Текст книги "Полковник Гуров. Компиляция (сборник) (СИ)"

Автор книги: Николай Леонов

Он успел досчитать до четырехсот двадцати пяти, ведя уже привычный обратный отсчет, когда заметил за окном какое-то движение. Отвлекаться не хотелось – жертва так отличалась от трех предыдущих, – но проверить было нужно. Не останавливая счет, он приблизился к окну, выходившему в сторону поселка, и осторожно выглянул. Так и есть, на опушке, прячась за деревьями, стоял мужчина. Кто он? Случайный прохожий? Грибник? Просто любитель пеших прогулок? Или полицейский? Последнее было маловероятно. Никто не мог знать, где и когда он совершит следующее нападение. И все же под ложечкой засосало. Сразу расхотелось наблюдать за тем, как уходит жизнь из холеной сучки. Надо же, похоже, он боится. Ощущения были новыми. Совсем как тогда, когда он обматывал пленкой тело девицы. Он и представить себе не мог, что это простое действие вызовет столько эмоций. А теперь еще и это…

Он снова выглянул. На опушке мужчины уже не было. Куда он делся? Развернулся и ушел восвояси? Что-то подсказывало, что это не так. Шестое чувство, о существовании которого он раньше даже не подозревал? Инстинкт самосохранения? Или же банальный страх человека, чья совесть нечиста? Плевать, чем вызвано чувство опасности! Нужно убираться отсюда. Девка с минуты на минуту сдохнет. Нет смысла оставаться здесь дольше. Пока он размышлял, фигура мужчины снова попала в поле зрения. На краткий миг, но этого оказалось достаточно. Это, без сомнения, был полицейский, и шел он к баракам по его душу. Знает ли он о том, что здесь кто-то есть, или действует наугад? Скорее второе. Он один. Знай он наверняка, что тут происходит, не крался бы по кустам, а с целой бригадой автоматчиков мчался по полю прямиком к баракам. Девке недолго осталось. Жаль, не придется досмотреть спектакль до конца.

Он метнулся от окна к стене. Схватил рюкзак, перебросил его через плечо, сделал шаг к дверному проему и тут же отшатнулся. Фигура мужчины, секунду назад мелькавшая в деревьях, появилась в дверном проеме. Он прижался к стене, стараясь слиться с ней. Черт, как же все не вовремя! Успела эта сучка сдохнуть? Должна была успеть. Тот первый, фермер, умер намного быстрее, а ведь он был мужиком. Пусть распустившимся, набравшим лишний вес, но все же мужиком, а она – всего лишь жалкая девка. Куда ей до жирного фермера! Впрочем, смерть девицы теперь не самая главная проблема. Как выбраться из сарая, если единственный путь к отступлению отрезан?

От мужчины, которого он записал в полицейские, его отделяло тридцать метров барачной комнаты и сомнительная преграда в виде колонны с полметра в диаметре. В свете заходящего солнца фигура мужчины была как на ладони. «Жаль, нет пистолета. Один выстрел избавил бы меня от кучи проблем, – досадливо подумал он. – Может, попытаться напасть на него? Хороший бы вышел улов. «Продажная девка на одной балке со стражем порядка». Заголовок – супер! Только вот полицейский – это не жирдяй с колхозного коровника и не изнеженный докторишка. Это обученный человек. Нет, с ним не справиться. Лучше убраться отсюда поскорее».

Пока он думал, что предпринять, мужчина заметил тело, подвешенное в центре барака, бросился к нему и начал срывать пленку. Вот оно! Шанс, которого больше может не представиться. Торопись! Сейчас ему не до погони, нужно спасать жизнь жертве. Если удастся тихо подкрасться к окну, можно успеть выпрыгнуть до того, как он освободит девку. На преследование он не решится, невинная жертва важнее поимки преступника. Или нет? Ведь он всегда может сказать, что та была уже мертва. А за поимку серийного убийцы и наградить могут, и в звании повысить. Как знать, не карьерист ли он? Все равно другого выхода нет. Нужно действовать.

Больше он не сомневался. Осторожно перебрался ближе к окну, досчитал до трех и нырнул в оконный проем. Краем глаза успел заметить, что мужчина лишь мельком взглянул на окно и продолжил свое дело. Отлично, значит, преследования не будет. Он неловко перевалился через подоконник и рухнул на землю. Плечо заныло. Вывихнул или просто отбил во время падения? Некогда размышлять, нужно бежать! И он побежал. Сначала через поле, к опушке, а дальше, петляя между деревьями, к шоссейной дороге. «Вперед, вперед, время не ждет! – торопил он сам себя. – Он еще может броситься в погоню. Освободит девке рот и помчится догонять убийцу». Сбоку зашумело. Он застыл на месте. Что это? Сухая ветка упала или это погоня? Что, если тот полицейский не был один? Что, если сейчас он мчится навстречу своей погибели? Прямо в лапы полиции? Что делать? Нет, паниковать нельзя. Паника уж точно приведет к провалу. Нужно взять себя в руки, выйти на шоссе, а там видно будет.

Еще минута, и впереди показалась шоссейная дорога. Он не выскочил из кустов, как перепуганный заяц, а заставил себя остановиться и осмотреться. Никого. Пустынная дорога, тихий лес, крутой овраг по другой стороне дороги. И ни одного полицейского. Похоже, ему фартит. Теперь он мог спокойно выйти из укрытия. Но он не спешил. Движение здесь не было оживленным, на дороге ни одной машины. Возможно, придется ждать довольно долго. Что ж, он готов. На станцию теперь не сунешься, значит, единственный вариант – ловить попутку.

Ему повезло. Не прошло и полминуты, как на шоссе показался автомобиль. Это был стекловоз. Громадная машина двигалась как раз в нужном направлении. Он вышел на дорогу и поднял руку. «Ну же, тормози! Останавливайся, ублюдок! – Он нервничал и оттого мысленно сквернословил. – Давай же, дави на тормоз!» И стекловоз затормозил. Проехав по инерции несколько лишних метров, машина встала. Он подбежал к кабине, поднялся на подножку и, изобразив свою самую подкупающую улыбку, произнес:

– Привет, друг! До Москвы не подкинешь?

В кабине сидел дюжий мужик, сибирского розлива.

– В саму столицу не еду, – сообщил водитель, – но до Кольцевой подброшу.

– Годится, – запрыгивая в кабину, заявил он.

– Бросай рюкзак за сиденье, – предложил мужик и тронулся с места. – От автобуса отстал?

– Что? Ах да, от автобуса, – рассеянно произнес он. – Следующего ждать времени нет.

– На пожар, что ли, торопишься? – хохотнул водитель.

– Надеюсь, что нет.

– А вид у тебя загнанный. Бежишь от кого-то?

– Снова не угадал. – Он напрягся. В мозгу сработал сигнал тревоги: нехорошо, если водитель заподозрит неладное. Заставив себя расслабиться, он начал сочинять проникновенную историю. – Проблема у меня. Поехал с женой на дачу, а она вдруг вспомнила, что забыла выключить утюг. Вот я и рванул обратно, даже автобуса не дождался.

– Женщины, – философски изрек водитель. – С ними одна морока. Вот сейчас приедешь домой и увидишь, что все приборы отключены, а про утюг ей просто померещилось.

– Скорее всего, так и будет, – согласился он. – Все равно проверить не помешает. Мы на неделю из города вырвались. Отпуск у нас. Не поеду – всю плешь проест.

– Отпуск – это хорошо. Еще лучше проводить его на свежем воздухе. Солнышко, речка, рыбалка. Ты рыбачить любишь?

– Не особо, – рассеянно ответил он, мысленно снова находясь там, в бараке. – Жена любит.

– Что ж, бывает. – В голосе водителя прозвучало недоверие. – А в Москве где живешь?

– Прости, друг, мне сейчас как-то не до болтовни. Ты уж не обижайся, сам понимаешь, нервы. – Он решил пресечь расспросы с самого начала, пока они не завели слишком далеко.

– Понимаю, – кивнул водитель. – Не станешь возражать, если я радио включу?

– Твое право, я ведь как бы в гостях. Хотя я бы предпочел ехать в тишине. Нервы.

Прозвучало не очень вежливо. И пусть. Пусть громила думает, что он переживает из-за включенного утюга. Лишь бы не догадался об истинной причине беспокойства. Радио водитель так и не включил, вошел в положение попутчика. И с разговорами больше не лез, дальше ехали молча. Как только в кабине наступила тишина, начали одолевать мысли. Как полиция вышла на него? Как узнали, где искать его и его жертву? В чем он допустил промах?

Эх, не надо было связываться с бабой! Ведь с самого начала так считал, почему же не переиграл? Наверняка это она навела их на бараки. Растрепала подружкам или дружкам своим из движения, а те расстарались, помчались в полицию и все выложили. Там сложили два и два и поскакали вслед за ней. А ведь как все прекрасно начиналось. Она согласилась на все его условия, даже не поторговавшись. Ему только и оставалось, как приехать раньше ее и подождать. Она появилась вовремя. Вырядилась, как кукла Барби, – короткая юбочка, чулочки с рисунком, прозрачная блузка. Для чего все это? «Клеить», что ли, его приехала. А может, так и было. Хотела произвести впечатление и сбить цену.

Удар по голове все расставил по своим местам. Она – очередная жертва, он – повелитель смерти, и не меньше. Долго же она не приходила в сознание. Он уже подумал, что удар ее прикончил, но нет, она очнулась и принялась за свои женские штучки. Как она умоляла его не убивать ее! Как клялась в том, что не расскажет про него ни одной живой душе. Слышать это было приятно. Еще приятнее видеть, как она пытается торговаться. И это в ее-то положении, ничего не имея за душой!

Как так получилось, что четвертой жертвой выбрал именно ее, он уже не помнил. Одно он знал точно: решение было ошибкой. Понял он это слишком поздно. Вернее, так и не понял, пока все не вышло из-под контроля и эта сучка не вырубалась. Его охватило такое бешенство, что он чуть не придушил ее голыми руками. Усилием воли он заставил себя отойти в сторону. Сделав несколько глубоких вдохов, представил, что произошло бы, поддайся он порыву. Его план, так тщательно разработанный, был бы провален. Этого он допустить не мог. Никак не мог. Он достал рулон пленки и с ожесточением принялся закатывать тело жертвы. А потом появился полицейский, и земля загорелась у него под ногами. Нужно было убираться из этого чертова сарая.

То, что он поймал попутку, было большой удачей. То, что машина шла не в столицу, – двойной удачей. Полицейские не смогут найти добряка-водителя и допросить его, а он получает возможность добраться до Кольцевой. Это, конечно, не Москва, но по ту сторону трассы найдутся добрые люди, готовые помочь человеку, попавшему в беду. Теперь главное – добраться до дома. Там он сможет расслабиться и подумать о том, где он совершил промашку, которая дала возможность полиции выследить его. Только бы девка успела умереть! Только бы успеть добраться до дома раньше полиции.

– Эй, приятель, приехали! – услышал он окрик водителя и открыл глаза.

– Кольцевая?

– Она самая. Дальше без меня. Выгружайся, друг!

– Спасибо за помощь, – поблагодарил он, подхватывая рюкзак.

– Всегда рад помочь, – ответил водитель. – Может, когда и свидимся.

– Счастливого пути! – пожелал он и спрыгнул на землю.

– И тебе удачи! – произнес мужик и поехал дальше.

Вдалеке виднелись огни контрольно-пропускного пункта. Он постоял с минуту и двинулся вперед. Миновав пост, остановил легковушку. Рассказал историю с утюгом и получил разрешение занять место в машине. Водитель легковушки довез его почти до дома. Он вышел всего в двух кварталах от своей остановки. «Теперь все зависит от того, сумею ли я незаметно попасть в квартиру, – поднимаясь по лестнице своего дома, думал он. – Если кто-то из соседей увидит меня в таком состоянии, точно поймет, что со мной что-то неладно. А потом непременно поделится наблюдениями с полицией».

Вот и нужная дверь. Он задержался на лестнице, пытаясь унять дрожь в руках. С ним творилось что-то невообразимое. Адреналин зашкаливал. Сначала нападение на женщину, потом побег и ожидание погони. Теперь вот проникновение в квартиру. И неважно, что это его квартира. Способ, которым он собирался туда попасть, вызвал бы кучу вопросов у полиции.

Выждав какое-то время и не заметив ничего подозрительного, он проскользнул к двери своей квартиры. Уходя, он оставил замок открытым. Пластиковый прямоугольник, вырезанный из коробки от замороженного шницеля, прижимал язычок замка, давая возможность войти в квартиру неслышно. Он ухватил карту двумя пальцами, слегка надавил вправо и одновременно с этим дернул дверную ручку. Дверь мягко открылась. Скользнув внутрь, он мягко прикрыл ее и только после этого плавно закрыл замок. Взглянув в дверной глазок, убедился, что за ним не наблюдают, прошел в комнату и принялся уничтожать улики, доказывающие его причастность к четырем убийствам. Спустя двадцать минут он снова вышел на лестничную площадку и постучал в соседнюю дверь. На стук открыл мужчина лет пятидесяти.

– Тебе чего? – не особо доброжелательно спросил он.

– Привет! У тебя, случайно, нет парафиновых свечей?

– Сколько тебе раз повторять: у меня не магазин. Хочешь приобрести свечи, отправляйся в супермаркет. Желаешь сменить батарейки в пульте – иди в супермаркет. Нечем задницу подтереть – шуруй туда же. И вообще, если чего-то хочешь, научись доставать это сам.

– Чего ты так раскипятился? – делая вид, что обижен, спросил он. – Я всего лишь задал вопрос.

– Много вас тут шастает. И все с вопросами, – пробурчал сосед и захлопнул дверь перед его носом.

Он удовлетворенно кивнул и вернулся к себе. Теперь его алиби будет безупречным. Сосед подтвердит, что в обозначенное время он был на месте. Беспокоиться не о чем. Улики уничтожены, соседи, сами того не зная, завербованы, а полиции ни за что не выйти на него. Сейчас он перед законом чист, и по-другому не будет.

В город Гуров вернулся поздно. Сначала дожидался приезда экспертов, потом ждал результатов осмотра, потом вернулись обе группы, которые он отправил прочесывать округу. Поиски ничего не дали. Убийца как сквозь землю провалился: в деревне его не видели, на станции он не появлялся, в лесу его тоже не нашли. Гуров дал отбой. Раз не сумели выйти на преступника по горячим следам, затягивать поиски смысла нет. Он отправил группы обратно в Управление, и сам поехал следом.

По дороге он не переставал размышлять над делом. Его выкладки относительно места и времени оказались верны. Место преступления он выбрал в строгом соответствии с рисунком на карте. Что касается времени, угадать часть суток уже было удачей. В том, что жертва оказалась в бараке раньше шести, не было ничего удивительного. Ради важной встречи Елизавета могла в этот день уйти с работы пораньше. Скорее всего, так и оказалось бы, спроси Гуров об этом. Сегодня Елизавету лучше не трогать, но завтра с утра придется ехать к ней. Она – единственная жертва, которой удалось выжить и которая слышала голос убийцы. Потянув за эту ниточку, может быть, удастся распутать это сложное дело.

Убийца очень хитер. Его действия в бараке – лишнее тому доказательство. Он не мог ожидать, что на него выйдет полиция, и, по словам Елизаветы, не торопился, напротив, тянул время, наслаждаясь моментом. Значит, появление Гурова должно было застать его врасплох. Тем не менее он и в этот раз успел тщательно прибрать за собой. Снова забрал с места преступления орудие, которым проломил череп Елизаветы, снова затер следы на полу. Пустые втулки от использованной пленки и те унес. Про отпечатки пальцев и говорить нечего. Ни одного во всем бараке, даже на окне, из которого он выпрыгнул при появлении Гурова. Более или менее четкие следы ботинок остались у колонны, за которой он какое-то время прятался. С части протектора удалось сделать слепок. Но это была единственная улика, доставшаяся следователям.

То, что его пропустили опера на станциях, вполне объяснимо. Он был в бараке еще до того, как Гуров выставил посты. Впрочем, на него все равно не обратили бы внимания. Ориентировка была на мужчину средних лет, и, главное, с багажом. А убийца в этот день был без рюкзака. Сукин сын, продумал все! Он заранее привез рюкзак со всем необходимым и спрятал его в бараке, а на следующий день приехал налегке. Но как ему удалось скрыться? Машины у него не было, теперь это очевидно. Ни один преступник не может четырежды воспользоваться машиной и ни разу не оставить следов. На станции он не появлялся, оперативники бы его не пропустили. Остается последний вариант: ему посчастливилось поймать попутку, причем достаточно быстро.

По всей видимости, так и было. Выскочив из окна, он побежал прямиком на шоссе, остановил машину, идущую в город, и спокойно уехал. Пытаться найти водителя, подвезшего убийцу в город, все равно что черпать воду решетом. А ведь удача была так близко! Правильный ли он сделал выбор, наплевав на погоню? Был ли альтернативный выбор? Мог ли он и убийцу поймать и не дать Елизавете умереть? Гуров не был уверен, что поступил правильно. К тому же ему предстояло держать отчет перед генералом, а это оптимизма не прибавляло.

И все же плюсы от прошедшего дня тоже были. Одно то, что благодаря действиям сотрудников полиции Елизавета Трунова осталась в живых, перевешивало все минусы. Знает ли убийца, что его последняя жертва жива? Догадывается ли, чем ему это грозит? И стоит ли сообщать кому-либо о том, что оперативникам удалось спасти девушку? Это в первую очередь нужно обсудить с генералом.

Забрав Елизавету из барака, Крячко отвез ее в больницу. Осмотрев рану, врач сообщил, что необходимо накладывать швы, слишком сильное рассечение. Елизавета никак не соглашалась оставаться в больнице, и Стасу пришлось дать слово, что сразу же после того, как врачи закончат, он заберет ее. Слово свое Крячко сдержал, правда, несколько иначе, чем рассчитывала Елизавета. Узнав адрес девушки, он повез ее туда, но на полпути Елизавета вспомнила, что ключи от квартиры остались в машине, а сама машина возле барака. Стас набрал номер Гурова и, выяснив, что машину еще не перегоняли, сделал единственно возможное – отвез девушку в свою квартиру. Гуров был рад, что она не смогла попасть в свою квартиру, быть может, это сыграет им на руку.

Лев настраивался на долгий разговор с генералом Орловым и на не менее долгое обсуждение дальнейшего плана действий с полковником Крячко, но, приехав в Управления, узнал, что ни того, ни другого на работе нет. По словам дежурного, когда генерал узнал, что жертва вне опасности, они с женой на все выходные уехали на дачу. Крячко же, как сообщил все тот же дежурный, вообще в Управлении не появлялся. Как уехал вместе с Гуровым в район Бронницы, так и не возвращался. Гуров тут же набрал его номер:

– Привет, Стас, я вернулся.

– Не поймали? – догадываясь, каким будет ответ, спросил Крячко.

– Ушел, – признался Лев. – Скорее всего, на попутке уехал. Лиза еще у тебя?

– У меня.

– Слушай, ты мог бы уговорить ее остаться у тебя до завтрашнего утра? Идея одна есть, нужно обсудить с генералом, а его нет на месте. Тебя ведь не обременит ее присутствие?

– Ладно, я попробую, – ответил Крячко. – А что за идея, поделишься?

– Приезжай, расскажу, – предложил Лев. – Только не в Главк, а домой. Маша ужин приготовит, я коньяк выставлю.

– Может, в другой раз? Неловко девушку одну оставлять. Чужая квартира, недавний стресс, – поспешил отказаться Крячко. – Будет лучше, если я побуду с ней. А завтра я как штык в восемь утра на пороге кабинета. Кстати, Лизу с собой брать?

– Обязательно, – ответил Гуров. – Мы не успели закончить разговор, а есть ряд вопросов, требующих ее присутствия. Только бы истерик больше не было.

– Об этом можешь не переживать, – хохотнул Крячко. – Я постараюсь сделать так, чтобы к завтрашнему утру от ее стресса не осталось и следа.

– Уж постарайся, Стас, – улыбнулся Гуров. – И знаешь что? Я рад, что она жива.

Крячко что-то смущенно пробубнил, но Гуров этого уже не слышал. Он убрал телефон в карман, сел в машину и отправился домой.

Телефонный звонок вырвал Стаса из плена сна задолго до восьми. Не открывая глаз, он пошарил рукой по тумбочке, поднес аппарат к уху и приглушенно произнес:

– Слушаю!

– Стас, просыпайся! Приезжай немедленно! – раздалось в трубке.

– Лева, это ты? Какого черта звонишь среди ночи? – привычно заворчал Крячко. – Мы же условились встретиться в Управлении.

– Планы изменились, – заявил Гуров. – Приезжай немедленно! И, кстати, уже давно не ночь.

– Скажи хоть, в чем дело? – поняв, что со сном можно попрощаться, потребовал разъяснений Станислав.

– Только при встрече, – отрезал Гуров. – Я уже на пути в Главк, и ты поспеши, дело действительно важное.

Вздыхая и чертыхаясь, Крячко стал собираться. Натянул брюки, майку, сунул ноги в тапки и поплелся в ванную комнату. Умывшись, пошел на кухню. Там уже хозяйничала Елизавета.

– Ты чего вскочила в такую рань? – удивленно спросил Стас.

– Услышала телефонный разговор, решила помочь с завтраком, – мило улыбаясь, ответила Лиза. – Покопалась в холодильнике, нашла колбасу и сыр. Кстати, этот сыр есть нельзя. От него даже крысы отказываются.

– А мне нравится, – заявил Крячко и демонстративно отправил кусок в рот.

– Еще не готово, – остановила его девушка. – Две минуты – и это будет шедевр. Чай или кофе?

– Я буду чай, – сказал он и скрылся в спальне.

Через короткое время вышел оттуда уже в полной экипировке.

– Завтрак готов. – Елизавета выдвинула табурет, приглашая его сесть.

– Ого, какая красота! – искренне восхитился Стас. – Бутерброды а-ля Королева Елизавета?

– Просто бутерброды, – смутилась она и поспешно добавила: – Пойду собираться.

– Не торопись. Побудешь здесь до моего возвращения. Сегодня выходной, спешить некуда. Еще желательно никому не звонить, пока я не вернусь, – напутствовал Стас, вспомнив просьбу Гурова.

– Почему? Вы чего-то опасаетесь? Он может вернуться? – Настроение у Елизаветы моментально упало. – Я должна знать: мне есть чего опасаться?

– Нет, он не вернется, бояться нечего. Он ведь думает, что ты мертва. Пока не обнаружишь себя, он так и будет считать, что расправился с тобой.

– Я должна скрываться?

– Да нет, просто немного побудешь здесь, – мягко произнес Крячко, прижимая к себе девушку. – Если тебе неприятно здесь находиться, скажи, и я отвезу тебя в другое место. Такое же безопасное, гарантирую.

– Нет, нет! Я хочу остаться здесь, – поспешила ответить Елизавета.

– Отлично, значит, договорились. Я еду в Главк, ты остаешься здесь и ждешь моего возвращения. Но у меня есть одно условие, – хитро прищурился Крячко.

– Какое условие? – насторожилась Елизавета.

– С этой минуты ты прекращаешь обращаться ко мне в неопределенной форме. Только Стас, и только на «ты». Потренируемся?

– Вот дитя, – рассмеялась Елизавета.

– Кто дитя?

– Ты, ты – дитя!

– Вот теперь я могу спокойно уйти. – Крячко поцеловал Елизавету и вышел из квартиры.

До Главка он добрался к шести. Гуров и генерал Орлов были уже на месте.

– Ну и с чего такая спешка? – войдя в кабинет, поинтересовался Стас.

– Сам расскажешь или лучше мне? – обратился генерал к Гурову.

– Лучше я, – ответил тот. – Так вот, Стас, вчера мы с тобой конкретно облажались.

– Ты о том, что убийца ушел? – переспросил Крячко. – Но ведь у тебя не было другого выхода, жертву серийного убийцы нужно было спасать в первую очередь. Ты не мог пуститься в погоню, тебе нужно было убедиться, что девушка жива. Другие оперативные бригады не смогли напасть на его след потому, что ему просто повезло. Он успел убраться из деревни до того, как те получили приказ прочесать район.

– Все это так, и каждое сказанное тобой слово соответствует действительности, – продолжил Гуров. – Но это не умаляет нашей вины. Мы оплошали, Стас, и с этим уже ничего не поделаешь.

– Стоп, давай-ка поконкретнее! – потребовал Крячко. – В чем мы допустили ошибку?

– Слова Елизаветы. Во время беседы она упомянула о некой особенности речи убийцы, даже примеры привела, а мы эту информацию пропустили мимо ушей. Не развили, не проработали, просто отбросили как несущественную.

– Но это тоже объяснимо, – начал оправдываться Крячко. – В тот момент у Лизы началась истерика. Я ее еле успокоил, помнишь? А потом мы уехали, тебе пришлось дожидаться экспертов.

– И благодаря всему этому мы дали убийце возможность избавиться от улик, с помощью которых можно было доказать его вину, – остановил его Гуров.

– Ты кого-то узнал по описанию Лизы? – дошло до Крячко. – Кто-то, кто знаком нам обоим и говорит так, как описывала Лиза?

– Да, он знаком нам обоим, и разговаривали мы с ним как раз накануне нового нападения. Это Зиновий Топырин.

– Топырин? Этот заморыш и есть наш серийный убийца? Ты ничего не путаешь, Лева?

– Это он, Стас, не сомневайся. В его речи дефект, о котором говорила Елизавета, проскользнул как минимум дважды. Я и сам не сразу вспомнил. Если быть честным до конца, это пришло ко мне во сне. Перед тем как лечь спать, я все прокручивал в голове рассказ Лизы, вот подсознание и сработало. Когда его доставили в допросную, он сильно волновался. Я списал волнение на его врожденную нерешительность. Застенчивый человек, попавший в непростую обстановку, поневоле будет нервничать. Так вот, отвечая на наши вопросы, он шепелявил. Первый раз неверный звук прозвучал в самом начале допроса. Он сказал: «Это вам с рук не сойдет», а прозвучало у него – «не фойдет». И потом, когда рассказывал о том, откуда знает про сарай и про веревки, дважды сбился с правильной речи. Назвал Хвана «гофподином».

– Точно! Теперь и я вспомнил. Когда он про Хвана говорил, что от того похвалы не дождешься, сказал: «Фнега у него не выпросишь». Мне это показалось смешным, а оно вон как обернулось. И что теперь?

– Догадайся мы об этом вчера, вину Топырина и доказывать бы не пришлось. Отправили бы наряд к нему домой, те дождались бы его возвращения и взяли, с рюкзаком за плечами. Но мы дали ему больше десяти часов на то, чтобы замести следы. Думаю, квартира его теперь стерильна.

– Все равно надо его брать! – разгорячился Крячко. – Привезем сюда, предъявим Лизе, она опознает его по голосу, а там пусть доказывает, что не был в бараке.

– Вот для этого я тебя и вызвал. Пока в голову Топырина не пришла мысль пуститься в бега, нужно его брать. Адрес я выяснил, наряд готов и ждет команды, – вступил в разговор Орлов. – Осталось решить вопрос с Лизой.

– А что с ней не так?

– Ты уверен, что она согласится прийти на опознание? Она пережила такой стресс, что может побояться снова встретиться с преступником.

– Это я беру на себя, – не особо уверенно проговорил Стас. – В конце концов, ей ведь не обязательно встречаться с ним лицом к лицу? Предъявим его через стекло.

– Главное, чтобы было кого предъявлять, – напомнил Гуров. – Товарищ генерал, пора выдвигаться. Чем раньше возьмем его, тем больше времени на поиски доказательств.

Будь у Гурова возможность повернуть время вспять, не много раз, а всего один, он бы, пожалуй, использовал его для того, чтобы вернуться в тот злополучный барак и вырубить убийцу до того, как он выпрыгнул в окно. Вот тогда бы он не смог уйти от ответственности. Не смог уничтожить улики, подтасовать факты и обеспечить себе алиби. Это была бы чистая доказуха. Можно сказать, он взял бы его на трупе. Неважно, что женщина осталась жива, попытка убийства – это, как ни крути, попытка убийства. А что теперь?

Лев сидел в своем кабинете. В полном одиночестве. Стрелки часов показывали без четверти пять. День клонился к закату, а он все никак не мог заставить себя встать и пойти домой. Пойти хоть куда-нибудь, лишь бы начать двигаться. Утреннее фиаско выбило его из колеи гораздо сильнее, чем он готов был признать. В соответствии с планом Гуров и Крячко приехали на квартиру Зиновия Топырина. Он был дома и, судя по всему, никуда уезжать не собирался. Своим визитом они вытащили его из постели. Правда, он не возмущался. Беспрепятственно позволил осмотреть квартиру, даже ордер предъявить не потребовал. Пока эксперты-криминалисты переворачивали квартиру вверх дном, Топырин охотно отвечал на все вопросы, и ни разу при этом в его речи не прозвучало неверной буквы. К концу допроса Гуров начал сомневаться, действительно ли у Топырина имеется данный дефект речи.

Сам допрос дал такие результаты, каких ни Гуров, ни Крячко никак не ожидали. Главной проблемой оказалось алиби Зиновия. Он заявил, что находился дома с четырех часов дня. Вернулся из редакции и с тех пор никуда не выходил. Работал над статьей, смотрел футбол по телевизору и пил пиво. Когда Стас попытался надавить на Топырина, тот «вспомнил», что один раз все-таки квартиру покидал. Заглянул к соседу, так как для проведения эксперимента ему понадобились парафиновые свечи, и Зиновий хотел одолжить их у него. В котором часу это было? Футбол уже закончился, он приступил к работе, вот тогда-то и обнаружил отсутствие свечей.

Зато сосед время запомнил четко. В девятнадцать тридцать закончился футбол, после этого двадцать минут он наслаждался тишиной, которую в очередной раз нарушил сосед, вломившись к нему в дом с дурацкой просьбой одолжить свечи. Из показаний соседа явствовало, что Зиновий Топырин никак не мог находиться во время нападения на Елизавету Трунову в Бронницком районе, так как в это время был дома, смотрел футбол и очень громко его комментировал. У соседа не было сомнений в том, что комментарии выдавал именно Топырин, его голос он не мог не узнать, все-таки прожил с ним на одной лестничной клетке более трех лет. Гуров спросил, как часто Зиновий настолько бурно реагирует на футбольный матч, и в ответ услышал: каждую неделю. Итак, у Топырина было алиби. Если не железное, то требующее серьезного опровержения. Любой суд примет показания соседа в качестве алиби, особенно после того, как их обоюдную антипатию докажут другие соседи. Кстати, крики и комментарии Топыриным игры слышали и другие соседи. И тоже могли подтвердить это в суде.

Рюкзака в квартире не оказалось. У Топырина вообще не было ни одной спортивной или дорожной сумки. В командировки он не ездил, а отдыхать предпочитал дома за компьютером. Втулок от пищевой пленки также не нашлось. Зато был принтер. Гуров заявил, что конфискует его для проверки. Топырин согласился. Результаты по принтеру пришли к обеду – записки печатали не на нем.

Топырин не отказался, что знает Елизавету, но благодаря общественной деятельности в Москве ее знали многие. Он утверждал, что лично с женщиной не знаком, никогда не встречался, не звонил и не писал ей. Несмотря на сплошные «не», сопровождающие допрос и осмотр, Гуров заявил, что должен забрать Топырина в Управление. Топырин попытался возражать, но Лев был непреклонен. Он хотел воспользоваться последним шансом разоблачить преступника, предъявив его голос последней жертве.

Каково же было его разочарование, когда Елизавета Трунова заявила, что на нее напал кто-то другой. Не Топырин, она в этом уверена. Лиза стояла в тайной комнате, слушала голос Зиновия Топырина, сидевшего в смежной комнате за стеклом, и недоверчиво качала головой. В допросной Крячко всеми силами пытался спровоцировать Топырина, заставить его нервничать и выдать свою шепелявость. Но тот держался до последнего, так ни разу и не сбившись. И Елизавета категорически отказалась признавать в нем злоумышленника. Гуров понимал почему. Топырин выглядел настолько невзрачным и безобидным, что представить его в устрашающей роли хладнокровного убийцы девушка не могла. Не могла представить, что это его она так испугалась, перед ним лежала на полу и молила о пощаде.