Текст книги "Полковник Гуров. Компиляция (сборник) (СИ)"

Автор книги: Николай Леонов

Двери Крячко открыла сиделка, женщина в возрасте, но крепкая и ширококостная, представившаяся Аленой Максимовной.

– Проходите в гостиную, я сейчас вывезу его к вам. Он в библиотеке. – Но немного погодя она вошла в комнату и сказала: – Пойдемте со мной. Капризничает сегодня, не желает на солнце выезжать.

В гостиной квартиры Корсунова Станислав уже бывал, когда приходил беседовать с Данилиным-старшим, и она не произвела на него большого впечатления. Гостиная как гостиная, каких много. Но вот от библиотеки полковник пришел в восхищение, потому что никогда в жизни еще не видел столько книг в частной коллекции. Это не были фолианты в красивых обложках, которые так модно выставлять нынче напоказ. Скорее, библиотека походила на букинистический магазин, где книги имели старые, потрепанные от частого чтения обложки. В комнате пахло пылью и бумагой – тем, настоящим запахом книг, которые встретишь разве что в небольших районных библиотеках.

– Проходите, молодой человек, – раздался в полумраке комнаты чуть скрипучий, но приятный баритон.

Владимир Степанович Корсунов – генерал-майор в отставке – встретил Станислава Крячко, сидя в кресле-каталке. Ноги старика были накрыты пледом, и сам он, несмотря на летнюю жару, был одет в теплый халат. Корсунов сидел в глубине комнаты у окна, занавешенного плотной занавесью, и держал на коленях книгу, поверх которой лежали очки. Его лицо и колени освещал свет от торшера, стоящего позади кресла. Рядом с ним стоял кислородный баллон, а сбоку на кресле висела кислородная маска. Старик указал Станиславу на кресло напротив себя и попросил сиделку:

– Алена Максимовна, принесите нам чаю, пожалуйста.

Сиделка кивнула и вышла, а Корсунов посмотрел на Крячко молча и выжидательно.

– Мне очень неудобно беспокоить вас, Владимир Степанович, – вздохнув, сказал Крячко, – но вы должны понимать, что нужно расследовать все эти убийства…

– Да, я понимаю, – сухо прервал Станислава старик. – Спрашивайте, я отвечу на все ваши вопросы. Если, конечно же, буду знать на них ответы.

Крячко откашлялся и сказал:

– Владимир Степанович, у нас есть подозрение, что семье Данилиных мстят за ту аварию трехгодичной давности, которая произошла по вине Глеба Алексеевича. По всей видимости, родственникам погибших не понравилось слишком уж мягкое наказание, которое понес тогда ваш внук. Как вы думаете, возможен такой вариант?

– Авария… – Старик покачал головой. – Я говорил тогда своей дочери, что не стоит так сильно переживать за Глеба. Он был виноват, пьяный сел за руль, и надо было, чтобы он понял это. Осознал… Но она баловала его, жалела и слишком уж опекала, считая, что таким образом отдает долг погибшему брату, а также воспитает мальчика достойным преемником семьи Данилиных. Она не могла иметь детей, а потому всю свою материнскую любовь отдала Глебу… – Корсунов замолчал.

– А Иван Дмитриевич как относился к Глебу? Какие у них были отношения?

– Мой зять любил Глеба, как родного сына. Но не одобрял того, как его воспитывает Галина. Считал, что она растит из него неженку и эгоиста. Старался быть строгим с ним. В принципе, он был прав. Я, если честно, тоже во многом виноват, что Глеб вырос избалованным и самолюбивым. Он мой единственный внук… – Корсунов глубоко вдохнул и выдохнул. – Простите, мне тяжело говорить. Сердце больное. – Он немного помолчал, потом продолжил: – Галина познакомилась с Иваном, когда оканчивала институт экономики и права. Иван приехал из Краснодара в Москву на какой-то там комсомольской съезд. Они познакомились случайно на одном мероприятии. Она влюбилась в него так, что мы с женой даже стали опасаться за ее душевное здоровье. Эта любовь была как болезнь. Поэтому я сделал все, чтобы Иван остался в Москве и продолжил учебу и карьеру уже в столице. Они стали жить у нас. Галина забеременела… Ох, простите меня, старика. Я наверняка все это зря вам рассказываю.

– Нет-нет. – Станислав чуть подался вперед. – Если вам не тяжело, то я хотел бы…

– Чай, – возвестила сиделка, входя с подносом в комнату. Она строго посмотрела на Станислава и сказала: – Вы тут долго не рассиживайтесь. Владимиру Степановичу волноваться и переутомляться нельзя. Я вам, – она так же строго посмотрела на Корсунова, – полчаса на все про все даю, а потом у нас уколы и обед.

– Ладно вам ворчать-то, Алена Максимовна, – простодушно отмахнулся от нее старик. – Мне уже на этом свете и делать-то нечего. Кому я нужен? Всех пережил. Нечего мне тут больше делать. И наследство оставить-то некому.

Сиделка осуждающе покачала головой, но промолчала и вышла из комнаты.

– Пейте чай, – Корсунов кивнул в сторону подноса, – а я вам о своем грехе расскажу. Может, это поможет вам в вашем расследовании.

– Спасибо, – поблагодарил Станислав и взял кружку с чаем.

– Так вот, – чуть помолчав и опустив голову, начал рассказывать Корсунов. – Когда Галина сказала нам, что беременна, они в то время с Иваном жили у нас в этой вот квартире. Сын Алексей с семьей тогда уже жил отдельно. Жена моя очень обрадовалась такому известию, но она тогда уже сильно болела. У нее был рак груди. Поэтому я и думать не мог, чтобы ребенок тоже жил с нами. Понимаете, по ночам он бы плакал, а Марте, так звали мою жену, нужен был покой. И потому я выхлопотал по своим каналам квартиру для молодых. А после того, как они переехали, приходит к нам на квартиру как-то молодая женщина, беременная, и срок уже большой – живот так прямо и выпирает. Приходит и заявляет, что она ищет Ивана Данилина. Она, мол, узнала, что он тут живет, и поэтому пришла. Я поначалу думал: может, ошиблись адресом или какая-то родственница Ивана приехала… Поинтересовался. Но оказалось, что она не родственница, а, видите ли, она от нашего зятя ждет ребенка, потому и приехала в Москву из Краснодара его искать. И вот нашла, значит…

Корсунов снова замолчал и тяжело задышал, а потом, чуть отвинтив вентиль на баллоне, взял кислородную маску и, приставив ко рту, несколько раз глубоко вдохнул.

– Хорошо, что моя жена тогда лежала в больнице и всего этого не слышала и не видела, – немного погодя продолжил старик. – Она очень любила Галю, и ей было бы тяжело видеть, как рушится жизнь нашей дочери. Я-то долго церемониться с этой девицей не стал, а дал ей от ворот поворот, заявив, что Иван женат на моей дочери, они счастливы и ждут ребенка, а о ней я даже и не слышал. То есть Иван нам никогда не говорил, что у него в Краснодаре есть девушка. Я назвал ее аферисткой и сказал, чтобы она даже не пыталась искать Ивана. Мол, еще неизвестно, от кого она это дитя нагуляла. Она молча развернулась и ушла, даже не пытаясь что-то мне доказать. Больше я эту женщину никогда не видел. Я даже не сказал никому, что она приходила. Вот так-то…

Корсунов опустил голову, но потом взял со стола чашку с чаем и сделал глоток.

– После этого, – продолжил он, – начались несчастья. Сначала у Гали случился выкидыш. Ей сделали операцию и сказали, что детей она больше иметь не сможет. Через два месяца после этого погибли мой сын Алексей и сноха, а еще через две недели – умерла жена. Тогда я воспринимал эти события как случайности. Как черную полосу в своей жизни. Я никогда не был верующим, я был коммунистом и не верил в Божий промысел…

– Сейчас вы считаете, что были наказаны за то, что выгнали ту молодую женщину с порога своего дома? – Станислав исподлобья посмотрел на Корсунова.

– Жизнь меняет людей, – тяжело вздохнул генерал-майор. – В старости, когда становится некуда спешить и когда есть время задуматься о том, как ты прожил свою жизнь, все события прошлого видятся совсем не так, как мы видели их в дни своей молодости или даже в зрелости. Я много думал, почему я так тогда поступил. Защищал свою дочь? Но от чего? Они, конечно же, с Иваном вырастили Глеба. Но как? Глеб не оправдал надежд ни моих, ни Ивана. Вот только Галина была слепа и не видела, что ее приемный сын и племянник растет эгоистичным и избалованным. Глеб всегда думал только о себе. Как, впрочем, и я в свое время. Я думал о своем спокойствии и своем благополучии, когда выставлял ту молодую женщину за порог. Кто знает, как бы тогда все повернулось? Может, и не было аварии, и Алеша бы не погиб, не было бы выкидыша у Галины и всех этих смертей, которые случились в этом году. Что посеял, то и пожинаю. – Владимир Степанович поставил чашку на поднос, опустил голову и стал теребить очки.

– Вы не помните имени и фамилии той женщины? – спросил Станислав, сочувственно глядя на Корсунова.

– Фамилию она не называла. А вот имя… – Старик нахмурился, пытаясь вспомнить. – Кажется, ее звали Маргарита. Или Мария? Забыл, – виновато улыбнулся он. – Я ведь почему рассказал вам эту историю, почему ее вдруг вспомнил? Да потому, что та женщина приехала из Краснодара. И авария у Глеба была тоже в Краснодаре. Может, это случайность, а может, и промысел Божий. Глеб тогда почему напился? Он сильно переживал развод родителей. Приемных родителей. И то, что у Гали появился этот… как там его… Дудин, кажется.

– Додонов, – подсказал Станислав.

– Теперь это уже неважно, – махнул рукой Корсунов. – Но развод – это, конечно же, не повод взрослому парню так себя вести – напиваться и садиться за руль. Я его не оправдываю. Но тогда мне вдруг тоже стало жаль и его, и Галину. Она очень переживала за Глеба. Поэтому я опять вмешался. Именно я нашел адвоката, который вытащил внука из всей этой неприятной истории. Ну, и денег, конечно же, не жалел. И вот результат – история повторилась. Все вокруг меня снова умирают, тогда как я должен оставаться и жить со всем этим проклятьем…

Старик закрыл глаза и тяжело задышал. Крячко показалось, что он даже в лице изменился, а потому Станислав быстро встал и позвал сиделку. Та грозно глянула на полковника и молча указала ему на дверь, а сама стала готовить шприц для укола.

Крячко вышел в гостиную. Он не знал, как ему быть, и решил подождать, когда сиделка выйдет из библиотеки. На стене мерно тикали старинные часы, отмеряя секунды и минуты столь быстротечного в нашем мире времени.

Перед тем как созвониться с Крячко, Гуров решил все-таки съездить по адресу, данному ему сыном Норкиной, и взять в аренду авто. На все дела у него ушло около часа, и, когда почти что новенькая «Мазда СХ-5» была на него оформлена, он все-таки решил, что пора бы уже позвонить и узнать новости от напарника. До вечера времени было еще предостаточно, и, прежде чем встретиться с теткой Алины Тихомировой, он хотел собрать побольше информации.

– Ну, наконец-то соизволил, – таким словами отозвался на звонок Крячко. – Что опять? – спросил он.

– Опять, – рассмеялся Лев Иванович. – А ты для чего звонил с утра пораньше? Есть какая-то новость?

– Есть, и не одна, – ответил Крячко. – Я только что вышел от Корсунова. И он мне рассказал интересную историю. Покаялся, так сказать, в своих старых грехах. Мол, все равно уже никого не вернешь, так хоть душу облегчу…

– Станислав, не тяни резину, – прервал напарника Лев Иванович. – Выкладывай.

– Оказывается, в свое время он выгнал с порога своей квартиры одну глубоко беременную молодую женщину, которая утверждала, что ждет ребенка от Ивана Дмитриевича Данилина, то есть от зятя Корсунова. И было это двадцать семь лет назад. Сам Данилин, по утверждению Владимира Степановича, об этом инциденте так никогда и не узнал. И знаешь, откуда приехала эта молодая и беременная особа?

– Из Краснодара?

– Точно! И это еще не все. Когда я спросил старика, не помнит ли он, как звали ту молодую женщину, он, хотя и сомневаясь, назвал два имени – Мария и Маргарита. Чуешь, чем тут пахнет?

– А фамилию он этой Марии-Маргариты случайно не вспомнил? – осторожно поинтересовался Гуров.

– Вот фамилию он не знает. Говорит, что она ее не назвала.

– Но ты думаешь…

– Думаю, Лева, думаю, – поддакнул другу Станислав. – Сам знаешь, совпадения, они, конечно же, бывают, но чтобы все разом – тут тебе и Краснодар, и Маргарита. Это же имя погибшей матери Алины. Так-то. Да и сам Данилин-старший тоже из Краснодара. Так что – почему бы и нет?

– Вот ведь черт возьми! – выругался Гуров. – Если окажется, что фамилия этой Маргариты – Тихомирова, то тогда…

– Тогда становится вполне возможной версия, что Алина – дочка Данилина, которая… – Мысли Станислава Крячко неслись впереди его слов. – Интересно, а сама она знала, что этот Данилин ее отец? Отчество этой Алины мы до сих пор так и не знаем.

– Ну, теперь дело времени узнать отчество, – устало вздохнул Лев Иванович. – Сегодня вечером, если мне повезет, я встречусь с теткой этой Алины. Сама она, по всей видимости, по адресу, где жила раньше с матерью, а потом с теткой, сейчас не проживает. Соседка мне сообщила, что давненько уже не видела Алину, и предположила, что она вышла замуж и съехала. Но если Алина Тихомирова в городе, то я ее найду. А ты мне вот что скажи. Ты видеозапись смотрел?

– А то! Всю ночь глаз не сомкнул, все тайный подтекст выискивал, – усмехнулся Станислав.

– Ну, и как успехи?

– Не знаю, обратил ли ты внимание или нет, но я заметил, что у невесты на правой щеке есть родинка. И эта родинка, что характерно, есть только в самом начале свадебной церемонии. А позже, сколько я ни пытался ее рассмотреть на красивом личике невесты, я ее не нашел. Странно. Тебе не кажется?

– Может, она ее потом запудрила или тональным кремом замазала? Подумала, что с родинкой она нефотогенична, или что там у женщин в голове на этот счет бывает… – задумчиво ответил Лев Иванович, а сам подумал, что он тоже на щеке у Арины родинки не видел, о чем он тут же и сказал Станиславу. – Ты уверен, что это родинка? Может, на объективе какое-то пятнышко? Там ведь с разных камер снимали.

– Может, я и ошибаюсь, – неуверенно произнес Станислав. – А вот на видеозаписи с телефона… Там, где девушка в брючном костюме отвернулась от камеры… Там у нее на щеке точно такое же пятнышко. Жаль, что не видно всего лица, – посетовал он.

– Говоришь, родинка на щеке? Надо подумать, – ответил Лев Иванович. – Что там относительно экспертизы?

– Ох, я же тебе самого главного не сказал! – опомнился Крячко. – Сегодня на кладбище нашли карабин «Тигр-9». Был зарыт в мусоре, и притом совсем недалеко от места, с которого стреляли в Данилина-старшего. Если баллистическая экспертиза покажет, что это карабин замминистра и что именно из него были произведены все три убийственных выстрела…

– То это сдвинет хоть как-то наши с тобой расследования с места, – закончил мысль Крячко Лев Иванович. – У меня тут с экспертизой тоже есть подвижки. Мы даже узнали группу крови убийцы. Редкая, надо сказать, группа…

– Четвертая отрицательная?

– Да! А ты откуда знаешь?

– У нас он тоже наследил. По всей видимости, палец поранил. Капнуло совсем немного, но для экспертов и этого хватило. Вот, жду теперь, что баллисты скажут.

– Будем надеяться, что-нибудь да скажут, – отозвался Лев Иванович. – Я тут вот о чем подумал, – немного помолчав, промолвил он. – Может, тебе стоит все-таки съездить к родителям Арины Данилиной-Смеховой в Красногорск и поговорить с ними?

Крячко глянул на часы.

– Сегодня не получится. Завтра воскресенье, вот завтра и съезжу. Чтобы наверняка застать людей дома. Адрес их у тебя есть? Не хочется у Арины Витальевны спрашивать. Сам понимаешь, чем меньше с ней контактов, тем спокойней можно работать. А то вдруг окажется, что…

– Что она замешана, – продолжил мысль напарника Лев Иванович. – Да, лучше будет, чтобы она не знала, что мы ее персоной интересуемся. Мало ли… Но у меня адреса ее родителей нет. Попробуй у кого-нибудь узнать или через паспортный стол.

– Выходные же. Какой паспортный стол? Ладно, попробую у ее подруги разузнать.

– Вот и ладненько. И меня, если что, держи в курсе дела. Но я тебе еще сам вечером позвоню, как только что-нибудь узнаю об этой Алине Тихомировой.

Лев Иванович распрощался с Крячко и, разъединив мобильную связь, стал обдумывать информацию, которую получил от Станислава.

Выводами, сделанными после обдумывания версии, он остался доволен. «Что ж, вполне возможно, что Тихомирова все-таки связана с Ариной Данилиной, – подумал он. – Только пока еще непонятно, каким образом. Но это мы узнаем. Обязательно узнаем».

С этой мыслью он сел в арендованную машину.

Гуров пообедал в небольшом, но весьма уютном кафе, не торопясь выпил кофе и, посмотрев на часы, отправился в гостиницу, уже по дороге вспомнив, что так и не перезвонил жене. Позвонил он, уже находясь в номере.

– Приветствую, – сказал он.

– Лева, ты в Москве или все еще…

– Все еще, – улыбаясь, прервал он жену. – Вот только что вошел в гостиничный номер и сразу же решил тебе позвонить.

– Ну, хоть про это ты вспомнил, – вздохнула Маша. – Знаешь, мне иногда кажется, что мы с тобой стареем.

– Ну, что ты! Ничуть мы с тобой не стареем. Нам все время восемнадцать. Разве ты этого не чувствуешь?

– Иногда чувствую, а иногда мне кажется, что мне уже девяносто лет. Особенно когда за вечер нужно сыграть подряд два спектакля.

Гуров почувствовал, как она устало улыбается своим словам, и решил ее немного подбодрить.

– Ничего, вот вернемся оба домой, возьмем отпуск на неделю и отправимся жить к Станиславу на дачу. Они с Натальей многое теряют, променяв свою дачу на забитые до отказа туристами разных стран пляжи Египта. То ли дело природа нашего родного Подмосковья… – Лев Иванович, сидя в кресле, блаженно зажмурил глаза и вытянул ноги. – Пойдем с тобой на озеро рыбачить…

– Ой, размечтался ты, Лева, как я посмотрю, – рассмеялась Мария, а потом спросила, имея в виду его расследование: – Серьезное у тебя там дело? Я-то уже в понедельник буду дома.

– Надеюсь, что до понедельника и у меня прояснится. – Гуров потянулся и зевнул. – Ладно, я тебе завтра вечером позвоню.

– Вечером мне будет не до звонков. Давай уж я тебе сама утром в понедельник звякну. Вот только не забудь зарядить телефон. И вообще, пора бы тебе уже новый приобрести. У этого батарея уже никуда не годится.

– Ладно, – вдруг легко согласился Лев Иванович. – Вот закончу это дело, и пойдем с тобой покупать мне новый телефон.

– Ну, наконец-то я слышу здравые речи! – обрадовалась Мария и отключила мобильную связь, сославшись на необходимость идти на репетицию.

– Телефон как телефон, – проворчал Гуров, рассматривая свой старый, но привычный уже кнопочный мобильник. – И что они к нему все прицепились? Ну, был у меня новый и навороченный смартфон. Так он через полгода сломался…

Лев Иванович открыл окно, и в нос ему ударил запах недорогих сигарет. По всей видимости, кто-то курил по соседству. Гуров снова ощутил острое желание затянуться и вспомнил, что в кармане у него лежит сигарета, которой его угостила Норкина. Он достал сигарету и помял ее в руке, понюхал, ощущая приятный запах хорошего табака, но в рот брать не стал, побоявшись, что потом не сможет остановиться и закурит.

И тут у него в голове всплыло одно воспоминание. И это воспоминание настолько увлекло его в новый водоворот размышлений, что он совсем забыл, что бросил курить. Взволнованный своим открытием, Лев Иванович машинально сунул сигарету в рот и стал хлопать себя по карманам в поисках спичек или зажигалки. Потом, не найдя их, он вынул сигарету и, скомкав ее, выбросил в окно.

– Нужна фотография, – произнес он, нахмурившись. – Обязательно нужна фотография…

Вернувшись в управление, Станислав в коридоре нос к носу столкнулся с Денисом Демченко.

– А, помощник, привет! Куда пропал? – приветствовал Крячко молодого оперативника.

– Станислав Васильевич, я заехал узнать, нужен ли я еще вам. Начальство меня вчера совсем чуть было не съело. Давит, чтобы свои дела расследовал. Вот я сегодня и задержался. Вы не звонили…

– Опять происки Заковряжина, – покачал головой Станислав и, похлопав Дениса по плечу, сказал: – Ладно, иди, успокой свое начальство. Я теперь уже и сам справлюсь. Но чтобы все, что со мной наработал, у меня на столе в понедельник лежало в виде красивой стопочки. Понял?

– Так уже. – Денис улыбнулся. – Уже лежит. Пока вас не было, я все документы в порядок привел и распечатал. Хотел уже звонить и докладывать, а тут как раз и вы идете навстречу.

– Ну, и отлично. Беги, трудись. – Крячко распрощался с Демченко и вошел в кабинет.

Только он расположился у себя за столом, как к нему вошла высокая молодая женщина и молча положила перед Крячко несколько рисунков и лист, исписанный от руки.

– А, Наташенька! Ты у нас уже закончила с Сорокиным? – обрадовался Станислав и предложил художнице сесть. – Хочешь кофе? – спросил он, но та отказалась и, постучав по исписанной бумажке, сказала:

– Я тебе и описание принесла. Девушка лет двадцати пяти – двадцати семи, стройная, рост примерно сто семьдесят три – семьдесят пять сантиметров, светловолосая. Из особых примет – родинка на правой щеке.

– Родинка, говоришь… – Станислав внимательно стал рассматривать рисунки. – Слушай, Наташа, а ты сейчас никуда не торопишься? – Оторвавшись от созерцания симпатичного девичьего лица на рисунке, Крячко посмотрел на не менее приятное лицо художницы. – Надо бы еще с одним свидетелем поработать. Правда, я с ним еще пока не договаривался. Но… В общем, ты как – не занята?

Женщина вздохнула, закатила глаза, а потом хитро посмотрела на Крячко и сказала:

– Все равно уже выходной весь насмарку. Звони уж своему свидетелю. Надеюсь, он в Москве живет. Но ты мне будешь должен шоколадку.

– В Москве, в Москве, – заверил художницу Станислав и ехидно добавил: – А сладкое портит фигуру и зубы. Но мне для тебя ничего не жалко. – Он набрал номер телефона Ростислава Перцева. – Здравствуй, Ростислав, это снова полковник Крячко. Ты уж извини, но мне снова нужно тебя побеспокоить. Можешь уделить мне полчаса времени? Отлично. Я сейчас к тебе подъеду с очень симпатичной девушкой, с художницей, – он улыбнулся и посмотрел на Наталью, – а ты, пока мы к тебе едем, вспомни, как выглядит девушка из Краснодара. Та самая, которая якобы двоюродная сестра твоей одноклассницы. Что? Да, Алина Тихомирова… Нет, давай я тебе все объясню, когда мы приедем. Все, до встречи. – Станислав закончил говорить и, спрятав все рисунки в папочку, скомандовал: – Поехали. Он ждет нас в магазине. У нашего свидетеля сегодня рабочий день. Но в субботу работы, по его заверению, немного, а потому он в нашем распоряжении.

Ростика Перцева Станислав застал где-то в глубинах подсобного помещения «Пятерочки». Крячко поздоровался с парнем за руку и представил ему свою спутницу.

– Может, на улицу выйдем? – без энтузиазма спросил Перцев. – А то тут как-то не очень…

– Хотите, пойдемте в машину, – предложила Наталья. – Там кондиционер и не так жарко, как на улице.

– Давайте в машину, – согласился Ростик и, повернувшись к Станиславу, спросил: – Вы Залесских-то в тот раз, когда меня о них спрашивали, нашли?

– Нашел, – кивнул Крячко и добавил: – Только вот родственниц у них с фамилией Тихомирова нет. Обманула тебя девушка.

– Черт, – почесал в затылке Перцев. – А как она тогда про Вику узнала?

– Просто, – пожал плечами Крячко. – Вошла к тебе на страницу в «Одноклассниках» и узнала, с кем ты там меньше всего общаешься. Чтобы, значит, вопросов лишних не задавал.

– Блин. И зачем ей это нужно было? – Ростик нахмурился, немного помолчал, соображая, а потом спросил: – Это она, что ли, в ту дамочку из дома напротив стреляла?

– Еще не знаем, – честно ответил Крячко. – Но надеемся, что ты нам поможешь узнать. Подозреваемая у нас есть. А вот совпадет ли ее портрет с тем описанием, что дашь нам ты, – это уже другой вопрос. Так что садись в машину и расскажи нам с Натальей все подробности о внешности девушки Алины, которые ты помнишь.

Через полчаса у Крячко уже было описание внешности и пара портретов неуловимой Алины Тихомировой. И все эти описания и портреты с точностью до родинки на правой щеке совпадали с описанием, данным им служителем Новодевичьего кладбища Сорокиным.

Распрощавшись с Перцевым, Крячко отвез художницу к ней домой, одарив обещанной шоколадкой, и снова поехал в управление. Теперь у него не оставалось сомнений в том, что Арина Данилина и Алина Тихомирова – это одно и то же лицо. Но вот как она умудрилась быть сразу в двух местах? Не может же быть так, чтобы она и стреляла в Данилина-старшего на кладбище, и стояла рядом с ним во время выстрела! Если только она заранее не побывала на месте преступления, не узнала обстановку и не доложила все подробности убийце, тем самым обеспечив себе алиби на время убийства. Получалось, что она была заказчицей и организатором, а исполнителем был кто-то другой. Но кто? Этот вопрос не давал Станиславу покоя. Оставалось только одно – надеяться, что где-то или у него, или у Гурова всплывет какая-то информация, которая подскажет ответ.