Текст книги "Полковник Гуров. Компиляция (сборник) (СИ)"

Автор книги: Николай Леонов

– Здравствуйте. – Сыщик поднялся в машину на одну ступеньку и коротко представился, большей частью для следователя. – Полковник Гуров, МВД.

Девушка сделала попытку вскочить, но Шумавин остановил ее движением руки и полез наружу к полковникам. Он спрыгнул, чуть прикрыл дверь и жестом велел одному из омоновцев стоять возле двери, на случай, если парню взбредет в голову попытаться сбежать.

– Вижу по глазам, – почему-то отряхивая ладони, сказал Шумавин, – что вы со Станиславом Васильевичем ждете чуда. Но чуда не будет. Мы задержали четверых из той компании. Этот вот у следователя на допросе – четвертый. Еще шестеро свидетелей. И все в один голос говорят, что… погибшего никто даже не ударил. Хотя вскрытие еще внесет свои коррективы.

– Вы сами тело-то видели? – спросил Крячко.

– Да, я приехал сразу с группой. При мне эксперт его осмотрела и описала. Видимых повреждений нет, ушибов от падения тоже. Мягко упал, на бок. Я спрашивал очевидцев, и все описали, как он падал, почти одинаково. В целом одинаково, а в мелочах расходились.

– И что медик сказала на это описание падения? Не задавали ей такой вопрос?

– Задавал. Она видела положение тела, получается, что его толкнули двумя руками в грудь. Знаете, как это у пацанов происходит. Называется потолкаться. Так вот он толкнул в ответ, а потом сразу как будто потерял равновесие. Окружающим показалось, что он споткнулся, хотя тут всюду тротуарный камень. Пошатнулся, колени подогнулись, и он мягко повалился на бок, а потом на спину.

– Личность установили?

– У него права в кармане. Портнов Андрей, 26 лет. Проживает в этом микрорайоне.

– Работает кем, не выясняли?

– Выясняли. Бригадир смены грузчиков-комплектовщиков в логистическом центре. Парень крепкий, хотя и не выглядит громилой.

– Из-за чего они начали ссориться?

– Дурь, глупость. – Шумавин даже сплюнул от злости. – Он и его друг шли с тремя девушками, четверо или пятеро парней стояли, попросили закурить. Приятель Портнова достал папиросу, «Беломор», а те начали возмущаться и подначивать, мол, нищета, на приличные сигареты денег не можете сшибить. Ну и пошло, слово за слово. Знаете, у меня сложилось ощущение, что все обошлось бы одними толканиями и угрозами. Как-то все относительно беззлобно происходило, по мнению свидетелей. Поугрожали бы, и все. В одном микрорайоне ведь живут. И если бы не этот странный приступ с Портновым, то…

Шумавин махнул рукой и отвернулся. Где-то рядом, видимо, в одной из полицейских машин, громко заплакала девушка. Гуров посмотрел в ту сторону и спросил:

– Его подружка?

– Да, – нехотя ответил Шумавин. – Еле успокоили, а то слова вытянуть было нельзя. Любо-овь! Я послал участкового оповестить родителей. Они тут в двух кварталах живут. Вот подарочек старикам. Эх!..

К двум часам ночи в холле возле дежурной части ГУВД собралось уже человек пятнадцать. В основном родители задержанных парней, участвовавших в драке, а так же приглашенные в качестве свидетелей очевидцы – парни и девушки с обеих сторон конфликта. Отцы хмурили брови и постоянно выходили покурить, женщины не отнимали от покрасневших глаз мятых мокрых платочков. Когда кто-то из парней или девушек покидал здание, вокруг них сразу собиралась толпа, и холл наполнялся гулом голосов.

Гуров пригрозил всевозможными карами из министерства, и местные начальники быстро договорились между собой. Вскрытие тела погибшего Андрея Портнова было проведено уже через три часа. Благодаря оперативно проведенным допросам картина событий восстановлена была с точностью до минуты и до сантиметра на нарисованной схеме преступления. Пока в материалах следователя фигурировало слово – «преступление», хотя Гуров предлагал пока воздержаться от такой конкретики.

Когда свидетели начали выходить из здания ГУВД, в кабинете Шумавина Гуров собрал свое совещание. Пока они ждали майора и Барсукова, который в авральном порядке в своей лаборатории обследовал одежду и личные вещи Портнова, Крячко подсел к Гурову и заговорил с некоторым смущением в голосе:

– Слушай, Лев, а насколько нам Савицкая постоянно нужна на наших совещаниях, на всех этих выездах? Если для какой-то оперативной ситуации нужна будет для прикрытия женщина, Шумавин подберет нам вариант из своих. У них тут в отделе профилактики достаточно женщин любого возраста. И опять же к полиции отношение имеют…

– Станислав, – перебил друга Гуров и с интересом посмотрел ему в глаза: – Остановись! Я что-то не пойму, ты за нее просишь, чтобы пожалеть одинокую женщину, или беспокоишься, что мы можем сорвать из-за нее какую-нибудь операцию?

– Коне-ечно! – горячо заверил Крячко. – Исключительно в интересах дела. Мы должны привлекать исключительно профессионалов или уж…

– Стас, она тебя откровенно клеит? – прищурился Гуров. – Ты думаешь, что я слепой или женщин не знаю? Она же просто стелется под тебя. Я уж, грешным делом, подумал, что ты ее уже…

– Да типун тебе на язык! – стал серьезным Крячко. – Ладно! Раз все равно догадался… Достала она меня, Лева. Чувствую, что могу не сдержаться, а она… Стерва! – Он махнул рукой и отвернулся.

– Ладно, – похлопал его по плечу Гуров. – Спасу твою честь, будем общаться с ней по телефону и иногда лично, но лишь в том случае, когда ты будешь заперт в соседней комнате, вне пределов досягаемости ее похотливых ручонок.

– Ну, ты это зря, – хмуро возразил Крячко. – Это… она женщина одинокая, ей ведь не запретишь свою жизнь устраивать.

– Вот! – поднял вверх указательный палец Лев. – Ты ее уже защищаешь.

– Все, молчу! Договорились! Под замок меня.

Громко что-то обсуждая, в кабинет буквально ввалились Шумавин и Барсуков. Гуров и Крячко некоторое время смотрели на офицеров, пытаясь понять, что, собственно, они обсуждают. Шумавин уселся за свой стол, потер лицо, потом, не глядя, нашарил на приставном столике электрический чайник и щелкнул выключателем. Барсуков пристроился в углу в кресле и блаженно прикрыл глаза.

– Ну, в целом мы закончили, – пробормотал усталым голосом Шумавин. – Мы тут с Василием Сергеевичем поспорили немного. Я полагаю, что ребята, затеявшие стычку, в любом случае виновны, хоть и косвенно, в трагедии. Нечего задирать прохожих, мало ли у кого какое сердце. Может, он от стресса умер, хотя вскрытие в этом случае покажет избыток соответствующих гормонов.

– Я просто пытался доказать, – приоткрыв глаза, сказал Барсуков, – что, живя в среде интенсивного техногенного загрязнения, невозможно остаться здоровым человеком. Я убежден, что существует закрытая информация о повышенном содержании в организме у жителей этого промышленного района каких-то вредных веществ, тяжелых металлов, солей и других вредных соединений. Это неизбежно. И неизбежно это должно влиять на психику.

– Получается, что и на смертность может влиять? – спросил Гуров.

– Конечно. И на смертность… – Барсуков вдруг насторожился и выпрямился в кресле. – Вы, Лев Иванович, какую смертность имеете в виду?

– Не общую статистическую, а интересующую нас. Вот эти необъясненные смерти.

– Это вопрос медицинский, – пожал Барсуков плечами. – Но я думаю, если люди годами жили в этой среде, то по какой причине они вдруг начали вот так интенсивно умирать от загрязнения воздуха, воды, растительности?

– Выброс, – подсказал Крячко.

– Да-да, – подтвердил Гуров. – Именно: выброс, авария. Было у вас в этом районе недавно что-то подобное?

– Вопрос интересный, – почесал небритую щеку Барсуков. – Вообще-то, исследуя одежду погибших из нашего списка, мы находили следы веществ, которые, как бы это проще сказать, несколько превышают общий фон техногенного загрязнения. Но это проблема не нашего уровня. Я даже не знаю дальнейшей судьбы наших рапортов и актов, хотя говорить об этом эксперты начали давно. Думаю, «наверху» их просто прикрывают и не дают хода.

– Вот! – обрадовался Крячко. – Осталось выяснить, а могут ли… – Он замолчал, потому что у Гурова зазвонил телефон, и тот полез за ним в карман.

– Да, слушаю вас, Марина Всеволодовна, – ответил Лев и, выразительно посмотрев на Крячко, шепнул, прикрыв трубку рукой: – У вас связь на уровне биотоков мозга, а ты от нее шарахаешься.

Крячко сморщился, как от зубной боли, и стал смотреть в темное окно. Гуров слушал, изредка поддакивая или коротко задавая уточняющие вопросы. Наконец он поблагодарил медика и пожелал ей спокойной ночи. Все ждали пояснений, потому что по лицу Гурова было видно, что информация получена важная.

– Это значит, что ситуация «созрела», – после недолгой паузы заговорил он. – Не думаю, что мы на правильном пути, но иной версии у нас сейчас нет. Давайте подведем итоги.

– А что Савицкая сказала? – бесцеремонно потребовал Крячко.

– Я скажу, но сначала коротко подведем итоги. Итак, мы вышли на Панкратова, который распространял таблетки, но таблетки оказались безвредными. То, что среди умерших странной смертью ребят оказались его клиенты, – чистая случайность. Факта активного распространения наркотических средств в районе и ночных клубах мы не зарегистрировали. Даже оперативной информации об этом нет. И тем не менее здравый смысл сыщиков, а также мнение медиков говорит о том, что все-таки так часто без причин не умирают люди в пределах небольшой территории. Это не может объясняться даже статистикой. Значит, причина должна быть. Не умирали, не умирали, и вдруг месяца полтора назад началось. Новый наркотик, продавцов которого мы просто не можем пока поймать за руку, а следов этого наркотика не можем выделить в организмах погибших? Реально?

– Реально первое, – сказал Шумавин, – но маловероятно второе. Следы в организме должны быть, а современные методики позволяют их находить.

– Я вам расскажу, Игорь Сергеевич, то, чего вы тут в областных центрах, наверное, не знаете. У нас в министерстве такая информация есть. Так вот, ежегодно, если не чаще, синтезируются новые наркотические средства. А еще больше медицинских препаратов изобретается и штампуется по всему миру. Особенно много к нам идет из Китая. Гарантировать, что кто-то изобрел нечто, не являющееся отравой, сложно. В наше время все покупается и все продается. Людей это тоже касается. На бумаге лекарство прошло клинические испытания, а на деле… Так что остались следы в организме от лекарства или не остались, это еще ничего не значит.

– Так что вам Савицкая сказала? – напомнил Шумавин.

– Они там на вскрытии обнаружили в организме Портнова, особенно в легких, следы воздействия некоторых ядовитых солей, фосфорных соединений. Когда это обнаружилось в заметных, но не смертельных объемах, она вспомнила, что и в некоторых прошлых актах указывалось на подобные факты, но только вскользь, не как на определяющие. Гарантировать, что у каждого человека будет одна и та же реакция на попадающие в организм вещества, сложно. Все ведь индивидуально.

– В прошлом месяце, я помню, – вставил Крячко, – у нас в соседнем дачном кооперативе мужичок умер, который пытался соскоблить в туалете с потолка осиные гнезда. Они его покусали, а у него реакция. Или соседская девочка у меня есть, десяти лет. Ей половину лица разносит до неузнаваемости от простого комариного укуса.

– Вот-вот, – согласился Гуров. – Она как раз и говорила о тех веществах и химических соединениях, которые близки по своим свойствам к нервно-паралитическим газам. Точнее, не по свойствам, а по воздействию на организм. А также об избытке фосфатов в крови, повреждении, правда, незначительном, слизистых оболочек и тканей легких и верхних дыхательных путей. А у нас в этом районе химический завод. Ну, местные товарищи, что вы знаете об этом производстве?

– Это легко, – заявил Барсуков, поднимаясь из кресла, и подошел к столу, где у Шумавина стоял компьютер. – Можно?

Через несколько минут капитан удовлетворенно хмыкнул и посмотрел на Гурова:

– Вот, чтобы не гадать, могу прочитать про производство. Всем будет понятно.

Гуров кивнул. Барсуков неторопливо принялся озвучивать сведения, почерпнутые с сайта предприятия. Из информации следовало, что АО «Челябинский завод химических реагентов» специализируется на производстве химической продукции технического назначения и технических моющих средств. Выпускаемая продукция относилась к нескольким следующим группам. Во-первых, огнеупорные связующие: антипригарный огнеупорный состав, алюмоборфосфатный концентрат, фосфат алюминия однозамещенный и алюмохромфосфатное связующее.

Затем шли наименования технических моющих средств типа «Рускон», о которых Гуров не имел никакого представления. Потом Барсуков перечислял какие-то фосфатирующие концентраты ФК и «Рускон», после чего речь пошла о кислотах со страшными названиями, всплывающими в памяти еще из школьной программы по химии: кислота ортофосфорная «Рускон‑306», кислота фосфорная экстракционная обессульфаченная, кислота ортофосфорная улучшенная, кислота ортофосфорная термическая, марка Б, 1 сорт, кислота ортофосфорная очищенная. И закончил капитан перечислением тары для фасовки продукции: канистрами, еврокубами и бочками.

– Ну понятно, – заключил Гуров. – Фосфор, фосфаты, хлор. Компоненты еще те! В умеренной пропорции даже полезны, а вот когда авария на производстве и выбрасываются в воздух и в водоемы… Ну, коллеги, у кого есть на памяти нечто, связанное с этим заводом?

– Вы не поверите, Лев Иванович, – хмыкнул Шумавин, – но завод уже фигурировал у нас в одной оперативной разработке.

– Даже так? Подробнее, пожалуйста.

– Подробностей я многих не знаю, потому что служил тогда в районном управлении, нас это все коснулось частично. Дело в том, что пришел в областное ГУВД запрос из Перми. Запрос касался возможности нелегального производства в Челябинске как раз моющих средств. Вот тех, что Василий Сергеевич перечислил среди продукции завода химических реагентов. Судя по запросу, к ним поступали по поддельным накладным партии таких вот средств для реализации. И пермяки искали канал и производителя. Не знаю, чем там закончилось, вроде бы проверки были, в том числе и на заводе. Потом я слышал из неофициальных источников, что аналогичные запросы уже были и из Хабаровска, из Владивостока.

– Если водку, пиво и вино подпольно изготавливают и разливают, снабжая почти настоящими наклейками, – покачал головой Крячко, – то с моющими средствами чего же стесняться. Тут даже не «фейри» или «капля сорти», а технические средства. Они же на прилавки не попадают, их организации и предприятия закупают.

– Вы, Игорь Сергеевич, поднимите, не особенно привлекая к себе внимания, эти запросы и материалы по работе по запросам, – попросил Гуров Шумавина. – Не знаю пока зачем, но, если мы компромат нароем, возможно, легче будет работать с местной властью и заводским начальством. А еще думаю, что надо нам одного нашего старого друга найти.

– Журналиста? – с энтузиазмом спросил Крячко. – Я тоже подумал, что Денис Колотов должен владеть информацией. Если была авария, если был выброс с завода, то это не осталось тайной. Замять в приказном порядке случай можно, но Колотов мог знать. Он же у нас славится особой любовью к скандальным ситуациям. – Может, я его завтра поищу? – многозначительно попросил Крячко.

– Давай, – кивнул Гуров с улыбкой, причин которой никто, кроме Крячко, не понял. – Ты к журналисту, а я к медикам с Савицкой. Побеседуем, что там у нас по вскрытию. Про фосфаты, хлориды и кислоты.

Когда Гуров и Крячко вышли наконец на улицу, над горизонтом на востоке небо начало заметно светлеть. Они помолчали, прислушиваясь к ночной тишине, изредка прерываемой звуками проезжающих по улице Елькина машин.

– Я при ребятах не стал говорить, – повернулся к другу Гуров и посмотрел ему в глаза. – Марина Савицкая мне еще кое-что поведала о творящихся вокруг делах. У Олега Михайловича Никитенко, оказывается, есть высокие покровители. Началось давление. Экспертного бюро уже коснулось. Выражаясь старым советским языком, есть мнение, что не надо мешать бизнесу честного предпринимателя и мучить его беспрестанными визитами, разборками и задержаниями. Мы таким образом влияем на отток клиентов. Выражена озабоченность, а не подкуплены ли московские полковники конкурентами? А не приехали ли они с одной целью – руками полиции расчистить дорогу московскому бизнесу?

– Та-ак, началось, – зло ухмыльнулся Крячко. – Ну, это мы уже не раз проходили.

– Проходить-то проходили, но у меня мелькнула еще одна мыслишка, Стас. А мы ведь больше Никитенко не трогали. И в смерти Портнова у порога его заведения не мы виноваты. Зачем давить? Может, он опасается, что мы снова начнем у него копать?

Две девушки, которые вышли около одиннадцати часов дня из черного «Опеля» с сильно тонированными стеклами, судя по экипировке, учились в каком-нибудь техническом училище или были дешевыми проститутками. И у тех, и у других из рук в руки переходят коротенькие юбочки, сетчатые чулки, туфли на высоченном каблуке. Иметь каждой все это не по карману, поэтому на «прикид» устанавливается очередь. Девушки могли и не знать, что этот типаж мужчины называют «зайчихами». Они выглядели очень уверенно. Тем более что следом за ними из машины выбрались двое парней с коротко стриженными волосами и обутые в легкие плетеные сандалии на босу ногу.

– Здесь, что ли? – развязно осведомилась одна из девиц, смачно жуя резинку. – А че это они засветло? Не терпится? Или из армии только кто-то пришел? Изголодался?

– Вот залезет он на тебя, тогда узнаешь, – буркнул один из парней, который шел первым.

– Ой, ой, ой, – язвительно ответила вторая деваха. – Видали мы таких гигантов.

Парень промолчал. Он извлек из кармана небольшую связку ключей и приложил магнитный ключ к домофону. Одна из девиц попыталась высказываться насчет того, что заказчик даже ключами обеспечил, но второй парень зло цыкнул, и обе девчонки обиженно замолчали. Взбежав на второй этаж, все остановились возле двери однокомнатной квартиры. Первый парень коротко нажал на звонок, и дверь почти сразу открылась.

– Здравствуйте! Скучаете? – томно стрельнув глазами, проворковала первая девушка, входя в квартиру.

Но открывший дверь молодой мужчина даже толком не взглянул на гостей. Он повернулся и пошел в сторону комнаты. Девушки недоуменно переглянулись и несмело двинулись за ним в глубь квартиры, подталкиваемые своими охранниками. Ни одна из них не успела даже вскрикнуть, когда каждой прижали ко рту большие тампоны, обильно смоченные эфиром для наркоза.

– Давай тащи их сюда! – велел из глубины комнаты мужчина. – Вот сюда. Эту на диван, а эту на пол. Да не поправляй ты одеяло, она же у нас тут сексом занималась!

Обмякшие тела положили в разных местах комнаты. На столе, под столом и просто на полу были разбросаны пустые бутылки, источавшие свежий запах пива и водки. Тут же на тарелках, небрежно расставленных на столе, красовались объедки обильной специфической трапезы.

Каждой девушке перетянули руку жгутом и ввели в вену какой-то препарат. Шприцы бросили тут же. Потом, не снимая тонких хирургических перчаток, парни стали деловито и грубо раздевать бесчувственные тела девушек.

– А может… это? – криво осклабился один из парней. – Для реалистичности-то. По разочку, а?

– Головой думай! – хмуро ответил мужчина, наблюдая, как с девушек стянули юбки, легкие топики и кружевные трусики. – А если они окочурятся? А если уголовка экспертизу сделает? Тебе баб мало? Делай свою работу и молчи, урод!

– Че урод-то сразу? – обиделся парень. – Урод, урод…

– Все? – спросил старший, когда обнаженных девушек разложили в самых неприличных позах. – Теперь мухой отсюда, и чтобы вас в подъезде никто не заметил!

Когда парни вышли, а потом на улице заработал автомобильный двигатель, мужчина подошел к музыкальному центру, выбрал диск и вставил его в дисковод. Через несколько секунд в комнате задрожали стекла от грохота музыки. Мужчина удовлетворенно осмотрел комнату и поспешно двинулся к выходу.

Денис Колотов приехал домой около четырех вечера, подходя к подъезду, он сразу заметил, что там толпится человек пять женщин из их дома, и возмущению их нет предела. Первая же мысль была о том, что снова выключили воду или кто-то кого-то затопил. Их дом был далеко не элитным, и жили тут люди самых разных социальных групп, но с доходами ниже среднего.

Когда Колотов приблизился к группе женщин, то, к своему огромному удивлению, понял, что виновником возмущения оказался он сам.

– Вот он!.. Явился!..

– Что же у нас за молодежь такая!.. У меня ребенок спать должен, температурит, а этот!..

Денис не успел даже попытаться выяснить причину такого странного недовольства, как услышал грохот музыки, пробивавшийся сквозь неплотно прикрытое окно. И через гам возмущенных голосов до него наконец стал доходить смысл претензий. Почему в его квартире весь день орет музыка? Почему он не соблюдает правил общежития? Почему ему так сильно плевать на соседей и что у него там творится в его отсутствие? Переполненный самыми страшными опасениями, терзаясь от страшной неизвестности, Денис кинулся в подъезд и пулей взлетел на второй этаж. Он никак не мог попасть ключом в замок, слыша, как внутри в самом деле грохочет музыка, даже дверь сотрясается от ударов низких частот. Наконец открыв ее, он, не разуваясь, бросился в комнату, где перед ним предстала ужасающая картина. Две абсолютно голые девицы спали в разных углах, стол и пол вокруг стола были завалены объедками, пустыми бутылками и рюмками со стаканами. Запах в помещении стоял такой, словно здесь был настоящий уголовный притон. Как? Откуда? Почему? Бред ведь какой-то, бред! Денис даже глянул в окно в тайной надежде, что он ошибся и вошел не в свою квартиру и не в своем доме.

Молодой журналист, морщась от боли в ушах, вызываемой грохотом музыки из включенного на полный звук музыкального центра, подошел к шкафу, выключил технику. И в наступившей сладостной тишине вдруг услышал не менее странные звуки. Входная дверь распахнулась от удара, затопали ноги множества людей! В комнату ввалились люди в экипировке спецназа и в черных «балаклавах». Они водили автоматами по сторонам, двое подбежали к Денису и заорали на него страшными в своей нелепости голосами.

Падая на пол, Денис даже не ощутил боли в локтях и коленях. Его просто уронили и придавили ногой, крича, чтобы он заложил руки за голову. Все происходящее было нереально, глупо, не имело смысла. Но все это происходило, происходило с ним, сейчас и в его собственной квартире.

Гуров приехал в следственный изолятор после двух часов томительных споров и разбирательств. Разрешение на допрос журналиста Дениса Колотова он получил только после того, как генерал Орлов в Москве организовал звонок в местное следственное управление из Следственного комитета страны.

Денис вошел в комнату для допросов бледный, поникший. Увидев полковника из Москвы, он сразу оживился, и в его глазах снова загорелся знакомый огонек.

– Лев Иванович! Вы? – Журналист сделал несколько торопливых шагов к центру комнаты, где стоял привинченный к полу стул, и вдруг замер на месте.

– Ладно, ладно! Не тушуйся! – Гуров поднялся, подошел к нему, взял за плечи и усадил на стул. Сам же, чтобы разговор не был похож на допрос, уселся на край стола и, сложив руки на груди, велел: – Давай рассказывай, что у тебя там произошло.

– А я знаю? – немного нервно ответил Денис. – Вы себе не представляете, что они со мной провернули! Они у меня наркотики нашли, представляете? У меня дома притон наркоманов, а еще я занимаюсь продажей наркотиков и вовлекаю в это дело несовершеннолетних девочек. Чуть ли не педофилом выставили…

– Ну, это я в целом и без тебя знаю, – постарался улыбнуться Гуров. – Ты лучше все по порядку расскажи. Что произошло?

И Денис принялся рассказывать, как он утром уехал в редакцию, как подготовил и сдал материал, как потом пообедал и попытался встретиться для интервью с главой районной администрации. А когда встретиться с чиновником не удалось, он поехал домой и увидел страшную картину. Потом в квартиру ворвались омоновцы, уложили его на пол, а какие-то люди с понятыми нашли у него наркотики. И этих девок он впервые видит, и никого в квартиру не пускал, и ключи не терял. А замки на дверях у него самые простые. Все собирался современную железную дверь поставить вместо старой, еще в 90‑е годы поставленной. Не успел…

– Значит, голые девицы спали? – задумчиво покачал головой сыщик.

– Я даже думаю, что они не спали. С какой стати им у меня спать, да и сон – это вещь такая, от внутреннего спокойствия проистекает. Думаю, что их наркотиками накачали. Это какие-нибудь проститутки из дешевых. Они теперь по делу будут проходить как участницы оргий в моей квартире. И они будут свидетельствовать, потому что пообещают их отмазать. А если не согласятся, то упекут вместе со мной. За всем этим солидные люди стоят.

– Солидные, говоришь? – Гуров поднялся со стола и, засунув руки в карманы, прошелся по комнате. – Солидные бы тебя просто убрали. Просто и цинично, с пулей в затылке. И плевать им, что шум по городу пойдет. Или устроили бы тебе несчастный случай. А они почему-то нянчатся с тобой. И это ведь совсем другие люди, Денис. Не те, что пытались тебя убедить не заниматься смертями.

– Почему? – ухватился за эту мысль Колотов. – Вы прищучили одного высокопоставленного офицера полиции. Слабенько, но доказали его вину в организации нападения на меня. Ну, уволят его со службы. А дальше-то цепочка не пошла! А если подполковник Ремезов замешан в большем, а не только в борьбе за красивые показатели любой ценой?

– Уровень, Денис, уровень! Кого нанимал Ремезов, чтобы тебя припугнуть? По большому счету, шантрапу. А сейчас с тобой провернули серьезную операцию с далеко идущими целями. Ты можешь сразу пойти на попятную, и с тебя снимут обвинения. Не найдут достаточно улик и дело закроют. А если ты спустя какое-то время снова возникнешь со своими потугами поиска правды, могут запросто всплыть «вновь открывшиеся обстоятельства» твоего дела и угроза этих людей будет приведена в исполнение. Ты сядешь надолго. И проститутки тоже. Все повязаны, причем на неограниченное время.

– Я сейчас не понял, Лев Иванович, – подозрительно прищурился журналист, – вы мне объясняете ситуацию или тоже угрожаете.

– А нервишки у тебя сдают, Денис, сдают, – усмехнулся Гуров. – Вот ты уже и мне не веришь.

– Извините. – Колотов опустил голову и тяжело вздохнул. – Просто, когда была угроза, что меня изобьют, что я попаду в больницу, что мне сожгут квартиру… это одно. Я не боюсь боли, у меня вообще очень высокий болевой порог. А вот тут представил вдруг себя в камере… на долгие годы, и прощай, профессия. Я ведь не годы жизни потеряю, я потеряю саму жизнь, потому что потом, когда выйду, это будет уже другая жизнь, не моя. Да и я буду другим человеком. Лучше, хуже, но другим.

– Эк тебя понесло, – с ожесточением произнес Гуров. – А не пробовал думать о том, кто и за что тебя в гумус втаптывает? И о том, как в этих условиях продолжать бороться?

– Думал! – вдруг разозлился Колотов. – Представьте себе, что думал!

– Вот! Таким ты мне больше нравишься. Значит, давай сопли в сторону, и начнем размышлять. Итак, куда ты там снова влез?

– Все туда же, Лев Иванович, но правильно вы сказали, «снова». Я параллельно с вами продолжал заниматься этими непонятными смертями. Решил, что так будет лучше: вы – официальными каналами, я – неофициальными.

– Ну, неофициальными мы тоже умеем. Дальше давай.

– А дальше все просто. Я попытался, как это называется в западных полицейских боевиках, внедриться в эту среду. Не в преступную, а в среду молодежи, в которой вращались эти погибшие парни. И в клубы ходил, и знакомства заводил, и слушал очень внимательно. Знаете, Лев Иванович, я исходил из того, что передо мной ведь не профессиональные шпионы, за которыми стоит целое государство. В любом случае у опытных людей, но не профессионалов, обязательно будут ошибки, оплошности, пусть и мелкие, но я то их заметить смогу. И я нащупал, Лев Иванович. Можете мне не верить, но я нащупал подход к тем, кто занимается продажей наркотиков в этих клубах. Я имею в виду «Ариэль» и «Ночное небо».

– Даже так? – удивился сыщик.

– Да, представьте. Я никого за руку не поймал, фамилий и кличек не узнал, но слышал разговоры, достаточно откровенные и недвусмысленные намеки. И сделал я это очень вовремя, потому что в среде покупателей наркотиков идет разговор, что продавцы стали очень и очень осторожными. Они знают, что их вычислили и что их ищет полиция. Может, и кого-то других, но приехали крутые полковники из Москвы и очень серьезно ищут. Теперь понимаете, как важно было, чтобы никто не заметил связи между мной и вами.

– Да-а, – похвалил Гуров, – а ты молодец. Но как твое открытие может быть связано со странными смертями, которыми занимаемся мы? Ведь следов наркотиков в организме погибших не найдено.

– Этого я пока не знаю, Лев Иванович, но должна же быть какая-то причина смертей. Люди просто так не умирают.

– Здравая мысль. Я вот тоже, грешным делом, об этом подумал. А знаешь, Денис, я ведь тебя искать собрался по другому поводу. В том смысле, что я сначала не знал о твоем месте пребывания. Идея у нас возникла, которая стала формироваться в одну из версий. А не могло ли быть одной из причин смерти ребят некое вещество или химическое соединение, которым они отравились в результате аварии на вашем заводе химических реактивов? Не в смысле, что они все бывали на этом заводе, иначе бы у нас было не одиннадцать, а сто одиннадцать смертей…

– Одиннадцать?

– Да, Денис, уже одиннадцать. Может, ты, как специалист по скандальным ситуациям, слышал, что была на химическом заводе авария, был выброс в атмосферу или в водоем?

Колотов некоторое время молча смотрел на сыщика. Гуров не мог понять, то ли журналист смотрит на него с удивлением, то ли с радостью, то ли сам начинает до чего-то доходить.

– Блин… вы это серьезно? А ведь и правда! Это что же получается, что… в результате аварии там… а тут теперь умирают люди? Вот… вот что значит настоящие профессионалы! Я вас уважаю, Лев Иванович!

– А если опустить любовные признания и расшифровать только что услышанную шараду? – усмехнулся Гуров.

– Так была авария, Лев Иванович! – заулыбался журналист. – Был скандал, был погибший рабочий! Был рейд трудовой инспекции, работали специалисты из Ростехнадзора, прокуратуры, но… Как вы понимаете, никто ничего не доказал, рабочий виноват сам. И выброса, как такового, не было, хотя любой в окрестностях скажет, что в тот день был сильный запах химии над районом. И как раз по северо-западному направлению. А в озере Аланкуль рыба всплыла кверху пузом.