Текст книги "Полковник Гуров. Компиляция (сборник) (СИ)"

Автор книги: Николай Леонов

Больничный двор давно закрыли для въезда автомобилей, и Мейерхольду пришлось припарковаться в стороне. Гуров предлагал высадить его у ворот, чтобы не искать место для парковки, но Мейерхольд был непреклонен.

– Я вас дождусь, товарищ полковник, – твердо заявил он. – Раз уж подписался помогать вам, надо доводить дело до конца.

– Тогда пойдем вместе, – предложил Гуров. – Лишние мозги нам с Крячко не помешают.

Предложение полковника Мейерхольд принял с энтузиазмом. По пути заглянули в магазин, купили больному гостинцы, минеральной воды и свежую газету. Время посещения закончилось два часа назад, о чем Гурову ворчливо объявила вахтерша в приемном покое. Гуров предъявил удостоверение и заявил, что это не светский визит, а следственная необходимость, и если женщину что-то не устраивает, она может пригласить главврача. Тот наверняка будет злиться, что вахтерша лишает его отдыха по пустяковым вопросам, но разрешение на посещение полковника полиции даст. Рисковать вахтерша не стала. Выдала Гурову два халата, велела надеть бахилы и провела на второй этаж, где лежал полковник Крячко.

Увидев посетителей, Крячко обрадовался:

– Ну, наконец-то хоть одна живая душа вспомнила о несчастном больном. Ранение при исполнении служебных обязанностей уже не в чести? Я, понимаешь ли, жизнью рисковал, пытаясь обезвредить преступника, а сослуживцы, братья по оружию, и носа не кажут. С глаз долой – из сердца вон, так, Гуров?

Как всегда, Крячко выражал свою радость в своеобразной манере. Гурову к этому было не привыкать, а вот Мейерхольд, хоть фактически и не являлся Крячко сослуживцем и братом по оружию, слова его воспринял близко к сердцу.

– Вы все неверно истолковали, – Мейерхольд с жаром бросился защищать Гурова. – Товарищ полковник все время о вас беспокоился и очень хотел приехать вас навестить, только его дела не пускали. Сейчас он расследует жутко запутанное дело, просто с ног валится от усталости. Ни единой свободной минутки.

– Лева, да ты, никак, адвокатом обзавелся? Что, на службе дела совсем плохи? – Крячко в недоумении смотрел на Мейерхольда.

– Я не адвокат, – на полном серьезе заявил Мейерхольд. – Я водитель, прикомандирован к подразделению товарища полковника на время проведения расследования.

– Во-ди-тель, – растягивая гласные, произнес Крячко. – Баранку крутим, значит. А по совместительству еще и линию защиты для полковника разрабатываем.

– Стас, хорош хохмить, – остановил друга Гуров. – Это Леонид Мейерхольд, мой помощник. Между прочим, он сегодня преступника задержал. Один на один с профессиональным спортсменом-штангистом вышел и победил.

– Да ты герой. Слава героям! – весело объявил Крячко. – Ну, раз так, будем знакомы. Стас Крячко, прошу любить и жаловать.

– Очень приятно, – Мейерхольд пожал протянутую руку. – Я слышал, как вы получили ранение, весьма впечатлен. Как голова?

– Немного побаливает, но в целом неплохо, – все еще улыбаясь, ответил Крячко. – Скоро можно будет в космос запускать.

– А если серьезно? Что говорят врачи? – задал вопрос Гуров.

– Если серьезно, не очень. Боль почти не беспокоит, процедуры доканывают. Сегодня еще раз голову светили. У меня такое ощущение, что им просто нравится, как выглядит мой мозг через сканер, или как там их аппарат называется. Каждый день светят, все чего-то ищут. Ну, и доискались. Да ладно, это неинтересно. Лучше ты расскажи, что за расследование не дает тебе навестить друга.

– Говори, – потребовал Гуров. – Выкладывай все!

– Главврач приходил, приносил снимки. Говорит, какая-то жидкость в мозгу образовалась. Или они думают, что это жидкость. А я вот предполагаю, что это от безделья. Отекает мозг, жиром заплывает. Мне бы сейчас хоть какую оперативную задачку порешать. Я даже на поквартирный опрос согласен, лишь бы вырваться отсюда.

– Потерпи, друг, с мозговыми травмами шутки плохи. На вот, яблок пожуй, еще мы пирожков прихватили, на случай, если тебя тут совсем не кормят. – Гуров поставил пакет с гостинцами на тумбочку.

– Кормят на убой, – заверил Крячко, но яблоко из пакета достал и впился в него зубами.

– Фрукты немытые, – взволнованно сообщил Мейерхольд. – Мы же прямо из магазина. А там столько микробов, больше, чем в прудовой воде.

– Мне нравится этот парень, – весело сообщил Крячко. – Где ты его раздобыл, Лев? Просто находка, я даже немного ревную. Пока валяюсь здесь, он, чего доброго, мое место займет. И в кабинете, и в твоем сердце.

– Не обращайте на него внимания, Леонид. У Стаса такая манера общения, – предупредил Гуров Мейерхольда. – Со временем к этому привыкаешь.

– Это ничего, пусть шутит. Смех продлевает жизнь, – не совсем честно заявил Мейерхольд. Он не любил, когда подшучивали над ним, но высказать претензию полковнику, да еще когда он на больничной койке, – верх неприличия.

– Ну вот, опять! Леня, ты нравишься мне все больше, – Крячко протянул Мейерхольду другое яблоко. – Свое, так и быть, можешь вымыть.

Яблоко Мейерхольд не взял. Сел в сторонке, чтобы не мешать друзьям общаться, и уставился в окно.

Гуров принялся рассказывать о ходе расследования дела Гулиева. С подробностями, описывая все шаги, предпринятые до настоящего момента. К концу рассказа Крячко знал ровно столько же, сколько и Гуров.

– Что скажешь, друг? – закончив доклад, поинтересовался Гуров.

– А что тут сказать? Ты в глубокой заднице, полковник, – бодро заявил Крячко. – Столько суеты, а на выходе – ноль. Всех подозреваемых профукал. Узнаю манеру друга. И чего тебе вечно неймется? Ведь какая перспективная была кандидатура, этот твой Кувват Умянцев. И спортсмен, и на месте преступления был, и камера его зафиксировала. Даже пистолет под бочкой, как по заказу той же марки, припрятал. Так нет же, тебе этого мало. Поперся к баллистикам, чтобы они тебе всю малину испортили.

– Да, жалко, что с Умянцевым пролет, – верно истолковав ворчание друга, проговорил Гуров. – И мотив у него подходящий. Заказное убийство, чем не громкое дело?

– Ревошин тоже неплох, – подумав, произнес Крячко. – Может, проверить его телефонные звонки, вдруг там на момент преступления ни одного входящего? Тогда его снова можно будет вернуть в список подозреваемых.

– Бесполезно. Проверкой я, конечно, займусь, да только зря время потеряю. С диспетчерами связаться тоже придется, как бы он ни просил, обойтись без визита к его работодателю не удастся.

– Странный ты человек, Гуров. Подозреваемый просит тебя не светить его на работе, и ты идешь ему навстречу. Когда это в полиции новые правила ввели? – пошутил Крячко.

– Просто без нужды не хотел человека подставлять. Ему и так нелегко было работу найти. Да еще жена его теперь дома сидит, а ведь была бухгалтером в крупной фирме, – объяснил Гуров. – Не верю я, что Ревошин убийца, понимаешь? Потому и не хочу жизнь парню усложнять.

– Погубит тебя твоя доброта, Гуров. Рано или поздно, погубит, – Крячко вздохнул.

– Оставим в покое мои личные качества. Давай лучше подумаем, где я облажался?

– Свежий взгляд – вот что тебе поможет, – после минутной паузы заявил Крячко. – Нужно, чтобы на месте преступления побывал человек, чье видение ситуации не замутнили все эти экспертизы и допросы.

– Даже не думай, – с полуслова поняв на что намекает напарник, объявил Гуров. – Ты туда не поедешь.

– А почему нет? Ведь это легко организовать, – глядя на друга невинным взглядом, проговорил Крячко. – Никто ничего не заметит.

– Как можно не заметить исчезновение пациента? – подал голос Мейерхольд. – Вы даже выйти отсюда незамеченным не сможете. А обход? Придут врачи, соберут консилиум, а вас нет.

– Не подогревайте его энтузиазм, Леонид. Для Стаса чем задача сложнее, тем интереснее, – предупредил Гуров. – Вон как у него глаза заблестели. Наверняка уже план составляет.

– Лева, не сопротивляйся. Я уже все продумал. Сейчас врачей на местах нет, одни санитарки, а с ними я договорюсь. В ночь дежурит медсестричка Лидочка, чудесная девушка. Отзывчивая. Она проведет нас так, чтобы охрана не увидела, выпустит из больницы. Я переночую у тебя, к шести утра мы будем на месте преступления, а к девяти ты отвезешь меня обратно. Обход ведь в девять. Мы успеем, Гуров, все будет тип-топ.

– Все будет тип-топ, потому что ты никуда не поедешь, – отрезал Гуров. – Не хватало еще, чтобы жидкость в твоем мозгу прорвалась, пока ты валяешься на моем диване. Нет, Стас, быть виновным в твоей смерти я категорически отказываюсь.

– А план не так уж плох. На самом деле. Все может получиться.

Одобрение пришло со стороны Мейерхольда. В пылу спора Гуров и Крячко почти забыли о его существовании. И вот теперь он сидел на краешке стула, а взгляды обоих полковников были прикованы к нему. Осуждающий – полковника Гурова, и восхищенный – полковника Крячко.

– Вот видишь, и Леонид со мной согласен, – победно провозгласил Крячко. – Два голоса против одного. Ты в меньшинстве.

– Теперь он Леонид? Быстро же ты его повысил, – едко бросил Гуров. – А вам, Леонид, должно быть стыдно. Ему не просто так отказывают в выписке. Он болен, и состояние его нестабильно, а вы потакаете его капризам.

– Это не каприз, – слова Гурова смутили Мейерхольда, но отступать он не собирался. – Вам действительно нужна помощь. Помощь знающего, опытного человека, и где вы найдете кандидатуру лучше полковника Крячко? И потом, мы ведь не в лес его повезем. В случае острой необходимости вы всегда можете вызвать неотложку. Или же я могу подежурить у вашего подъезда. Случится приступ, я сам отвезу его в больницу. Признайте, вы в тупике, и без помощи вам не обойтись.

Такой горячей речи Гуров от водителя не ожидал. Да что там! Сам Мейерхольд едва узнавал себя. Надо же, поучать полковника, лучшего во всей Москве опера-важняка. И это после того, как отношения между ними стали налаживаться. «Я все испортил, – вертелось в голове Мейерхольда. – Теперь он наверняка откажется от моих услуг, и я снова буду всего лишь штатным водителем, приложением к служебному автомобилю. И от этого я сойду с ума. Зачем, зачем ты открыл рот!»

– Ладно, собирайся, – неожиданно проговорил Гуров. – Зови медсестру, договариваться будешь сам. А вы, Леонид, будете ночевать с нами. Если уж я влезаю в эту авантюру, то и вы в стороне не отсидитесь.

Отпускать комментарии насчет того, как быстро полковник Гуров меняет решения, ни Крячко, ни тем более Мейерхольд не стали. Гуров тоже предпочел помолчать. Он подошел к окну и молча смотрел на ночной город, пока Крячко договаривался с медсестрой и менял больничную одежду на уличную.

Лидочка, дежурная медсестра, на план Крячко согласилась на удивление быстро. Крячко напел ей в уши о необходимости как можно быстрее обезвредить особо опасного преступника, и что без его помощи товарищам не справиться, и девушка поплыла. Она провела их к двери, на которой висела табличка «Только для персонала больницы», отодвинула защелку и вывела всех троих на улицу. Дальше действовали сами. Через пост охраны прошли открыто. Гуров снова показал удостоверение, охранник открыл калитку и выпустил троицу с больничной территории.

Мейерхольд первым дошел до машины, покопался в багажнике, извлек оттуда подушку и плед и разложил все это на заднем сиденье. Крячко хотел поворчать, что он, мол, не инвалид и в дополнительных удобствах не нуждается, но вовремя вспомнил, кому обязан своей свободой, и промолчал. Гуров вообще делал вид, что не замечает товарищей, он злился на себя, что так легко поддался на эту авантюру, но в глубине души понимал: идея Крячко о свежем взгляде не лишена смысла. Когда все погрузились в машину, Гуров назвал адрес. Мейерхольд помнил, где живет полковник, но предпочел промолчать.

Так в полном молчании доехали до дома Гурова. Втроем поднялись в квартиру. Гуров пошел стелить постели, а Крячко и Мейерхольд отправились на кухню. Заручившись одобрением Крячко, Мейерхольд изучил содержимое холодильника и кухонных шкафов. Он собирался приготовить ужин. Запас продуктов ограничивал его фантазию, но все же кое-что для холостяцкого ужина он соорудить мог.

В морозилке он нашел кусок свинины. Чтобы ускорить процесс, бросил его в микроволновку для разморозки. Поставил на плиту кастрюлю с водой, добавил соль, а когда вода закипела, бросил мелкую, быстро разваривающуюся вермишель. Дал ей покипеть буквально пять минут и отбросил на дуршлаг. После этого нарезал мясо крупными порционными кусками, посолил, поперчил и положил на раскаленную сковороду. Вермишель засыпал сыром и зеленью и снова сунул в микроволновку. Попутно отварил яйца, покрошил их в миску, высыпал туда же консервированную рыбу, смешал все с майонезом и, разделив на порции, выложил на хлеб.

Крячко наблюдал за его манипуляциями с неподдельным восхищением. Сам он в таких случаях предпочитал отварить пельмени или обойтись яичницей с сосисками, но люди, умеющие за пятнадцать минут приготовить пять блюд из «ничего», Крячко искренне восхищали.

Когда Гуров вернулся, на кухне уже был накрыт стол. На плоских тарелках разложена вермишель под хрустящей корочкой сыра, от солидных кусков мяса по кухне разносится нереальный дух. Бутерброды так и манили сунуть их в рот. Пару минут Гуров молча разглядывал скатерть-самобранку, после чего снова ушел в комнату.

– Кажется, ему не понравилось, – озабоченно произнес Мейерхольд.

– Не дрейфь, Леня, сейчас все будет, – успокоил его Крячко.

И действительно, Гуров вернулся с банкой соленых огурцов, сунул ее в руки Крячко. Сам достал с полки рюмки, а из холодильника запотевшую бутылку водки.

– Вот теперь полный комплект, – заключил он. – Можно приступать.

– А почему рюмки только две? – обиженно поинтересовался Крячко. – Меня что – продинамили?

– Поговори у меня, – полушутя-полусерьезно проворчал Гуров. – В твоей крови и так допинга под завязку.

Ужин прошел в непринужденной беседе. Сперва нахваливали кулинарные способности Мейерхольда, а когда ему надоело слушать дифирамбы в свой адрес, он перехватил инициативу и принялся развлекать полковников историями из армейской жизни. Крячко хохотал до упаду, Гуров сдержанно улыбался, а сам Мейерхольд находился наверху блаженства. Впервые за полгода, с тех самых пор, как ушел из армии, он чувствовал себя нужным и значимым.

Спать отправились уже за полночь. Крячко занял гостевой диван, Мейерхольду досталось кресло. Гуров ушел в спальню, строго-настрого наказав Крячко будить его, если вдруг появится намек на ухудшение самочувствия.

Но ночь прошла без эксцессов. Мозговой отек не прорвался, боль не вернулась и ровно в пять тридцать вся компания снова погрузилась в машину и поехала на улицу Электродная.

В такой ранний час двор выглядел пустынным и каким-то печальным. Следов крови на придомовой парковке уже не было, кто-то из жильцов избавился от этого неприятного напоминания о случившемся. Машины автовладельцев еще стояли на местах, поджидая хозяев. Фонарь над подъездом светил тусклым светом, соперничая с солнечными лучами.

Леонид Мейерхольд сидел в машине, понуро уставившись в пространство перед собой. Он отвык спать вне дома, полночи ворочался с боку на бок, ужасно не выспался и поэтому чувствовал себя разбитым. Гуров слишком беспокоился о последствиях совершенного накануне похищения пациента военного госпиталя. Да и перспектива предстоящего дня, наполненного пустыми допросами и суетой, его не радовала.

И только Стас Крячко наслаждался жизнью. Он вдыхал свежий утренний воздух полной грудью и не мог поверить, что вырвался на свободу. Первые полчаса ему никак не удавалось сосредоточиться на задаче. Он обходил двор раз за разом, но взгляд не цеплял предметы, не фиксировал положение машин, он вообще отказывался работать. В конце концов Гурову надоело наблюдать за тем, как Крячко бесцельно бродит по двору.

– Все, поехали в больницу, – решительно заявил он. – Погулял, и хватит.

– Да мы же еще ничего не осмотрели, не обсудили варианты, – растерялся Крячко.

– Ты и не собираешься их обсуждать, – заметил Гуров. – Ты просто тупо пялишься на дорогу и дома и больше ничего не делаешь.

– Это я так втягиваюсь, – нашелся Крячко. – Знаешь, как трудно снова начать работать после долгого перерыва. Точно в отпуске побывал.

– Вот и отправляйся снова в свой санаторий, твой отпуск еще не закончился, – заметил Гуров. – Зря я на это подписался. Ведь ясно же было, что ничего из вашей затеи не выйдет.

– Погоди, дай мне минутку, – взмолился Крячко. – Не будь жестоким, Гуров, человек ведь не машина, у него нет кнопки включения.

Гуров промолчал, а Крячко зашел на очередной круг, но на этот раз взгляд его стал более осмысленным.

– Где прятался Умянцев? – начал он задавать вопросы.

– Сначала за машинами, затем за трансформаторной будкой, – видя, как загорелись глаза друга, Гуров немного повеселел.

– Когда произошел выстрел он стоял у ворот?

– Он так сказал.

– Следственный эксперимент проводить будешь?

– Пока нет необходимости, но об этом я подумаю.

– Предлагаю провести его сейчас. А что? Нас трое. Я буду играть роль Гулиева, Леня сойдет за Умянцева, а ты, Лев Иванович, станешь темной лошадкой. Человеком-невидимкой, которого никто не видел, но который заварил эту кашу. Что скажешь?

– Можно попробовать, – согласился Гуров.

Крячко вытащил из машины Мейерхольда, объяснил ему задачу. Сначала Гуров, который был единственным, кто видел запись с видеокамеры, подсказывал Леониду, куда и когда тот должен перемещаться. Потом перешли к эпизоду с машиной Гулиева. Крячко старательно выполнял роль, въезжал на воображаемой машине на парковку, затем шел обратно, почти натурально сыграл испуг, когда на дорожке появился Умянцев-Мейерхольд.

– Стоп! Теперь все замерли, – скомандовал Гуров. – После двух-трех фраз Гулиева не стало. Выстрел произошел из-за спины Умянцева. Гулиев стоял к убийце лицом и видеть его не мог.

– Откуда ты знаешь? – перебил Крячко. – Помнишь, ты говорил, что Гулиев неожиданно занервничал сильнее? Мы предположили, что в этот момент Умянцев пригрозил ему пистолетом, но что, если как раз тогда он увидел убийцу?

– Ладно, давай посмотрим, – не стал спорить Гуров. – Вы оба стойте, где стоите, а я буду перемещаться по периметру. Стас, скажешь, когда мою фигуру перестанет загораживать Мейерхольд.

– Да он тебя и сейчас не загораживает, – заметил Крячко.

– Подожди, я еще не вышел на позицию.

Гуров отошел от стоянки на добрых пятьдесят метров, начав приближение от магазина. Когда до ворот осталось не больше десяти метров, Крячко махнул рукой.

– Пустое, Лева, тебя всегда видно.

– Это при свете дня, а ночью наверняка все иначе, – напомнил Мейерхольд. – А вот шаги в ночной тишине раздаются очень далеко. Увидеть убийцу Умянцев не мог, а вот не услышать – это вряд ли.

– К тому же витрины магазина ярко освещены. Дорога как на ладони. Не мог убийца подойти незамеченным, – Гуров вздохнул. – Надо искать другой вариант.

Они начали эксперимент сначала. Снова Мейерхольд ходил от стоянки к будке, от будки к воротам. Снова Крячко изображал езду на несуществующей машине и ужас от встречи с Умянцевым. Гуров наблюдал, меняя положение, переходя от дома к дому, заходя на стоянку, прятался за машинами, которые остались за спиной Мейерхольда, но идеальное место для Стрелка все не находилось.

– Проклятье, – ругался Крячко. – Ведь все так просто. Есть убитый и есть убийца. Оба были во дворе, это факт. Так почему Стрелок сумел увидеть свое идеальное место, а мы не можем?

– Потому что мыслим не как Стрелок? – предположил Мейерхольд.

– Вот именно! – подхватил Крячко. – Мы смотрим, как опера, ищем место, где он мог спрятаться, а он искал место, откуда лучше всего стрелять! Мысль улавливаешь, Гуров?

Но Гуров их уже не слышал. Он отошел в дальний угол автостоянки, закрыл глаза и постоял так несколько минут. Затем открыл глаза и взглянул на двор так, как, по его мнению, мог смотреть Стрелок. И он его увидел! Идеальное место. Расстояние, освещение, скрытость от посторонних глаз – все сходилось. К Стасу и Леониду он вернулся, улыбаясь во все тридцать два зуба.

– Чего лыбишься? – заражаясь хорошим настроением, весело спросил Крячко.

– Козырек, – коротко произнес Гуров. – Идеальное место.

Крячко проследил за взглядом друга. Над магазином шел длинный навес, во всю длину стены. Метровая ширина позволяла использовать его как площадку для стрельбы. В ночное время никто не обратит внимания на козырек магазина, тем более что свет от витрин он ограничивает. Даже отблески от окон не попадут на площадку. Расстояние между соседними окнами тоже играло на руку. Увидеть человека на этом козырьке можно было только в том случае, если высунуться наружу. Вряд ли ночью кто-то стал бы этим заниматься.

– Он должен был хорошо подготовиться, – первым заговорил Мейерхольд. – Заранее прийти во двор, заметить козырек, найти способ подняться туда в темноте.

– Он мог снять квартиру, тогда козырек в твоем распоряжении, – предположил Крячко.

– Нет, квартиру он не снимал, – возразил Гуров. – Пожарная лестница.

Крячко снова проследил за взглядом напарника. И правда, с левого торца шла пожарная лестница. Достаточно было подтянуться, и ты на лестнице, а с нее легко шагнуть на козырек. Пройти незаметно мимо окон, даже если они освещены и за занавесками находятся люди – тоже не проблема. Полметра от козырька до нижнего края окна – вполне достаточно, чтобы пробраться ползком.

– А что с метрами? – спросил Мейерхольд. – Расстояние не слишком большое для пистолетного выстрела?

– С этим норма, – ответил Крячко. – Тут не больше сорока метров. Ну, может, пятьдесят. Хороший стрелок легко попадет в цель.

Какое-то время все трое молча стояли и глазели на козырек как завороженные. И вдруг Мейерхольд сорвался с места и помчался к дому.

– Леня, ты куда? – крикнул вдогонку Крячко.

– Гильза, – на ходу выкрикнул Мейерхольд, и не успели опера отреагировать, как он уже карабкался по пожарной лестнице.

– Стой, там же следы, – попытался остановить его Крячко.

– Поздно, – прокомментировал Гуров, наблюдая за тем, как Мейерхольд идет по козырьку.

– Руками хоть не хватай, – продолжал надрываться Крячко. – Отпечатки пальцев. Это улика!

Но Мейерхольд и не собирался залапывать место преступления своими отпечатками. Как заправский криминалист он достал из кармана безупречно чистый носовой платок, взял что-то с поверхности козырька и, победно подняв над головой, принялся размахивать рукой из стороны в сторону.

– Нашел! – крикнул он. – Есть гильза! Вы оказались правы, товарищ полковник.

Из окна высунулась всклокоченная голова. Сердито глядя на Мейерхольда, голова гневно поинтересовалась:

– Что здесь происходит? Вы в своем уме, молодой человек? Семь утра, люди спят, а вы тут орете как оглашенные.

– Простите, мадам, – вежливо извинился Мейерхольд. – Следственные мероприятия. Вы ведь в курсе, что в вашем дворе убили человека? Мы ведем расследование.

– Не в моем дворе, а в соседнем, – недовольно поправила женщина и скрылась за занавеской.

Мейерхольд сунул находку в карман и вернулся на парковку. Гильзу он отдал полковнику Гурову. Крячко одобрительно похлопал Мейерхольда по плечу, произнося слова похвалы. А Гуров все смотрел на козырек.

– Не понимаю, – произнес он наконец. – Все равно не понимаю.

– Что теперь не так? – обреченно вздохнул Крячко.

– Зачем такие сложности? Для чего нужно было лезть на этот козырек, выжидать ночи? Зачем вообще нужно было валить Гулиева именно во дворе его дома?

– Ну, уж где застали, – пожал плечами Мейерхольд.

– В том-то и дело, что не застали, а тщательно спланировали, – возразил Гуров. – У Гулиева нет охраны, он живет не в элитном охраняемом поселке, куда доступ разрешен только по спецпропускам. На хрена все усложнять, если можно просто назначить встречу где-то за городом и там, без лишнего шума, избавиться от простого, никому не интересного человека?

– Может, они пытались, – предположил Крячко. – Когда попытки не принесли результата, решили разработать более серьезный план.

– Да кому вообще понадобилось его убирать – вот что непонятно. Кредиторы так с должниками не поступают, – настаивал Гуров.

– Все когда-то случается впервые. Ведь думал же ты, что убрать его приказал Марочкин, – напомнил Крячко.

– Я так не думал! Мое предположение было куда проще, – Гуров начал кипятиться. – По моим представлениям, смерть Гулиева явилась досадным недоразумением. Случайностью. Марочкин велел сделать Гулиеву последнее предупреждение, послал к нему Умянцева, тот пришел с пистолетом и в пылу ссоры случайно нажал на спусковой крючок. Пуля попала в сердце, этого никто не мог предугадать. Вот что я думал.

– Да, теперь эту смерть случайной не назовешь. Кому-то твой Гулиев перешел дорогу. Конкуренты Марочкина оказались людьми более серьезными, чем он, а поплатился Рауф, – вслух размышлял Крячко.

– Точно! Конкуренты! – неожиданно воскликнул Гуров. – И как это я сразу об этом не подумал? Да, это все меняет. В корне меняет.

– Рад, что смог открыть тебе глаза на истинную причину случившегося, – с иронией в голосе произнес Стас. – Но хотелось бы и самому узнать, на какую такую чудесную версию я тебя натолкнул?

– Гулиев убили не за долги, – медленно, точно пробуя идею на вкус, проговорил Гуров. – Его убрали, чтобы не дать ему заговорить. Его смертью они пытались скрыть информацию. Скрыть от Марочкина.

– Какую информацию?

– Пока не знаю, – признался Гуров. – Но чувствую, что я на верном пути. Надо трясти Марочкина, это однозначно. Вытрясем – значит, дело сдвинется с мертвой точки. А гильза нам в этом не поможет, нет, не поможет.

– Так что, я зря на козырек лез? – расстроился Мейерхольд.

– Не зря, Леня, просто пока эта улика бесполезна, – пояснил Крячко. – Нет оружия – не с чем гильзу сравнивать. Но ты все равно молодец.

– Ладно, парни, все в машину. Здесь нам больше делать нечего. Леонид, высадишь меня возле метро, а сам доставишь полковника Крячко в больницу. И проследишь, чтобы он добрался до палаты, – от волнения Гуров снова обратился к Мейрхольду на «ты». – Стас, не подведи меня. Похоже, в ближайшие дни на разборки с госпитальным начальством у меня времени не будет.

– А вы куда, товарищ полковник? – растерялся Мейерхольд.

– К Марочкину, хочу застать его в домашней обстановке. Если мне повезет, он еще не знает об аресте Умянцева. Элемент неожиданности мне сейчас ох как пригодится.

– Может, завезем товарища полковника и вместе поедем? – начал Мейерхольд, но Гуров его уже не слушал. Он мчался к машине, на ходу набирая номер дежурного Главка.

– Дежурный? Акимкин, ты? Слушай внимательно: высылай наряд по адресу Игоря Марочкина. Записывай, я диктую. – Гуров быстро продиктовал домашний адрес директора заемной фирмы. – Кто сегодня на выезде? Онучкин? Отлично. Скажешь ему, пусть подхватят меня у станции метро. Да, у метро, Акимкин, есть такой вид общественного транспорта. Не болтай лишнего, Акимкин, время дорого. Передай, пусть поторопятся.

Заканчивал разговор Гуров уже сидя в машине. Мейерхольд и Крячко заняли свои места, и машина тронулась. У ближайшей станции метро Мейерхольд притормозил. Гуров выскочил из машины, даже не попрощавшись. Минуту спустя он скрылся в подземном переходе.

– Интересно, у одного меня ощущение, что меня только что использовали? – усмехаясь, произнес Крячко. – И ведь так всегда. Если Гурову в голову пришла идея, он уже ни на кого внимания не обращает.

– Возможно, так и должно быть, – философски заметил Мейерхольд. – Как думаете, элемент неожиданности сработает?

– Непременно, – уверенно произнес Крячко. – Это же Гуров, у него всегда все срабатывает.

Всю дорогу до госпиталя Мейерхольд молчал. Крячко пару раз попытался завести разговор, но быстро понял, что поддерживать беседу водитель не намерен. Насыщенный событиями прошедший день, следственные эксперименты утренних часов, находка на козырьке – для Мейерхольда это было слишком. Крячко к такой жизни привык, и то иной раз не поспевал за мыслями и действиями напарника, а тут сразу столько новых задач, да на неподготовленную психику. У кого угодно силы иссякнут. Так рассуждал Крячко. Но оказалось, причина задумчивости Мейерхольда кроется совсем в другом. Понял это Крячко только тогда, когда машина подъехала к госпиталю.

– Вам придется немного подождать здесь, – смущаясь, заявил Мейерхольд. – Я пойду первым, попробую найти ту медсестру. Кажется, ее зовут Лидия?

– Зачем она тебе? – не понял Крячко.

– Чтобы провела вас в палату незаметно, – объяснил Мейерхольд.

– Это ни к чему. Пройду через вестибюль, – отмахнулся Крячко.

– Нет, товарищ полковник, при всем уважении, вы этого не сделаете, – заявил Мейерхольд. – Товарищ Гуров велел мне о вас позаботиться, и я его не подведу. Если узнают, что вы покидали госпиталь, у вас будут неприятности, а это может плохо отразиться и на товарище полковнике. Так что сидите здесь и ждите, пока я все устрою.

Крячко начал было возмущаться, но встретился с умоляющим взглядом водителя, и всю досаду как рукой сняло. «И как это Гурову удается за считаные часы добиваться от человека беззаветной преданности?» – подумал он, а вслух сказал:

– Ладно, сделаем, как ты считаешь нужным. Только постарайся побыстрее, до обхода осталось двадцать минут.

– Я мигом, – обрадовался Мейерхольд и выскочил из машины.