые лица. Почтенного вида старик протягивал на вышитом полотенце хлеб-соль (знали здесь, похоже, венедские обычаи). Его спутники держали связки соболей и чернобурок.

   – Здравствуй, Ардагаст, царь росов! Да хранит тебя Инмар, владыка неба и солнца! – сказал по-сарматски старик. – Народ удмуртов рад видеть тебя на своей земле.

   – Здравствуйте и вы, добрые люди! – непринуждённо ответил Зореславич. – Дозволите ли пройти через вашу землю к истокам Ра-реки?

   – Дозволим и поможем тебе всем, чем пожелаешь. Уважь только наше бедное племя. Великий старейшина Идна, верховный шаман Акмар и воевода Ядыгар просят тебя и твою дружину в наш стольный город Чеганду!

Высоким правым берегом реки Ра отряд шёл дальше на восток. Страна удмуртов была густо заселена. На холмах возвышались городки, к ним жались сёла, в пойме желтели убранные поля и паслись на обильных лугах стада. Венеды только головами качали, узнав, что здешний народ не додумался ни землю пахать, ни даже лес выжигать и сеять в пепел. Рыхлили землю-матушку мотыгами: не то пашня, не то огород. Больше надеялись на скотину, да на реку, да на лес. А земля-то какая хорошая, плодородная... Венеды или даже мордвины уж нашли бы, что с ней делать. Чудные люди тут живут, чудь, одно слово!

Городок Чеганда стоял на высокой горе недалеко от слияния двух рек. Одна текла с северо-востока, другая – с востока. Вышата с Хилиархом подумали было, что Ра – первая из них. Великая солнечная река течёт с севера, из огромных Рипейских гор – так говорили и греческие книги, и скифские священные предания. Удмурты, однако, сказали, что первая река зовётся Камой и течёт действительно с севера, из глухих Пермских лесов, а есть ли за ними горы – неведомо. А вот восточная река – это и есть Ра, ещё её зовут Белой рекой, в верховьях же её – высокие горы, и идут они с севера на юг.

   – Это горы аргиппеев! Аристей[149]149
  Аристей Проконнесский (VII в. до н. э.) – греческий путешественник, поэт и солнечный маг.


[Закрыть] пересёк их, а Рипеи, идущие с запада на восток, преодолел в духе, – сказал Хилиарх.

   – Эти великие волхвы летают в духе куда хотят, вот и не приглядываются к тому, что на земле. Могли и напутать с горами и реками, – отозвалась лесная колдунья Милана, жена Сигвульфа.

   – Ты сама в духе дальше Лысой горы не летала. Не так это легко, как ты думаешь, – возразила ей волхвиня Лютица, супруга Вышаты.

   – Возможно, путешествие к Рипеям и Гиперборее, или Белому острову Солнца, следует понимать духовно, – заметил эллин.

   – То есть и горы, и остров – на небе. Говорят, и Ра-река с неба течёт. Уж нас троих туда точно не пустят, – взглянула Милана на Вышату с Лютицей. – За то, что учились у Лихослава в Чёртовом лесу.

   – Учились, да на лиходеев не выучились, – улыбнулся волхв. – И души наши при нас остались. Значит, есть чему на небо лететь.

За высоким валом городка стояло несколько десятков бревенчатых изб. Празднично одетые удмурты стояли вдоль улицы. Женщины здесь любили украшения ещё больше, чем мордвинки, не говоря уже о скромных венедках. У каждой на груди блестели большие круглые бляхи, а на поясе – громадная пряжка в виде знака Солнца. А ещё были подвески у пояса – утиные лапки, и бляшки на высоких головных уборах, и накосники... Всё, правда, бронзовое; зато ярко начищенное.

На пришельцев жители городка глядели дружелюбно и с интересом, особенно на Ларишку, так похожую скуластым лицом на них самих. Не так уж часто грозные сарматы приезжали сюда с миром... Гостей ждали в детинце[150]150
  Детинец – кремль, цитадель.


[Закрыть], в усадьбе великого старейшины Идны. Простым дружинникам выставили угощение во дворе, а царя с главными сподвижниками пригласили в обширную избу старейшины. И гости, и хозяева расселись на широких полатях, что шли вокруг всей комнаты.

Радушно встретили росов сам Идна – важный толстый старик, воевода Ядыгар – молодой, живой, с хорошо сложенным телом бойца, и шаман Акмар – седой, сухонький. С тщедушным телом и смирным лицом колдуна плохо вязалась могучая белая борода во всю грудь. Чувствовалось, однако, что этот нескладный старичок и есть самый уважаемый из предводителей народа. На его густых белых волосах лежал бронзовый венец с изображениями крылатых быков и сфинксов. Вышата сразу узнал старинную урартскую работу. Той же работы были виденные им в подземельях Экзампея[151]151
  Экзампей – главное святилище Скифии (в верховьях р. Тясмин).


[Закрыть] древние священные предметы, чудом избежавшие хищных рук сарматов.

А на столах чего только не было: белый хлеб, пироги со всякой всячиной, разная лесная дичь, жареная рыба в сметане, крепкий мёд, пиво, солёные грибы... Венеды словно домой попали. А для росов-сарматов нашёлся даже кумыс. Зато о вине здесь ведали лишь понаслышке: греческие купцы заходили только к сарматам.

Хозяева, оказывается, хорошо знали о подвигах Ардагаста, даже о недавних его победах в мордовской земле. Они дружно хвалили мужество росов и при этом жаловались на свою судьбу.

   – Когда-то владели нашей землёй и защищали нас скифы, такие же храбрые, как вы. Тех великих воинов давно нет, а нас все обижают – сарматы, аргиппеи...

   – Аргиппеи? – удивился Хилиарх. – Аристей и Геродот говорят, что это племя – самое мирное и справедливое на свете и потому считается священным и разбирает споры всех племён.

   – Геродота я не знаю, – развёл руками Акмар. – Аристей был великий шаман, но жил давно. Аргиппеев четыре века назад покорили сарматы. Осели, перемешались с ними, даже имя их переняли. Теперь аргиппеи тоже воюют верхом, ходят в набеги. А у нас конная дружина совсем маленькая. И царя вовсе нет.

Ядыгар вдруг вскинул гневный взгляд на колдуна:

   – Хочешь сказать, что удмурты – трусы? Или плохие воины? Нет! Был у нас царь Кондарат. Сильный: вместо двери избу каменной плитой закрывал. Одного сарматского царя той плитой убил. Второго за ней в плену держал. У третьего жену похитил, а самого утопил в Ра-реке. – Голос молодого воеводы звучал гордо, глаза возбуждённо сверкали.

   – И сам утонул вместе с ним. А второго царя пришлось обменять на наших пленных. Еле Чеганду тогда отстояли, – спокойно проговорил Идна.

   – Назови тебя царём, Ядыгар, возгордишься, начнёшь в набеги ходить. А это большой грех – учили нас скифские жрецы, – так же спокойно, хотя и наставительно, произнёс Акмар.

   – Скажите лучше – боитесь, что царь выше вас в племени станет, – сказал воевода и взглянул на Ардагаста, явно ища у того поддержки.

   – Не мне указывать, кто здесь выше, – покачал головой Зореславич. – Мне подвластны семь племён, и в каждом – князь и старейшины. А выше всех в племени – само племя. Оно выбирает и старейшин, и князя, и меня, царя. Оно же и прогнать может.

   – Трудно, верно, собрать семь племён, чтобы прогнать тебя, царь? – прищурился Идна.

Ардагаст не нашёлся что ответить. Царём его поставило вече двух племён – росов и венедов-полян, остальные признали его власть кто мирно, а кто не совсем. А низложить Солнце-Царя, которому сами боги вручили Огненную Чашу Даждьбога-Колаксая... Многим этого хотелось бы. Например, его двоюродной сестре Саузард, дочери убитого им царя росов Сауаспа, и её мужу Андаку. Только вот лесовики не захотят снова быть рабами росов, как при Сауаспе. А росы такого славного и удачливого царя ни на кого не променяют.

   – Мы, удмурты, люди тихие, мирные, терпеливые. Зачем нам великие цари и великие войны? – благостным тоном проговорил Акмар.

   – Затем, что сами себя защитить не можем! – резко произнёс Ядыгар. – На нас аргиппеи идут, и сарматов на помощь позвали. А всё из-за того, что в нашем святилище на реке Танып нашли труп аргиппея. Будто бы мы его в жертву принесли.

   – Не могло того быть! – заколыхал мощной бородой Акмар. – Такая жертва приносится только при самой тяжёлой беде. И жреца для неё могу назначить лишь я, верховный шаман. И приносят её всем племенем: каждый пускает стрелу или бьёт ножом. А тут никто ничего не знает...

   – И что же это за бог такую жертву принимает? – спросил Вышата.

   – Кереметь, брат Инмара, творец всего зла.

   – Так ты что же, чёрный волхв? – с неприязнью взглянула на благообразного чародея Лютица.

   – Я волхвованию учился от самого Инмара. Вот его знаки, его духи, – с достоинством ответил тун, указывая на свой венец. – Но говорить могу и с Кереметем и со всеми двенадцатью кереметями.

   – Богам Света и Тьмы один жрец не служит. Разве этому вас не учили скифские жрецы Ормазда-Папая? – в упор спросил шамана Вышата.

   – Я и не служу богам. На то есть жрецы. Я только узнаю волю богов. – Акмар вздохнул. – Инмар добр, так добр, что только добро и делает. Ему можно даже не молиться – всякому даст по справедливости. А Кереметь зол, суров. Чтобы его умолить – большие жертвы нужны.

   – И о чём же вы его молите? Чтобы у соседей скотина передохла? – дерзко усмехнулась Милана.

   – О злом молятся Кереметю одни ведуны, – замахал руками Акмар. – А мы – только о добром. Чтобы голода не было, засухи, мороза, чтобы скотина не переводилась... Инмар сильный, Кереметь сильный, мы слабые. Всего боимся: хлеб не уродит, скотина пропадёт, степняки с набегом придут...

   – Наша нурская земля победнее вашей будет. Только мы не такие робкие, как вы, – усмехнулся в усы Волх Велеславич.

   – Вы – люди-волки, мы – просто люди, – возразил шаман.

   – Будь мы все храбры, как царь Кондарат... – заговорил Ядыгар.

   – ...Нас, может, и вовсе уже не было бы. Видели пустые городища в лесах между Волгой и Вяткой? – сказал Идна и, переглянувшись с колдуном, торжественно обратился к Зореславичу: – Царь росов! На небе сильный Инмар, под землёй – Кереметь, на земле – ты. Защити нас, удмуртов, и мы дадим тебе столько лучших мехов, сколько сам захочешь.

   – Собрался нанять нас за меха, словно бродячую дружину, – презрительно произнёс вполголоса Сигвульф.

   – Защити нас, – с трудом повторил Ядыгар. – Мы не такие трусы, как ты, верно, подумал. Наше войско уже собралось, но оно почти всё пешее. Против двух орд вряд ли продержится. А сотня твоих дружинников стоит тысячи.

   – Царь, ты зовёшься Ардагастом – Гостем Огненной Правды. А она велит сильному не презирать слабого, а защищать его. Этого учения мы ещё не забыли, – тихо сказал Акмар, и в его голосе вовсе не было заискивания.

Взгляды всех обратились к царю росов. А он отпил золотистого хмельного мёда из деревянной кружки, улыбнулся и сказал:

   – Ни за какие меха я не стал бы губить своих воинов в ваших усобицах. Я иду за стрелой Абариса. Но к ней ведёт Путь Солнца, а на нём нельзя уклоняться от доброго дела. Значит, с вами мне по пути. Ведь Ра-река ведёт в землю аргиппеев.

   – Погоди, царь! – вмешался Вышата. – Кама течёт с севера, не она ли прежде звалась Ра? К тому же я слышал, что перед нами здесь была дружина Андака и Саузард и ушла вверх по Каме.

   – Солнце-Царь! – торопливо заговорил Акмар. – Боги тебе предназначили нас спасти. Так сказали три вещие птицы: ворон, филин, сорока!

   – Сорока! – фыркнула Лютица. – Нашли вещунью! Наверняка это ведьма Лаума. В ловушку тебя, царь, заманивают, вот что!

   – Ардагаст! Ты раньше лез во все отчаянные дела, искал славы, но теперь-то... Неужели ты не дойдёшь до Солнечной стрелы из-за какого-то аргиппея? Слышишь, пусть они тут сами разбираются! – тихо, но настойчиво проговорила Ларишка, сжав руку мужа.

Тот задумался на миг. Эти добрые и мирные, даже робкие люди напоминали Зореславичу его соплеменников – венедов. Но сейчас он вёл к Уралу не бродячую дружину из кушан и манжар, как девять лет назад, а лучших воинов царства росов. И только боги могли изменить их путь.

Царь произнёс лишь два слова:

   – Нужно гадание.

У наплавного моста через Каму выстроились конные дружины Ардагаста и Ядыгара и пешая удмуртская рать. Удмуртские конники были неплохо вооружены по-сарматски, только железные доспехи мало у кого имелись, больше из копытных чешуек. Пешцы же – с одними копьями, луками да топорами. И росы, опытные воины, не глядели на эту лапотную рать свысока, зная, как крепко и умело она будет биться в родных лесах и на валах городков.

Впереди стоял царский конь – золотисто-красной масти, из породы ферганских «небесных» коней, в серебряной сбруе, крытый вместо чепрака шкурой тигра, убитого Ардагастом в Бактрии. Обернувшись к восходящему солнцу, Вышата воздел руки:

   – Великий Даждьбог-Хорс! Вот красный конь Солнце-Царя росов. То – твой небесный конь. Укажи ему путь по Pa-реке, Рос-реке[152]152
  Рос – один из вариантов названия реки Ра (Рас, Рангха).


[Закрыть] – Путь Солнца!

Все затаили дыхание. Лишь Акмар тихо бормотал:

   – Инмар-Небо, Шунда-Солнце, не оставьте народ удмуртов!

Красный диск солнца стоял низко над густыми зарослями пожелтевших камышей, над самым мысом у слияния двух рек, отражаясь в спокойной воде. Конь царя поднял к нему голову, громко заржал и величаво пошёл по мосту. Вдруг перед ним на мосту появился, словно из воздуха или из самого солнечного света, всадник на белом коне, во всём белом. В левой руке у него был ослепительно сияющий золотой щит, в правой – копьё. Мягкий свет разливался вокруг светло-русых кудрей. Росская дружина, сразу узнав всадника даже со спины, разразилась приветственными криками. Нуры встретили всадника дружным воем – как волки вожака. Ведь это был весёлый и отважный солнечный бог, повелитель волков, которого венеды звали Ярилой, а росы-сарматы – Аорсбарагом, Белым Всадником. Он когда-то вёл рать Ардагаста через нурские и северянские дебри, а теперь указывал ей путь к Солнечной стреле.

Следуя за Белым Всадником, царский конь миновал мост, ступил на мыс, прошёл несколько шагов берегом восточной, Белой реки – вода в ней действительно была светлой, серебристо-белой. Конь обернул голову и призывно заржал. А бог-всадник исчез, будто растворившись в свете утреннего солнца, тут же ставшего из красного белым. Удмурты радостно зашумели. Довольны были и росы: неловко ведь было бы отказать в помощи тем, кто так хорошо их принял. Не по-росски это!

Ардагаст, положив руку на золотую рукоять меча, первым двинулся по мосту пешком. Следом Вышата и удмуртские жрецы повели коней для жертвоприношения. Вишвамитре вспомнился обряд ашвамедхи – жертвования коня. Царь шёл с войском за священным конём и покорял все земли на пути, указанном коню самими богами. Только великий царь мог совершить такой обряд. А Ардагаст был всего лишь подручным царём Фарзоя, великого царя Аорсии...

Войско росов и удмуртов миновало последний удмуртский городок. Правый, восточный берег Ра был высок и лесист, а по другую сторону реки простиралась до самого горизонта степь – бескрайняя, загадочная и опасная. В любой миг оттуда могли вырваться на быстрых породистых конях союзники аргиппеев – восточные роксоланы. Западная ветвь роксоланов, владевшая землями от Днепра до Танаиса, была сильным племенем. Их царь Роксаг – Сияющий Олень, отважный, наглый и удачливый, то подчинялся Фарзою, то воевал с ним.

С востока в Ра впадала речка Гнилой Танып – тихая, заросшая осокой, с мутной водой и топкими берегами. На пригорке стояло святилище – огороженная тыном осиновая роща. На кольях белели коровьи и конские черепа. Лютица покачала головой:

   – Ну и место для святилища! Вода гнилая, болото, деревья недобрые... Бесов небось полно?

   – Да, – кивнул Акмар. – Отсюда до аргиппеев леса глухие. Много чертей в них: один кривой, однорукий; другой – с копытами, ноги лохматые, людей ест; третий – тоже людоед, с волчьими зубами. В реке – водяной, косматый, один глаз на спине. Злые все, но жертв много не требуют. Вот керемети – тем много надо, особенно самому Луду...

   – Защищай ещё чертомолов этих... – недовольно сказал вполголоса дреговицкий княжич Всеслав.

   – Давно ли сами такими были? Забыл, какими глазами глядел, когда Ардагаст Чернобожий дуб корчевал? – возразил ему Неждан Сарматич, сын Сагсара.

Оба молодых воина были в числе русальцев – двенадцати лучших дружинников Ардагаста, умело владевших не только мечом, но и волшебным жезлом.

А с востока уже доносилось конское ржание. К Таныпу выходил большой конный отряд. Оружием и одеждой всадники напоминали сарматов, но волосы не падали на плечи из-под шлемов и колпаков с меховыми околышами. Аргиппеи брили голову и за это были от соседей прозваны «плешивыми». Над отрядом колыхался увенчанный бронзовой волчьей головой бунчук с тремя конскими хвостами. Впереди ехал молодой стройный воин в отороченном соболями коротком красном плаще поверх кольчуги. Рядом – женщина в островерхой шапке с роскошным околышем из огненно-рыжей лисы. На груди женщины сверкали бронзовые украшения.

У самой реки предводитель всадников придержал коня и поднял руку в степном приветствии:

   – Я Санаг, царь аргиппеев. Кто ты, сармат? На твоём знамени я вижу тамгу росов.

Над росской дружиной ветер развевал красный стяг с золотой тамгой – трезубцем. Зореславич поднял руку:

   – Я Ардагаст, царь росов.

   – Твои подвиги известны всей степи. Но что ты, враг дэвов и колдунов, делаешь с этими лесными крысами? В этом святилище они убили моего двоюродного брата Сандарза. Если ты и вправду царь Ардагаст, помоги мне покарать это бесово племя. Сожжём их городки, угоним стада, а их самих продадим сарматам!

   – Они чтут Небо и Солнце выше бесов и говорят, что не приносили твоего родича в жертву. Я не ищу с тобой войны и хочу рассудить вас по Огненной Правде, если ты не глух к ней. Когда-то вас, аргиппеев, считали справедливейшими из людей.

   – Разве ты видел сам, кто убил моего родича?

   – Ты этого тоже не видел. Но со мной великий волхв Вышата. Его чары могут раскрыть многие тайны. Но зачем перекликаться через речушку? Зайдём вместе в святилище.

Санаг, явно недовольный, вертел в руках плеть. Но женщина в лисьей шапке склонилась к нему, и царь аргиппеев направил коня в реку. За ним последовали женщина и десяток знатных аргиппеев. Они хотели въехать в святилище верхом, но Ардагаст вошёл туда пешим, и им пришлось слезть с коней из уважения к знаменитому воителю. Вслед за Зореславичем вошли Ларишка, Ардагунда, русальцы, Волх и Вышата с двумя волхвинями, а также Акмар, Идна и Ядыгар.

В священной роще стоял небольшой сруб под крышей из горбылей. Акмар открыл дверцу. За ней был виден чёрный деревянный идол и берестяной короб со священными предметами. Старик воздел руки:

   – Этим богом клянусь – мы не приносили Сандарза в жертву!

Санаг указал плетью на чёрного идола, потом на человеческий череп на одном из кольев:

   – Каким богом – Кереметем? Убивать без вины и лгать людей учит он.

   – Инмар высоко, далеко, Кереметь близко, – вздохнул Акмар.

А Ядыгар зло проговорил:

   – Говорят, Кереметь был богом у сарматов. Те его прогнали, а он пошёл по свету с красивым полотенцем и обещал его тому, кто творцу всего зла молиться станет. Дурак удмурт на полотенце польстился...

Ардагаст тем временем глядел на спутницу Санага. Её лицо, на редкость красивое, было совсем не похоже на скуластые узкоглазые лица аргиппеев. Из-под лисьей шапки падали на плечи роскошные золотые волосы. Это лицо и волосы он не мог бы ни с чем спутать. Сразу вспомнились Гиндукуш, Кавказ...

   – Вила Злата... пери Зарина! Или как тебя теперь зовут? И когда ты перестанешь по свету бродить?

   – Когда вода в реках течь перестанет! – со смехом ответила она. – Или когда ты перестанешь подвигов искать. А зовут меня здесь, как в Гиндукуше: пери Зарина – «золотая». Ты меня никогда не видел лебединой девой? А Санаг увидел. И поймал. А потом ушёл со мной в подводный мир, только заскучал там, да и с царём озёрных дэвов не поладил. Мы и вернулись на землю. Теперь я – царица аргиппеев.

Она кокетливо повела плечами, взявшись руками за окантованные бронзой ремешки, которые шли поверх кафтана, от плеч к поясу, подчёркивая её высокую грудь. Чеканной бронзой блестел и пояс царицы, а в ушах сияли золотые с бирюзой серьги.

   – А как же твой кавказский пастух?

   – Он погиб со славой и отомщён. Чего ещё желать лучшему мужчине на Кавказе? А его родичам нужен наш сын, а не я.

Впервые Ардагаст заметил печаль на лице водяной красавицы. Грусть легла и на лицо его сестры Ардагунды. Её сын от Доко, царя зихов[153]153
  3ихи – адыгское племя на Черноморском побережье Кавказа.


[Закрыть], до сих пор воспитывался в племени отца. А её, царицу амазонок, Доко при всех отказался взять в жёны. Что не мешало ему, однако, хвастать всюду родством с Ардагастом.

Зореславич обернулся к собравшимся:

   – Скажите мне, как погиб Сандарз?

   – Он на охоте отстал от своих. Они нашли его тело в этом святилище привязанным к дереву и утыканным стрелами. Голова была отрезана и насажена на кол, а сердце и лёгкие вынуты через горло, – сказал Санаг.

   – Сколько было стрел? – спросил Акмар.

   – Два десятка. Ваших, удмуртских, костяных!

   – Мало! Такую жертву у нас приносят всем племенем. И головы не режут, сердца, лёгких не забирают! – торжествующе сказал шаман.

   – Зато похоже точь-в-точь на то, чему нас Лихослав учил, – тихо сказала Лютица Вышате.

   – Ты – верховный шаман. Хочешь оправдаться – вызови душу Сандарза, пусть она правду скажет! – не сдавался царь аргиппеев.

   – Уже искал. Нигде не нашёл – ни в Верхнем мире, ни в Нижнем. Здесь чьи-то чары сильнее моих, – виновато опустил голову старик.

   – Эти чары я знаю. И знаю, как их снять, но только на время. Дух убитого заточен в Нижнем мире и повинуется тому, у кого его сердце и лёгкие. Этот дух нельзя даже увидеть без особых заклятий. А чтобы вернуть его сюда хоть ненадолго, мне придётся спуститься за ним, – сказал Вышата.

   – Только не вздумай лезть один! – решительно заявила Лютица. – Там всяких нечистых тварей столько – и с Секирой Богов в одиночку не справишься.

   – Да уж, в эту крысиную яму – только с кошкой. Большой такой, жёлтой, – усмехнулся волхв.

   – Нет, кошкой спущусь я. А Лютица... самой собой[154]154
  Лютица – львица (слав.).


[Закрыть], – вмешалась Милана.

   – И я пойду с вами, – сказал Акмар.

Но аргиппеи воспротивились:

   – Ты, старый мошенник, и украл дух Сандарза. Теперь не улизнёшь ни в теле, ни в духе.

Посреди святилища развели костёр, и трое волхвов принялись плясать вокруг него, напевая заклятия. Вышата потрясал секирой, отмеченной знаками Солнца и Молнии. Это древнее оружие Ардагаст добыл в храме Чернобога на Черной горе в Карпатах, и сама Морана-Смерть убавила тогда грозную силу Секиры Богов. Длинные волосы волхва и чародеек метались по воздуху. Всё выше подскакивали трое, всё быстрее вертелись волчком и наконец упали наземь. Лишь духовный взор Акмара разглядел, как над лежащими телами поднялись три полупрозрачные фигуры – мужчины с секирой, львицы и кошки – и тут же исчезли под землёй.

Довольно долго все стояли молча. Потом над пламенем костра проступила фигура бритоголового узкоглазого человека в аргиппейской одежде. Этот образ тоже был полупрозрачен и колебался, словно марево, но видели его все.

   – Сандарз! Скажи, кому я должен мстить за тебя? – воскликнул Санаг.

   – Бесову племени! Ведьма-сорока завела меня сюда, а убил Саудев с его родичами. Моё сердце и лёгкие – в пещере аждахи под Чёртовым городком... Сожгите их... освободите меня... – Призрак выговаривал слова медленно, с усилием.

Вдруг земля под костром треснула, и в расселину провалилось всё – призрак, огонь, сам костёр. Осталась лишь яма с дымящими и гаснущими углями. Вышата с трудом поднялся, помог встать волхвиням. Милана достала серебряное зеркальце, взглянула и облегчённо вздохнула:

   – Слава Ладе, телесные раны не проступили. Одна тварь всё лицо исполосовала. Ничего, духовные раны долго не болят.

Лютица с помощью мужа перевязывала руку. Для неё духовный бой в преисподней кончился хуже.

В раскосых глазах Санага бушевала ярость, готовая вырваться наружу. Стиснув плеть, он обернулся к своим аргиппеям, но тут Зарина легонько сжала его руку, что-то шепнула и заговорила, обращаясь к росам:

   – К востоку отсюда, у Чёртова городка, в Белую реку Ра впадает Чёрная[155]155
  Башкирские названия рек Белой и Уфы – Агидель (Белая Волга) и Караидель (Чёрная Волга).


[Закрыть]. Злая река: путь ей проложил чёрный конь, что вырвался из Нижнего мира. На ней живёт род девата – бесово племя. Их предок убил чёрта и женился на чертовке. Ещё недавно Чёртов городок был царским зимовником аргиппеев. И вдруг в пещере под ним появился змей – аждаха. Он разорил зимовник, а царя убил одним ударом хвоста. Усмирить змея смог только Саудев, Чёрный Бес, главный шаман рода девата. Теперь он – хозяин в городке...

   – И в племени! – порывисто произнёс Санаг. – Это он указывает, какие жертвы и когда приносить этой твари. А я хожу в набеги, чтобы добыть ей скота на прокорм. А она уже жрёт людей, и с каждым съеденным человеком у неё вырастает новая голова. Прости, Акмар, отец, что я заподозрил твой народ, когда среди аргиппеев есть своё бесово племя! – Он яростно обернулся к знатным соплеменникам: – Это вы, трусы, твердили всем, что аждаху одолеть нельзя иначе как чарами и что я погублю всё племя, если решусь с ней сразиться!

   – Ваши старейшины боятся не аждахи, а тебя, царя. Если ты станешь победителем змея, тебя будут почитать больше, чем их. Нам бы такого змея, я уж нашёл бы, что с ним сделать! – горько усмехнулся Ядыгар.

Перепуганный Акмар, побледнев, зашептал молитву.

   – А больше всего они боятся меня! – Зарина с насмешкой взглянула на старейшин. – Как же, царём правит водяная чертовка! Ведь «пери» и «дэв-пери» здесь зовут бесов и бесовок. Вот и дожили, что правят аргиппеями не царь, не царица и не старейшины, а Чёрный Бес. Разве кто-нибудь из старейшин на совете смеет возразить ему?

   – Совсем страшные времена настали! – вздохнул Идна. – У вас аждаха, у нас какие-то новые лесные черти: чёрные медведи на конях...

   – Эти черти – по мою душу. Только не медведи они и не черти, а ещё хуже: два полумедведя и люди, что чертям служат, – сказал Ардагаст.

   – А ведьма-сорока – сестра тех Медведичей, – добавил Вышата. – Домолились вы тут чертям и чёрным шаманам, что они стали войны затевать.

   – Эх вы, цари, старейшины! Сколько родов и племён погубить могли сейчас, если бы не мы, волхвы? – с неожиданной злостью воскликнула Милана и прижала ладони к щекам. – Ой, всё лицо горит!

   – Ты не права, женщина! – сказал Сигвульф. – Это наш Ардагаст не дал заманить три народа в ловушку. Клянусь копьём Одина, мало я видел конунгов, способных отказаться от войны не из-за слабости! – Он поцеловал жену в одну щёку и погладил по другой.

Санаг выхватил меч и воткнул его в землю:

   – Довольно! Клянусь этим мечом – если я не покончу со змеем и чёрным шаманом, не буду достоин зваться царём! Смерть бесову племени!

Рядом вонзил свой клинок Ядыгар:

   – Если я не помогу тебе в этом – пусть покарает меня Инмар!

   – Из-за меня бесовы слуги хотели опустошить войной ваш край. Клянусь Солнцем – я уничтожу их гнездо!

Возле двух мечей вонзился третий – с золотой рукоятью. На его индийском клинке была видна надпись: «Куджула Кадфиз, великий царь Царей кушан». Этот меч вождь кушан подарил своему дружиннику, которому был обязан владычеством над Бактрией и Индией.

   – Удивительно! До чего же я недооцениваю этих скифов! Я, Аполлоний из Тианы...

Старик с длинными белоснежными волосами и высоким лбом откинулся на спинку кресла. На столе, заваленном свитками, картами, магическими чертежами, перед ним стояло серебряное зеркало с бронзовым ободком, на который были нанесены двенадцать знаков Солнца. Весь земной мир, обходимый Солнцем, был доступен этому зеркалу. Рядом сидел юноша с чёрными кудрями и проницательными тёмными глазами – Иосиф бар-Ноэми из Пантикапея.

   – Удивительно! – повторил старик. – Я думал, Ардагаст будет воевать за удмуртов. Война за правое дело – чего ещё нужно добродетельному варвару? Добыча, слава – и спокойная совесть. А он сумел большее...

   – Ардагаст – наполовину венед, Вышата – венед. А венеды воевать умеют, но не любят, – сказал Иосиф. Я замечал в пантикапейских корчмах: венеда, даже пьяного, трудно разозлить настолько, чтобы он полез в драку. Но уж если полезет...

   – Будем надеяться на. лучшее в натуре этого племени. Ибо теперь их царю предстоит задача посложнее. Эти девата...

   – Они вроде сатиров? Или индийских ракшасов?

   – Не так просто, юноша. Не так просто, как склонны видеть люди. Особенно варвары...

   – Ну что, девочки? Не досадуете, что войны не вышло? – сказал, улыбаясь, Вишвамитра.

Он как муж Ардагунды носил звание священного царя амазонок, хотя всё их царство состояло из древнего городища над Тясмином, святилища Мораны-Артимпасы, богини войны и любви, и сорока воительниц, охранявших его.

   – Нет! – ответила молоденькая поляница-венедка. – Эти удмурты – вроде нас, венедов. А аргиппеи – вроде сарматов. Словно в усобицу какую-то лезли...

   – И вообще, мало ли мы воевали с людьми? Повоюем теперь с бесами и драконами. Как, справимся? – задорно тряхнула гривой золотых волос Ардагунда.

   – Справимся! – дружно закричали поляницы.

Ехавший рядом Шишок воинственно вздёрнул косматую бороду:

   – Бил я всяких бесов, побью и полубесов. А змея огнедышащего один раз дубьём с дерева смахнул, чтобы лес не жёг. Правда, Серячок?