Текст книги "Полковник Гуров. Компиляция (сборник) (СИ)"

Автор книги: Николай Леонов

– Берегись! – вскрикнул Горбунов.

Гуров дернулся в сторону инстинктивно и тут же припечатался щекой о другой обломок зеленого зонтика. Он накинул куртку целиком на лицо и вслепую вылетел из зарослей.

– Водой, водой промыть надо! – метался на тропинке оперуполномоченный. – Давайте ключи от машины, есть там вода?

– Нету, – прошипел Лев, он не готовился к такому развитию событий.

Что за незадача, только недавно стихло жжение после попадания перцовой струи, и вот новая травма. Но он с удивлением прислушался к собственным ощущениям и понял, что не чувствует ни жжения, ни боли. Гуров скинул куртку, схватил протянутый грязный платок и принялся оттирать липкий сок. Прислушивался к себе и понимал, что никаких болей на коже нет. Ни покраснений, ни пятен или волдырей. После платка и вовсе почти ничего не осталось на лице. Сыщик снял куртку и кивнул в сторону шоссе:

– Давай, ты по правой стороне, я – по левой. Отсюда и до шоссе надо квадрат метров в десять прочесать. Может, что-то найдем интересное.

Горбунов скривил лицо, но возражать не посмел. Лишь ухватил ветку подлиннее, пробурчал о том, что осмотр уже производили, и покорно пошел по пышным зарослям из кустов и высокой травы. Несмотря на осень, вся растительность хоть и повяла, частично сбросила зеленые листья, но все равно давила влажностью и жаром, накопленными за день. Лев шел, внимательно шаря взглядом по каждому метру ковра из травы и опавших листьев, а сам то и дело касался лица. Он начал ощущать легкий зуд на коже. Ощущения были совсем не болезненные, напоминали ему солнечный ожог, который как-то приключился с ними, когда они с Марией дорвались до отдыха на морском побережье и провели полдня под южным солнцем. Вдруг в глаза ему бросились травинки, которые неестественно приподнялись над землей. Он пнул слегка носком кроссовки по бугру, и верхний слой из травы отлетел в сторону вместе с корнями. Под этой импровизированной крышкой обнажилась свежая ямка, из которой торчало что-то кружевное. Лев окликнул опера, сам же осторожно щепкой начал раскапывать тайник дальше. Сначала он подцепил и вытащил черные эластичные колготки, за ними пару кружевных перчаток, тоже черного цвета, и шейный платок из такой же ткани. Подоспевший Горбунов за его спиной ахнул:

– Маньяк! Изнасиловал, убил и кинул в борщевик, чтобы следы замести.

Лев вытер со лба пот от духоты вокруг:

– Вот что, вызывай снова следственную бригаду. Опишите все найденное, приобщите, еще раз прочешите местность, пошире радиус возьмите.

Оперативный работник только успевал кивать в ответ. Хорошо, что этот важный полковник не орет из-за пропущенного тайника при осмотре местности. Всего лишь приказал провести второй заход по поиску улик, ведь его находка доказывает, что было совершено преступление, а не просто произошла случайная смерть. Он робко показал пальцем на лицо Льва:

– У вас пятна на лице от борщевика. Возле глаза и на щеке. Не сильные.

Гуров и правда чувствовал, что пощипывание на веке и скуле усилилось, но подумал, что просто саднят свежие ранки от выступившего пота. Перед глазами уже темнело от духоты, сказывалась усталость и напряжение последних суток, он почти не спал, получил несколько травм, искупался в ледяном озере. Теперь земля уходила из-под ног, а организм отказывался слушаться своего владельца. Гуров приподнялся, промокнул лицо платком, и стало легче. Опер покосился на его пятна:

– Вы платок себе оставьте.

– Спасибо. Тело тоже себе забираем, дело придется передать в управление.

– Понимаю, понимаю, товарищ полковник. Все в лучшем виде оформим, ребят заставлю тут все перерыть. Найдем еще улики и оформим все по протоколу. Останусь здесь, вы поезжайте. Пока все не доделаем, не уедем. Хоть до ночи будем землю носом рыть! – Опер не смог скрыть радости, что странное дело забирают «наверх». Ему проще заниматься привычными кражами и драками пьяных дебоширов, чем разбираться в уловках маньяка.

Лев смог только кивнуть в ответ, он еле дошел до машины, рухнул на водительское сиденье и дотянулся до бардачка. К счастью, там нашлась пачка салфеток. После обтирания жжение на коже затихло, можно наконец вернуться к делам. Первым он набрал Зимина. Эксперт вместо приветствия забурчал недовольно в трубку:

– Что, Гуров, опять сюрприз мне приготовил? Вожусь я с твоими вещдоками, делаю. Только с аптечкой закончил, нашел кое-что интересное.

– Ага, давай, – отозвался Лев, в том же бардачке нашлась фляжка с парой глотков воды, и он жадно припал к горлышку.

Зимин зашуршал листами в динамике, что-то уронил, судя по звуку, и наконец нашел нужную запись:

– Ага, вот. Короче, все препараты в аптечке, изъятой по адресу, так, бла-бла… ага, вот. Была баночка с витаминами, обычные, в любой аптеке продаются. Капсулка из желатина, то есть проглатываешь, желатин растворяется, и содержимое попадает в желудок. Состав на этикетке самый невинный, железо, магний, витаминчики группы В. Да только внутри оказалось совсем другое содержимое, отличается по цвету и составу. Я даже в аптеку сгонял и купил точно такие же витамины, такого же производителя. С тебя, кстати, 900 рублей, остаток можешь забрать и принимать согласно инструкции. Подменили старику лекарство, высыпали из капсул родное содержимое, насыпали что-то другое. На что заменили витамины, не скажу пока. Тут искать долго придется, методом тыка и подбора. Слыхал о таком?

– Вот сейчас узнал, – хмыкнул Гуров и задал вопрос, ради которого звонил криминалисту: – Скажи, ожоги от борщевика сильно опасная штука?

– Ну, если ты голый изваляешься в соке из стеблей, а потом ляжешь загорать, то можешь и помереть. Принцип такой же, как у ожога: чем больше площадь, тем сильнее опасность. Фитотоксичность называется, сок сам по себе не опасен, он повышает чувствительность к ультрафиолету. Его состав резко снижает способность кожи защищаться от солнечных лучей, и возникает тяжелое поражение кожи. Похоже на ожог, но из-за размера и проникновения на глубину кожи опаснее, чем термический. То есть от высокой температуры.

Гуров замер, ошарашенный информацией. Так вот почему его ожог начал зудеть только после того, как он прошелся через кусты по полю! Но тогда смерть Исаевой выглядит вдвойне странной, ведь она приехала сюда ночью, когда ядовитое растение было для нее не опасно. Кто-то удерживал несчастную женщину под лучами солнца, и ее убийца бежал буквально под носом у случайного прохожего.

– Если ты для себя, то пораженное место обработай антисептиком, наложи повязку и принимай обезболивающее. Болеть будет адски несколько дней. И пузырь этот не трогай, пускай сам лопнет. Если больше ладони поражение, то лучше в больницу, Лев Иванович, чтобы инфекцию не занести, – тем временем бубнил в трубке голос Зимина.

Лев прервал его:

– Сегодня тело привезут. Предварительная версия – сама по глупости залезла в заросли борщевика. Но было это ночью, так что посмотри ее. Надо понять, как ее удерживали. Подпоили, отравили, связали или что-то другое. Не верю, что она ночью добровольно поехала в лес, разделась, валялась в зарослях сорняка и потом загорала до кровавых пузырей.

Криминалист тяжело вздохнул:

– Я еще с вещами из квартиры не разобрался, пощадите, товарищи опера.

Лев, обрадованный, что его подозрения оказались небеспочвенными, совсем ожил:

– Я только начал, держись, к вечеру тело привезут и одежду погибшей.

– Неугомонный ты, Лев Иванович, – поцокал осуждающе криминалист и отключил вызов.

А опер уже заводил машину, впереди ждет еще много дел.

Остаток дня он провел в разъездах по городу: вместе с участковым все-таки попал в комнату Исаевой, но ничего интересного больше не обнаружил; произвел выемку всей ее рабочей документации под ошарашенные взгляды двух сотрудниц; даже успел вечером снова побывать в палате у Горюцкого. Но тот, раздраженный болью от травм, только повторял как заведенный, что никакой Исаевой, Стрекозы или Марины не знает. На фото фыркнул пренебрежительно:

– В матери годится мне ваша Стрекоза. Размалеванная, как дешевая актрисулька, все линии неровные, пропорции не соблюдены. Лучше бы ты, опер, старика искал, который нам скульптуры эти таскал. Кто он такой и откуда взялся?

Хоть Горюцкий не нравился Гурову, раздражал своим высокомерием и двуличностью, но не признать здравость его рассуждений опер не мог. Не все участники этого дела еще обнаружены, живыми или мертвыми. Важный связующий элемент между бандитами и произведениями Лидии так и не был опознан, а без него у Льва не складывалась общая картина преступления. Правда, когда он вышел из больницы, то понял, что закончились последние силы. Поездка домой по вечерним нескончаемым пробкам показалась бесконечной, но в квартире Мария заговорщически приложила палец к губам и кивнула в сторону кухни:

– У тебя гости.

На кухне его ждал Стас. При виде напарника он прошептал:

– Вот так ты дома отлеживаешься, да? Жена даже не в курсе, что у тебя сегодня отгул на весь день. – Потом присмотрелся к новым багровым отметинам на лице. – Я так понимаю, не к любовнице ездил, а работать кинулся.

Мария перед огромным зеркалом в коридоре красилась перед выходом на вечерний спектакль. Она заглянула в кухню с легким пальто в руках:

– Что-то слышала про любовницу. Планируете холостяцкую вечеринку? Об одном прошу: посуду за собой вымойте, мальчики.

Крячко шутливо отдал ей честь:

– Так точно, товарищ домашний генерал. Все будет вымыто и блестеть.

Мария окинула критичным взглядом лицо мужа с ссадинами и пятнами от ожога:

– Муж тоже должен блестеть.

– Будет как новенький, Машенька. – Стас подскочил и ловко помог ей надеть пальто. – Обещаю!

Мария покачала головой и бросила на мужа укоризненный взгляд. Уж она-то как никто другой знала, как он забывает обо всем на свете во время очередного расследования. Сон, еда, жена отходили на второй план, когда перед Львом стояла новая загадка. За столько лет семейной жизни она привыкла к этому образу жизни, но все-таки приучила Льва давать себе хотя бы небольшой перерыв в работе.

После того как хлопнула входная дверь, Стас покачал головой:

– Давай выкладывай, охотник за привидениями, где пропадал весь день.

Лев уже гремел кастрюлями на плите:

– Только перекушу. Ты расскажи лучше, новости по делу контрабандистов есть? Что со списками скульптур из мастерской?

– Новостей хороших мало. – Крячко отхлебнул из чашки уже остывший кофе. – Эксперта я нашел из музея, тот над скульптурами охал и ахал долго: «Какая работа! Не отличить!» Запросил месяц на экспертизы, будет состав изучать и сравнивать с произведениями искусства того времени. Целую лекцию мне по каждой фигуре прочитал, кто сделал да как ее фашисты украли. Четыре часа его слушал, могу теперь диссертацию написать про похищенное культурное наследие. Сказать, сколько и каких фигур в мастерской было на момент смерти Журиной, никто не может. Внук не интересовался, соседка, которая там убиралась, только вздыхает и плачет, а Горюцкий после общения с адвокатом вообще информацию по крупинкам выдает. Не признает факт мошенничества, потому что сделки за предыдущие годы мы пока доказать не можем, не знаем, кому и что продавали. По той партии, с которой мы его взяли, можно только организацию кражи имущества Журиных предъявить. Потерпевших владельцев скульптур, правда, де-юре нет на данный момент. Старик умер, внук еще в права наследования не вступил. Вор, которого нанял Горюцкий, мертв. В консульствах как только я начал говорить о купленных подделках, так все в обморок падают и бегут на консультацию к юристам. Короче, куда ни кинь, всюду клин, Лева. До суда хороший защитник развалит все, и на банду ничего не останется, кроме убийства Слона и одноразовой кражи скульптур Журиной, да и те из-за малой ценности на крупняк не потянут. Плакала наша серия эпизодов международного мошенничества и командировки за границу.

Обычно задорный Крячко сидел нахмурившись, понимая, что именно ему завтра придется докладывать генералу о проделанной работе и неутешительных выводах. Поэтому даже поехал к своему напарнику домой, что позволял себе очень редко. Стас надеялся, что вместе они найдут новые ходы, чтобы громкое дело не развалилось на первом же этапе. Поэтому опер терпеливо ждал, пока Лев жадно сметал обед с тарелки и потом наливал себе огромную кружку крепкого кофе. Растрепанный вид коллеги сразу подсказал ему, что тот вместо отдыха на диване занимался расследованием обстоятельств, о которых не рассказал Стасу. И, видимо, не безрезультатно, судя по новым отметинам на лице. А Лев после сытного ужина и пары глотков горячего напитка пришел в себя, голова заработала ясно. Домашняя одежда, ощущение уюта и тепла подняли ему настроение. Гуров принес блокнот с записями, и они переместились на диван в гостиной, чтобы начать обдумывать все версии по отработанной схеме: Гуров укладывал добытую информацию в логические цепочки; Крячко со своим скептицизмом рассматривал тщательно каждый вывод и проверял его на прочность.

– Все началось с Лидии Журиной, она задумала и реализовала мошенническую схему. Изготовила подделку, нашла покупателя, организовала изготовление фальшивых документов. Потом вся организационная часть перешла Горюцкому, а за собой она оставила лишь изготовление скульптур. Я думаю, что выбирали то, что точно легко выдать за подлинник, рассказав легенду о том, что нашли тайники нацистских главарей. Те скульптуры, которые долго числились пропавшими, а потом или не нашлись, или были обнаружены через много лет случайно.

– Угу, мне музейник то же самое сказал, – подтвердил Станислав. – В войну в Европе и у нас фашисты вывозили все предметы искусства. Чего одна только янтарная комната стоит! Все украденное тащили в Германию, по пути, конечно, часть растеряли, все-таки война шла. И теперь неизвестно, что на самом деле попало в руки частных коллекционеров, что вернулось в музеи.

– Да, на этом и сыграла Лидия: легенды, слухи о пропавших и найденных сокровищах, – подтвердил догадку Гуров.

Коллега хитро улыбнулся:

– Умная женщина, схема-то практически без проколов. Покупатель если и поймет, что его обманули, то кричать или подавать в суд не будет. Он ведь тоже намухлевал – купил и вывез из страны культурное достояние, государственную собственность. Сколько лет они, получается, так действовали?

Лев погрузился в расчеты:

– Больше пятнадцати. Восемь лет после смерти Лидии остатки готовых подделок некто приносил Горюцкому на продажу. Перед этим еще столько же они действовали сообща. Те эпизоды раскопать будет очень трудно, это еще времена СССР и перестройки. – Здесь даже сам себе Гуров не мог признаться, что просто не хочет тревожить память о Лидии и портить свои теплые воспоминания неприятными открытиями. Женщина после такого расследования навсегда превратится в преступницу, и он будет тому причиной. – Больше шанс найти курьера, доставщика, не знаю, как его обозначить, и получить его показания. Тогда можно будет доказать все эпизоды передачи предметов искусства Горюцкому, инициировать международное расследование. Нам необходимо отыскать какого-то старика, который передавал скульптуры Лидии.

Крячко кинулся к своей рабочей сумке в коридор и обратно уже вернулся с ворохом документов. Положил на журнальный столик увесистую стопку фотографий, цветных и черно-белых, с изображением одного и того же человека. Пожилой мужчина с седыми волосами и залысинами, в огромных роговых очках, в потертой одежде темного цвета и всегда с большой клетчатой сумкой на колесиках был запечатлен в разные моменты. То он стоял на крыльце здания, то садился в автобус, то шел по улице, волоча за собой свой багаж. Фотографии были все разномастные: с камер наблюдения, сделанные на телефон, иногда с максимальным приближением лица старика. Стас с надеждой спросил:

– Он? Это из квартиры Горюцкого распечатки.

Лев принялся раскладывать распечатки по столу:

– Думаю, да, Горюцкий злился, что зависит от неизвестного человека и вынужден с ним сотрудничать. Поэтому организовывал за ним слежку, чтобы вычислить, кто это такой. Планировал исключить посредника из цепочки и забирать всю прибыль от сделок себе.

– Аппетит растет во время еды, – хохотнул Станислав и ушел на кухню, откуда донеслось громыхание в холодильнике. Обратно тот вернулся недовольный. Полупустой холодильник четы Гуровых его разочаровал, Стас привык дома, что супруга Наталья всегда щедро закармливала его разнообразной едой и выпечкой. А здесь яблоки да овощные салатики.

Лев не замечал тяжелых вздохов, он увлеченно рассортировывал фотографии старика по каким-то ему одному понятным принципам на журнальном столике. Не отрываясь от своего занятия, предложил:

– Завтра пройдусь по всем соседям, может, кто-то его опознает. Он же приходил в квартиру, чтобы забрать очередную скульптуру.

– Заканчивай свой пасьянс. – Крячко с тоской вспомнил о домашних пирогах, которые ждали его на кухне, заботливо прикрытые салфеткой. – Что еще запланируем на завтра? В консульства больше не буду звонить, это как в стенку биться.

– Угу, – согласился Лев. – Подключай Орлова, пускай через министерство все решает. Пускай пообещает в прессе опубликовать информацию, мол, для поиска пострадавших. Скандал международный никому не нужен, так что быстро Интерпол разыщет покупателей. Бояться им нечего, ничего ценного они не вывезли из страны, так что будут просто свидетелями или пострадавшими. Ты сам пока собирай материалы по Слону. Через кого он вышел на Горюцкого, кому рассказывал о заказе.

– Знаю, знаю, – проворчал Стас. – А ты чем будешь заниматься?

Он видел, что Лев что-то недоговаривает. Гуров отодвинул распечатки, сходил на кухню подлить себе кофе и начал подробно рассказывать о знакомстве с историей Стрекозы и ее странной смерти в лесу. Через полчаса Стас, который забыл об урчащем от голода животе, протянул:

– Да уж, дамочка затесалась эта крайне неудачно. Может, это маньяк, Лев? От безденежья и неудачной попытки выйти замуж дамочка решила вспомнить старое и пошла подрабатывать ночной бабочкой. А клиент попался чокнутый. Если содрал с нее вещи и спрятал, это же типичное поведение для убийства с сексуальным мотивом. Они оставляют себе на память вещи жертвы, этого спугнул прохожий, и он прикопал тайник, чтобы потом вернуться и забрать добычу. Надо выставить срочно туда засаду. – Опер подскочил с дивана, готовый немедленно ринуться на поиски убийцы. Это ему было гораздо привычнее и ближе, чем копание в бумажках и сортировка фотографий. Пускай таким занимается въедливый скрупулезный Лев, Стасу всегда ближе были разыскные мероприятия, чем аналитика.

Но тот покачал головой:

– Там работает следственная бригада сейчас, дело передадут нам. Это не маньяк, Стас, не похоже. Перчатки, шарф, колготки снял, чтобы площадь ожогов была больше, чтобы женщина как можно быстрее умерла. Он не хотел ее мучить, он, наоборот, хотел избавиться от нее быстро, но при этом имитировать естественную смерть. Маньяки таким не увлекаются, у них цель – получить мучения и страдания жертвы. Слишком близко к шоссе, слишком быстрая смерть, слишком мудрено все. Дождемся завтра заключения эксперта, я Зимина попросил осмотреть тело, поискать следы борьбы. Закопанная одежда для суда доказательством умышленного убийства не будет, надо искать, кто и как увез ее в лес.

Крячко зло воскликнул:

– То старика безымянного ищи, то вообще непонятно кого, без примет и ориентиров. Будто призрака ловим!

Раздосадованный тем, что напарник не только не принес ясности в расследование, а, наоборот, внес еще путаницы в дело известием о мертвой свидетельнице, он протопал в коридор и начал обуваться. И ворчал на ходу насчет новых поворотов в деле:

– Ну, если не маньяк, не клиент, то могли и за старые ее дела отомстить. Сколько у нее там мужей умерло, двое? Какой-нибудь наследник решил сейчас устроить самосуд. Или просто лишнее увидела, узнала, сболтнула, а через много лет информация всплыла. Может, шантажировать решила кого, чтобы денег заполучить, вот ее на прогулку и вывезли. Мы с этой Стрекозой возиться будем год, пока все версии отработаем.

Хлопнула дверь, застучали шаги по пустому подъезду, Гуров кивал в такт ворчанию напарника, а сам уже был в своих мыслях. Наконец суета по сбору информации окончена и можно сосредоточиться на отдельных фактах, выкладывая их в затейливую схему. Усталость как рукой сняло, он прошел в свой кабинет, расположился с блокнотом и карандашом за столом и принялся чертить замысловатые линии с условными знаками.

Когда Мария вернулась домой после спектакля, то застала мужа спящим в кресле, головой прямо на столе. Вокруг лежали рассортированные фотографии старика, а записи в блокноте пестрели восклицательными знаками и пометками «срочно».

Она потормошила Льва слегка, и тот, сонный, запутавшийся между сном и реальностью, прошел в спальню. Перед тем как снова погрузиться в сновидения, он пробормотал:

– Призрак оперы ведь был настоящим человеком, да? Живым?

Мария вскинула бровь удивленно – что за странные вопросы об искусстве? Но ответила:

– Вообще это легенда, но да. Считается, что этот человек был реален. Он жил в подвалах оперного театра много лет. А потом похитил певицу, в которую влюбился.

– Деньги и любовь правят миром, – рассмеялся ее муж, не открывая глаз, и тут же крепко заснул.

Маша же еще долго готовилась ко сну: забрала из кабинета чашку из-под кофе, мельком бросив взгляд на разложенные фотографии; печально вздохнула над грязной окровавленной одеждой в ванной; провела пальцами нежно по свежим ссадинам и отметинам на лице мужа и тоже закрыла глаза в ожидании сна.