сообщить о нарушении
Текущая страница: 95 (всего у книги 106 страниц)
Допив кофе, отодвигаю пустую чашку на край стола и жду ответ, хотя Снейп не торопится радовать меня: он смотрит на улицу по ту сторону витрины, сверкающую яркими огнями вечерней жизни и светом фар проезжающих машин. В ней так много всего: хруст снега под ногами беззаботных прохожих, звонкий девичий смех, пушистые снежинки, приземляющиеся на шапки, голуби, теснящиеся на краю тротуара, пестрые пакеты с покупками и бумажные стаканчики с кофе на вынос. Разве кто-то в силах предположить, что вся эта чудесная картина может поменяться от одного неверного решения небольшой группы волшебников? Ведь Реддл вряд ли остановится в пределах волшебного мира. Если начнётся война, она затронет и мир простых людей, не обладающих магическими способностями.
Я не замечаю, как погружаюсь в вязкое задумчивое состояние, и уже Снейпу приходится привлекать моё внимание.
– Не буду обнадёживать пустыми обещаниями, потому что никто не может дать гарантий, – он произносит это без единого намёка на то, как ему жаль, что он не в силах пообещать мне спасение. – Реддлу пришёлся по вкусу вариант, который я ему предложил, но он наверняка планирует что-то такое, о чём не знает никто из Пожирателей Смерти.
– Было бы странно, если бы было наоборот, – мрачно усмехаюсь, и Снейп натянуто улыбается в ответ. – В конечном итоге, есть новое письмо, и тот, кто его написал, тоже разделяет ваш план. Может, информатор что-то задумал и откроет это в самом финале?
– Всё возможно. В любом случае, нужно избавить тебя от части души Реддла. Как бы мне не хотелось этого говорить, у нас практически нет времени на раздумья. Нам придётся действовать согласно обстоятельствам.
Тут не поспоришь.
Расплатившись, мы покидаем бар и единогласно принимаем решение вернуться в штаб Ордена. На подходе к дому я замечаю, что кто-то стоит на противоположной стороне дороги в оранжевом свете фонаря. Напрягаю зрение, силясь идентифицировать личность человека сквозь снегопад, и широко распахиваю глаза, едва мне это удаётся. Сердце подскакивает в груди, когда Снейп тоже угадывает в высоком незнакомце Барти Крауча-младшего. Тот небрежно прислоняется плечом к фонарю и задирает подбородок, с вызовом поглядывая на нас. Мы равняемся с ним на другой стороне дороги, и я исподтишка кошусь на Снейпа: его тяжёлый взгляд исподлобья приклеивается к Пожирателю, а свет фонаря отбрасывает неровную тень на лицо, усиливая мрачное впечатление.
Не представляю, что ведёт мною, когда я тихо откашливаюсь и произношу:
– Я подойду к нему.
Как и следовало ожидать, профессор смотрит на меня, словно на идиота. Возможно, он прав, но я быстро поясняю, опережая любые недовольные реплики:
– Мне нужно кое-что спросить у него. Обещаю, что не натворю глупостей.
Наши взгляды сталкиваются, как лучи заклинаний в полёте, и Снейп сдаётся, хотя возмущённый изгиб бровей и напряжённые скулы вовсе не говорят о том, что он побеждён. Мы расходимся: профессор ступает на крыльцо, скрываясь от взора Барти за куполом защитных чар, а я, глубоко вдохнув, не спеша перехожу скользкую дорогу.
На лице Крауча расцветает самодовольная улыбка, едва я делаю первый шаг в его направлении. Отслонившись от фонаря, он опускает ладони в карманы расстёгнутого пальто и совершенно не обращает внимания на снег, путающийся в торчащих прядях его волос.
– Как процесс принятия решения? – манерно спрашивает он, когда я останавливаюсь на расстоянии трёх шагов.
– Как процесс поимки предателя? – отвечаю вопросом на вопрос с не меньшим сарказмом в голосе, за что награждаюсь восхищённым посвистыванием. Барти тихо смеётся, но его веселье быстро угасает, уступая место серьёзности:
– Где вы были?
Он покачивается вбок и заглядывает мне за спину, словно желая увидеть там кого-то ещё, а я поправляю очки на переносице, думая, не ослышался ли я.
– Насколько помню, нам не запрещалось покидать пределы штаба, – произношу с расстановкой, внимательно глядя в лицо Крауча, который вновь принимается за любимые хитроумные игры, от которых у меня едет крыша.
– Верно, не запрещалось, – загадочно тянет он, делая небольшой шаг вперёд, а я в последний миг заглушаю желание отступить назад. Видимо, эта микроскопическая борьба с самим собой не остаётся незамеченной, раз Барти в любопытстве вытягивает губы трубочкой и склоняет голову к плечу. Благодаря этому янтарный свет фонаря ложится на его щёку, рассеивая привычные тени под скулой, к которой Крауч прикасается кончиками пальцев и вкрадчиво произносит:
– Интересно, раньше ты иначе реагировал на моё приближение.
Мгновенно чувствую себя некомфортно, потому что во взгляде Барти плещется чистейшая насмешка, и передразниваю его во второй раз:
– Раньше ты тоже немного иначе вёл себя.
Он сверкает широкой улыбкой, а потом медленно отступает в тень, ни на миг не отводя взгляд.
– У тебя дома осталось кое-что из моих вещей, – напряжённо веду плечами, смутно ощущая характерный дискомфорт между лопаток. Такой бывает, когда кто-то смотрит в спину.
В лице Барти проскальзывает тень понимания, а я изо всех сил борюсь с сумасшедшим желанием обернуться и взглянуть на крыльцо. И почему мне кажется, что Снейп не зашёл в дом?
– Приходи и забери их, – выразительно отвечает Пожиратель, и от многозначительности его тона холодные мурашки бегут по затылку.
Не потому, что мне жалко куртку и джемпер, которые остались у него, хотя о чём я говорю – конечно, жалко. Возможно, очень скоро я смогу избавиться от присутствия Реддла в своей жизни, но вряд ли мне удастся забыть про Барти, если что-нибудь, принадлежащее мне, будет находиться у него.
– Ещё чего, – недовольно фыркаю и разворачиваюсь, чтобы уйти, потому что разговор ни к чему не приведёт, как слышу последнюю фразу Крауча:
– Скоро это всё закончится, Поттер, глазом моргнуть не успеешь.
Я действительно не успеваю моргнуть, как он растворяется в воздухе, и раскатистый хлопок аппарации, отразившийся от стен зданий, звучит вместо прощания.
На пороге нет никого, хотя свежие следы возле самой двери, не успевшие покрыться хотя бы тонким слоем снега, немного смущают меня. Я оставляю куртку на вешалке, очищаю подошвы кед и направляюсь прямиком в комнату Снейпа. Задумавшись, поднимаюсь по лестнице и не сразу обращаю внимание на приглушённые голоса профессора и Андромеды, раздающиеся из-за двери. Решив заглянуть попозже, собираюсь уйти, как громкая и особо недовольная реплика Андромеды достигает слуха:
– Кто дал тебе право подозревать меня в чём-либо?!
Застыв на мгновение, плавно делаю шаг назад и приближаю ухо к дверному полотну, вслушиваясь в тихий голос Снейпа, в котором угрозы не меньше, чем недовольства от того, что его держат за дурака:
– Ты сказала, что прибыла на несколько дней, но вещей у тебя столько, словно собираешься задержаться, по меньшей мере, на месяц.
Раздаётся цокот каблуков, и меня обдаёт ледяной волной страха быть пойманным на подслушивании, но Андромеда останавливается и возмущённо восклицает:
– Какое тебе дело до количества платьев в моём шкафу? – вновь звучат шаги в обратном направлении от двери, и я буквально вижу, как Андромеда приближается к Снейпу. – Ты что-то решил на мой счёт и начал следить за мной, не думай, что я этого не заметила. Однако спешу тебя огорчить: завтра утром я возвращаюсь во Францию по поручению Дамблдора. Пускай, оно мне претит, но, по крайней мере, директор Хогвартса доверяет мне больше, чем ты.
На этот раз Андромеда претворяет в жизнь намерение покинуть комнату Снейпа, и я едва успеваю отскочить в сторону, но уже поздно. Хлопнув дверью, волшебница упирает кулаки в бока и шумно выдыхает, выпуская пар. Однако она моментально замечает меня боковым зрением и резко вскидывает голову, встревожив копну волнистых волос.
– Наверняка всё слышал, – с горечью произносит она, но не от того, что я подслушал, а потому, что мне пришлось это услышать. Скованно киваю, а Андромеда вдруг взмахивает палочкой, накладывая звукоизоляционные чары на дверь комнаты Снейпа. Ненамеренно отмечаю новое платье на волшебнице, безусловно, красивое, тёмно-рубинового цвета с застроченными складками на подоле, но довольно-таки строгое, полностью скрывающее грудь и плечи.
– В чём профессор подозревает вас? – осторожно спрашиваю, чувствуя поразительную вольность и свободу в выборе тем для разговора с Андромедой, и попадаю в точку. Переведя дух после эмоционального всплеска, она приближается к резной балюстраде, отделяющую галерею второго этажа от широкой лестницы, и я следую за ней. Поравнявшись, заглядываю ей в лицо и отмечаю тоску: привычно боевая Андромеда сейчас опускает уголки рта и потерянно смотрит на светлые стены.
– В предательстве и измене. По-твоему, я способна на подобное?
Она не дожидается моего ответа, да и я не знаю, что можно сказать взрослой женщине, оказавшейся в подобной ситуации: вместо этого она разворачивается вокруг своей оси и обводит рукой этаж, по очереди указывая на двери:
– Как я могу предать всё это, Гарри? Посмотри, вон там была моя комната, следом за ней – комната Беллатрисы. Затем Нарциссы, а прямо напротив нас – комната Сириуса, последняя принадлежала Регулусу. Мы росли вместе, играли вместе, смеялись и плакали, радовались победам и залечивали раны от поражений.
Её ресницы дрожат, и мне на долю секунды кажется, что я вижу влажный блеск в красивых глазах Андромеды, но вот она привычно встряхивает волосами и продолжает ровным тоном:
– Хогвартс разделил нас и Реддл этому поспособствовал: Белла, а после и Цисса примкнули к нему. Регулус тоже общался с Томом, но после окончания школы не последовал за ним, а выбрал иной путь: много путешествовал и присылал мне письма со всех уголков мира, в которых побывал. Однако я потеряла и его: последнее письмо получила семь лет назад, и в нём не было ничего такого, что заставило бы меня насторожиться. С тех пор Регулус пропал. Оставив мужа и дом во Франции, я приехала сюда, чтобы помочь, в надежде, что ещё не всё потеряно, и воссоединение с сестрами возможно...
Последнее предложение она произносит, заглядывая мне в глаза, и от этого взгляда сжимается горло. Нет, Андромеда не выглядит так, что её хочется пожалеть или протянуть платок: я вижу перед собой сильную женщину, не зависящую от чужого мнения, не сгибаемую под гнётом самых трудных обстоятельств и не нуждающуюся в чужой жалости. Она уверенно идёт по жизни, гордо приподняв подбородок, но даже такой смелый человек может в какой-то момент устать. Выдохнуться, как самый стойкий парфюм, от чьего былого роскошного аромата рано или поздно останется лишь ускользающий намёк. Такой человек нуждается в подзарядке, в обновлении, и в этом Андромеда так сильно похожа со Снейпом, с которым они поразительным образом что-то не поделили.
Ладонь легко ложится на её предплечье, когда я улыбаюсь так, как делаю это только с действительно близкими людьми, и мягко произношу:
– Не знаю всех разногласий, что возникли между вами и профессором, но он вполне может ошибаться. Просто не обращайте внимания, как делаете это всегда, и следуйте своему пути, ни на кого не оглядываясь.
В тёмной радужке её глаз зажигается тёплый огонёк, она возвращает искреннюю улыбку, а потом плавно притягивает к себе. Андромеда обнимает меня за плечи, а я обвиваю руками талию, чувствуя, как она выдыхает мне в макушку:
– Мудрые слова, Гарри.
Отстранившись через несколько мгновений, она оставляет меня, выразив желание выпить травяной чай перед сном и шутливо пожелав мне удачи в визите к Снейпу. Я с трудом стираю с лица улыбку, когда стучу в дверь комнаты профессора и, получив разрешение войти, проскальзываю внутрь.
Он скашивает глаза в мою сторону всего на мгновение, не прекращая искать что-то в довольно-таки толстой папке на столе. За окном уже успело стемнеть, Снейп не стал зажигать свечи на большой люстре, а воспользовался только парой настенных канделябров и размашистым подсвечником на столе. Свет из-за этого получился рассеянный, приятного оранжевого света, некоторые части комнаты и в особенности углы остались неосвещёнными, под балдахином застеленной кровати собралась тёмно-синяя, почти чёрная тень. Я в лёгкой неуверенности оглядываюсь по сторонам, гадая, куда можно сесть, и Снейп, словно почувствовав это, кивает на кресло рядом с собой. Видимо, он до этого сидел в нём, но поиски вынудили его встать, и я только сейчас замечаю раскрытый чемодан сбоку от кровати.
Заняв кресло, напряжённо сцепляю пальцы, гадая, заговорит ли Снейп о том, что произошло на пороге дома, но он удивляет, раскатав на столе исписанный пергамент.
– Смотри внимательно, – произносит он в ответ на мой растерянный взгляд и кладёт рядом обрывок полученного накануне письма. Я придерживаю края свитка, а Снейп придвигает подсвечник ближе, чтобы было легче увидеть то, что он стремится продемонстрировать.
– Здесь мы записывали заклинания и ритуалы, которые предположительно могли вернуть тело Реддлу после того, как он потерял его, – поясняет профессор, опираясь ладонью на стол, и я понимаю, что под местоимением «мы» он подразумевает Пожирателей Смерти. Быстро киваю, догадываясь, в чём дело, и Снейп постукивает пальцами другой руки по определённому абзацу, склоняясь чуть ниже, отчего моё плечо встречается с его боком.
– Эта запись была оставлена Барти, – добавляет профессор так, словно мы на занятиях, и он объясняет процесс приготовления зелья: чётко и ясно, выделяя интонацией главные слова, и в данный момент таким словом является имя Пожирателя.
Досадливо зажмуриваюсь на несколько секунд (благо, Снейп не может этого видеть), а потом терпеливо произношу, даже не думая сравнивать почерки, хотя мне безумно интересно:
– Послушайте, я больше не считаю, что он может быть потенциальным информатором.
– Я это знаю, – отвечает он пониженным тоном, после чего закрывает папку и подходит вместе с ней к чемодану, добавив, – просто для того, чтобы ты убедился.
Взглянув на его невозмутимый профиль, я тяжело вздыхаю и попеременно рассматриваю указанный абзац и письмо, фиксируя неопровержимые доказательства того, что это писали два разных человека. Почерк в письме – тонкий и летящий, почерк Барти – тоже достаточно изящный, но буквы не стремятся догнать друг друга, они не выгибаются под резким углом, а стоят ровно и аккуратно, хотя хвостики у согласных букв достаточно длинные и со стремительным изгибом. В любом случае, здесь даже не стоит прибегать к помощи особых заклинаний, чтобы понять: Барти – не тот, кто шлёт мне письма.
Разочарован ли я? Возможно, но не тем, что это оказался не Крауч, а тем, что так долго заблуждался на его счёт.
Снейп успевает спрятать папку в чемодан и собрать со стола перья. Я ради интереса сравниваю текст в письме с другими абзацами, но не нахожу ничего даже отдалённо похожего.
– Кто ещё кроме Барти оставлял здесь записи? – оборачиваюсь на профессора, приблизившегося к комоду, и помахиваю свитком в воздухе.
– Беллатриса, Люциус и я.
Задумчиво щипаю себя за мочку уха и запоздало спрашиваю:
– То есть Нарцисса не делала никаких записей?
– Нет, не делала. Почему ты спрашиваешь? – мне кажется, или я услышал каплю интереса в его голосе?
– Она немного странно вела себя, когда я покидал Малфой-мэнор, – пожимаю плечами, Снейп пару мгновений обдумывает мои слова, а потом принимается поочерёдно открывать ящики в комоде. Не найдя в верхних ничего интересного, достигает самого нижнего, который оказывается закрыт. Многозначительно хмыкнув, он достаёт палочку и шепчет открывающее заклинание, но замок не реагирует.
Развернувшись в кресле, с интересом наблюдаю за его действиями, пока не решаюсь спросить, что конкретно он ищет.
– Что-нибудь, что даст подсказку, – невпопад отвечает Снейп, пытаясь выудить из памяти ещё какое-нибудь заклинание, а я разочарованно кусаю губы. Ладно, раз я его отвлекаю, попробую догадаться сам. К счастью, мне не приходится долго думать, потому что в памяти мгновенно всплывает недавний разговор с Андромедой.
– Постойте, ведь это же комната Регулуса! – взволнованно выдыхаю, после чего покидаю кресло и заглядываю за спину Снейпу. Тот соглашается, наградив уважительным кивком, и поочерёдно произносит ещё пару заклинаний, но ящик не поддаётся.
Окинув комнату взглядом, пытаюсь понять, что могло остаться нетронутым во время ремонта. Всё внимание концентрируется на двери, которую Сириус не стал менять. Радостно щёлкнув пальцами, я подбегаю к ней и, встав на цыпочки, провожу пальцами по верхнему краю косяка. Мои действия привлекают внимание Снейпа: не вставая с пола, он оставляет попытки открыть замок и наблюдает за мной. Наконец, я нащупываю небольшую выбоину, а в ней – металлический предмет, который оказывается ключом. Не успев отметить хоть какую-либо реакцию со стороны профессора, возвращаюсь и вставляю ключ в замок, и тот послушно щёлкает.
