Текст книги "Полковник Гуров. Компиляция (сборник) (СИ)"

Автор книги: Николай Леонов

Арслан позвонил сам, чему Кондратьев очень удивился. Алексей уже пять раз сдавал добычу перекупщикам и неплохо понял правила игры. Пока ведутся переговоры, ты можешь названивать потенциальному партнеру хоть три раза в день, приезжать к нему без приглашения и предупреждения, уговаривать его, выдумывать новые условия и обсуждать все это часами и неделями.

Но вот договоренность достигнута, вы ударили по рукам. С этого момента действуют совсем другие законы. Если ты знаешь, что партнер должен позвонить тебе через два дня в половине пятого вечера, то сиди и жди как миленький этого дня и часа. Только в том случае, если он к назначенному сроку этого не сделал и не дал знать о себе иным способом, вот только тогда, начиная со следующей минуты, ты можешь говорить, заявлять и поднимать шум по поводу нарушения договора. Только после этого ты можешь сам куда-то идти, начинать где-то искать своего партнера и названивать ему по всем доступным тебе номерам телефонов.

Таковы правила. Если ты подозреваешь партнера в нечестности, то сиди и жди ее конкретного проявления. Иначе тебе придется отвечать за поклеп на него, за гнилой базар.

Противоположная сторона должна действовать точно так же. Допустим, партнер обещал тебе позвонить и сказать, что деньги собраны. Он готов передать их тебе взамен барахла, полученного им. Этот человек позвонит именно в оговоренный срок. Нельзя позже, но не стоит и раньше.

Почему поторопился? Ты ведь сказал, что тебе три дня понадобится для сбора нужной суммы, а управился всего за сутки. Что у тебя изменилось? Как ты мог не знать своих возможностей до этого? А не опасность ли какая кроется за этим? Не уголовка ли дала тебе нужную сумму мечеными деньгами, чтобы ты расплатился.

Арслан позвонил раньше, но Лешку больше обеспокоил его тон, нежели сам этот факт.

– Тут такие дела, Лешка!.. – знакомый чуть хриплый голос с легким кавказским акцентом звучал с торопливыми интонациями. – Я твой товар пристроил, капусту отвешу сегодня. Ты там поторопись, а то мне нет резона у себя держать столько. Главное, что повезло тебе, Леха. Нашелся человек, а то я уже думал, что сорвется у нас…

– Арслан! – довольно резко остановил Кондратьев этот поток слов. – Ты меня не торопи. Сказал завтра, значит, так тому и быть. Я сегодня даже не в городе.

– Э-э, Леша, так дела не делаются, – не очень уверенно, скорее просительно заявил Арслан. – Ждешь от меня бабок, а сам уехал. Ты тут должен быть.

– Так, Арслан, ты мне как сказал, когда позвонишь? – начал злиться Лешка. – Что я не так сделал?

Ссориться, даже спорить было опасно. Да, Арслан не прав, но если он сейчас исчезнет с деньгами только потому, что Лешка не захотел встречаться с ним сегодня, тогда как быть? Кому жаловаться, где искать защиты и управы? Черт, за Лешкой никого нет, не считая тех личностей, через которых он уже несколько раз сбывал товар. Но это перекупщики, которые могут лишь дать совет да замолвить за него словечко.

Мысли в голове проносились вихрями то в одном, то в другом направлении. Лешка прекрасно знал, что если он обратится за защитой и справедливостью к авторитетам, то его обязательно обдерут как липку. Ему придется отстегнуть за эту услугу очень много, может быть, даже половину. Но и ждать, держа добычу у себя, было очень опасно. Полиция могла в любой момент наступить ему на хвост. Нет, он все-таки правильно сделал, что нашел способ избавиться от добычи, пусть и потеряв часть денег.

Чтобы наказать зарвавшегося Арслана или любого другого, кто окажется на его месте, Лешка готов был пойти и на такие потери. В этом мире главное – показать свою силу. Лучше раз заплатить, но потом все будут знать, что за Лешкой стоят авторитеты. А деньги – дело наживное, было бы желание, а фантазии у Лешки хватит.

Тут дело в другом. Пока неизвестно, как на это посмотрят пацаны. Санек поймет, он – самый надежный и верный друг, а вот с Вованом и Максом сложнее. Черт, кончать с ними надо! Нельзя продолжать дела с такими ненадежными помощниками. Когда начинал, там важно было, что не чужие. Эти свои, они не сдадут. А потом?

«Теперь они уже обуза, – решил Лешка. – Лучше постепенно подобрать парней поспокойнее, поумнее. А где их взять? Ладно, подумаем. Теперь важно избавиться от этих, а с Саньком я договорюсь».

– Арслан, ты мне руки выкручиваешь, – уже другим тоном проговорил Кондратьев. – Но я человек дела. Если надо, то я готов сегодня. Где и когда?

Санек приехал, как только Лешка объяснил ему, в чем дело. По отработанной ранее схеме, он крутился рядом, потом прикрывал Лешку с деньгами до дома. Кондратьев отправился именно туда. Какое-то непонятное шестое чувство подсказывало ему, что их нора в гараже стала опасной. Ее давно могли разглядеть местные пацаны. Не исключено, что через них эта новость уже дошла до полиция, а то и до ребят покруче. Попасть в мышеловку с полутора миллионами в кармане было бы верхом глупости.

Когда Лешка уже подходил к дому, Санек нагнал его и пошел рядом, крутя в зубах спичку.

– Сколько выручил? – коротко спросил он.

– По пятьсот тысяч на нос, – недовольно проворчал Лешка.

– Маловато, – коротко бросил Санек без особого недовольства. – Что, подороже совсем некому было сдать?

Лешка остановился у подъезда, предложил другу сесть на лавку и проговорил:

– Дело вот в чем, Санек. Ты меня давно знаешь, мы с тобой сколько лет уже корешимся. Всякое было, но на нашу дружбу ничего не влияло.

– Короче давай, чего темнишь-то? – равнодушно проговорил Санек, откинулся на спинку лавки и вытянул длинные ноги.

– Понимаешь, никого подходящего сейчас в Москве нет. Вызвался сбыть товар лишь один барыга, но зарядил такую цену, что я не знал, что и делать. Но и держать все у себя уже опасно. Сам понимаешь, дело не первое. Менты могли уже сесть нам на хвост. Не исключено, что у них появились какие-то подозрения на наш счет.

– Может, ты пацанов кинуть хочешь? – предположил Санек.

– Вот спасибо! – Лешка сделал вид, что обиделся. – Не ожидал от тебя таких мыслей. Наоборот. Я хочу с ними рассчитаться и разойтись.

– Можно и кинуть. – Санек пожал плечами и выплюнул изжеванную спичку. – Я бы тебя поддержал, сказали бы, что тебя еще на пятьсот штук подвинули перекупщики и ты ничего сделать не мог.

– Ты не поверишь, но примерно так и было. Этот гад знает, что обычно перекупщики дают половину рыночной цены за товар. Сперва он оценил товар в два лимона. Я, собственно, где-то так и предполагал. Потом сказал, что возьмет все и сразу, но за это я должен подвинуться на пятьсот штук. Мне пришлось уступить. Полтора лимона сейчас в сумке.

– Но тогда какие же к лешему пятьсот тысяч на нос? – не понял Санек.

– А такие. По пятьсот тебе, Вовану и Максу. На этом все, разбегаемся.

– А ты, значит, голяком останешься. Не хреново придумал! Ты что, в Робин Гуды решил записаться? Совсем охренел?

– Санек, я не могу подставлять и обманывать людей, которые мне верят, пошли на дело вместе со мной. Это подло, вопреки всем понятиям. Хоть воровским, хоть человеческим. Я еще заработаю, если надо будет, но не обманом своих корешей.

– Ладно, ты шум раньше времени не поднимай, – заявил Санек. – Пошли. Ты им все как есть растолкуй. Дело-то общее. Мы все вместе работали.

– Можно сначала и поговорить, – согласился Лешка, поднимаясь с лавки и забрасывая на плечо спортивную сумку с деньгами.

Вован с Максом пришли в квартиру точно в назначенное время, буквально минута в минуту. Лешка даже предположил, что парни стояли на лестничной площадке и постоянно поглядывали на часы. Им не терпелось получить свою долю, при этом хотелось показать гонор и независимость.

– Ну так что? С успехом? – потирая руки, спросил Макс, первым влетевший в квартиру.

Вован ничего спрашивать не стал, но глаза у него горели каким-то нехорошим лихорадочным огнем. Он часто озирался по сторонам и от нетерпения притопывал ногой. Санек посмотрел на хмурого Лешку Кондратьева, потом встал, пододвинул стул ближе к столу, снова уселся и по привычке воткнул спичку между зубов.

– Бабло я получил, – заявил Лешка, чтобы всех успокоить. – Только получилось намного меньше, чем я предполагал.

– Что? Как это? – сразу зло процедил сквозь зубы Вован.

– Почему? – Макс немного обиженно посмотрел на Кондратьева. – Какие проблемы-то? Ты не говорил раньше, что тебя могут так вот кинуть!

– А чего я вам раньше вообще говорил? – недовольно пробурчал Лешка. – Кого-то вообще интересовало, как и где я сбываю добычу? Я вас звал, рассказывал, куда идем, кто чем занимается. Вы шли, делали, как я велел, и все. А уж как и кому я сбывал все, как превращал добычу в деньги, вас не интересовало.

– Так! – Вован набычился. – Ты, значит, решил, что тебе положено теперь больше, чем нам? Нехило! Сначала все поровну, а теперь что? Если нас повяжут, то получим мы все поровну, так с какого хрена?..

– Если нас повяжут, то Леха получит намного больше, чем каждый из нас, – громко и веско вставил вдруг Санек. – Как организатор.

– В натуре, что ли? – Макс опешил и снова вопросительно посмотрел на Вована.

– И хватит мне тут свои нервы показывать! – вдруг разозлился Лешка. – У вас только одни понты на уме. Короче! Я рассчитывал сначала получить два миллиона за все. В последний момент мне ответили, что дадут полтора или не возьмут совсем. Время не очень подходящее, в Москве почти никого из перекупщиков сейчас нет. И не смотрите на меня так. Я вам, дорогие мои, никогда не врал!

– Это что же? – Макс снова захлопал глазами. – По пол-лимона на рыло не получится?

– Не получится! – отрезал Леха. – Получится по триста семьдесят пять тысяч.

– Ни хрена себе! – повысил голос Вован. – Вот это тебя подвинули. А ты не темнишь, Конрад? Что-то разница больно охрененная. Может, договоренность вспомним? По пятьсот каждому! А уж что у тебя там не получилось – это твоя вина, твои проблемы.

– Мои? – Лешка от возмущения даже не разозлился.

Заявления Вована были невероятно дикими.

– Значит, мои? Хорошо. Идите сюда. Оба!

Лешка вывалил на стол из сумки пачки денег, обернутые полосками бумаги. Одна состояла из пятитысячных купюр, остальные – из тысячных и даже пятисоток. Кондратьев взял самую серьезную пачку и сунул ее в руку Саньку.

На остальные кивнул Максу и Вовану, а потом заявил:

– Забирайте! Ваша доля. Вся! Я обещал, говорите? Согласен, это мои проблемы. Так и будем считать.

– Нет, ты чего? Правда?.. – оживился Макс. – В натуре! Ты там всех знаешь, разрулишь потом и свою долю. Я вообще-то рассчитывал на эту сумму. Тачку хотел взять. Ты не смотри так, я не на свое имя, по доверенности буду ездить.

Лешка швырнул в руки Максу свою спортивную сумку, уселся в кресло, стоявшее у стены, и сказал:

– Я разберусь, не проблема. А вы берите вашу долю и валите отсюда. Если в башках у вас хоть что-то осталось, то сидите и носа не высовывайте с полгода. Никак не меньше. Какие к черту машины? Какие элитные проститутки? Сидеть и не высовываться, пока нас не перестали искать все: и полиция и бандиты!

– А что, мы теперь не скоро на новое дело пойдем? – удивленно осведомился Макс, глядя на всех поочередно.

Лешка открыл было рот, но потом перехватил взгляд Санька и ответил по-другому:

– Я же сказал, что дело было крупное. Теперь надо всем отсидеться и друг с другом не встречаться, пока все не уляжется. Я же вам сразу так говорил, когда мы только планировали ювелирный салон! И никаких больших трат денег! Не будьте вы идиотами, в самом-то деле!

Владимир Ляшенко любил, чтобы все всегда было так, как ему угодно. Он с детства привык добиваться своего у матери-алкоголички. Она была женщиной хорошей, доброй, сына любила безумно, только вот когда уходила в запои, то валялась по неделе на кровати, выползала лишь в туалет да на кухню, чтобы опрокинуть в рот граммов сто водки. А вот когда запой кончался, мамаша становилась чрезмерно любящей и заботливой. Она как будто пыталась заслужить прощения у малолетнего сыночка. Он это, разумеется, прекрасно понимал и пользовался вовсю.

Вован вырос, у него появились дружки и девчонки. Он по устоявшейся привычке всегда пытался добиваться своего всеми правдами и неправдами. Парень просто не умел жить иначе, по-другому строить отношения с приятелями. Поэтому он и влез в долг, занял деньги на дорогую проститутку. Втемяшилось ему, что он ее хочет, да и все тут. Вован просто должен получить ее, или же не стоит и жить дальше. Сейчас с сумкой, в которой лежали десять пачек пятисотрублевых купюр, он ехал возвращать долг. Вован представлял, как зайдет к своему приятелю, вытащит из кармана пачку, заранее положенную туда, небрежно разорвет бумажную ленту и на глаз отделит примерно половину. Он небрежно бросит деньги перед дружком на стол и предложит пересчитать. Мол, какие мелочи, если там нескольких купюр не хватает.

Нетерпеливо притопывая ногой, Вован стоял у двери подъезда и нажимал кнопку домофона. Мир прекрасен, проблемы решены, впереди открываются самые радужные перспективы. Теперь много чего можно себе позволить.

– Кто? – раздался из домофона знакомый низкий голос.

– Парфен, это я, Вован!

– Чего тебе? – Эти слова прозвучали недовольно, с какой-то блатной ленцой в голосе, которой Вован всегда завидовал. – Должок принес?

Этот простой вопрос был задан как бы между прочим, но Вована задел за живое. Судя по тону, Парфен, с которым он был знаком уже много лет, не верил и не надеялся, что Вован сможет отдать долг. Он даже вроде как издевался, ехидничал, спрашивая про него. Парфен давал понять, что Вован в его глазах пустое место, что он ни на что не способен. Злая гордость подступила к горлу парня, заставила его поперхнуться.

Вован откашлялся и сипло, с достоинством ответил:

– Принес! А ты что думал? Я слово держу.

– Да ты что? – изумился Парфен. – Ну, заходи, Буратино.

Настроение парня было испорчено. Вован понял, что удовольствия от предстоящего эффекта ему уже не получить. Он как-то остро почувствовал, что его в этом кругу не уважают, держат чуть ли не за клоуна.

Вот Парфен – настоящий мужик. Никто толком не знает, чем он занимается, но бабки у Парфена есть всегда. Он ими не кидается, ведет себя спокойно, солидно. Угощает, в долг дает, даже на стрелках, люди рассказывали, по понятиям разбирается. Парфен сидел, это понятно. Он вхож в какие-то авторитетные круги, а с пацанами типа Вована общается просто так, для отдыха, что ли, по вечерам в баре. Прикольно ему послушать, что они трут между собой.

Дорогая железная дверь была приоткрыта, и Вован потянул ее на себя. Вторая внутренняя была вроде попроще, но Вован, толкая ее от себя, понял, что она очень тяжелая. Наверное, пуленепробиваемая. Вот как люди живут, которые при делах. Но ничего, сейчас Вован тоже докажет, что он не фраер дешевый.

Его просто подмывало рассказать, в каких он делах с Конрадом участвовал, как они с Максом несколько дней в бригаде работали и построили фальшивую стенку. Потом в этом помещении открылся ювелирный салон, и вот тебе куш.

Но нельзя! Тут Конрад прав. В блатном мире трепать языком и хвалиться не стоит. Это даже опасно. Не те сейчас блатные. Вон Парфена Вован всегда за друга считал, а тут почувствовал, что это вовсе не так. Нет, не уважает его Парфен. Так, за одним столом сидели, пиво сосали.

– Заходи. – Парфен стоял в тапках с загнутыми носами, расшитых золотыми нитками, в спортивных трусах и с полотенцем на плече.

Наверное, на тренажерах занимался.

Вован с независимым видом стал открывать сумку, но подвел замок-молния. Ему пришлось дергать его. Это выглядело как-то унизительно. Эффект снова испорчен.

– Да ты заходи, чего сразу сумкой своей занялся. Присядь. Давай побазарим, пивка холодного выпьем.

Вован нахмурился, оставил в покое замок и нерешительно шагнул по дорогой плитке на полу в сторону гостиной. Да это же настоящий царский дворец! Вот как Парфен, оказывается, живет. Даже картины на стенах, портреты какие-то. Твою ж мать!.. Это же Парфен! Клево! Во дает! Выходит, у него кто-то из художников в корешах. Парфен нарисован прямо как настоящий, вдобавок с мечом в руках и в длинном плаще. А второй портрет – баба какая-то. Может, жена? Блин, а есть у Парфена жена?

– Чего рот разинул? – насмешливо спросил хозяин. – Не был у меня ни разу? Привыкай к хорошей жизни. Ты ведь теперь богатый, долги отдавать начал!

Вован стал пунцовым, уселся на необыкновенно мягкий диван, утонул в нем и поставил проклятую сумку на колени. Чего он в прихожке начал замок этот дурацкий дергать? Ведь еще в метро решил, что небрежно вытащит пачку денег из кармана. Вот она, сидеть мешает. Теперь небрежно бросить не получится, потому что с этого дивана еще приподняться надо. И какой дурак такую вот мебель изобретает?..

– Как поживаешь-то, Вован? – ловко откупоривая бутылку пива, через плечо спросил Парфен. – Что-то пропал, с пацанами не встречаешься. На работу, что ли, устроился?

– Я? Нет… но вообще-то есть кое-какие дела, – неопределенно промычал Вован, принимая бутылку холодного пива.

– Ясно! – Парфен хмыкнул. – Бизнес, да? Правильно, об этом трепать нельзя. Ладно, что ты там про долг говорил?

Вован попытался небрежно приложиться к горлышку, но поперхнулся и долго откашливался. Да, ему до Парфена далеко. Плечистый, с волосатой грудью, ухмылка довольная, деловая. Кстати, на шее нет никакой толстенной золотой цепи с увесистым крестом. Может, снял, когда на тренажерах занимался? Да и без цепи по нему все видно. Вот на кого похожим надо быть! Конрад тоже мужик ничего, но тот головой берет, а в жизни иногда надо и силу показывать. Вот так перед носом у кого-нибудь кулак сжать!..

Да, долг! Парфен опять как-то неуловимо поставил своего гостя на место. Вроде не пиво пить пришел, а по делу. Все слова только так говорятся. Для приличия. Дело прежде всего.

Вован злился на Конрада, который швырнул ему в руки эту вот неудобную сумку, заодно и на весь мир. Однако ему пришлось поворочаться, чтобы встать и выудить совсем некрасивую, расплющенную пачку денег. Она даже показалась Вовану влажной. От его собственной задницы, под которой только что лежала.

Бросить деньги на стол Вован не решился. Он разорвал бумажку, которая удерживала купюры в стопке, положил ее на стеклянный журнальный столик, стоявший рядом, и стал отсчитывать нужную сумму, стараясь, чтобы было незаметно, как у него предательски дрожат руки.

– Хорошо живешь, Вовчик. – Парфен усмехнулся, поднялся из кресла и подошел к нему. – Ну что же, слово ты свое сдержал. Конечно, я тебе давал пятитысячными, а ты мне возвращаешь мелочью. Ну да ничего, тоже деньги. Спасибо, что не пятаками! – Парфен запрокинул голову и коротко хохотнул, веселясь своей шутке.

– Ладно, не буду я про паперть и подземные переходы шутить. Не волнуйся. Вижу, что у тебя настроение и так не очень. А чего это вдруг? – спросил Парфен и сделался добрым, внимательным. – Ты вроде и при деньгах, с долгом вот расплатился. Он ведь тебя тяготил? Теперь опять можешь с этой шмарой, как ее… Вандой поваляться в кроватке. Сладенькая? Случилось чего, Вовик?

– Нет, ничего… – Вован собрался с мыслями и решил, что зря он дулся на Парфена, вполне нормального мужика. – Все в порядке.

– Да, я понимаю, что ты вроде как в шоколаде. А откуда бабла наскреб? Не продал ли чего? Или дело какое было? Ты мне сказать можешь, я – могила.

– Ты, это, Парфен, только не обижайся. Вроде и сам говорил, что в нашем мире распускать язык – последнее дело, а теперь меня расспрашиваешь.

– Ты гляди-ка! – восхитился хозяин квартиры. – Запомнил. Молоток, Вован, уроки впрок пошли. Ты пиво-то пей, не стесняйся. Немецкое, не бурда какая-то. Ну а какие планы у тебя на жизнь? Про ту шмару не спрашиваю, я про дела мужские.

– Слышь, Парфен! – Вован с надеждой просмотрел ему в глаза. – Ты, говорят, к машинам отношение имеешь? Тачку можешь сделать? Крутую!

– Кто говорит? – Лицо Парфена сделалось каменным, холодным.

– Что? Да пацаны вроде как терли между собой. Я тачку хочу взять, хорошо могу заплатить.

– Ты не юли! – ледяным тоном заявил Парфен. – Кто тебе сказал, что я имею отношение к машинам?

Вован вдруг испугался. Он только теперь понял, что Парфен не шутит, вопросы задает вполне серьезно. Выходило, что он, Вован, брякнул что-то совсем неуместное. Парень подбирал слова, вспомнил, что про машины говорили за столом в кафе, в присутствии самого Парфена. Тот вроде как намекал, что если кому надо иномарку поприличнее, то он может устроить, заодно помочь и с документами. Тут Вован увидел, что глаза Парфена снова смеются.

– Ты чего, парень? – весело спросил Парфен. – Я же шучу. Какую тебе тачку? Есть у меня пацаны, которые занимаются вторичным рынком, могут подогнать неплохую иностранку, даже очень приличную, если, конечно, доходы позволяют. Я ведь почему тебе говорю это, Вовик?.. Если у тебя разовый доход, это одно, а если он у тебя постоянный, то можно и в рассрочку устроить. Хочешь «Лексус»? Хотя нет, на нем ты будешь привлекать внимание. Тебе бы «бэху» черную! А?.. Ты какой суммой располагаешь?

Вован вдруг почувствовал себя неуютно на слишком мягком диване, в этой богатой квартире. Парфен сидел напротив, закинув одну волосатую ногу на другую, потягивал пиво и весело поглядывал на гостя, которому было как-то не совсем по себе. Когда Вован шел сюда, он представлял все, в том числе и разговор, по-другому. А тут!.. Он собирался кидать понты, хвалиться деньгами, которые сумел добыть. А вышло все совсем по-другому.

Надо ли назвать сумму, сказать, что у него есть почти пятьсот тысяч? Ведь Парфен никогда Вована всерьез не принимал. Поверит? Поднимет на смех? Это не самое страшное. Куда хуже будет, если он начнет серьезно спрашивать, а откуда у Вована вдруг столько бабла.

– Я подумаю, Парфен. – Вован поправил рубашку, схватил сумку, лежавшую рядом на диване. – Я это… спешу. Пацаны ждут на улице. Я про тачку потом скажу, как прикину, на сколько потяну. Ладно?

– Ладно! – неожиданно весело согласился Парфен. – Потом и скажешь.

Вован торопливо выскочил из квартиры, и с облегчением услышал, как за его спиной захлопнулась сперва одна, потом вторая дверь. Уф! Черт дернул идти к Парфену с сумкой, набитой деньгами. Дурак! Сбегая по лестнице, Вован вдруг подумал, что ему еще через весь город придется тащиться с этой ношей. Теперь он будет думать, что все встречные-поперечные смотрят на эту сумку и догадываются, что у него в ней.

Вован испугался бы по-настоящему, если бы слышал, что после его ухода Парфен взял мобильник, позвонил кому-то и сказал:

– У меня сейчас Вован был. Да-да, тот самый. Из этой гоп-кампании. Должок мне вернул пятисотками. Бумажки потрепанные, как будто только из кассы магазина. Судя по его довольной тупой роже, сдается мне, что это не все деньги. Бабла у него сегодня до хрена и больше!..

Поезда метро в это позднее время на радиальных линиях были почти пустым. Вован, набычившись, глядя прямо перед собой, сидел в вагоне и думал, куда ему теперь ехать. Собственно, домой. Но деньги?.. Тащить в квартиру пол-лимона. Нет, бабки лучше где-то спрятать. Но мысль о том, что он где-то закопает, засунет в трубу, завалит кирпичами такую невероятную сумму денег, потом уйдет и будет спокойно спать дома, казалась Вовану дикой уже сама по себе. Он просто не мог расстаться с ними. Черт, угораздило!

Парень почему-то вдруг подумал, что зря он так разговаривал с Конрадом. Ведь Леха отдал им с Максом свои деньги. Он же сказал, что его подвинули как раз на эту сумму. Ну и дела! Так легко отдал и ничего себе не оставил. А как было бы спокойно, если бы рядом был Конрад, как все эти годы. Он всегда мог что-то придумать, организовать, разрулить любую проблему. С ним пацаны чувствовали себя в безопасности. Как было бы спокойно, если бы эти деньги сейчас лежали у Конрада.

Вован решительно поднялся. Если он сейчас выйдет, то сможет перейти на другую ветку и быстро доехать до улицы, где живет Конрад. Поговорить с ним надо, вот что!

От этой мысли на душе у парня стало намного легче, напряжение отпустило. Вован выскочил из вагона и поспешил к эскалатору. Ему так не терпелось, что он стал перешагивать через ступеньки, подниматься вверх. Там символично и призывно светили люстры.

В вестибюле пусто, безлюдно. Даже как-то непривычно. Вован толкнул дверь с тугой пружиной, преодолел ее сопротивление и вывалился в ночной воздух улицы. Так, сейчас, кажется, направо. Давненько он отсюда к Конраду не ходил. Еще с тех времен, когда они вместе учились.

Укол под лопатку был не столько болезненным, сколько неуместным и непонятным. Комар, оса? Откуда в центре Москвы?.. В глазах Вована сразу помутилось. Рука уже не поднималась, чтобы почесать место укуса или укола. Сумка с деньгами вывалилась из ослабевших пальцев.

– Эй, парень, тебе плохо? Ну-ка, давай в сторонку!.. Вот-вот, к стене прислонись. Эка тебя развезло-то!

Галка Ложкова сегодня устроила себе выходной. Она с детства любила оставаться дома одна, да, собственно, так и жила. Можно никуда не спешить, утром валяться в постели сколько угодно, а потом с распущенными волосами в пеньюаре и распахнутом халате шататься от кофе-машины к дивану, включить телевизор и смотреть все подряд. Убрать постель часов в двенадцать дня и чего-нибудь перекусить. К примеру, мюсли с молоком.

Такой день кончался очень быстро, но оставлял ощущения какой-то светлой грусти. Как в детстве побывала, в старой родительской квартире.

Звонок мобильного телефона стал закономерным завершением этого погружения в детство. Галка откинула волосы со лба и уже взрослым шагом подошла к книжной полке. Она мельком глянула на номер абонента и сразу поняла, что пора возвращаться во взрослую жизнь. В ту самую, которую она себе выбрала.

– Да, слушаю, – деловито ответила женщина.

– Спишь? Дома, что ли?

– Чего тебе?

– Чего-чего, – насмешливо отозвался ее собеседник. – Бабки готовь. Несчастный случай с твоим парнем приключился. Прямо не знаю, как и жить дальше. Горе-то какое!

– Не паясничай! – Галка чуть побледнела.

Мужской голос стал серьезным:

– Проблема решена, можешь спать спокойно. Главное, с кем угодно.

– Пошел ты!.. – злобно прошипела Галка, но быстро взяла себя в руки. – Ты мне про бабки не говори, я тебя не нанимала. Ты и сам заинтересован в том, чтобы он… того.

– Ладно, я вот чего тебе звоню. Ты в этом деле должна быть чистая. Про дурь эту забудь, что ты с ним переспала, что он где-то деньги нашел, чтобы с тобой расплатиться. Треп все это, и ничего не было. Поняла?

– Поняла, – тихо ответила женщина.

Входя под своды гулкого вестибюля, Гуров вспомнил сюжет из фильма «Москва слезам не верит». Две девушки-лимитчицы восхищенно и немного испуганно таращатся по сторонам, вот так же заходя в подъезд одной из знаменитых сталинских высоток. Кстати, в фильме они ведь тоже приходили к знаменитому профессору.

Наверное, это хорошо, что даже тогда – может, даже только тогда! – власть жаловала ведущих ученых, создавала им хорошие бытовые условия в виде вот таких квартир, государственных дач. В наше время профессор тоже может себе позволить роскошную огромную квартиру и дачу, даже дом на Рублевке, если он хорошо зарабатывает. Но напомним, что зарплата у профессора не особенно большая, несмотря на ученую степень доктора наук. По-настоящему серьезными могут быть только доходы по полученным грантам, договорным, заказным темам. Профессор, лишь преподающий, скажем, в университете и имеющий только академические часы, живет не так уж и сытно. Не сравнить, конечно, с ассистентом, но все же не роскошно.

Гуров часто думал на эту тему, как, собственно, и о том, что аналогичная ситуация у нас в армии да и в полиции. Генералов много, а зарплаты у них далеко не те, которые следовало бы платить высшим офицерам, людям, у которых зачастую просто заоблачный уровень ответственности. А все почему?

«Потому, – предполагал Гуров, – что у нас очень уж много генеральских должностей как в силовых ведомствах, так и в гражданских. Может, следовало бы сделать так, чтобы очень сложно было стать доктором наук и профессором? А то куда ни посмотри, кругом тьма-тьмущая докторов и профессоров. Среди всяких депутатов, бизнесменов, чиновников. Просто мода какая-то, поветрие. Пусть их водилось бы поменьше, зато это были бы в самом деле выдающиеся умы. Государство платило бы им зарплату в соответствии с их интеллектуальными заслугами».

– Вы к кому? – вежливо осведомился молодой человек, похожий на борца-тяжеловеса, в строгом костюме, с бейджиком на лацкане пиджака.

«Да! – вспомнил Гуров все тот же фильм. – Раньше тут сидели тетки с вязанием в руках, а сейчас стоят мордатые секьюрити. Может, это и лучше».

Он вытащил из кармана служебное удостоверение, показал охраннику и заявил:

– Я к профессору Захарченко. Мы договаривались о визите. Он дома, не выходил?

– Кажется, нет, товарищ полковник. – Охранник вытянулся в струнку, невольно демонстрируя свое недавнее отношение к МВД. – Проходите. Лифт вон там справа, в нише. Вам на двенадцатый этаж.

– Спасибо. – Гуров сунул удостоверение в карман и зашагал в указанном направлении.

Чистые полы, покрытые плитками искусственного мрамора, цветы вдоль стен.

«Жаль, что мы когда-то потеряли вот это, – подумал Гуров. – Почему-то с семнадцатого года стало не принято жить в чистых домах с красивыми подъездами. Что там говорил профессор Преображенский у Булгакова? Разруха прежде всего в головах? Это точно».

Дверь Гурову открыла благообразная старушка с абсолютно седыми волосами, в платье с закрытой шеей и белом кружевном переднике. Боже, сыщик такие только в кино и видел, хотя и вырос в не самой бедной семье генерала милиции! Жена или экономка? Кажется, жена. Уж больно похожа эта милейшая, но строгая женщина на многолетнюю хранительницу покоя старого заслуженного профессора.

– Полковник Гуров, Лев Иванович, – представился сыщик, еле удержавшись от того, чтобы щелкнуть каблуками и боднуть воздух головой. – Юлий Адамович ждет меня.

– Прошу вас, полковник. – Старушка посторонилась и ревностно глянула на ноги гостя.

Не вздумается ли ему снимать ботинки и щеголять в приличном доме, пардон, в носках?

– А вы, простите, будете Зоя Валерьевна? – вежливо осведомился Гуров. – Супруга профессора?

– Да, Зоя Валерьевна. – Старушка степенно склонила голову. – Прошу вас в кабинет. Юлий Адамович действительно ждет вас.

Гуров кивнул и двинулся по длинному просторному коридору к широким двустворчатым современным дверям с остеклением. Раньше, как он помнил, тоже была похожая мода, но тогда стекла изнутри затягивали шторками из белой ткани. Это всегда напоминало больницу или пионерский лагерь.

– Я прошу вас, товарищ полковник, не огорчать Юлия Адамовича, не волновать его, – зашептала за спиной сыщика супруга профессора. – Он, знаете ли, в последнее время недомогает. Вы просто обязаны щадить его.