Текст книги "Полковник Гуров. Компиляция (сборник) (СИ)"

Автор книги: Николай Леонов

– Ну да, – согласился Стас. – Может, ты и прав. А на кинжальчик можно взглянуть? Он у тебя, Максим, или у следователя?

Бурмистров неторопливо повернулся вместе с креслом и достал из сейфа полиэтиленовый пакет с кинжалом внутри. Крячко взял в руки оружие, взвесил его и многозначительно поцокал языком:

– Солидная вещь. Боевое оружие, не игрушка. Если средневековая, значит, призвана пробивать и латы. По крайней мере, кольчугу.

Он вытащил кинжал из пакета и стал рассматривать, пробуя остроту лезвия, взвешивая его в руке. Потом положил кинжал перекрестьем на палец, и тот сразу стал сваливаться в сторону рукояти. Она была заметно тяжелее. Стас хмыкнул и снова стал рассматривать оружие, держа его перед собой.

– Тебя что-то смущает? – спросил Лев, настороженно глядя на напарника.

– Смущает. Смотрите, ребята, кинжал длинный и тяжелый. Клинок больше тридцати сантиметров. Это боевое оружие, не ножик для парадного облачения или чтобы за столом на пиру яблоко порезать. Такие кинжалы во время боя держали в левой руке. Меч в правой, а кинжал в левой. Понимаете? У кинжала балансировка должна быть, как у любого боевого холодного оружия, а у этого вообще никакой. И выглядит он как-то… Не очень!

– Ну-ка! – Гуров забрал оружие из рук Крячко и стал рассматривать узор на рукояти, потом заточку лезвия. – А знаете, чем этот раритет затачивали? Ленточным наждаком!

– Ага, – с довольным видом поддакнул Стас.

– Максим, Пименов опознал свой кинжал? – повернулся Лев к майору.

– То есть? – Тот недоуменно посмотрел на полковников, потом поскреб небритый подбородок. – Туда оперативно-следственная группа выезжала, допрашивали самого Пименова, он ведь труп обнаружил. В протоколе стоит его подпись.

– Судя по всему, – хмыкнул Крячко, – профессор был в подавленном состоянии и тщательно своего кинжала не рассматривал. Похож, значит.

– Вы хотите сказать, что это не его кинжал? Подделка? – переспросил Бурмистров. – Значит, он увидел в своей квартире вора, убитого подделкой кинжала. А где тогда настоящий?

– Обрати внимание, Лева, – многозначительно поднял вверх указательный палец Крячко, – в нашем деле главное что? Правильно поставить вопрос! А теперь серьезно. Я предлагаю Пименову ничего про подделку не говорить. Сам не знал или знал, но решил от нас скрыть, сейчас дело второе. Пусть думает, что мы не догадываемся. Или он так думает, или преступники. Может, нам провести независимую экспертизу? По крайней мере, поймем, что это точно «новодел», а не историческая ценность. А заодно и по качеству исполнения, может быть, поймем, где эту подделку состряпали.

– Ты прав, – согласился Гуров. – Узнаем, кто делал, поймем, для кого или для каких целей изготовили этот кинжал.

– Что-то это все напоминает схватку конкурентов за дорогой раритет, – тихо проговорил Бурмистров, забирая кинжал и заворачивая его снова в пакет. – Есть у меня один человек, который может проконсультировать.

Гуров почти всю ночь провел в Интернете, изучая круг людей, которые в Москве имели профессиональное отношение к историческому холодному оружию. Кроме людей, которые изучают эти вопросы теоретически, пишут статьи и книги, он нашел и тех, кто имел отношение непосредственно к раритетам.

Из двух коллекционеров, у которых действительно имелись прекрасные экземпляры холодного оружия, никто сыщику существенной помощи не оказал. Коллекционер Марков собирал кинжалы, но вся его коллекция имела отношение к историческим периодам начиная с войны 1812 года. Штык русского гренадера, гусарская сабля, палаш кавалергарда, тесак, которым вооружалась артиллерийская прислуга. Кинжалов из этого периода в коллекции Маркова и не было. Точнее, кортики у него были, но это в основном иностранное оружие времен Первой мировой войны и Второй. Правда, один кинжал все же имелся, как утверждал коллекционер – кинжал французского мушкетера из личной охраны короля Людовика XIII. Но это было оружие совершенно иного вида и стиля. О коллекции Пименова Марков не слышал, да и не интересовался другими собирателями старинного холодного оружия.

А вот другой коллекционер, отставной полковник Анисимов, служивший долгое время на Кавказе, Гурова заинтересовал. И на следующий день их беседа затянулась на пару часов. Коллекция Анисимова была более современной, но представлена она была в основном именно кинжалами. Кавказскими, персидскими, арабскими. Отдельно рукояти, несколько клинков, найденных в развалинах старинных крепостей. О кинжалах старый ветеран знал почти все. Опираясь на палочку, он, прихрамывая, расхаживал по большому кабинету и рассказывал, в чем отличие грузинских кинжалов от азербайджанских, чеченских от осетинских. Много интересного узнал Гуров и об истории кавказских народов. Оперативник слушал старика с большим интересом. Было понятно, что он большой специалист в этой области, эрудированный и умный исследователь холодного оружия.

Когда Лев выложил перед ним кинжал, которым был убит квартирный вор, Анисимов сразу прищурился и стал качать головой:

– Насчет рукояти спорить не буду, а вот клинок полирован не вручную, а механическим путем на современном оборудовании. И затачивался он совсем недавно. Плохая сталь, мягкая. Не оружейная. Да и ковка не ручная. Думаю, что клинок сделан слесарным способом из полосы стали. А вот рукоять стильно сделана, под старину. Со вкусом!

Гуров вспомнил, как вчера он пришел с этим кинжалом к Пименову. Положив кейс на стол, он неторопливо открыл его и вытащил завернутую в полиэтилен подделку, которой был убит Беня Кальмар. Историк с широко раскрытыми от восторга глазами бросился с вытянутыми руками к гостю, схватил кинжал и принялся благодарить Гурова. Лев стоял и ждал. И когда первые восторженные эмоции Пименова улеглись, он наконец посмотрел на предмет, который держал в руках.

Аристарх Николаевич сник, но по просьбе Гурова стал рассказывать, по каким признакам он понял, что это подделка, а не оружие из его коллекции. Сыщик слушал очень внимательно. Вывод был простой: если бы Кальмар добрался до коллекции Пименова, которую тот держал в обычном ружейном сейфе, то коллекционер нескоро бы заметил подмену. Тем более что каждый раритет был завернут отдельно в мягкую плотную ткань. Видимо, расчет был как раз на то, что кинжал только на первый взгляд выглядел как настоящий. И на то, что Пименов редко кому-то показывает свою коллекцию и, тем более, выставляет ее в составе других экспозиций. И изготовлена копия была с каких-то фотографий. Кто-то старательно и во всех ракурсах сфотографировал кинжал во время одной из последних выставок, в которой участвовала коллекция Пименова. Это было три месяца назад. Теперь уже много чего не удастся установить…

– Знаете, Лев Иванович, – Анисимов положил кинжал на стол и уселся в кресло напротив гостя, заполнив его сразу своим большим сильным телом. – Кинжалы – оружие особенное. Всегда и во все времена они были дополнением к основному оружию, были оружием ближнего боя, личной защиты. Иногда церемониальным, но почти всегда признаком принадлежности к военной знати. Его принято было носить на поясе демонстративно, чтобы выделяться. Сейчас принадлежность человека к армии определяется военной формой, которую он носит, а в древние времена оружием.

– А шпага?

– И шпага тоже, как дворянское оружие, – подтвердил Анисимов. – Существовало отличие боевой длинной шпаги, с более прочным и толстым клинком, от легкой и красивой короткой шпаги для повседневной носки при дворе сюзерена. То же самое касается и кинжалов. Боевые кинжалы отличались от кинжалов повседневных, положенных по чину, по статусу. И именно кинжал в большей степени был оружием чести, нежели шпага или меч. На Кавказе статус кинжала, как оружия чести джигита, сохранился намного дольше, чем в европейских странах. Исключением остались кинжалы армейские – военные кортики. Но это уже и не оружие теперь, а символ. В бой с ними не ходят. Кортики молодые офицеры получают при производстве, они атрибут парадной военной формы и напоминание о твоем долге перед страной, перед народом, как часть твоей присяги.

Гуров слушал отставного полковника и думал о том, какой смысл красть такое оружие? Ведь наверняка о пропаже станет известно, описание и фотографии попадут в руки специалистов. И человек, в чьих руках оказался бы этот средневековый кинжал, не сможет выставить его, не сможет даже похвалиться им. Ведь хвалятся таким приобретением, прежде всего, в среде людей, сведущих в ценности подобных вещей. А уж они-то будут знать, что именно такой кинжал числится в списках похищенных. Владеть им, чтобы никому не показывать? Глупо, хотя коллекционеров понять сложно.

– То, что вы принесли, – продолжал рассказывать Анисимов, – оружие боевое. Но странность в том, что для боевого кинжала он слишком хорошо украшен. Это не солдатский кинжал, не кинжал наемника, которому в оружии важнее его качество, а не красота. Думаю, что у оригинала, в отличие от этой подделки, сталь клинка превосходная. Это оружие боя, но красота отделки рукояти подразумевает и еще какой-то смысл изготовления этого оружия. Тут я бессилен что-то предположить. На этом мои познания заканчиваются. – Он с улыбкой развел руками.

Гуров благодарно кивнул. Много интересного, но для расследования его дела полезной информации ноль. А ведь что-то было в этом оружии еще привлекательного. Ладно, Беня Кальмар его решил украсть, потому что ему, скорее всего, именно это оружие кто-то заказал. Видимо, Беня пришел в квартиру с подделкой, чтобы подменить настоящий кинжал. Но кто убил Беню? И настоящий кинжал похищен кем-то другим. Проще всего предположить, что он похищен тем, кто и убил Кальмара. Какая-то возня вокруг этого кинжала, из-за него кровавые схватки разгораются между ворами.

А может, все просто, подумал Лев. Два разных заказчика, два вора отправились на кражу и по нелепой случайности столкнулись в один и тот же день и в одно и то же время в квартире коллекционера. Естественно, стоимость заказа была определяющей в их споре, видимо, сумма обещана такая, что за нее можно и убить. Хотя странным остается факт, что два вора одновременно забрались в квартиру. Это не Лувр, это обычная московская трехкомнатная квартира. Тут не получится забраться с разных концов помещения тайком и при этом не понять, что туда еще кто-то пытается войти. Беня вскрыл дверь, второй вор, как теперь понятно по результатам экспертизы, вошел в окно, спустившись с крыши по веревке. Альпинистские навыки? Очевидно. А Беня не альпинист, это точно. Кстати, воров, обладающих навыками альпинизма, Бурмистров уже проверяет.

– Это вы Лев Иванович? – раздался за спиной Гурова старческий голос.

Он удивленно обернулся. Невысокий седой старичок в опрятном костюме смотрел на него снизу вверх с каким-то добродушным любопытством.

– Да, я – Лев Иванович Гуров, – подтвердил сыщик, пожимая тонкую сухую руку научного сотрудника. – А вы – Сергей Александрович Ромашин.

– Старший научный сотрудник Ромашин к вашим услугам, – старомодно отозвался старик. – Сколько работаю в Историческом музее, но не помню, чтобы к нам за советом приходили из полиции.

– Наверное, как-то раньше сами разбирались, – засмеялся Лев, – но, как видите, без вас все равно не обойтись. Где мы с вами можем поговорить?

– Пойдемте со мной, – кивнул Ромашин. – У нас есть комната для научных консультантов и экспертов. Там сейчас пусто, все уже разъехались.

Они прошли длинным коридором мимо закрытых дверей с табличками. Ученый распахнул последнюю дверь и сделал приглашающий жест:

– Проходите. Вот здесь мы и обитаем периодически. Я ведь на пенсии давно, как вы могли догадаться. А в музее консультирую на четверть ставки. Не могу без дела. Не терпит сердце неугомонное. Да и музею польза.

Ромашин уселся за письменный стол, с заметным удовольствием поерзал в офисном кресле и сложил перед собой руки. Да, старику явно не сиделось дома, и он готов заниматься чем угодно, лишь бы поближе к науке, к любимому делу. Гуров сдержал улыбку. Надо настраиваться на серьезный тон, потому что с такими вот стариками легко удариться в воспоминания, рассуждения, и потеряешь уйму времени. Собеседнику это исключительно положительные эмоции, а вот для оперативника – непозволительная роскошь.

– Сергей Александрович, – начал он, усевшись напротив Ромашина по другую сторону стола. – Мне рекомендовали вас как непревзойденного знатока средневекового европейского оружия и металлического ремесленного искусства. Вот поэтому я к вам и обратился. Нужно ваше заключение, ваше мнение как эксперта.

– Извольте, извольте, – степенно ответил ученый. – Помогу, чем могу.

Гуров извлек из портфеля сверток и положил его на стол. Ромашин с интересом наблюдал, как гость разворачивает полиэтилен. И когда перед глазами эксперта появился кинжал, глаза старика загорелись. Он торопливо взял оружие в руки, стал рассматривать, склоняя голову то к одному плечу, то к другому, и с удовлетворением заявил:

– Неплохо сделано, неплохо. И что вы хотели бы услышать от меня? Это, видите ли, несколько не по моей части.

– Не по вашей? – удивился Лев. – А мне сказали, что вы один из лучших специалистов в Москве по средневековому оружие и ремесленному делу.

– Правильно сказали: по средневековому, – хитро улыбнулся Ромашин. – Но вы-то мне принесли изделие, так сказать, современного ремесленника. Проверяете, значит, хорош ли специалист? Что ж, дело правильное, вы ведь не ерундой занимаетесь. И раз уж ко мне полковник пришел, а не лейтенант, то и от меня серьезные ответы требуются. Что, трудное дело?

– Трудное, Сергей Александрович, – признался Лев. – Вроде бы и обычные уголовники действовали, а все странно как-то получается. Как будто стоит за ними кто-то опытный, знающий. Заказчик серьезный. И нам его надо вычислить. Так что без вашего мнения нам никак! – с улыбкой развел он руками.

Ромашин покивал головой, молча разглядывая подделку. Потом заговорил, проводя по кинжалу пальцами:

– Знаете, в чем тут странность, Лев Иванович? Подделка очень простая, почти сразу специалисту в глаза бросается. Простая, но очень точная. Вот если бы мельком увидел или только рукоять увидел, то не сразу бы и подумал, что это подделка. Есть места, выполненные очень качественно. Но самое главное, что металл тут современный. В те времена таких сплавов не делали. Я бы мог вам даже марку стали назвать, но это вам ничего не даст, у вас своя лаборатория есть. А делать старались точно. Особенно места, где символика на клинке нанесена, форму рукояти соблюсти удалось точно. И оружие это не ковалось. Почему подменить пытались, я вам могу подсказать. Предположение свое высказать, если интересно.

– Очень любопытно узнать ваше мнение, – оживился Гуров. – Может, это наведет меня на какую-то дельную мысль в расследовании.

– Кинжал этот – типичный «квилон». Так их называли в то время. Название простое, не мудрствовали люди. «Квилон» по-французски и есть «поперечка», «перекрестье». Типичный и часто встречающийся в Средневековье рыцарский кинжал. О возрасте оружия могу сказать пока лишь приблизительно. Думаю, что это XIV–XV века. Ранние квилоны, относящиеся еще к XIII веку, имели очень простую форму. По сути, это были укороченные мечи для ближнего боя. И применялись они в ситуациях, когда меч уже оказывался бесполезным, когда не размахнешься для нанесения рубящего удара. И гарда имела форму просто перекрестия. И только потом, по мере развития оружия, воинского искусства владения оружием и способов ведения боя квилоны изменись внешне. Они стали больше похожи на полноценные кинжалы – более легкое оружие, предназначенное, прежде всего, для нанесения колющих ударов. Они стали дополнением во время боя для меча и шпаги. Их держали в другой руке, отражая удары противника и нанося ответные в то время, когда шпага или меч отведены в сторону или отбиты противником.

– А о ценности этого оружия что вы можете сказать? Может, в нем что-то необычное?

– Сейчас мы с вами разглядываем копию кинжала, – напомнил ученый. – О ценности оригинала я смогу говорить только предположительно. Сам по себе он может стоить сотни тысяч долларов, если находится в хорошем состоянии. Если покупатель осведомлен о его конкретной исторической ценности, как, например, о принадлежности его, скажем, какой-нибудь исторической личности. Или если кто-то собирает комплект вооружения вместе с латами и ему нужен точный исторический артефакт, привязанный именно к конкретному историческому периоду, тогда стоимость кинжала тоже возрастет. Но по копии, и то не слишком точной, я сказать могу мало что интересного. Ну, может быть, что это оружие чести.

– Оружие чести? – удивился Гуров. – Вы же говорили, что это чисто боевое оружие, предназначенное…

– Нет, я не о том, – засмеялся Ромашин. – Любое оружие можно сделать носителем того или иного обета владельца. Даже щит, на котором написан девиз рыцаря, его обет. Даже копье, которое он будет возить с собой, потому что только этим копьем предназначено ему совершить возмездие и на поединке сокрушить другого конкретного рыцаря. А уж про мечи и кинжалы я вообще могу говорить часами. Они сплошь и рядом носили в себе великое предназначение. В глазах обладателя, конечно.

– И что же несет в себе этот кинжал? Точнее, оригинал, с которого сделана эта копия?

– Кинжал, предназначенный служить обету, возложенному на обладателя его дамой сердца, его возлюбленной или женой. Служить любви, защищать слабых, женщин, прежде всего. Иными словами, обладатель этого кинжала обязался служить защитником женщин. Видите вот это изображение сердечка на клинке у самого перекрестья? Когда делали копию, этот символ сохранили и нанесли на копию тоже.

– Удивительно, – покачал головой Лев. – А я думал, что такие сердечки – это изобретение нынешнего времени, современный символ сердца, любви и тому подобного.

– У-у, Лев Иванович, – махнул рукой историк. – Вы даже не представляете, каким древним этот символ является. Его изображения находили рядом с древним изображением свастики. Уже тогда это сердечко что-то символизировало. Трудно, конечно, достаточно точно сказать, что именно, но навскидку я могу вам рассказать о пяти имеющих место гипотезах. Одна, назовем ее для простоты растительной, связана с изображением плюща в эллинских мозаиках и рисунках на гончарных изделиях. Ритуальные венки, которыми украшали свои головы жрецы Диониса, сплошь состоят из листьев как раз такой формы. Потом символ стали использовать в качестве обозначения публичных домов. Но все же листья плюща так и остались в культуре Древней Греции символом верности и продолжения рода. Очень часто на рисунках, изображавших свадебные церемонии, можно было найти изображения листьев плюща. А еще этим символом украшали надгробия умерших супругов. Если любопытно, то посмотрите в Интернете рисунки того периода.

– Ну, это меня мало убеждает. Это же просто форма листьев плюща, просто похожая форма.

– Ну, не скажите, – возразил историк. – В нашей науке, как и в расследовании, большое значение имеет частота совпадений, если вы склонны так называть совпадение формы символа. В древности на Средиземноморье произрастало очень популярное растение сильфий. Торговля этим растением была весьма прибыльной по многим причинам, подтверждением чему могут быть монеты из Киренаика. А ценность растения была высока из-за его удивительных свойств. Оно использовалось для изготовления противоядия от укуса змей и насекомых, для приготовления лекарств при лечении расстройств желудка, простудных заболеваниях. А еще римские патриции использовали семена сильфия как знак-приглашение к интимным отношениям, а женщины – как противозачаточное средство и средство для прерывания беременности. Форма символа напоминает форму древней лиры, или изгиб шей двух лебедей, что тоже символично. С древних времен известна лебединая верность. Много всего можно рассказать, Лев Иванович. Но самое главное, что именно этот символ, нанесенный на оружие в Средние века, а иногда и в более поздние времена, символизировал как раз честь воина, верность даме и обет защиты. Уже в начале Средних веков он стал использоваться в иконографии именно как символ сердца. Да-да! И для изображения Страстей Христовых и любящего сердца Господа. Так-то вот, мой дорогой полковник!

Гуров вышел из музея и направился к машине, погруженный в свои мысли. Профессор Ромашин заставил его задуматься о совершенно иной стороне вопроса. И ведь сведения, которыми он поделился с сыщиком, не являются тайной. Наоборот, это широко известные вопросы, это все обсуждается не первый год в определенных кругах и историков, и энтузиастов. Может, кинжал пытались украсть не из-за его исторической ценности, а как оружие символическое? Например, для мести. Но тогда при чем тут убийство Бени Кальмара? Допустим, случайное. Значит, убийца хорошо осведомлен в области истории Средних веков и Древнего мира. Странное сочетание бойцовских качеств и глубоких познаний в области истории. Нелепость какая-то. Лев вздохнул. А не пошел ли он на поводу у Ромашина? Может, дело совсем и не в символе? Обычно, как подсказывал опыт оперативника, в преступлениях такого рода все бывает намного проще и без всяких тайн. Просто нужно понять мотив преступника, и тогда ты его вычислишь.