сообщить о нарушении
Текущая страница: 106 (всего у книги 106 страниц)
Миссис Уизли обнимает меня, поцеловав в щёку, и когда я свешиваюсь вперёд, держась за ручку открытой двери, чтобы помахать ей, спускающейся по лестнице, на прощание, сердце сладостно замирает. Потому что Молли встречает на площадке между двух этажей того, кого я ждал сегодня больше остальных.
Снейп приветствует волшебницу и, проводив её взглядом, поднимает голову, а я даже не стараюсь скрыть счастливую полуулыбку, не сходящую с губ.
Мы встречаемся на середине лестничного марша, из квартиры раздаются звуки заводной музыки – я не потрудился закрыть дверь, – и я немного увеличиваюсь в росте, стоя на ступень выше профессора.
– Слышу, веселье идёт полным ходом, – подмечает Снейп, кивнув в сторону проёма, из которого льётся тёплый жёлтый свет, и моя улыбка из радостной превращается в слегка смущённую. – Впрочем, я зашёл ненадолго.
Он протягивает небольшую коробочку тёмно-синего цвета, без труда уместившуюся на ладони, и я, заинтересованно поглядывая на профессора, приподнимаю крышечку.
Внутри обнаруживается кулон немного неправильной круглой формы, похожий на древнюю монету из почернённого серебра. Приглядевшись, я замечаю оттиск: солнце с лицом, как у мифологического божества, по контуру которого проходит тонкая искусная вязь слов на неизвестном мне языке.
– Древний оберег, – произносит Снейп в ответ на вопросительный взгляд, – зачарованный от ночных кошмаров.
Захлопнувшаяся крышечка щёлкает, когда я, вцепившись в металлический поручень, смотрю в непроницаемое лицо профессора, понимая, что ему доводилось быть свидетелем кошмаров, периодически тревоживших меня со дня победы. Ведь я никому не рассказывал о них, в том числе Снейпу.
– Спасибо, – киваю, вмиг почувствовав себя неловко от неожиданного открытия, что не ускользает от внимания профессора. Он хочет что-то сказать из разряда: «Выброси это из головы», но сверху раздаётся голос Гермионы:
– Гарри, ты идёшь?.. – она запинается на последнем слоге, увидев, что я не один, но в следующий миг её лицо озаряет светлая улыбка, подруга приветствует профессора и учтиво удаляется, сказав лишь, что они ждут меня.
Снейп кивает в знак прощания, и я, ответив тем же, разворачиваюсь и поднимаюсь по ступеням, но он ловит мою руку и плавно тянет обратно, заставляя спуститься. Я окончательно растворяюсь в невесомом ватном состоянии, когда его губы прижимаются к переносице повыше очков и остаются там на несколько долгих мгновений, а потом, не выдержав, становлюсь на ступень выше, чтобы обвить руками его шею и прижаться к губам в напористом поцелуе. Знакомая дрожь проносится по телу, стоит его пальцам сжать рубашку на спине, и я шёпотом спрашиваю:
– Когда?..
Наши лбы соприкасаются, когда Снейп притягивает меня ближе и произносит короткое обещание:
– Завтра.
С того самого дня, когда мы остались наедине в доме на площади Гриммо, ничего не изменилось, словно всё случилось только вчера.
– Если бы я был уверен… – шепчу, на долю секунды уплыв по волнам воспоминаний в прошлую осень, и Снейп отклоняется назад.
– В чём?
Он отпускает меня, и я сжимаю в ладони коробочку с подарком, формулируя следующую фразу. Из квартиры доносятся громкие голоса друзей, перекрываемые очередной музыкальной композицией, пока я тру лоб (шрам никуда не делся, так же как и привычка трогать его в периоды волнения), выдавливая из себя:
– В том, что всё могло быть реально…с самого начала.
Я замолкаю, уповая на проницательность Снейпа, и он, к счастью, понимает, о чём идёт речь. Усмехнувшись одному ему известным мыслям, профессор спускается на нижнюю площадку, не видя расстройства на моём лице, но вот он оборачивается и ровно произносит, а мне кажется, будто Америку открыли во второй раз:
– Я и не надеялся, что ты позволишь мне забыть о том эпизоде в Хогсмиде, – он поднимает глаза к перекрытию верхнего этажа, а в моей памяти незамедлительно всплывает воспоминание о нелёгком разговоре возле замёрзшего фонтанчика. – Только ты понял его по-своему. Я оттолкнул тебя по той причине, что не хотел причинять боль возможной потерей ещё одного человека, зная, что мне, возможно, угрожает скорая смерть.
Пока я медленно докапываюсь до истинного смысла, Снейп прощается и уходит. Лишь когда дверь подъезда шумно захлопывается на первом этаже, меня, наконец, осеняет.
Дело не в том, что ему было всё равно. Как раз наоборот! Рационально оценив положение Пожирателей, застрявших в поисках способа возрождения Реддла, он решает одним махом обрубить тонкие нити отношений, связывавшие нас, полагая, что я, обиженный и отвергнутый, в случае чего легче перенесу его пропажу.
Что лучше так, чем страдать по тому, кто мог стать кем-то большим, чем друг семьи.
Неважно, что я не понимаю столь странную логику, важно лишь одно: Снейпу не было всё равно. С самой смерти родителей я уже что-то значил для него, до пропажи и после, вплоть до сегодняшнего дня.
Он просто не хотел причинять мне боль.
Я же смог поверить в такую возможность после Рождества, но открывшееся знание буквально переворачивает всю историю с ног на голову.
Святой Мерлин, действительно, если бы я был уверен с самого начала…
Гермиона, поджидавшая меня в прихожей, заботливо надевает подаренный кулон и улыбается так, словно знает гораздо больше остальных. На вопрос, в чём дело, она лишь загадочно ведёт бровями и подталкивает меня к входу в гостиную, но я сворачиваю в кухню, пообещав, что буду через минуту.
Открыв окно, я вдыхаю полной грудью вечерний воздух, наслаждаясь ласковым прикосновением ветра к щекам, гулом машин и согревающим чувством счастья где-то глубоко в груди.
Заканчивая самую важную мысль о себе самом, с уверенностью могу сказать, что чувствую себя цельным человеком. Дело не только в присутствии части чужой души или, наоборот, отсутствии куска чего-то важного и нужного, безвозвратно утерянного вместе со смертью родителей. Время с августа прошлого года по февраль нынешнего стало сложным испытанием не только для меня одного: оно изменило жизни многих людей, отобрало одних, но подарило других.
Я часто вспоминаю слова Горация, которые он сказал своему бывшему ученику: «Всё в мироздании уравновешено, и на всякое зло обязательно находится лучик добра». Я полностью с ним согласен, ведь что бы ни происходило в нашей жизни, какое несчастье не обрушивалось на дом, всегда найдётся маленький огонёк, который станет путеводным маяком. Возможно, не сразу удастся его разглядеть, а может случиться так, что, несясь как смерч навстречу мнимому, легкодоступному спасению, попросту пропустишь этот огонёк. Главное – искать, но не отчаиваться, не бояться принимать смелые решения, но учиться на ошибках, верить друзьям и близким, но не забывать про врагов, которые, кстати говоря, в действительности могут оказаться лучшими союзниками. Ведь злыми и плохими не рождаются, ими становятся.
Не сразу замечаю, как на краю подоконника материализуется маленький конверт, вид которого моментально возвращает меня в те моменты прошлого, когда я получал письма от информатора. Пальцы подрагивают, когда я надламываю печать и разглаживаю загнутые углы пергамента, узнавая тонкий аккуратный почерк:
«Не думал, что когда-либо появится надобность писать тебе, но мироздание, похоже, считает иначе. Полагаю, тебе будет интересно узнать, что случилось с Томом и Регулусом в ту ночь. Как ты успел догадаться, они не погибли. Если тебя смутит тот факт, что мы собственными глазами видели, как прекратил функционировать фонтан, объяснение весьма простое: его поддерживала магия той части души Тома, что была заключена в зеркале.
Итак, я видел их, живых и здоровых, всего несколько недель назад в одном из швейцарских городов. Регулус согласился пойти со мной на контакт: возможно, по старой памяти, или по той простой причине, что я тоже числюсь без вести пропавшим. В любом случае, он рассказал мне, как им удалось спастись.
Блэк не планировал умирать, так же как не собирался оставлять Тома на смерть. Ты наверняка удивлён, почему о Реддле нет никаких новостей, но всё предельно просто: он пострадал от того же заклинания, каким наградил своего учителя много лет назад в Албании. Или оно стало его спасением. Выбери тот вариант, который тебе по душе.
Одним словом, Регулус «переписал» память Тома с чистого листа. Отныне Реддл даже не догадывается о существовании всех нас, так же как не помнит события последних двадцати лет. Уж какие воспоминания Блэк вложил в его голову, я не представляю, но Том однозначно выглядит довольный жизнью.
И ещё: я пишу тебе всё это не только из светлого побуждения поделиться правдой, но и с расчётом на то, что ты сохранишь их тайну, как храню её я. Мы многим обязаны Регулусу, и то, что происходит сейчас – лучшее, что могло случиться. Орден, если он ещё существует, никогда не сможет найти ни их, ни меня.
На этом я с тобой прощаюсь, в этот раз, полагаю, навсегда. Хотя и здесь нельзя быть уверенным до конца».
Барти Крауч-младший
Шокированный выдох срывается с губ, когда я, едва дочитав, смотрю на то, как письмо привычно самоуничтожается в моих руках.
Реддл выжил. Чёрт возьми, Реддл выжил!
Гнев и обида с головой накрывают меня, заводя сердце, но я удивительно быстро беру себя в руки и смотрю на ситуацию с другой стороны.
Он больше не тот Том Реддл, которого мы все знали. С новыми воспоминаниями, новой жизнью. Лишь одно осталось неизменно – Регулус Блэк, не нашедший в себе силы уничтожить друга: ни много лет назад, ни сейчас. Это ли не проявление преданности, не знающей границ, и – я не побоюсь этого слова – любви, которая вдохновляет человека на великие поступки, на прощение того, кто этого, казалось бы, не заслуживает?
Даже если бы Реддл умер, это не вернуло бы мне родителей. Уже сейчас я уверен, что чувство несправедливости ещё не раз вернётся ко мне, однако Барти прав: это лучшее, что могло случиться со всеми нами.
Том жив, так же, как я, и, возможно, у нас двоих есть шанс начать новую жизнь без страха, боли и насильственной смерти. Ведь, как он сам сказал однажды, Пророчество не обязательно должно сбываться, а это значит, что мы можем существовать одновременно.
Регулус совершил гуманный поступок, на который способен далеко не каждый, и он, по сути, действительно стал смертью Реддла – того, временами жестокого и беспощадного Реддла. Тот Реддл действительно умер, а я…
Я нашёл свой луч света, ведущий меня сквозь тьму, и заключён он в одном-единственном человеке, жизни без которого не представляю. Именно Снейп возродил во мне само понятие «жизни», а я не заметил, как он стал смыслом этого понятия.
Ещё раз вдохнув свежий воздух, закрываю окно и возвращаюсь к друзьям, встретившим меня нестройным звоном бокалов. Упав на подушки, я принимаю бокал из рук Невилла и, глядя в счастливые лица ребят, одновременно думая о профессоре, который окажется на пороге квартиры уже завтра, понимаю: да, у меня есть шанс, и я прямо сейчас воплощаю его в жизнь.
~ The End ~
