сообщить о нарушении
Текущая страница: 80 (всего у книги 106 страниц)
«Поздравляю с успешной поездкой в Прагу, но спешу огорчить: Реддл узнал о пропаже крестража. Впрочем, не думаю, что Орден не в курсе этого: их действия, больше похожие на танец слона в посудной лавке, не привлекли внимание разве что слепого. Впредь советую действовать осторожнее, не прибегая к помощи Министерства, хоть новая цель на первый взгляд выглядит проще. Второй крестраж спрятан в Лионе, в соборе Сен-Жан. Его отличие не только в том, что он является главным храмом города, который ежедневно посещают сотни людей, но и в том, что там находятся астрономические часы четырнадцатого века, одни из самых старинных в мире. Они-то вам и нужны. Четыре раза в день раздаётся звон часов, сопровождаемый движением кукол, изображающих сценки на религиозные темы магглов. Реддл спрятал свой крестраж, медальон, в фигуре одного из ангелов.
Советую действовать сейчас же, потому что он собирается отправиться туда, чтобы проверить безопасность крестража.
Да, и ещё. Портключ, который сработает сегодня в девять утра, будет ждать в южной части Косого Переулка возле входа в Магазин «Твилфитт и Таттинг».
Турин останется на десерт.
H.I.R.D.»
Как только я замолкаю, письмо мгновенно воспламеняется в моих руках, и все присутствующие одновременно поднимают взгляд на большие напольные часы, показывающие без пяти минут восемь утра.
– Альбус, необходимо собрать группу волшебников, – Кингсли начинает мерить кабинет шагами.
– И, желательно, хорошую группу, – добавляет Минерва, видимо, припоминая замечания в письме.
Дамбдлор согласно трясёт головой, хотя я вижу сомнение в его бегающем взгляде, однако у нас нет иного выхода: мы просто обязаны опередить Реддла.
– Хорошо, сейчас мы выберем людей, и вы пошлёте им Патронусов, – Дамблдор уходит вглубь кабинета, МакГонагалл с Ремусом и Кингсли следует за ним.
Снейп тут же касается моего плеча и указывает в сторону выхода, я немного удивлённо смотрю на него, но всё же подчиняюсь. Когда мы оказываемся за пределами директорского кабинета, профессор, не останавливаясь, поворачивает в неизвестном направлении и начинает говорить:
– Реддл вызвал всех Пожирателей к себе через час после того, как ты потерял сознание. Стоит упомянуть, я сомневался, что ты всего лишь не справился с управлением, но времени на раздумья практически не было. То, что творилось в особняке Малфоев, лучше и не знать. Как я уже говорил, он вызывал нас по одному, и никто не мог слышать, что происходило за дверьми кабинета. Всё стало ясно, когда Люциус, которому «повезло» первым встретиться с Томом наедине, вернулся в гостиную с окровавленным рукавом рубашки и жутким страхом в глазах. Потом все стали словно на поток: Нарцисса, Петтигрю, Барти, я, Беллатриса…
Я останавливаюсь на полушаге и шокировано смотрю в спину Снейпу, который не успевает вовремя отреагировать на мой манёвр, и не знаю, что изумляет меня больше: то, что профессор сам выкладывает передо мной информацию, как карты на столе, или суть этой информации.
– Он что, всех пытал? Даже самых преданных?!
Профессор возвращается медленным шагом, неотрывно глядя себе под ноги, и поднимает взгляд, лишь поравнявшись со мной:
– Абсолютно всех, кто был с ним в Албании. Отныне он не доверяет никому, но и без нас он тоже не может обойтись. Подумай сам: о крестражах знал только он и те, кто учился с ним у Леотрима. Если эта информация стала доступна Ордену, получается, что среди Пожирателей есть предатель.
– И этому предателю до сих пор хватает смелости слать мне письма, – восхищённо выдыхаю, бездумно поглаживая пальцами больную руку, и это действие не остаётся незамеченным: Снейп хмурится, и я чувствую: он вот-вот прикажет мне отправляться в Больничное крыло. Такое развитие событий мне совершенно не нравится, поэтому я моментально отдёргиваю пальцы и начинаю как можно убедительнее тараторить:
– Позвольте мне вернуться в башню Гриффиндора, чтобы переодеть пижаму, а потом встретиться с вами, чтобы вы закончили свой рассказ.
Либо я смотрю на него слишком умоляюще, либо ещё что-то оказывает действие на Снейпа, но он соглашается: нехотя и не сразу, но соглашается.
– Через сорок минут возле выхода из восточного крыла к теплицам.
Уже через тридцать минут я топчусь на ступеньках, разглядывая снежные шапки на стеклянных крышах теплиц, и понимаю, почему Снейп выбрал именно это место: зимой здесь никто практически не ходит. Я успел добраться до башни Гриффиндора и переодеться в повседневные джинсы и свитер с рубашкой, причём не без помощи Рона. Друг так и осел на краю кровати, когда увидел меня, улыбающегося во весь рот и с повязкой, перекинутой через шею. Он пытался выпытать у меня, каким образом я умудрился упасть и не поймать снитч, но я упорно отговаривался, мотивируя это тем, что мне надо спешить и что всё расскажу ему, как только вернусь. Моё счастье, что я не встретил Гермиону, – вот тут простые отговорки вряд ли помогли бы.
Часы на башне бьют девять раз, когда одна створка двери открывается, и рядом со мной останавливается Снейп.
– Пошли, – он начинает спускаться вниз по мощёной дорожке, припорошенной снегом, и я осторожно следую за профессором, стараясь не упасть: с перевязанной и практически обездвиженной рукой очень сложно сохранять равновесие на скользкой дороге.
– Малфой не сказал, что делал и спрашивал Реддл, да это было и не нужно: всё было понятно без слов. Он не позволил Нарциссе, кинувшейся к нему, помочь, только сказал: «Он зовёт тебя». Она ушла с растерянным выражением лица, а Малфой, извинившись, удалился в свои покои, предварительно уточнив, что его дом в нашем полном распоряжении. Он был прав: совсем скоро каждому из нас понадобился свой изолированный угол.
Я внимательно вглядываюсь в непроницаемый профиль Снейпа, чувствуя, как сердце сжимается при виде яркого ужасного шрама на бледной коже. Проглотив ком в горле, вновь опускаю глаза на дорогу и спрашиваю:
– Как другие вели себя в ожидании своей участи?
– По-разному, – профессор неожиданно усмехается, заставляя меня вновь поднять взгляд, – Петтигрю метался по гостиной, что-то бормоча себе под нос, Беллатриса с гордостью восседала на одном из стульев за длинным столом, только угол её рта периодически нервно дёргался. Барти стоял возле камина и смотрел на огонь, по его лицу вряд ли можно было понять, что он чувствовал в тот момент.
– А потом? – я сворачиваю к первой теплице и присаживаюсь на скамейку, предварительно смахнув с неё снег, осторожно прислоняюсь спиной к стеклянной стене и расслабляю затёкшие плечи. Снейп повторяет мой манёвр, при этом не удерживается от короткого вздоха и осуждающего взгляда, но я отмахиваюсь. Ничего страшного, потерплю.
– Потом каждый из нас уходил к Реддлу. Кто-то дольше был у него, кто-то меньше, но результат был один: все возвращались с ранами и буквально озверевшим взглядом. Никто не проронил и слова, но мы отчётливо читали на лицах друг друга одну и ту же ненависть.
– Даже на лицах Барти и Беллатрисы? – я выгибаю шею и изумлённо смотрю на Снейпа, он широко разводит руки в знак очевидности и водит бровями, словно сам не меньше моего удивлён подобным.
– Именно так. Согласись, никому не понравится подобное обращение.
Тут мне крыть нечем. Раз события принимают такой оборот, теперь будет в несколько раз сложнее вычислить потенциального предателя.
Мы молчим некоторое время, разглядывая заснеженный лес, который теснится на склоне величественного холма. Руке становится немного легче, и ключица уже не так ноет. Думать значительно проще, когда голова не забита мыслями о боли.
– Как вы думаете, он пришлёт мне письмо о крестраже в Турине? – нарушаю тишину, в который раз разглядывая шрам на лице Снейпа и сдерживая свой безумный порыв прикоснуться к нему: не из любопытства, вовсе нет. Здесь другое чувство, только я сомневаюсь, что профессор не примет его за жалость.
– «Он»? – в голосе профессора слышатся насмешливые нотки.
– Информатор.
– Хочется надеяться.
Мне страшно думать о том, что будет, если мы не опередим Реддла, если не успеем найти крестражи до того, как он их перепрячет, не придумаем, как их уничтожить. Мне действительно жутко при одной мысли о том, что что-то может пойти не так, и от этого начинает крутить в районе солнечного сплетения. Я даже не замечаю, как в попытке отвлечься от невесёлых мыслей придвигаюсь ближе к Снейпу, обнимая его руку здоровой рукой. Я понимаю это только тогда, когда он немного отклоняется вбок и вопросительно смотрит на меня. Я лишь качаю головой и говорю, что всё в порядке, потому что не собираюсь признаваться ему в том, что напуган до чёртиков.
Сегодня хорошая погода, длительное нахождение на улице не доставляет дискомфорт, и я получаю возможность действительно расслабиться рядом со Снейпом с его безмолвного разрешения. В какой-то момент я даже прикрываю глаза, полностью успокоившись, как вдруг буквально подскакиваю от знакомого ненавистного гула в голове.
Второй раз за последние сутки – это уже перебор.
– Что такое? – Снейп убирает ладонь от моего лица, которой я сжал виски, и тревожно ловит мой взгляд.
– Реддл вновь стучится в мою голову, – едва выдавливаю из себя и зажмуриваюсь, потому что гул нарастает, неумолимо отрывая от окружающего мира, и я ничего не могу с этим поделать. Я не слышу, что говорит профессор, потому что меня вновь вырывает из реальности и забрасывает в совершенно незнакомое место.
Круглое помещение с колоннадой в центре, из-под высокого потолка льётся рассеянный свет, концентрирующийся в центре помещения, где стоит высокое зеркало в дорогой золочёной раме. Я огибаю колонну, спускаюсь по ступеням вниз и подхожу к зеркалу, из которого на меня взирает Реддл. Он внимательно осматривает зеркало и раму, а потом вытягивает руку и прикасается к стеклу. Прикосновение мгновенно отдаётся во всём теле приятным гулом, и я вижу, как довольная улыбка растягивает губы Реддла. В следующий миг меня буквально выбрасывает обратно в реальный мир, прямо на руки Снейпу.
– Я видел его, видел, – без конца повторяю одну фразу, высвобождаясь из объятий профессора и запуская пальцы здоровой руки в волосы. Мой наверняка безумный взгляд перескакивает с облака на облако, а потом останавливается на Снейпе, который озадаченно щурится и терпеливо ждёт продолжения.
– Последний крестраж Реддла – это зеркало. Он был там, проверял, всё ли в порядке.
– Он собирается помещать его в другое место? – профессор явно порывается вскочить с места, чтобы поделиться новостью с Дамблдором, но я вцепляюсь в его предплечье, останавливая, заставляя сесть обратно.
– Не думаю, потому что он выглядел радостным и думал о том, что до зеркала никто не сможет добраться, – я отчётливо вижу непонимание на лице замершего Снейпа, поэтому спешу добавить:
– Я услышал это в его мыслях: «Никто не сможет ступить сюда, кроме меня самого».
Как только я произношу это, улыбка сходит с моих губ.
– Понял наконец-то, – мрачно заключает профессор в ответ на мой шокированный выдох и, высвободив руку, прижимает сложенные в молитвенном жесте ладони к губам.
Я смотрю на соседнюю теплицу так, как будто на её стеклянных панелях могут быть написаны ответы на все мои вопросы, и потерянно спрашиваю:
– Что нам теперь делать?..
Снейп качает головой, затем поднимается и, протянув мне руку, твёрдо заключает:
– Если ты о крестраже, то я понятия не имею. Что касается остального – пора научить тебя быть единственным хозяином собственной головы.
Не ожидав такого поворота событий, я немного заторможено опускаю пальцы на раскрытую ладонь Снейпа, встаю со скамейки и уже хочу сделать шаг по направлению к замку, как новая, но не менее жуткая мысль взрывается в сознании.
– Постойте, сейчас десятый час? – тупо спрашиваю и чувствую, как внутри меня всё стынет от страха.
Снейп хмурится в непонимании, и я спешу добавить, оказавшись не в состоянии унять дрожь в голосе:
– Реддл уже проверил крестраж в Турине, и теперь остался лишь…
– Лион, – глухо откликается профессор, и я вижу в его распахнувшихся глазах отражение собственного ужаса.
Мы стоим друг напротив друга, и я не могу даже пошевелиться, а вокруг нас – тишина зимнего утра, пронизанная тревожной мыслью о том, что Реддл и группа членов Ордена прямо сейчас стремятся в одно и то же место.
========== Глава 32 ==========
Следующие несколько часов превращаются в особо изощрённую пытку. Как только мы со Снейпом добираемся до кабинета директора, и я рассказываю о своём видении, время будто замирает в ожидании развязки. Кингсли мгновенно отправляет Патронус в Министерство в надежде, что Артуру Уизли удастся узнать что-либо о событиях в Лионе.
– Где Ремус? – спохватываюсь я, взволнованно глядя на Дамблдора. – Только не говорите, что он…
То, как директор горько поджимает губы, заставляет меня приблизиться к грани, за которой начинается паника. Спустя короткий промежуток времени серебристый горностай врывается в высокое окно, описывает круги под высоким потолком и произносит:
– Прости, Кингсли, но я бессилен. Нет никакого шанса установить связь с ними.
Патронус тает в лучах утреннего солнца, а Шеклбот возвращается в Министерство, чтобы оттуда проинформировать нас об исходе операции. Дамблдор провожает Кингсли, и когда за их спинами закрывается дверь, я устало откидываюсь на спинку кресла и искоса смотрю на Снейпа. Он стоит сбоку от окна: так, чтобы солнечный свет не падал на его фигуру. В задумчивости тру губы подушечками пальцев, сомневаясь, стоит ли говорить в окружении стольких портретов, у которых есть уши, но всё же решаюсь.
– Не думал, что когда-нибудь скажу это, но мне кажется, нас откровенно подставили.
Снейп отвечает в тон мне:
– Не думал, что когда-нибудь услышу это.
Я рассеянно шевелю пальцами ушибленной руки, проверяя, не вызывает ли это действие дискомфорт, и несказанно радуюсь, осознав, что от прошлой ужасной боли остались лишь неясные отголоски. Слегка приободрённый этим открытием, я покидаю кресло и подхожу к профессору, продолжая рассуждать вслух:
– Получив письмо с наводкой на новый крестраж и указанием, где и во сколько сработает портключ, люди Ордена отправляются в Лион и попадают в собор в одно время с Реддлом. Либо это невероятное стечение обстоятельств, либо всё действительно подстроено моим так называемым «информатором».
Снейп выслушивает меня с заинтересованным видом и, как только я замолкаю, ненадолго погружается в задумчивое состояние, взвешивая все «за» и «против». Я сажусь на подоконник и прислоняюсь здоровым плечом к выступу стены, противоположному тому, возле которого замер Снейп, и жду его ответ. Наконец, он подаётся вперёд, моментально попадая в прямоугольник солнечного света, который с удовольствием пробегает по его мантии и волосам, и заключает:
– Версия вполне вероятна, но мы узнаем правду, только когда группа вернётся в Лондон.
– Главное, чтобы вообще вернулась…
Память живо рисует недавно увиденную картину: затенённое помещение с ярким кругом света в центре и одиноким зеркалом. Восторг во взгляде Реддла в отражении, его слова о том, что никто не сможет войти сюда, кроме него самого. Боюсь, он говорил буквально, и то место находится под сильнейшей защитой. Ведь не зря ещё в первом письме упоминается, что крестраж, спрятанный в Турине – самый главный. Не нужно быть особо умным, чтобы понять: то зеркало и есть крестраж, причём, весьма проблемный из-за своих габаритов. Это не кольцо и даже не медальон, его не так-то легко украсть и спрятать.
Нам необходимо узнать, где именно стоит зеркало. Сказать это может лишь один человек – тот, кто шлёт мне письма. Рациональная часть сознания не желает оставлять мысль о том, что он – вовсе не помощник, но мне очень хочется верить, что это не так.
Снейп мимолётно касается моего колена, вырывая из мира мыслей, и как раз вовремя – Дамблдор вернулся. Директор тяжело опускается в своё кресло, как будто на его плечах лежит тяжесть всего мира, и трёт глаза подушечками пальцев.
– Кингсли пообещал, что свяжется с Министерством магии Лиона. Как вы догадались, скрытность уже ни к чему, Реддл и так знает, какую игру мы затеяли.
Снейп приосанивается, вмиг убирая с лица тени малейших эмоций, и тактично произносит, одновременно стягивая меня с подоконника и уводя в сторону выхода:
– Дайте мне знать, как только что-либо станет известно.
