Текст книги "Полковник Гуров. Компиляция (сборник) (СИ)"

Автор книги: Николай Леонов

Полковник Главного управления МВД России Лев Иванович Гуров пребывал в последние дни июня в прекрасном настроении. Несмотря на то что работы было невпроворот, он выполнял ее легко и даже с некоторым задором и удовольствием. Правда, какое уж может быть удовольствие в поимке очередного преступного элемента! Однако последнее их с Крячко дело хотя и было сложным, но обошлось без драматических погонь и особо кровавых моментов задержания. Преступников, а вернее, целую группу наркоторговцев удалось найти буквально по горячим следам – за пару дней. И хотя обычно задержания подозреваемых, связанных со сбытом и покупкой наркотиков, происходили в перестрелках, никто на этот раз в них не стрелял и они тоже ни в кого даже ни разу не стрельнули.

Генерал Орлов, начальник Гурова и Станислава Крячко, похвалил их за оперативность и пообещал в начале июля отправить в двухнедельный отпуск. Что было уже само по себе удивительным. Обычно летними отпусками Петр Николаевич не раскидывался так вот запросто. Летом работы оперативникам всегда было больше, чем, например, зимой или осенью.

– Вы, ребята, сильно не радуйтесь, – предупредил их Орлов, когда, выслушав доклад об аресте подозреваемых, на радостях пообещал им отпуск. – Вижу я, как у вас глазки заблестели и мечтательность во взоре образовалась. Отпуск я вам даю чисто теоретически, пока окно в графике отпусков образовалось. Может случиться так, что неожиданно появится какое-нибудь срочное дело, в котором мне без вас ну никак не обойтись… – Последовала многозначительная пауза. – И тогда срок отпуска будет зависеть от вашего энтузиазма, с которым вы захотите побыстрее с этим срочным делом разобраться.

Орлов замолчал, походил по кабинету, хитро косясь на подчиненных и наблюдая их реакцию, а потом продолжил свою мысль.

– Вот правильно вы сейчас реагируете, – усмехнулся он. – У хороших оперативников эмоции на лице отражаться не должны. У вас правильное отношение к словам начальства, а значит…

– А значит, Петр, заканчивай издеваться и говори прямо – будет нам отпуск или нет, – не вытерпел Лев Иванович.

Орлов был для Гурова и Крячко не только начальником, но и другом уже много лет, поэтому в отсутствие других подчиненных они могли называть его по имени и даже делать ему замечания, если он вдруг становился слишком уж ехидным или занудным по отношению к ним.

– Лева, я вам и объясняю, что сие зависит не от меня, а от обстоятельств, – хитро улыбнулся генерал. – Так что, если вдруг что-то пойдет не по плану, прошу на меня всех собак не вешать, а подчиниться этим самым обстоятельствам. Договорились? – миролюбивым тоном закончил он.

Крячко молчал и, опустив голову, только улыбался, а Лев Иванович и вовсе не стал отвечать на вопрос начальника, а в свою очередь спросил:

– Мы уже можем идти?

– Идите, – позволил Орлов. – Ступайте и надейтесь на фортуну.

– Хм, а что нам еще остается, – пробормотал себе под нос Крячко. – Не обязательно тогда было и обещать…

– Станислав, чего ты там себе шепчешь? – поинтересовался Петр Николаевич.

– Это я так просто, к фортуне обращаюсь, – буркнул Крячко, и они с Гуровым вышли из кабинета.

В приемной Орлова его помощница Верочка разговаривала с каким-то весьма симпатичным мужчиной, что-то объясняла ему, кивая на вышедших от ее начальника оперативников. Гуров беглым, но цепким взглядом окинул посетителя и безошибочно определил в нем представителя прессы.

Одет представитель прессы был, по мнению полковника, очень уж по-пижонски – в светлые узенькие брючки, белую рубашку и в светло-серый хлопковый приталенный пиджак. На одном плече у мужчины висела камера в кожаном кофре, а на другом – плоская сумка, в которой обычно переносили ноутбуки. Еще одна средних размеров спортивная сумка стояла у его ног. Белые кожаные слипоны запылились, а его вьющиеся волосы, хотя и уложенные в стильную прическу, были влажными от пота и прилипали ко лбу и вискам, одежда несколько помялась, а лицо выражало растерянность. Все приметы говорили опытному оперативнику, что этот человек жил явно не в столице и прибыл в нее совсем недавно.

Гуров улыбнулся секретарше и хотел уже пройти на выход, но решил задержаться и проверить, прав ли он оказался, определив профессию посетителя. Верочка тем временем нажала кнопку на селекторе и сказала голосом, которым обычно говорят вымуштрованные секретарши:

– Петр Николаевич, к вам представитель прессы из Иванова по срочному и важному делу. Его зовут Викентий Соловьев, – добавила она уже обычным тоном.

Повисла небольшая пауза, потом голос Орлова обреченно проговорил:

– Никак нельзя это срочное дело перенести хотя бы на полчаса?

– Он прямо с вокзала к нам приехал, – заметила Верочка и с сочувствием посмотрела на журналиста, что было для нее не совсем обычной реакцией. Верочка, как и многие в Главном управлении уголовного розыска, терпеть не могла представителей прессы.

Это обстоятельство не ускользнуло от Льва Ивановича, и он твердо решил, что останется, чтобы узнать у Верочки, что за тип напросился на аудиенцию к генералу без предварительной записи.

– Ладно, пусть проходит, – ворчливым голосом ответил генерал.

Верочка мило улыбнулась журналисту и чуть ли не пропела ласковым голоском:

– Можете проходить, Викентий Игнатьевич. Сумку оставьте в приемной. У нас она под охраной всего Управления и никуда не пропадет, – пошутила секретарша.

Журналист благодарно улыбнулся Верочке и, убрав сумку, стоявшую у его ног, в сторону, быстрым шагом и не глядя на рассматривающего его Гурова, вошел в кабинет Орлова.

– Это кто такой? – поинтересовался Лев Иванович у Верочки.

Она не успела ответить, как в приемную заглянул Крячко:

– Лева, ты идешь или остаешься любезничать с Верочкой?

– Погоди, не торопись, сдается мне, что нас с тобой сейчас снова в кабинет вызовут, – усмехнувшись, ответил Гуров.

– Отчего такая уверенность? – Крячко шагнул в приемную и удивленно уставился сначала на Льва Ивановича, а потом и на Верочку.

– Это же Викентий Соловьев из Иванова, – пояснила Верочка тоном, который должен был показать сыщикам, насколько они невежественны в плане узнавания разных знаменитостей.

– И что? Это имя нам что-то должно говорить? – поинтересовался Станислав.

– Ах, ну да. Вам-то оно точно ничего не скажет, – махнула рукой Верочка, признавая безнадежность своих попыток что-либо объяснить оперативникам. – Это весьма популярный среди женской аудитории корреспондент из «Есть инфоповод». Это такая сетевая газета в Иванове, – пояснила она.

– Не знал, что ты читаешь сетевые газеты, да еще и из Иванова, – удивился Станислав.

Гуров при этом их разговоре молчал и только хмурился.

– Меня сестра двоюродная на эту газету подсадила. Вернее, не на всю газету, а на статьи Викентия Соловьева, – улыбнулась Верочка. – Он пишет на темы, которые интересны исключительно женщинам. Живенько пишет и толково, а главное – актуально и с этакой изюминкой. Прочтешь такую статью и сразу понимаешь, что не перевелись на свете мужчины, которые могут видеть и тонко чувствовать нежную и загадочную женскую душу, – мечтательно заявила она, покосившись на Льва Ивановича.

– А сюда-то что привело этого знатока женской души? – усмехнулся Крячко.

– Точно сказать не могу, но, кажется, догадываюсь. – Верочка заговорщицки понизила голос, словно их кто-то мог тут подслушать, и добавила: – Неделю назад в «Есть инфоповод» вышла статья под авторством Соловьева о женщине, обманутой брачным аферистом. Ее развели на один миллион рублей. Было много откликов, и в основном, конечно же, от женщин. Так вот, я подозреваю, что его визит к нашему Петру Николаевичу как раз связан с этой темой.

– С темой обманутых женщин? – удивленно приподнял брови Крячко. Он толкнул задумчивого Гурова локтем в бок: – Ты слушаешь или уснул?

– Я так думаю, что отпуск у нас отменяется, – вышел из задумчивости Лев Иванович, и его лицо стало еще более суровым и неприступным.

– Верочка, Гуров и Крячко все еще у тебя?

Внезапно раздавшийся из селектора голос Орлова заставил вздрогнуть секретаршу.

– Да, они еще не ушли, – ответила Верочка и с некоторым восхищением посмотрела на Льва Ивановича.

Впрочем, она почти всегда смотрела на него таким взглядом, и ни для кого в Главном управлении уголовного розыска МВД России не было большим секретом, почему она так на него смотрела.

– Пусть зайдут, раз такое дело. – В словах Петра Николаевича Гуров уловил насмешливые нотки.

Лев Иванович нехотя, а Крячко с нескрываемым любопытством вошли к начальнику.

– Это вы молодцы, что не успели далеко уйти, – с серьезным видом кивнул Орлов. И хотя лицо его было непроницаемо, глаза все же выдавали его настроение. Лев Иванович уловил в них насмешливую искорку.

«Весело ему, блин горелый», – подумал Гуров, но вслух сказал:

– А мы, Петр Николаевич, предвидели, что вы нас вызовете, потому и не спешили.

– Вот и отлично, – покивал Орлов. – Думаю, что ваш талант предвидения, Лев Иванович, нам сейчас ой как пригодится. Знакомьтесь – Соловьев Викентий Игнатьевич, специальный корреспондент из сетевой ивановской газеты. Как она там у вас называется?

– «Есть инфоповод», – быстро сообщил Викентий Соловьев и с неприкрытым интересом стал разглядывать Гурова и Крячко.

– Ага, вот так, значит. Актуальное название, – одобрил Орлов. – Инфоповод, он всегда есть. Вот и сейчас, я так думаю, вы объясните моим сотрудникам, какой повод привел вас к нам в Управление.

– Да, конечно, я сейчас. – Викентий открыл свою сумку, но в ней был не ноутбук, а толстенькая папка и небольшой портативный диктофон. Все это он разложил на столе и нерешительно посмотрел на Орлова.

– Мы вас внимательно слушаем, – подбодрил его Петр Николаевич.

– Для начала я хочу рассказать о героине моей последней статьи…

– Это о той, которую развели на один миллион рублей? – перебил Крячко.

Викентий растерянно посмотрел на него, а потом на Гурова и Орлова.

– Я не знал, что мои статьи читают в Главном управлении уголовного розыска, – удивленно проговорил он.

– А мы и не читали, – пожал плечами Станислав. – Но информированы, что она была написана вами.

Журналист на секунду задумался, а потом расплылся в широченной улыбке.

– Вам, наверное, помощница вашего начальника сказала, да? – догадался он. И сразу же сделал серьезное лицо: – Очень неприятная история, знаете ли. Но она, как оказалось потом, имеет продолжение. Впрочем, давайте по порядку.

Викентий Соловьев оказался не только талантливым журналистом, но и отличным рассказчиком. Он в красках описал сыщикам историю, поведанную Джованной Максимовной Мацумо, рассказал и о своей инициативе распространить статью по интернету, и о множестве писем с отзывами на статью, в которых были описаны грустные, но по-своему забавные истории, связанные с разводом на деньги.

– А когда я решил провести собственное журналистское расследование, меня просто поразило количество таких вот простых по своей схеме разводов, – резюмировал он. – Никогда не думал, что у нас в стране живет так много наивных, а порой и откровенно глупых женщин. Но не важно, какой у них интеллект, – сразу поправился он, – важно, что они, эти женщины, настолько доверчивы, что совершенно не могут отличить жулика от честного человека и сами предлагают ему деньги.

– Да, есть такая тенденция среди некоторых категорий, – загадочно покивал Орлов.

– А знаете, почему они в большинстве своем не идут в полицию и не заявляют об обмане? Думаете, из-за того, что знают, что эти деньги потом сложно вернуть обратно? – вопросительно посмотрел на Гурова и Крячко Викентий.

– Ну, как один из вариантов, – осторожно высказался Лев Иванович.

– Ничего подобного! – радостно объявил журналист. – Большинство обманутых женщин совсем не думают о том, можно ли вернуть деньги. Для них главное – не прослыть лохушками в глазах знакомых и родственников. Они страшно боятся, что об их, скажем так, неудачном романе и потере денег кто-то узнает. И держат это в строжайшей тайне. Ну, и о будущем они тоже думают. Кто же захочет жениться на дурочке, которая позволила мужику развести себя на деньги? В большинстве своем обманутые – это женщины одинокие, – подвел он итог.

– Но вы, я так думаю, не для этого сюда пришли, – хмуро посмотрел на Викентия Лев Иванович. – Не для того, чтобы объяснять нам причины нежелания женщин подавать заявление в полицию.

– Нет, конечно. – Лицо журналиста стало серьезным и сосредоточенным. – Я провел собственное журналистское расследование. Вот все наработанные мной материалы. – Он постучал ладошкой по папке и кивнул на диктофон. – В ходе сбора информации я сделал вывод, что все женщины, с которыми я общался, обмануты одним и тем же человеком. Он…

– Но у вас в Иванове есть свой уголовный розыск, – прервал его Гуров.

– Да, есть, – согласился Викентий. – Но этот тип, этот аферист, он не совсем обычный – он гастролер. И, по моим данным, за три месяца обманул не меньше десяти женщин из трех регионов.

– А почему вы решили, что это один и тот же человек? – поинтересовался Станислав. – Сейчас брачные аферисты весьма и весьма распространенный типаж среди разного рода жулья. Им и женщины не брезгуют. Доходный, надо признать, бизнес.

– Извините, но я вынужден повторить. Я беседовал с некоторыми из женщин, а кто не согласился на личную встречу – написали мне, ответив на мои вопросы. И пришел к выводу – обманывал их один и тот же человек. Все женщины, описывая потенциального жениха, называли один и тот же рост, комплекцию тела, овал лица, форму носа и губ. Эти приметы были почти одинаковы в описаниях практически у всех, с кем я общался.

– Хм, а как быть с цветом глаз и волос? А есть еще и другие приметы – определенные черты характера, привычки? Ну, так как насчет всего этого? – поинтересовался Лев Иванович.

Гуров подумал, что собьет с толку этого пижонистого журналистика, но тот с самым серьезным видом заявил:

– Насчет других физических примет скажу так – запросто можно вставить цветные линзы и изменить цвет радужки, форму глаз порой сложно рассмотреть за очками, волосы можно покрасить, отрастить или постричь, воспользоваться париком, в конце концов.

Викентий сделал паузу и посмотрел на реакцию сыщиков. Но лица обоих оперативников были непроницаемы, и он продолжил:

– Бородка, усы и прочая лицевая растительность тоже легко накладывается с помощью грима и специальных атрибутов. Вы и сами это знаете! – воскликнул журналист в отчаянии. – А насчет характера – он, этот аферист, очень талантлив в плане перевоплощения. Мигом подстраивается под ситуацию и разыгрывает роли так хорошо и настолько быстро охмуряет дам, что женщины просто не успевают узнать ни о его привычках, ни об особенностях характера, как вы выражаетесь. – Викентий с укором посмотрел на Льва Ивановича.

Гуров молчал и только хмуро разглядывал свои руки, лежащие перед ним на столе, и пальцы, переплетенные в замок. Не дождавшись реакции, Викентий продолжил:

– Все женщины в один голос утверждают, что от их нового знакомого исходили такие шарм и обаяние, что не влюбиться в него не было никакой возможности. Пара свиданий, неотразимая улыбка, ласковый взгляд – и ты сама не замечаешь, как оказываешься у его ног и готова душу дьяволу продать, только бы он навсегда оставался рядом с тобой, – так дословно выразилась одна из моих респонденток, отвечая на мой вопрос о том, каким образом он ее очаровывал. Вы представляете размах, с которым этот тип действовал? А ведь я общался только с теми женщинами, которые откликнулись на мою статью. Скольких этот человек успел обмануть за год, за два или даже за три года… Я не знаю, сколько времени он этим занимается.

– Нет заявления от потерпевших – значит, нет и уголовного дела, – Гуров прервал тягостное молчание и посмотрел на Викентия, а потом и на Орлова.

– Есть, есть заявления. Я уговорил четырех женщин написать такие заявления. Не ради самих себя и не ради возврата денег, так как на это мало надежды, а ради справедливого возмездия и чтобы все остальные узнали, так сказать, врага в лицо, – быстро заговорил Викентий, открыл папку, торопливо вынул из нее несколько листков бумаги и протянул Гурову. – Вот. Я обещал потерпевшим, что после того, как этого хмыря поймают и пройдет суд, напишу такую о нем статью с фотографией, что все дамы его будут за сто верст обходить.

– Так он внешность менять умеет, – как бы между прочим ехидно заметил Станислав.

– Тогда… Тогда мы сделаем целый цикл статей и покажем все варианты изменения его личности, – брякнул Викентий в порыве энтузиазма.

– И чего вы этим добьетесь? – усмехнулся Лев Иванович. – Только того, что все одинокие женщины будут видеть во всех одиноких мужчинах потенциальных аферистов и побоятся заводить с ними серьезные отношения. Даже если эти мужчины будут порядочными и честными в своих чувствах и намерениях.

Викентий на минуту впал в ступор, ошарашенный такой перспективой, а потом честно признался, подергав мочку уха:

– Да, я как-то об этом не подумал. Но все равно, можно написать так, что женщины будут просто осторожны и не станут терять голову, – упрямо заявил он.

– Вы умеете быть настолько убедительны? – снова съехидничал Крячко.

Викентий или не заметил сарказма, или не обратил на него особого внимания, и сказал:

– В общем-то – да. Я, как признается большинство наших читательниц, пишу весьма убедительные статьи. Но для того, чтобы статья получилась такой вот хорошей и убедительной, нужны некоторые… Некоторые условия, так сказать.

Викентий искоса посмотрел на Льва Ивановича, а потом на генерала Орлова.

– Так вы возьметесь за расследование? Я все материалы, которые собрал, тогда передам следствию.

– Если все обстоит так, как вы, Викентий Игнатьевич, нам рассказали, то мы, конечно же, не можем игнорировать ни ваши слова, ни заявления от гражданок, которые вы принесли, – степенно ответил Петр Николаевич и многозначительно посмотрел на Крячко и Гурова. – Вы можете оставить все, что у вас есть, для ознакомления. Обещаю, это будет приложено в качестве доказательств к материалам дела.

– Конечно же, я все оставлю. Но у меня есть личная просьба к полковнику Гурову, – Викентий бросил нерешительный взгляд на Льва Ивановича. – Я правильно понял, что именно он будет назначен ответственным для расследования этого дела?

– Да, можете не сомневаться, – кивнул Орлов, пряча в уголках губ добродушную усмешку.

– Кто бы меня еще на этот счет спрашивал, – проворчал Лев Иванович и, обращаясь к Соловьеву, сказал: – Я против вашего участия в расследовании.

Слова Гурова не стали для Викентия громом среди ясного неба. По семилетнему журналистскому опыту он знал, что многие полицейские, особенно сотрудники уголовного розыска, не жалуют прессу. Викентий предвидел отказ и был к нему готов.

– Знаете, – сказал он спокойным и довольно твердым тоном, – мне стоило большого труда уговорить своего большого босса дать мне недельный отпуск за свой счет. И я не намерен возвращаться в Иваново только потому, что у вас предубеждения против представителей прессы. Я продолжу расследование самостоятельно, и вы не сможете мне помешать в этом.

Викентий задумчиво потер переносицу и добавил:

– К тому же у меня есть большой плюс: в отличие от вашего ведомства, женщины мне доверяют и становятся открытыми для диалога. Я уж не знаю, по какой причине это происходит, но со мной они становятся откровенны, как… как со своей лучшей подружкой. Если бы это было не так, мне бы никогда не удалось заполучить вот этих доказательств их глупости. – Он постучал по папке. – Знаете, для меня не столь важны статьи, сколько восстановление справедливости, – Викентий посмотрел прямо в глаза Льву Ивановичу. – Если бы это было не так, то я бы не пришел к вам, а продолжил расследование в гордом одиночестве, теша свое тщеславие и…

Викентий нахмурил брови и снова потер указательным пальцем переносицу, выдавая тем самым волнение.

– В общем, решать вам, полковник, но я от намерения не отступлюсь и продолжу расследование. С вами или без вас. – Викентий многозначительно посмотрел на Петра Николаевича и Станислава.

Гуров молчал. Остальные тоже молчали в ожидании ответа Льва Ивановича. Пауза затянулась. Наконец Орлов не выдержал:

– Викентий Игнатьевич, вы обещаете нам, что до конца расследования ни одна строчка не появится ни в вашей газете, ни в каком-либо другом издании? Вы умеете держать язык за зубами?

– Я уже сказал, что пришел сюда не ради славы или сенсации, а ради восстановления справедливости, – повторил Викентий. – Мне жаль женщин, которые, мечтая о любви, тепле и ласке, проявили сострадание и доброту и за эту доброту и сострадание незаслуженно были обмануты.

* * *

Вечером, сидя в своем кабинете, Лев Иванович слушал аудиозапись беседы Соловьева с женщинами, ставшими жертвами брачного афериста. И чем больше он вникал в ситуацию, тем больше понимал чувства Викентия Соловьева, который ратовал за поимку мошенника.

Поначалу вся эта затея с поиском жулика была ему не по душе. После разговора с журналистом в кабинете генерала они с Крячко обсудили ситуацию и пришли к единодушному мнению, что предполагаемая поимка виновника будет бесполезным сотрясанием воздуха. Вся проблема с наказанием таких вот брачных аферистов упиралась в законодательство.

Наказание за мошенничество по статье сто пятьдесят девятой Уголовного кодекса предусматривало или три вида штрафов, или обязательные работы сроком от трехсот шестидесяти часов до двух лет, или отбывание наказания от одного года до пяти лет. Все зависело от нанесенного ущерба. Но так как в большинстве своем женщины, зная наперед, что им никто не вернет деньги, не стремились заявить в полицию, то виновный, скорее всего, уйдет от наказания вовсе или срок за такое преступление получит ничтожно маленький, почти символический.

– Допустим, – объяснял Крячко Викентию, которого все-таки под давлением генерала Орлова пришлось включить в группу расследования, – что все обманутые нашим аферистом женщины подадут заявление по месту жительства. И что же? Гарантии, что преступник сядет дольше чем на три года, нет.

– Почему? – никак не понимал журналист. – Он выманил у них крупную сумму денег, и ему вполне могут впаять пять лет. Я специально знакомился с этой статьей. Читал информацию в интернете.

– Теоретически «впаять», как ты выразился, могут, – согласился Станислав. – Но фактически любой адвокат легко докажет на суде, что его клиенту дамочки сами отдавали денежки. В добровольном, так сказать, порядке. Так что доказать факт мошенничества получится разве что в одном или двух эпизодах, и то сомнительно. Вот если бы это было мошенничество, совершенное группой лиц в особо крупном размере и повлекшее за собой потерю квартиры, машины или прочей недвижимости, то тогда да – его бы посадили лет на десять. А так…

Крячко пожал плечами, показывая мизерность наказания по сравнению с той работой оперативников, которую нужно было бы проделать, стараясь отыскать веские доказательства виновности брачного афериста.

Но теперь, хмуро сосредоточившись на интервью, Лев Иванович все больше убеждался, что ловить таких наглых пройдох, которые пользуются жизненными обстоятельствами и слабостью женщин, обчищая их до нитки, так же важно, как и убийц. Одна из обманутых дам оказалась вдовой, которая не так давно потеряла мужа и все еще пребывала в стрессовом состоянии. Вторая – разведенка с семилетним сыном на руках и находящаяся на стадии раздела имущества с супругом, который несколько лет изменял ей с разными женщинами, а теперь отказывался платить даже алименты на собственного ребенка. Третья, в возрасте далеком от юного, ни разу не была замужем, посвятив всю жизнь уходу за матерью-инвалидом. А когда мать умерла, то оказалось, что старые девы сегодня не котируются даже на сайтах знакомств. Четвертая жертва – молодая и состоятельная девица – была инвалидом, прикованным к коляске после страшной автомобильной аварии, в которую попала, будучи еще совсем ребенком.

Гуров, слушая запись, так задумался над всеми этими несчастными женскими судьбами, что не заметил, как в кабинет тихо вошла его жена Мария и как она села у него за спиной и тоже стала слушать.

– Как это все ужасно, – проговорила она, вытирая набежавшие на глаза слезы, когда пленка закончилась и повисла томящая и гнетущая душу тишина.

Гуров повернулся к жене. На его лице отразилось удивление.

– Ты давно тут сидишь? – ласково спросил он.

– Давно. Я пришла сказать, что пора бы уже ложиться спать, но ты был так увлечен, что не заметил меня. Поэтому я тоже решила послушать. – Она тяжело вздохнула. – Это новое задание, которое Петр дал вам с Крячко? Откуда у тебя эта запись?

Лев Иванович рассказал жене о визите к ним в Управление журналиста и о его статье, которая, собственно, и послужила толчком к новому расследованию.

– Как, ты сказал, его фамилия? – Мария нахмурила брови, словно стараясь что-то вспомнить.

– Викентий Соловьев. – Гуров посмотрел на жену и улыбнулся. – Только не говори мне, что ты тоже читаешь сетевую газету «Есть инфоповод» из Иванова и знаешь, кто такой Викентий Соловьев.

– Нет, я об этой газете даже не слышала, – покачала головой Мария. – Но вот фамилию и имя не так давно упоминала Леночка.

– Хм, – с интересом склонил голову Лев Иванович. – А ей-то откуда известен этот тип?

– Почему же тип? – рассмеялась Мария. Она задала этот вопрос чисто риторически, не требуя ответа на него, так как хорошо знала отношение мужа ко всяким телеведущим и к представителям журналистской братии. – Она упомянула его, когда у нас в гримерке возник разговор о том, что нынешние мужчины ничего не смыслят ни в женской психологии, ни в женском менталитете, ни тем более в женской логике.

– Какие интересные, интеллектуальные и актуальные темы порой обсуждаются в театральных кулуарах! – пошутил Лев Иванович. – Интересно, что послужило поводом для дискуссии? Наверное, очередной роман Леночки, – предположил он и уже серьезнее добавил: – Ты предупреди ее там, чтобы уши под макароны не подставляла, а то окажется когда-нибудь в числе вот таких же горемык у разбитого корыта и с кредитным долгом в кругленькую сумму.

– Это кто останется – Леночка? – фыркнула Мария. – Плохо ты ее знаешь! Это не она, а ей мужчины предлагают свои богатства и все остальное в придачу. Но она уже решила остаться навсегда одинокой и гордой.

– Ну-ну, – скептически заметил Лев Иванович. – Она просто пока не нарвалась на такого вот обаяшку, как сейчас говорит молодежь. Ты сама слышала, как все четыре женщины отзывались об этом чудовище. Они до сих пор рассказывают о нем с таким обожающим придыханием, словно он не обчистил их до нитки и не смылся в неизвестном направлении, а только временно отбыл, чтобы подготовить кругосветное свадебное путешествие. Ни одна не назвала его гадом, скотиной или сволочью. Все в один голос расхваливали его достоинства, и никто не заикнулся, что у прохвоста есть недостатки.

– Да, я заметила, – с грустью признала Мария. – И что ты, а вернее, вы собираетесь со всем этим делать?

– Будем искать шустрого жениха, а что нам еще остается? – хмуро констатировал Лев Иванович. – Только вот мне сдается, что все-таки разные мужчины обманули всех этих наивных дам. Слишком уж почерк разный. Такое впечатление, что действует целая шайка разводил. Да, все их жертвы как на подбор – одинокие и несчастные, но все-таки… Понимаешь, получается, что в одном городе одновременно в одно и то же время охмуряли сразу нескольких женщин. И ладно бы развод был по интернету. Я тогда бы это понял и принял версию одиночки. Но встречаться одновременно с несколькими женщинами… Это нужно еще умудриться.

Лев Иванович немного помолчал, обдумывая ситуацию, а потом добавил:

– Даже если допустить версию, что действует один мошенник, то тогда придется допустить и то, что он весьма талантлив не только в актерской игре и в фантазиях, с которыми он разнообразит аферы, но и в искусстве перевоплощения.

– А может, он актер? – предположила Мария. – Не обязательно действующий и играющий в сериалах или в театре, но окончивший в свое время какое-нибудь заведение, связанное с культурой?

– Может, оно и так, – ответил Лев Иванович, но в голосе явно слышались нотки сомнения.

– Лева, а как у вас вообще выявляют преступника? – поинтересовалась Мария больше для продолжения разговора, чем в ожидании ответа. – Не только ведь по уликам, которые он оставил, но и по его внешности, характеру, так сказать, по портрету. Так ведь? Но его внешность может быть самой банальной и подходить под описание не одного человека, а нескольких. Люди, как известно, делятся на определенные типажи, – начала рассуждать она вслух. – Так?

– Так, – согласился Лев Иванович и посмотрел на супругу с любопытством. – К чему ты клонишь?

– Когда кто-то из актеров театра или кино играет какую-то роль, он перевоплощается в героя не только с помощью грима, но и актерского таланта. Правильно? Но когда смотрим его игру из зрительного зала, мы ведь точно можем определить, кто из актеров играет, – как бы он ни перевоплощался. Правильно?

– Ну да, все правильно. У нас в уголовном розыске, когда разыскивают преступника, всегда спрашивают потерпевших или свидетелей об особых приметах нападавшего или, как в данном случае, обманувшего. Только я никак не пойму, к чему ты ведешь.

– Я имела в виду не совсем физические особые приметы, если ты это имеешь в виду, хотя их тоже нужно учитывать. Но актера мы прежде всего узнаем по голосу, вернее, по интонации голоса, его тембру, который сложно подделать. Или замечаем какое-то особое движение, присущее только этому человеку, – постоянно теребит мочку уха или приглаживает волосы. Да все что угодно! И все это буквально на уровне привычки, которую он сам, не замечая того, постоянно воспроизводит. Даже тогда, когда играет кого-то на сцене или в кино…

Мария помолчала, а потом продолжила свою мысль:

– Когда я слушала запись с вопросами журналиста и ответами женщин, то обратила внимание, что не было задано ни одного вопроса на тему таких привычек. Но я так понимаю, что это должно быть важным в вашем деле – такие вот вопросы. Они наверняка подскажут, один человек обманывал всех несчастных или их было несколько.

Мария вопросительно посмотрела на мужа. Тот улыбался и ласково глядел на нее.

– Ты умница, – наконец констатировал Лев Иванович. – Вот что значит быть замужем за оперативником и жить его интересами, то есть понимать всю важность его работы.

Гуров встал, обнял жену и, поцеловав, сказал:

– Пойдем спать, уже поздно. А утро, как говорится, оно вечера мудренее.

Лев Иванович не стал говорить любимой жене, что он и сам давно обратил внимание на все недостатки так называемого журналистского расследования Викентия Соловьева. Но журналист не оперативник, он и не может знать всех тонкостей, которые возникают в ходе следствия. А потому мысленно простил Викентию недостатки и просчеты в вопросах жертв афериста.