сообщить о нарушении
Текущая страница: 100 (всего у книги 106 страниц)
– Спасение кроется здесь, – Сириус с улыбкой указывает на высокую глиняную амфору, стоящую в центре столика, к которой разом приковывается взгляд трёх пар глаз. – Оказывается, из философского камня можно изготовить не только Эликсир жизни. Внутри жидкая субстанция, обладающая способностью растворять все без исключения вещества и предметы. Она может обратить в жидкость камень, стекло – что угодно, полностью меняя физические и, что главное, магические свойства.
– Даже крестраж? – спрашивает Снейп с вполне ожидаемым недоверием в голосе.
– По сути, крестраж – часть души, заключённая в материальный предмет. Это, – Андромеда указывает на амфору, – способно расщепить сосуд и его содержимое на мельчайшие составляющие. Тогда крестраж не будет обладать прежней силой, и то, что от него осталось, можно будет уничтожить рядовым заклинанием.
– Других вариантов вам не предложили? – Ремус озадаченно потирает подбородок, хотя ответ очевиден.
– Не думаю, что Николас не проверял своё изобретение, – произносит Сириус, чем тут же зарабатывает пренебрежительное хмыканье Снейпа.
– Вряд ли он проверял его на крестражах, – профессор откидывается на спинку дивана, а на его лице появляется знакомое критичное выражение. – Если эта субстанция может растворить абсолютно любое вещество, почему амфора до сих пор цела?
Андромеда глубокомысленно усмехается и встряхивает копной волнистых волос, скользнув по фигуре Снейпа уважительным взглядом.
– Я задалась тем же самым вопросом, – она взмахивает палочкой, делая ярче огонь в камине, и поворачивается к нам, блеснув глазами, – однако у Фламеля всё продумано до мелочей. Внутри амфоры – самый настоящий вакуум, в котором и заключена субстанция. Раз вокруг неё нет молекул, то ей нечего растворять.
Мы переглядываемся с Ремусом и одновременно разводим руками в знак поражения, так же как и Снейп, оказавшийся не в силах найти опровержение и пожавший плечами.
Андромеда угощает нас ужином, после которого мы досконально обсуждаем план действий. Реддл будет ждать нас в Турине на площади Пьяцца Статуто – той самой, где расположен фонтан, который венчает статуя ангела Люцифера. Том неспроста выбрал это место: во-первых, здесь сосредоточение всех тёмных сил города, во-вторых, насколько помню, то самое зеркало хранится в месте, напоминающем просторную пещеру. Турин вдоль и поперёк испещрён подземными ходами, что делает версию о пещере наиболее вероятной. Я прямо чувствую, что он поведёт нас под землю, ведь оттуда, в случае чего, труднее выбраться, ведь именно это ему и надо – заманить нас в ловушку. Ещё мне кажется, что сегодня мы увидим то самое зеркало своими глазами.
Переливчатый звон каминных часов привлекает внимание: маленькая стрелка указывает на девятку, а это значит, что до назначенной встречи остаётся ровно три часа. Смена часового пояса украла у нас один час. Андромеда говорит, что её муж, Тэд, до утра задержится на работе в местном Министерстве, поэтому дом в нашем полном распоряжении. Она советует немного отдохнуть, потому что предстоящая ночь вряд ли будет короткой и лёгкой. Я сразу соглашаюсь, ощущая лёгкую усталость, а вот Снейпа приходится уговаривать, но и он довольно быстро сдаётся.
Вначале показалось, что дом маленький, но на деле обнаруживается большое количество гостевых комнат на втором этаже, и это тоже делает его похожим с домом на площади Гриммо. Мне достаётся небольшая, но уютная спальня с камином и большим окном. Тут же зажигаю огонь и, погрев ладони, стягиваю джемпер, оставшись в футболке и джинсах. Сложно заснуть в девять вечера, но я всё равно ложусь поверх покрывала на спину и прикрываю глаза. Неровный треск огня мягко убаюкивает, замедляя течение мыслей в голове, мне даже что-то начинает сниться, пока вдруг посторонний приглушённый звук не касается притуплённого слуха. Встрепенувшись, разминаю затёкшую руку, одновременно бросая взгляд на каминные часы: без двадцати минут десять. Осталось два часа. Удивительно, казалось, я едва сомкнул глаза. Непостоянность времени уже не так сильно занимает, когда слышу звук открывшейся входной двери. Прижавшись щекой к стеклу, за которым уже давно царит по-зимнему густая темнота, пытаюсь разглядеть хоть что-нибудь, но тщетно. То ли дело в козырьке над порогом, то ли в отсутствии нормального уличного освещения, не происходит ровным счётом ничего, вызывая сомнения: может, это соседи? Однако терпение вознаграждается, и чей-то тёмный силуэт на секунду показывается из-за козырька, пока не исчезает между домами. Кто этот ночной посетитель?
Сидеть на месте невыносимо, я живо выскакиваю из спальни, моментально забывая про сонливость, и нахожу Андромеду на кухне.
– Кто-то приходил?
Волшебница бровью не ведёт, левитируя чистые тарелки в посудный шкаф:
– Начальник мракоборцев лично предупредил, что отряд расположился по периметру площади. Использовать Патронус сейчас опасно.
Она обращает ко мне цепкий взгляд, схожий с тем, каким изредка награждает Снейп, но быстро смягчается, одарив знакомой тёплой улыбкой:
– Не переживай, я уверена, всё сложится как нельзя лучше.
– Очень надеюсь, – выдыхаю, повесив голову, но Андромеда приподнимает мой подбородок и притягивает к себе за плечи, обнимая одной рукой.
– Нужно не надеяться, а верить, – звучит над самым ухом, когда я обвиваю руками её талию, возможно, немного сильнее положенного, но ничего не могу поделать с собой и своим страхом. – Теперь иди, отдыхай, мы выходим через полтора часа.
Мне действительно удаётся поспать, но сон, настолько чуткий, почти кошачий, прерывается первым же звуком чужих шагов за дверью. Надев джемпер, куртку и взяв палочку, спускаюсь в гостиную, где уже собрались остальные волшебники, успевшие облачиться в маггловскую верхнюю одежду. Достав шкатулку из тайника, Андромеда перекладывает кольцо в бархатный мешочек, оставив, как и договаривались, медальон на месте, и передаёт мешочек Ремусу.
– Готовы? – Снейп заглядывает в наши лица и, дождавшись утвердительных кивков, вытягивает вперёд потрёпанный кошелёк-портключ.
Волнение, с которым трудно совладать, поднимается во мне могучими волнами с момента пробуждения, разгоняя сердце, и сейчас приходится приложить немалые усилия, чтобы взять себя в руки и прикоснуться к портключу. При взгляде на меня Сириус обеспокоенно сводит брови, но я не успеваю подумать о выражении своего лица, потому что нас отрывает от пола и стремительно уносит в другой город.
В ночной Турин, сверкающий огнями, заливающийся мелодией скрипки и нестройными голосами прохожих, раздающихся с конца узкой улицы, где мы появились, встревожив стаю голубей, обосновавшихся на краю водостока.
– Мерлиновы пятки, здесь полно людей! – в сердцах выдаёт Сириус, едва мы ступаем на вымощенную булыжниками площадь Пьяцца Статуто. Со стороны это наверняка выглядит странно: трое мужчин, женщина и подросток озираются по сторонам, в лёгком шоке оценивая ночную жизнь Турина, бьющую ключом.
Не представляю, что задумал Реддл, но ему действительно придётся постараться, чтобы не привлечь к себе излишнее внимание.
– Идёмте, – угрюмо бросает Снейп и первый начинает движение в сторону роскошного здания красно-кирпичного цвета, первый этаж которого оформлен галереей с полуциркульными арками, а фасад трёх других этажей выполнен в духе классицизма. Я видел несколько похожих в Лондоне, но не оно, а фонтан, расположившийся перед зданием, привлекает внимание. Большой круглый бассейн, в центре высится внушительных видов монумент из взгромождённых друг на друга каменных глыб, которые поддерживают мраморные фигуры титанов. Из щелей между камнями стекают потоки воды, что усиливает впечатление ненадёжности конструкции, стремительно сужающейся кверху, где и стоит Люцифер с пером для письма в руке и расправленными крыльями за спиной. Его одеяние застыло живописными складками, а ступни едва касаются камня: кажется, что он буквально секунду назад спустился сюда, неся своё послание, выведенное тонким почерком на валуне, который стоит рядом.
Что и говорить, фонтан необычный, ничего подобного я раньше не видел. Он окружён несколькими кольцами пешеходных дорожек с систематически расставленными скамейками, на одну из которых присаживаются Андромеда и Ремус. Сириус со Снейпом внимательно осматриваются, а я перевожу время на наручных часах: одиннадцать часов пятьдесят три минуты. Лёгкие сжимаются от волнения и лёгкой тревоги, я вдыхаю полной грудью и медленно выдыхаю, наивно надеясь, что это поможет. Как бы я себя ни готовил, как бы ни уговаривал, ничего не поделаешь с чувствами, потому что настал самый важный момент в жизни, когда решается всё. Не только моя судьба, но и судьба других людей зависит от этой ночи, и я молю Мерлина, чтобы мы дожили до утра.
Ровно в полночь мы замечаем пять человек, приближающихся к фонтану и явно выбивающихся из общей массы хотя бы потому, что практически все, в отличие от нас, одеты в чёрные мантии. Поразительно, но никто не обращает на них внимания, словно Туринские жители привыкли к подобным явлениям. Учитывая магическую славу города, собравшего под своим крылом разнообразные эзотерические школы, такое равнодушие вполне возможно.
Ещё издалека узнаю Реддла во главе группы, Беллатрису по роскошной копне волос, развевающихся на ветру, Барти по характерной походке и неизменному чёрному пальто, и чету Малфоев, идущих по левую руку от Тома. Андромеда и Ремус встают со скамейки, и мы, не сговариваясь, выстраиваемся в одну линию, сжимая палочки в карманах. Реддл и Пожиратели останавливаются в четырёх шагах, в точности копируя расположение, и я мысленно помечаю: ну что ж, пять на пять, силы равны. Хотя Том наверняка держит где-то неподалёку немалочисленную группу Пожирателей, как и мы – мракоборцев.
Усилившийся ветер ударяет им в спину, шевеля пряди волос и раздувая полы мантий, и заставляет нас прищуриться.
– Я пожелал бы доброй ночи, но, боюсь, это будет неуместно, – произносит Реддл с неискренней улыбкой вместо приветствия и сразу переходит к делу. – Что ж, не будем тянуть время.
Не утруждая себя дальнейшими объяснениями, он поворачивается лицом к фонтану, а Пожиратели, как по сигналу, вырисовывают кончиками палочек спирали в воздухе. В следующий миг не я один чувствую, как тепло, разбежавшееся в стороны, касается лица.
– Конечно, маскирующие чары, – вполголоса шепчет Ремус, когда Том приближается к фонтану в сопровождении Пожирателей, и мы двигаемся следом. Остановившись на безопасном расстоянии, я переглядываюсь с сосредоточенным Снейпом и смотрю на то, как Реддл медленно ведёт палочкой, будто разрезая воздух по горизонтали. В эту же секунду земля под ногами начинает глухо вибрировать, по воде в бассейне идёт крупная рябь, и люди, беззаботно идущие мимо, совершенно не замечают того, как раздвигаются камни, служащие бортиком. Забыв про осторожность, я делаю шаг вперёд, восторженно глядя на то, как в воде образуется воронка, вскоре расширившаяся до прямоугольника: дно бассейна в этом месте опускается вниз, трансформируясь в ступени, омываемые стремительными потоками уходящей воды. Не я один заворожен зрелищем: и Сириус, и Андромеда с Ремусом приближаются к бортику, оставшемуся нетронутым, даже на лице Снейпа, впервые наблюдающего подобное, появляется неподдельный интерес.
– Ну и ну, – едва слышно шепчу под нос, отступая назад, и шевелю пряди волос на затылке – так, как всегда делаю, видя что-то из ряда вон выходящее. Пальцы замирают, когда я обнаруживаю Барти совсем рядом: если протянуть руку вбок, можно дотронуться до его плеча. Такое неожиданное соседство сбивает ровный ритм дыхания, стоит Краучу заметить внимание к своей персоне. Прежде неотрывно наблюдавший за чудесами, которые творит Реддл, он поворачивает голову в мою сторону. Крайне серьёзная маска тает, уступая место…нет, не самодовольству или, что ещё хуже, неприкрытой порочности во взгляде, от которой у меня мурашки бегут по спине. Барти выгибает уголок губ в предвкушающей улыбке и как-то по-особенному смотрит на меня, недолго, секунды три, но это – осмысленный взгляд, лишённый привычного безумия. Только трезвый ум и тёплая искра лукавинки, вспыхнувшая сильнее после того, как Пожиратель подмигивает мне. Но вот серьёзность возвращается на законное место, приправленная щедрой порцией высокомерия, Барти отворачивается, а мне остаётся только быстро моргать, гадая, не было ли произошедшее результатом буйной фантазии. Если бы я не знал Крауча и всего того зла, что он совершил, то подумал бы…
Кто может подтвердить, что я его вообще знаю?
Реддл опускает палочку, и я, будто опомнившись, заглядываю туда, где оформились настоящие ступени, ведущие глубоко под землю. Водная гладь в бассейне вновь спокойна, она чудесным образом задерживается возле каменных стен, ограничивающих лестницу.
– Прошу следовать за мной, – Том выдерживает паузу, смерив нас величественным взором, и первым ступает в узкий проход. За ним следуют Беллатриса и Барти, Нарцисса и Люциус останавливаются по обе стороны от лестницы, и волшебница делает приглашающий жест рукой:
– После вас, – мелодичный голос возвращает меня на порог Малфой-мэнора, но я отгоняю воспоминание и следую за Снейпом. Остальные не отстают ни на шаг, Малфои идут в конце. Вытягиваю шею, заглядывая за плечо профессора, и обнаруживаю непроглядную тьму впереди. На кончиках палочек поочерёдно вспыхивает холодный свет Люмоса, а последняя ярко-фиолетовая вспышка за спиной заставляет обернуться.
Сердце пропускает удар и срывается вниз, когда вижу запечатанный проход. Сглотнув, я встречаю встревоженный взгляд Ремуса, идущего позади и так же осознавшего, что мы только что оказались отрезанными от внешнего мира.
Слуха достигает гулкое эхо шагов идущих впереди волшебников, возможное лишь в просторном помещении, которое вскоре отрывается взору. Разница между чрезмерно узким проходом и тем, где мы оказываемся сейчас, весьма ощутима, и я искренне рад этому. Пещера, освещаемая множеством факелов на стенах, оказывается пуста, поэтому большая круглая дверь, темнеющая на дальней стене, мгновенно притягивает взгляд.
Дверь, за которой кроется неизвестность.
========== Глава 36 ==========
Сознание неторопливо возвращается ко мне, перед глазами всё ещё мелькают белые вспышки, не исчезающие, как часто не моргай, и пока я прислушиваюсь к переменчивым ощущениям, в голове проплывает череда воспоминаний. Вот круглая дверь, тихо лязгнув замками, отъезжает в сторону, я иду вслед за Реддлом, который велел всем оставаться снаружи, и Орден нехотя, но подчиняется. Дело в защитных чарах, через которые может пройти лишь Том…ну, и я с частью его души. Помню предвкушающий блеск в его глазах, когда наши взгляды пересекаются в отражении большого, выше человеческого роста, зеркала. От крестража веет холодом, но, возможно, это всего лишь лёгкий ветер, прилетевший из круглого окна в центре купола. В моём видении оттуда лился яркий солнечный свет, но, стоя плечом к плечу с Реддлом, я вижу кусочек чёрного неба с тускло мерцающими звёздами.
Заметив блеск лезвия кинжала в неровном свете факелов, освещающих круглую площадку, едва успеваю подумать о том, что всё идёт не так, как было запланировано. Закатав рукав мантии, Том без предупреждений делает надрез на середине предплечья, а я не сразу догадываюсь, что контакт нашей крови, сопровождённый магией, способен разрушить единственную защиту, не позволившую умереть после Авады Кедавры.
– Мы так не договаривались! – восклицает Ремус, бросившись к входу в зал, но резко останавливается в проёме, ведь любой, кто переступит порог помещения, будет мгновенно убит.
Не обратив на волшебника ни малейшего внимания, Реддл требовательно смотрит на меня, и я понимаю, что не имею выбора. В голове звучит голос Тома из видения: «Никто не может войти сюда», и на ум приходит закономерный вопрос: смогу ли я выйти, когда лишусь части чужой души?
Отступать некуда, и я задираю рукав куртки. Прикосновение лезвия оставляет ярко-красный надрез, мы с Томом берёмся за локоть друг друга, и он быстро бормочет заклинание на латыни. Тело мгновенно прошивает сильная боль, отступив так же внезапно, как появилась, но что-то странное начинает происходить со мной. Заглушая голос Реддла, в ушах нарастает барабанный бой, а в груди печёт, словно к сердцу прижали раскалённый кусок железа. Не в силах терпеть, зажмуриваюсь и чувствую, как по вспыхнувшим щекам скатываются слёзы боли – боли, которая ползёт вниз по руке. Каким-то чудом удаётся приоткрыть глаза, и то, что я вижу, сбивает ритм дыхания: сгусток света, тускло сияющий под кожей и извилистыми линиями вен, пульсирующий в такт ударам сердца, показывается из-под закатанного рукава и медленно устремляется к месту соприкосновения порезов. Боль, жгучая и нестерпимая, распространяется по всему телу, и, кажется, мой собственный организм хочет вытолкнуть инородную часть как можно скорее, пока всё помещение не заливает ослепительно-белый свет, а тело будто оказывается в невесомости.
Совсем как в тот день, когда изумрудный луч коснулся меня.
