Текст книги "Полковник Гуров. Компиляция (сборник) (СИ)"

Автор книги: Николай Леонов

– Я тут паспорт Багдасарчика искала, – неумело попыталась оправдаться Алена. – Его же для похорон предъявить нужно будет?

– А разве он паспорт не с собой носил? – поинтересовался Лев.

– Не всегда. Только когда в командировки отправлялся, – снова заплакав, пояснила Коновалова.

Гуров понял, что, разбираясь сейчас в бумагах убитого бизнесмена, потеряет кучу времени, которого у него не было. Причем сделает это, скорее всего, без какой-либо существенной пользы. Он вызвал на квартиру Григоряна оперов и экспертов для изъятия бумаг и попросил Коновалову больше ничего не трогать в кабинете. Девушка заверила его, что ни к чему теперь не прикоснется.

Из числа возможных подозреваемых Гуров ее исключил сразу. Хотя бы потому, что выгоды от смерти Григоряна она не получала никакой. Как, впрочем, и его родственники. Несмотря на плохие отношения друг с другом, огромный куш не достанется никому. Лев, конечно, точно не знал размеров состояния бизнесмена, но очень сомневался, что, учитывая последующий раздел имущества и дрязги, связанные с этим, кому-то из родственников Григоряна пришло в голову убрать его, чтобы улучшить благосостояние остальных братьев и сестер. И вообще, сколько он ни ломал голову, все равно не мог найти человека, кто мог бы получить прямую выгоду от убийства Григоряна. Ни у актера, ни у нового замминистра таких мотивов тоже обнаружить не удавалось. Но этих троих связывало убийство Челнокова. И какая-то более тесная связь между Григоряном и одним из двух оставшихся в живых подозреваемых в смерти журналиста непременно должна была существовать. На это указывали все косвенные улики. Жаль, что сейчас раскрыть ее мог только Алиев!

Как ни крути, но киллера нужно было срочно брать. Вот только к прямому выходу на него не вела ни одна ниточка. Отправляясь в Главк, Гуров подумал о том, почему ни в записных книжках Юртаевой, ни в ее сотовом телефоне не было найдено ни одного номера, принадлежащего Алиеву. Не могло быть такого, чтобы они никогда не созванивались. Ведь до начала охоты на Челнокова Кермек ни от кого не прятался и не скрывался. Значит, и с Юртаевой он должен был общаться. Вот только как? И тут он вдруг вспомнил слова жены о том, что многие женщины хранят чеки от дорогих им покупок.

– А почему бы и нет? – вслух проговорил Лев. – Могла же Юртаева подарить Алиеву телефон только для связи друг с другом? Этакий залог любви?..

И он решительно направился к дому, в котором проживала Юртаева. Там дежурили двое оперов. Еще два сотрудника в штатском были в машине у подъезда. Засада на Алиева была устроена почти идеально – замки починили, даже дверь подкрасили в тон, так что внешних признаков штурма было почти незаметно. Не желая терять времени, Лев приказал обоим оперативникам искать все, что может быть связано с телефоном.

– Ищите коробки из-под сотовых, кассовые чеки, упаковки от sim-карт. И внимательней, пожалуйста! Не хочу за вами перепроверять.

Искать долго не пришлось. В одном из ящиков обнаружилась коробка из-под недорогого смартфона, внутри которой лежали простенькая гарнитура, пластиковая пластина из-под sim-карты, а также два кассовых чека. Все это было приобретено в одном из салонов сотовой связи НСС, что был неподалеку. Забрав найденное, Лев сразу же поехал туда.

– Конечно, сейчас проверим по базе, – успокоил его молодой продавец, отвечая на вопрос о том, можно ли определить номер проданной sim-карты и кто значится ее владельцем. Правда, кроме кассовых чеков, Гурову пришлось предъявить свое удостоверение, но его сейчас не остановила бы и необходимость сунуть в нос парнишке пистолет.

Через пару минут он узнал номер телефона, который предположительно находился у Алиева, и тут же, связавшись с техниками, передал им новые данные, чтобы услышать, что номер пока не пеленгуется. Это могло означать что угодно – что Алиев выбросил сим-карту или что у него просто полностью разрядилась батарея. Техники заверили Гурова, что, как только телефон хоть на пару секунд включится, они тут же будут знать его приблизительное местоположение. Для точного определения нахождения телефона необходимо, чтобы он был в Сети хотя бы пару минут.

Вернувшись в Главк, Лев первым делом затребовал у нотариальной палаты данные о наследстве Григоряна. Ответ пришел довольно быстро и подтвердил предположения Коноваловой – бизнесмен действительно не оставил после себя завещание. Наследников первой очереди у Григоряна не было, и на его имущество претендовали лишь братья и сестры.

А вот по имуществу бизнесмена из налоговой службы ответ пришел немного позже. Основной долей активов Григоряна были акции ПАО «Народная сотовая связь», где он был обладателем более чем двадцати пяти процентов ценных бумаг. Имелся у него и достаточно солидный счет в банке, и недвижимое имущество, но самыми дорогими были именно акции компании сотовой связи. Именно они давали право Григоряну оказывать большое влияние на управление НСС.

Эти акции могли бы стать мотивом для убийства, если бы их мог получить один человек. Вот только разделят их между собою семь братьев и сестер Григоряна. Остальные акции компании сотовой связи принадлежали трем основным держателям. Примерно по столько же процентов ценных бумаг НСС было у Смирнова Андрея Васильевича и Кравченко Алексея Игнатьевича. Еще около семи процентов находилось в руках некой компании «Telegram-group», зарегистрированной на некоего Плеханова Павла Львовича. Судя по документам, эта фирма занималась разработкой и обслуживанием компьютерного программного обеспечения. Остальные держатели акций компании имели их менее одного процента на каждого. Сейчас эти ценные бумаги высоко котировались на российской бирже, давая уверенный ежемесячный рост.

От размышлений Льва отвлек Крячко, просматривавший информацию на рабочем ноутбуке Григоряна.

– Лева, у меня уже скоро мозги закипят от этих деловых документов, – пожаловался Станислав, доставая из пачки сигарету и подходя к окну. – Никаких личных заметок и намеков на порочащие связи я в ноутбуке не нашел. А если тебе нужен анализ его рабочих бумаг, придется подключать какого-нибудь финансиста. Я в этом ни черта не понимаю.

– Пока без этого обойдемся, хотя мысль здравая, – отмахнулся от предложения Гуров. – Ты чего сегодня смолишь одну сигарету за другой?

– Я вот что думаю… Пока мы еще раз не перепроверим Ермакова и Морозову, можем топтаться на месте до следующего убийства. Информации-то о том, кто будет второй жертвой, у нас никакой!

– И по какому поводу ты предлагаешь наведаться к нашим подозреваемым на этот раз? Поинтересоваться, что они думают о смерти Григоряна и как с нею связаны? – иронично спросил Лев.

– Ну, во‐первых, тебе я ничего не предлагаю, – усмехнулся Крячко. – А во‐вторых, кто тебе сказал, что побеседовать нужно с самими фигурантами? И Морозова, и Ермаков могли пересекаться с журналистом и Григоряном где-нибудь в иных местах, не доступных широкой публике. Закрытые ночные клубы, частные вечеринки… Да мало ли где. Они могли не попасть в объективы фото– и видеокамер, могли не созваниваться, но при этом контактировать. У обоих есть, или были, личные водители, доверенные лица, бывшие друзья и подруги. Я их опрошу, может, что-то и всплывет.

– Ты думаешь, таким образом удастся узнать, зачем кому-то из них понадобилось убивать Григоряна? – с сомнением поинтересовался Гуров.

– Может быть, и нет, – пожал плечами Станислав. – Но если удастся установить какую-то связь, можно будет обоих фигурантов взять в более серьезный оборот.

– А что, это может сработать! – согласился Лев. – Предварительный список тех людей из окружения Ермакова и Морозовой, с кем можно поговорить, у тебя есть. Остальное сам узнаешь. Бери ноги в руки, и вперед. Не будем размахивать шашкой, мы еще поборемся!

Едва Станислав уехал, Гуров вновь задумался о том, кому могла быть выгодна смерть Григоряна. Следуя логике, главными заинтересованными лицами гибели бизнесмена были основные акционеры сотового оператора. Во-первых, по слухам, которые косвенно подтвердила Анна Селезнева, они были не очень довольны тем, что имя Григоряна стало упоминаться в связи с сомнительными сделками по алкогольной продукции. К тому же у них были сомнения относительно способов, которыми он получил такой большой пакет акций. А учитывая тот факт, что Григорян был почти в два раза моложе Смирнова и Кравченко, основавшими НСС, к новоиспеченному совладельцу они могли испытывать и ревность, и неприязнь.

Ко всему прочему добавлялись еще и управленческие методы погибшего бизнесмена, которые одобряли далеко не все. Два других совладельца, при определенных стечениях обстоятельств, могли посчитать, что избавиться от Григоряна любым способом будет проще и выгоднее, чем терпеть его и дальше в совете директоров корпорации. К тому же разорванный на клочки родственниками Григоряна его пакет акций НСС вполне можно будет скупить по разумной цене. И тогда один из совладельцев получал полный контроль над корпорацией, либо они вместе могли легко противостоять любым поползновениям извне перехватить управление бизнесом.

Впрочем, Смирнов с Кравченко и до смерти Григоряна, консолидировавшись, могли заблокировать любое его решение. Как, впрочем, и отстранить от управления компанией. И если считать, что Багдасар был им неудобен, а они этого не сделали, значит, Кравченко со Смирновым не могут найти общий язык, и попытку их преступного сговора следует исключить из следственных версий. Кроме того, не следует списывать со счетов и загадочную «Telegram-group»…

Гуров усмехнулся собственным мыслям. Эта теория, конечно, могла бы подвести хорошую базу под причину ликвидации Григоряна, но убийство Челнокова с ней никак не вязалось. Журналист никогда и нигде не упоминал двух оставшихся членов совета директоров «Народной сотовой связи». Ни у того, ни у другого не было причин убивать Челнокова, если только журналист не собирал компромат на Григоряна по заказу Смирнова или Кравченко, а затем узнал слишком многое, и его пришлось устранить.

В этом случае получалось, что Морозова и Ермаков непричастны к убийству Челнокова, и в этом направлении сыщики копали зря. К тому же и Золотарев никак не вписывался в придуманную Гуровым новую версию. Уж у политика точно не было никаких непосредственных контактов со Смирновым и Кравченко. Оба не были публичными людьми, не посещали всяческие показные мероприятия и вообще старались держаться в тени. В отличие от Григоряна, стремившегося при каждом удобном случае порисоваться на публике.

И еще один вопрос очень волновал Гурова: почему три убийства нужно совершить именно в течение трех дней? Что должно произойти в пятницу такого, на что эти смерти могут сильно повлиять? Он перебирал в памяти все возможные события, которые состоятся в последний день этой рабочей недели, и не находил в них ничего неординарного. Никаких деловых форумов или бизнес-мероприятий, в которых мог бы быть задействован Григорян, никаких аукционов или распродаж. Не было вообще ничего, связанного с бизнесом или политикой. Обычный предвыходной день последнего месяца в году. Даже до новогодних праздников оставалось еще почти две недели. Единственным ближайшим значимым событием было католическое Рождество. Но какое к нему отношение мог иметь Григорян?..

Прерывая его размышления, зазвонил телефон. Это был Крячко:

– Лева, ты на часы смотрел? Заканчивай работать и подтягивайся в ресторан на Малой Бронной.

– Стас, ты не с дуба рухнул? – удивленно проговорил Гуров. – Какие еще рестораны?

– Вполне приличные, – рассмеялся Крячко. – Тут мне одна пташка по имени Василий напела, что Морозова и Ермаков знакомы лично. И не просто знакомы, а встречались в одном из клубов, где тайком поигрывают в картишки. Приезжай. Вместе пообщаемся с ними.

Утром Гурова ждал неприятный сюрприз – пропал Ермаков. Ни в театре, ни на киностудии артист не появлялся. Ничего о нем не слышали и в риелторской фирме. За последние сутки Ермакова не видели ни в его любимых питейных заведениях, ни в тех местах, где проводят карточные игры. Дома и в той квартире, где его позавчера нашел Лев, артиста тоже не было. Да и постоянные его партнеры по карточным играм и немногие друзья ничего о нем не знали. Телефоны Ермакова были отключены, и у Гурова создалось впечатление, будто актер сквозь землю провалился. Он поручил проверить даже подмосковную дачу Ермакова, но и там все оказалось занесено снегом.

Судя по всему, пропал Ермаков еще позавчера вечером, через несколько часов после общения с Гуровым. Последний раз его видели в одном из ночных клубов, где актер напивался в компании таких же прожигателей жизни, а затем бесследно исчез. Просто вышел из клуба, взял такси и пропал.

На выяснение подробностей пропажи Ермакова у Льва ушло почти все утро, и он был раздражен даже не самим фактом исчезновения актера, а тем, сколько потребовалось времени, чтобы это установить. У сыщиков было только две версии этого события: либо Ермаков сбежал, испугавшись каких-то последствий от смерти Челнокова, либо актера устранили как свидетеля. Правда, Станислав выдал предположение, что Ермаков просто где-то валяется «пьяный, как собака», но эту версию отмели почти сразу. По словам всех, кто знал Ермакова, он ни разу не пропускал вечерних московских тусовок, если только не был на съемках или гастролях.

В любом случае, что бы ни скрывалось за исчезновением актера, его нужно было найти как можно быстрее. Кроме этого, важно было вычислить, кто может стать следующей целью Алиева, и попытаться его перехватить. До сих пор бандит ни разу не выходил с кем-то на связь ни по одному из заподозренных номеров и сам тоже не появлялся. Гуров предполагал, что новое «лежбище» бандита может быть как-то связано с его подельником, но данные на Пирога миграционная служба до сих пор не предоставила, а время безвозвратно уходило.

К тому же во второй половине дня прилетал из Берлина Смирнов. Лев планировал задать ему массу вопросов и по происхождению капиталов Григоряна, и по конфликтной ситуации внутри правления, и о тех связях погибшего бизнесмена, о которых он еще не знал, и был почти на сто процентов уверен, что ответы на эти вопросы дадут хороший толчок развитию следствия.

Лев решил позвонить генералу и, когда тот ответил на звонок, с ходу заявил:

– Петр, мне твоя помощь нужна!

– Легок на помине, – буркнул Орлов. – Только что о тебе разговаривали. У меня тут интересовались, отчего это следователи Главка так упорно разыскивают популярного актера?

– И что ты ответил?

– Что-что, кобыла в кимоно! – огрызнулся Орлов. – Соврал, конечно. Сказал, что к нам поступило заявление о пропаже Ермакова, вот мы и стараемся оперативно реагировать. Просил же, аккуратнее со своими подозреваемыми работайте…

– Ты за Морозову просил, – поправил его Лев. – Да и нет у меня сейчас времени миндальничать ни с кем. Вот-вот еще одно убийство будет, а у нас информации – кот наплакал! Ври сколько нужно и кому нужно, а меня от дела не отрывай. Лучше надави на миграционную службу. Мне нужны все данные на Пирога, которые у них есть.

– Мне так у них и спросить про пирог? – съязвил Орлов.

– Да хоть про ватрушку. Это не мой курятник! Мы им вчера запрос с фотографией отправили, просили по паспортной базе данных пробить, а в ответ – тишина. Это подельник Алиева, и бандиты у него могут быть. А даже если и нет, мне на этого Пирога информация нужна была еще вчера.

– Ладно. Сделаю как получится, – пообещал генерал. – Что-нибудь еще?

– Пока все. И на этом спасибо, – ответил Лев и отключил связь.

После звонка Орлову он разослал ориентировки на Ермакова всюду, куда только можно, – на вокзалы, в аэропорты и автостанции. Даже дал распоряжение запустить программу распознавания лиц по записям с камер видеофиксации ГИБДД за последние сутки. А следом отослал запрос во все таксомоторные организации города, чьи машины позавчера вечером могли быть около клуба, из которого исчез Ермаков. Шансов найти его было немного, но использовать нужно было все, что только возможно.

Если актер был действительно организатором обоих убийств, на что откровенно намекало его исчезновение, то оставался без ответа самый главный вопрос: зачем ему все это нужно? Если с журналистом мотив более-менее прослеживался, то по поводу заинтересованности Ермакова в смерти Григоряна и возможных будущих убийств даже предположений не было!

Морозову к смерти бизнесмена тоже было трудно притянуть. По крайней мере, пока. Гуров мог допустить, что готовилась какая-то афера в сфере связи, и Григорян кому-то мешал, например, совладельцам НСС. Но как новоиспеченный заместитель министра могла в этом принимать участие? Да и зачем им привлекать к ликвидации не сведущую в этом женщину? Или ей тоже собирались «помочь» исчезнуть, как «помогли» Ермакову?

В любом случае если актер и не является ключом к этим загадкам, то знает что-то, что может хоть немного пролить свет на туманную историю смертей Челнокова и Григоряна.

Гурова отвлек от размышлений Крячко, вернувшийся после опроса последнего постоянного партнера Ермакова по карточным играм. По всем признакам именно эти опросы и породили беспокойные звонки в адрес генерала о странном интересе сыщиков к актеру.

– Опять «пустышка», – покачал головой Станислав, бросая куртку на вешалку. – Этот вообще не знает, где живет наш актер. Назвал лишь только те клубы, которые мы и без того знаем. Я вот думаю, наша пропажа так загримироваться может, что его даже родная мама не узнает. Как его обычные пэпээсники опознавать будут?

– И что ты предлагаешь?

– Слушай, Лева, а может, мне еще раз нашего стукача-Василия навестить? – предложил Крячко. – Они же вроде лучшими друзьями были. Может, он пояснит, где можно Ермакова поискать?

Гуров задумался, вспоминая вчерашний разговор в вечернем ресторане. Василий Войнич, которого отыскал Станислав, когда-то был лучшим другом Ермакова. Вместе учились в «Щуке», вместе ухаживали за девчонками. И хотя после учебы пошли служить в разные театры, дружеские отношения поддерживали постоянно.

Потом Ермаков стал набирать популярность, а Войнич так и оставался третьесортным актером. Ставший знаменитым, лучший друг Василия не бросал, постоянно пытаясь познакомить его с известными режиссерами. Когда у Ермакова была возможность, он таскал Войнича с собой и на гламурные тусовки.

Затем Ермаков увлекся игрой в карты и втянул вслед за собой и друга. Вот только Войнич оказался и более умелым, и более везучим игроком. Он почти всегда оставался в выигрыше, тогда как Геннадий часто проигрывался в пух и прах.

Около полугода назад Василий как-то выиграл крупную сумму, а у Ермакова не осталось ничего. В том заведении фишек в долг не давали, и Ермаков выпросил у друга почти весь его выигрыш. Естественно, тут же все проиграл. Пообещав отдать долг в ближайшие несколько дней, он напрочь забыл о позаимствованных деньгах и о своем обещании отдать их. А когда Войнич напомнил об этом, Геннадий обвинил его во лжи. Дескать, если тебе нужны деньги в долг, так и попроси, а не обманывай, будто это я тебе должен. Войнич обиделся, и бывшие друзья сильно разругались. Дело даже до драки дошло.

После этого они не общались. Войнич почти перестал приходить в подпольные игорные заведения, а недели две назад решился. К его разочарованию, Ермаков тоже был там. Он сидел за столиком с Морозовой, которую Войнич прекрасно знал по скандальным репортажам Челнокова. О чем они разговаривали, Василий не слышал. Он даже не удивился, узнав о знакомстве депутата и актера, которых обличал один и тот же журналист. Не желая попадаться на глаза бывшему другу, Войнич просто ушел играть в другое место. Больше он с Ермаковым не встречался.

Гуров и хотел встретиться с Ермаковым, чтобы узнать, давно ли они знакомы с Морозовой, и понять, объединяет ли их что-то, кроме ненависти к покойному журналисту. Но актер внезапно пропал, и он подозревал, что все это как-то связано одно с другим. Либо Ермаков что-то знал о Морозовой, компрометирующее ее, либо наоборот.

Впрочем, Лев больше склонялся ко второму варианту. Именно этим можно было объяснить внезапное исчезновение актера. В любом случае Ермакова следовало отыскать как можно скорее. И тут Станислав был прав: у бывших лучших друзей вполне могли быть любимые места, где они в молодости проводили время. Или приятели, которые не стали знаменитыми, но приютили бы Ермакова на день-два. Проверить это следовало.

– Ты прав, Стас, – после небольшого раздумья сказал Гуров. – Потряси Войнича. Возможно, он подскажет, где найти Ермакова.

Пока Станислав разрабатывал последнюю зацепку по розыску Ермакова, Гуров решил еще раз допросить Юртаеву. Может быть, девушка хоть немного образумилась в изоляторе временного содержания. Он надеялся, что между ней и Алиевым есть какие-то способы связи, помимо телефона, которые помогут найти бандита. По ее поведению на прошлом допросе было трудно предположить, что на этот раз Юртаева будет разговорчивей, но проверить это было просто необходимо. Время утекало, как вода, а Алиев в любой момент мог вновь начать стрелять или взрывать. Для Гурова наступил цейтнот, и необходимо было найти хоть какую-то информацию, предотвращающую неверный ход.

Он распорядился привести к нему в кабинет Юртаеву. Девушка выглядела усталой, но никаких признаков паники на ее лице не наблюдалось, скорее на нем были написаны настороженность и сосредоточенность. Вместе с Юртаевой пришел государственный защитник, назначенный подозреваемой вчера по ее же требованию. Гуров его не знал, поэтому проверил документы адвоката, прежде чем приступить к допросу.

– Олег Степанович, ваша подзащитная готова давать показания? – спросил он у юриста.

– Давайте сначала определим ее статус. Хорошо? – обезличенно обратился к нему адвокат Серов, видимо, не решив для себя, как именно называть Гурова при подозреваемой.

Лев понял это и предложил:

– Зовите меня Лев Иванович. А статус мы ее определим, в зависимости от того, что нам гражданка Юртаева расскажет.

– И в каком диапазоне может колебаться этот статус? – гнул свое адвокат, пока его подзащитная молчала, поджав губы.

– Ну, Олег Степанович! Вы же изучали протокол допроса и задержания вашей подопечной. Либо Ольга Андреевна будет проходить по делу как свидетель, либо в качестве подозреваемой. Все будет зависеть от того, какие показания она сегодня даст.

Серов коротко кивнул, соглашаясь с доводами следователя. Он понимал, что Гуров знает процессуальные тонкости ничуть не хуже его, и заниматься казуистикой только из желания покрасоваться перед подзащитной ему не хотелось. Тем более что защищал он Юртаеву лишь за государственную зарплату, и дополнительных гонораров ему не предвиделось. Да и дело Юртаевой выглядело паршиво. Взяли ее во время задержания, при котором было оказано сопротивление полиции с применением оружия. В доме нашли целый склад различных вооружений, а находившиеся в квартире мужчины подозревались в убийстве и попытке ограбления. Так что следователю не составит труда привлечь ее как соучастника ОПГ, и аргументов против этого у адвоката почти не было.

– Я уже посоветовал своей подзащитной быть с вами откровенной настолько, насколько это возможно, – проговорил Серов. – Я не возражаю, если вы начнете допрос, Лев Иванович.

– Ольга Андреевна, вы знакомы с Алиевым Рашидом Тагировичем? – пристально посмотрел Гуров на кукольное личико Юртаевой, ожидая ее реакции.

– Да, – коротко ответила та, и он подумал, что, видимо, не только по поводу откровенности проинструктировал ее адвокат.

Впрочем, девушка и самостоятельно могла выбрать способ своего общения со следователем, опыт подобных бесед у нее был вполне достаточный. Кроме того, как заметил Лев, Юртаева хоть и обладала довольно вспыльчивым характером, в нужные моменты могла концентрироваться и брать себя в руки. Поэтому он решил таких возможностей ей не давать, построив допрос на резкой перемене тем.

Юртаева спокойно рассказала, что с Алиевым они познакомились на праздновании дня рождения общего знакомого примерно полгода назад. Близкой связи с бандитом не отрицала, но утверждала, что ничего не знала и не знает о его делах. Дескать, о работе они никогда не разговаривали, обсуждали только свои взаимоотношения да общие темы вроде политической обстановки в стране.

Гурову трудно было представить себе эту парочку беседующей о выборах в Госдуму или обсуждающей новые социальные льготы, но спорить с ней и доказывать обратное он не стал, сознательно отвлекал ее не относящимися к делу вопросами, успокаивая и рассеивая внимание. Адвокат попытался пару раз указать ему на то, что интересующие его темы никак не проясняют ситуацию с правовым статусом девушки, но Гуров отклонял возражения Серова.

– А как вы связывались с Алиевым? – выбрав момент, спросил он.

– По телефону, конечно, – ответила девушка, расслабленная отвлеченными вопросами. – Без звонка он никогда не приходил. Не хотел, чтобы кто-нибудь узнал, что мы встречаемся. Говорил, что для меня это может быть опасно.

– Значит, поэтому вы и подарили ему недавно телефон?

– Не только, – беспечно ответила она. – Недели две назад он сказал, что мы будем реже созваниваться, поскольку его телефон могут прослушивать. Тогда я и купила ему новый аппарат. Сказала, мол, sim-карта на мой старый паспорт оформлена и никто не догадается, что это будет его номер.

И тут Юртаева поняла, что сболтнула лишнего. Прикусив губу, она расширенными глазами посмотрела на Гурова, словно пытаясь заставить его забыть все, что только что сказала. Лев откровенно усмехнулся и спросил:

– И когда вы с ним связаться должны?

– Думаешь, поймал меня, волчара?! – вспыхнула Юртаева. – Сегодня вечером я должна ему позвонить, но не буду, даже если вы меня расстреляете. А вот парней вы зря повязали. Они вчера от меня свалить должны были, чтобы с Рашидом встретиться. Если бы вы поумнее были, могли бы сразу всех четверых врасплох взять. А теперь Рашид точно знает, что вы мужиков перехватили, и в сто раз осторожнее будет, но дело свое сделает. Он всегда такой. Если слово дал, значит, держит!

Серов принялся успокаивать свою подзащитную, брызгающую слюной и утверждающую, что «ментам» ни за что Алиева не взять. А Гуров уже услышал все, что ему нужно, и, вызвав конвойного, отправил Юртаеву обратно в ИВС. Адвокат попытался заявить о необходимости составления протокола допроса, но Лев отмахнулся:

– Я его позже составлю. Пришлю вам, Олег Степанович, а вы уж ознакомьте с ним подозреваемую.

– Значит, она пройдет по делу не свидетелем? – попытался как-то изменить озвученный сыщиком статус адвокат.

– Бог с вами! – хмыкнул Лев. – Какая «свидетельница»? Тут все признаки ее участия в ОПГ, так что пойдет со всеми как соучастница.

– А если моя подзащитная согласится на сотрудничество со следствием? – начал торговаться Серов.

– Вообще-то мне ее сотрудничество уже не нужно, – пожал плечами Лев. – Но если Юртаева согласится вечером связаться с Алиевым и будет поддерживать разговор, пока к нему не приедет группа быстрого реагирования, буду считать это сотрудничеством со следствием, со всеми вытекающими последствиями.

Адвокат пообещал сделать для этого все возможное и отправился следом за своей подзащитной.

Гуров был доволен, пусть и немного, но допрос Юртаевой дал положительный эффект.

Во-первых, он окончательно удостоверился в том, что Алиев знает, что его ищут. Значит, ни на квартиру своей подруги, ни в гаражи с оружием он не сунется. Теперь ему придется импровизировать, а не полагаться на заранее разработанный план. Вряд ли бандитам поставили оружия с большим запасом, так что Алиев ограничен в огневой мощи. К тому же его планам насчет Пирога тоже пришел конец. Свалить всю вину на двух глупых юнцов, а самому выйти сухим из воды, у Алиева точно не получится.

Во-вторых, появился великолепный шанс вычислить телефон бандита. Гуров ничуть не сомневался в высказывании Юртаевой о том, что ее бойфренд всегда держит слово. И если у них настолько серьезные отношения, как она утверждала, Алиев вечером попытается с ней связаться. Неважно, будет девушка сотрудничать со следствием или нет, запеленговать район, откуда бандит станет выходить на связь, техники точно смогут.

Конечно, была вероятность того, что Алиев заподозрит об аресте девушки. Тогда он может и не позвонить. Но, предпринимая такие меры конспирации, чтобы скрыть ее существование от всех, даже корешей из преступного мира, бандит мог пребывать в уверенности, что о его связи с Юртаевой никто не догадывается.

Так же Алиев мог полагать, что, даже если Салтыков с Чеботаревым расскажут полицейским о том, что снимали в Москве квартиру, ни адреса назвать, ни сам дом показать сотрудникам полиции не смогут. Не зря же он не давал им одним гулять по столице! По рассказам Чеботарева, с ними были либо Пирог, либо сам Кермек. Причем путешествовали по городу они исключительно на машине и почти всегда в темное время суток.

Впрочем, это Чеботарев Москву плохо знал, а у Салтыкова могло быть все наоборот. У Гурова были все основания полагать, что Бульдог не единожды бывал в столице. Об этом говорило множество косвенных фактов. По крайней мере, одно лишь то обстоятельство, что ростовчан никто не встречал на вокзале и Салтыков сам привез подельника на конспиративную квартиру, прямо указывало на это.

И еще! Алиев и дальше намеревался продолжить выполнение заказа на убийства. А это означало только одно: он лично знал заказчика или имел способ связи с этим человеком. Данный факт, конечно, не говорил, что именно Алиев получал заказ, а не Салтыков, но то, что через бандита можно будет выйти на организатора убийств, стало совершенно очевидным.

Минут через десять после того, как увели Юртаеву, раздался телефонный звонок. Девушка с удивительно вежливым и мелодичным для сотрудницы миграционной службы голосом поинтересовалась, на какой электронный почтовый ящик Гурову отправить информацию по Авдюшенко Кириллу Сергеевичу. Сыщик назвал адрес и уже через пару минут получил информацию на Пирога.

Собственно говоря, как таковых, данных было совсем немного – только те, что есть в паспорте, – но сейчас и этого было вполне достаточно. Не желая отрывать Станислава от поиска и допроса Войнича, Лев прихватил с собой опергруппу и отправился в райотдел Филевского парка, на территории которого и был зарегистрирован Авдюшенко.

Данных на Пирога в отделе полиции оказалось немного. Если точнее, совсем никаких! «Не имел, не привлекался…» Авдюшенко был из обычной семьи, единственный ребенок. Сейчас проживал вместе с матерью. Отец умер в этом году. Вот и все, что смогли сообщить Гурову начальник отдела и участковый.