сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 106 страниц)
========== Глава 1 ==========
Зима в этом году наступила слишком рано. Снежный покров надёжно укрывал в своих объятиях промёрзшую землю, окутывал голые ветки деревьев, создавая обманчивое впечатление, что сейчас февраль месяц, но никак не 17 августа. Да и холод был совсем уж не осенний.
Я осторожно пробирался среди аккуратных рядов одинаковых каменных плит, частично, а то и вовсе погребённых под снегом. Здесь легко можно было заблудиться, но только не мне. Потому что я абсолютно точно знал, где находится их могила.
На гладком прямоугольном надгробии высечены аккуратные буквы:
«Джеймс Поттер. 27 марта 1960 года — 17 августа 1997 года.
Лили Поттер. 30 января 1960 года — 17 августа 1997 года.
Последний же враг истребится — смерть».
Мама и папа. Пять лет уже прошло. Так мало, чтобы оправиться от потрясения.
Присев на корточки, стираю снег с холодного камня, обвожу подушечками пальцев каждую букву. Кладу рядом две белые розы.
Сильный порыв ветра распутывает мой шарф, и я в последнюю секунду успеваю ухватиться за его край. Обернувшись через плечо, устремляю взор к человеку у ворот. Печально и едва заметно улыбаюсь, хотя и прекрасно осознаю, что с такого расстояния он не различит мою улыбку.
Вновь закутываясь в тёплый шарф, в который раз пробегаю глазами по надписи.
— Я счастлив, мам, как ты и желала… — из груди вырывается тяжкий вздох, — только мне безумно не хватает вас…
Усиливающаяся с каждой секундой буря и пришедшая с ней мысль, что ещё чуть-чуть, и мы уже не сможем выбраться отсюда, заставляет меня уйти немного раньше, чем я хотел. Бросив прощальный взгляд на могилу, разворачиваюсь и иду в сторону выхода, сунув руки в карманы куртки и борясь с разрастающейся внутри щемящей болью.
Он лишь вопросительно кивнул, когда я поравнялся с ним. Лицо практически ничего не выражает, но в его глазах я вижу почти ту же смертельную тоску, что сжимает и моё сердце.
Ещё один сильный порыв ветра словно подталкивает меня к нему, и я утыкаюсь носом во влажную от снега чёрную ткань его пальто, изо всех сил сдерживая рвущиеся наружу слёзы. Чувствую, как его губы прижимаются к моей макушке.
Да, он есть у меня. Иначе я просто не представляю, с какой целью я смог бы жить дальше.
*пятью годами ранее*
Наверно, счастливей меня никого в этом мире не найти. Да, я понимаю, что звучит это по-детски наивно и даже смешно, но именно так я и думал всю свою сознательную жизнь. И на это были причины.
Огромный волшебный мир, про который ты, казалось, знаешь уже практически всё, но каждый раз он снова приподнимает свои завесы, открывая твоему жадному взору очередные удивительные вещи. Хогвартс, мой второй дом. Рон с Гермионой, Невилл, Джинни, Полумна и другие мои замечательные и верные друзья. И, наконец, моя семья. Мама и папа. Мои два самых близких и любимых человека во всём мире.
Дни, когда мне удавалось вырваться из школы и приехать в родной дом, были самыми лучшими днями в моей жизни.
Мамина невообразимо огненная, шикарная копна волос всегда блестит на солнце, когда она бежит от самого порога навстречу, стоит мне только свернуть на нашу улицу. Сначала я поражался, как ей удавалось настолько точно предугадывать момент моего появления. Но, как оказалось, после очередного лета, проведённого у семьи наших рыжеволосых друзей в Норе, мама тоже обзавелась подобными волшебными часами, точь-в-точь как у Молли Уизли, только с изображением меня и папы.
Мама всегда кидается в мои распахивающиеся объятия, и каждый раз я только и мог удивляться её поразительной миниатюрности, ощущая себя чуть ли не настоящим гигантом, хотя высоким ростом я не отличался, а грудой мышц и подавно.
В такой момент мои губы трогает, пожалуй самая дурацкая и в то же время самая счастливая улыбка, так, что потом ещё минут сорок сводит скулы.
— Гарри, детка, я так скучала… — звучит возле уха, изящные пальцы зарываются в непослушные вихры моих волос, чуть отстраняя от себя, и я встречаюсь с отражением своих собственных глаз на прекрасном лице. Та же зелень весенней травы, те же озорные искорки.
Спустя пару мгновений из двора показывается отец.
Вот тут уж просто моя ходячая копия. Точней, я — его. Те же непослушные волосы, та же лучезарная улыбка до ушей, та же круглая смешная оправа очков.
И как всегда — с двумя мётлами подмышкой. У нас с папой за все эти годы сложилась традиция — как только я приезжаю домой, мы садимся на мётлы и устремляемся погонять над полями, ловя снитч. Тот самый, что отец забрал себе ещё во времена Мародёров.
— Сынок! — стремительно подбегая к нам с мамой, он одним махом обнимает нас двоих, да так, что мы начинаем сдавленно охать вперемешку с хихиканьем, — мы же полетаем, да? Лили, ты не против?
— А как же ужин? — с наигранным недовольством произносит мама, лукаво прищуриваясь.
— Лили, милая, мы же недолго. Полчасика, и будем на месте… — ласково отвечает отец, любовно заправляя выбившуюся рыжую прядку за аккуратное ухо мамы. Она снисходительно улыбается в ответ и, поцеловав каждого, отпускает нас.
Оседлав мётлы, мы отрываемся от земли и ближайшие полчаса играем на близлежащем поле, точней даже больше дурачимся, то летая наперегонки, то гоняясь за снитчем, не переставая хохотать, до тех пор, пока живот не начнут мучить колики и в ушах не зазвенит от свиста ветра.
Налетавшись, уставшие, но довольные, мы возвращаемся домой, где царит такой приятный и аппетитный аромат, что голодный желудок тут же даёт о себе знать.
Притягиваемые сводящим с ума запахом, мы влетаем на кухню и готовы буквально тут же наброситься на еду, но оказываемся выпровоженными мамой в ванную комнату.
— А ну-ка быстренько руки мыть! И будет вам ужин, — весело щебечет она, перемежая слова звонким смехом, подгоняя нас шуточными шлепками кухонным полотенцем.
Даже самая вкусная еда Хогвартса не сравнится с тем, что готовит мама. Потому что это просто божественно.
Так, наевшись до отвала, чувствуя себя самыми настоящими кабанами на убой, мы располагаемся в гостиной и весь вечер проводим на большом мягком диване. Я рассказываю о своей школьной жизни, либо прошу маму наколдовать что-то интересное, в который раз восхищаясь её исключительным талантом и способности к магии. Потом, несмотря на наши с отцом стенания, под строгим надзором мамы дружно отправляемся спать.
Отпуская Буклю на ночную охоту, я провожаю сову взглядом до тех пор, пока она не превращается в маленькую тёмную точку на фоне луны, а в груди разливается такое нежное и приятное тепло от ощущения, что я как никогда счастлив…
* * *
Пожалуй во всей этой идиллии был лишь один слегка острый угол. Профессор Снейп. Я знал, что по молодости он был влюблён в мою маму, но в силу некоторых обстоятельств (каких именно, мама отказывалась мне поведать, отец тоже, ну а у Снейпа я, естественно, и спрашивать не стал) их отношения на время испортились, и мама сделала выбор в пользу моего отца. Также мне было известно, что между папой и профессором была давняя неприязнь, несколько смягчившаяся благодаря маме, которая не хотела, чтобы её любимый муж и лучший друг детства враждовали. Так что между ними двоими с давних пор воцарилось относительное перемирие. Или, по крайней мере, они искусно маскировали обоюдную неприязнь.
Так или иначе, отец и Снейп могли находиться в одном помещении, причём на довольно-таки сдержанно-снисходительной ноте.
В такие моменты они даже чем-то становились похожи. Выражением лиц, манерой разговора. Это выглядело несколько забавно.
Наше присутствие со Снейпом в Годриковой впадине практически всегда совпадало, оно и не удивительно, ибо что у меня, что у профессора время так называемых каникул одно и то же. И чаще всего это происходило летом. В рождественские каникулы он не появлялся у нас, потому что, как он однажды сам выразился в ответ на соответствующий вопрос мамы, «Рождество — это семейный праздник, и я не хочу создавать вам лишних неудобств». Несмотря на все уговоры со стороны мамы, Снейп не почтил нашу семью своим присутствием и в Сочельник, чему папа втайне был несказанно рад.
Зато летом он частенько появлялся у нас, максимум недели на три.
Также нас радовал своим присутствием мой дорогой крёстный, лучший друг моего отца и просто великолепный человек, Сириус Блэк. Он был для меня как второй отец.
Реже появлялся профессор Ремус Люпин, добрейшей души человек, который всегда приходил мне на помощь в моменты необоснованной депрессии. Да, он был оборотень, но это ничуть не делало его хуже. Плюс Снейп каждый месяц варил ему зелье, помогающее Ремусу не так остро и болезненно переживать полнолуния.
Среди учеников Хогвартса ходил слух, что он прекрасно умеет вызывать заклинание Патронуса, и мне безумно хотелось этому у него научиться. Сразу после каникул я как раз планировал зайти к Люпину в кабинет, чтобы договориться о дополнительных уроках по ЗОТиС.
Был ещё один друг нашей семьи, последний из четвёрки Мародёров, Питер Петтигрю по кличке Хвост. Он и вправду напоминал крыску — такой же маленький, толстенький, с острым носиком и бегающими глазками. Всегда безумно восхищался моими уникальными способностями в квиддиче, как когда-то восхищался отцовскими. Правда у меня почему-то особого доверия и дружелюбия этот человек не вызывал, но ради отца я старался не выказывать своего предвзятого отношения.
И вот в разгар летних каникул мы собирались подобной компанией. Со стороны это выглядело как минимум забавно. Полный состав Мародёров, жена и сын одного из них, и Снейп, который по молодости не отличался особым дружелюбием по отношению к четвёрке. Но это было так давно, что старые обиды и неприязнь были позабыты.
В такие дни мама словно светилась каким-то особенным счастьем, буквально порхая между нами всеми.
— Вы — мои самые близкие и дорогие люди… — частенько повторяла она, поочерёдно заглядывая каждому из нас в глаза и мягко сжимая ладони. От моего внимания не ускользало, как уголок рта Снейпа трогала лёгкая, едва различимая, но всё же тёплая улыбка. Так странно было видеть отражение простых человеческих эмоций на этом, казалось, высеченном из мрамора лице.
Что до моего отношения к профессору, то тут всё было предельно просто. Он был моим учителем, человеком старше меня на приличное количество лет и годился мне в отцы. Внешне холодный и рассудительный, не такой, как, например, профессор Люпин или даже Сириус, с капелькой высокомерия, впрочем, не выходящего за рамки. Но ко мне он относился вполне нормально. Да и с чего бы нам быть в плохих отношениях. Порой он даже делал путные замечания и одаривал полезными советами. Правда частенько подшучивал надо мной в области зельеварения, где он был царь и бог, а я — жалкое ничтожество. Причём подшучивал в своей особенной манере. Но я не обижался, иногда даже хихикал в ответ. И мотал себе на ус очередные факты и тонкости этой науки.
Вообще, я в некоторой степени симпатизировал этому образованному человеку. С ним интересно общаться. Да, конечно и с Ремусом мы порой вели занимательные беседы долгими зимними вечерами в стенах замка, и Сириус мне был близок так же, как и отец, но Снейп… Он — это другое. С ним я не мог поболтать о насущном, поделиться какими-то забавными историями из школьной жизни, но в плане интеллектуальных разговоров ему просто не было равных. Его трезвый ум, абсолютно специфичный взгляд на многие вещи, холодная рассудительность и необычайная твёрдость характера восхищала меня не первый год. Хоть он и был деканом чужого факультета, это, тем не менее, не ставило между нами барьеров.
Сириус порой обижался на меня за то, что я предпочитал компанию Снейпа, и я сам не раз удивлялся подобному своему поведению, но что-то тянуло меня в общество этого загадочного человека. И еще я замечал, как радовалась мама. Потому что она, всё-таки украдкой, но переживала из-за порой шаткого перемирия между отцом и профессором. А я словно перекидывал спасительный мостик между двумя берегами.
* * *
Было лето 1997 года. Я закончил предпоследний год обучения в школе чародейства и магии Хогвартс и, как всегда, приехал на лето домой. Та же тёплая встреча, тот же традиционный полёт на мётлах с отцом, тот же праздничный ужин. Да, из года в год ничего не менялось, но это не приедалось, а наоборот, радовало и грело душу.
В этом году было лишь одно изменение. Я приехал домой несколько позже, потому что заезжал на пару недель в Нору погостить у семейства Уизли и только после этого направился в Годрикову впадину. И был приятно удивлён, обнаружив, что я — далеко не первый приехавший сюда. Ремус, Сириус, Снейп — все они уже были здесь. Лишь две вещи были удивительны для меня: почему Снейп практически сразу приехал к нам, обычно он приезжал где-то в конце июля, и почему нет Питера. Ну да ладно, разузнаю попозже.
Ужин проходит в особо радостной атмосфере. Наевшись, я брожу вдоль полок в гостиной, разглядывая столь знакомые колдографии, в то время как Сириус с Ремусом и отцом устраивают мини фейерверки под аккомпанемент звонкого смеха мамы. Периодически оборачиваясь, я любуюсь разноцветными вспышками, тепло улыбаясь родным мне людям.
Проходя мимо окна, бросаю короткий взгляд на улицу и замечаю чёрный силуэт в мягком свете половинки-луны.
Обернувшись на увлечённых фейерверками родных, я тихонько выскальзываю во внутренний дворик.
Снейп сидит в одном из плетёных кресел, лицом к луне, в расслабленно-блаженной позе, закинув ногу на ногу, с бокалом в руках и с закрытыми глазами. На лице его застыло такое спокойное выражение лица, не как всегда, без набежавших морщин на переносице и привычно чуть поджатых губ, что я на несколько секунд теряю дар речи.
— Кхм… можно к вам присоединиться, профессор? — неуверенно спрашиваю я. Почему-то мне кажется преступлением нарушать одиночество этого человека. Но он, открыв глаза, устремляет на меня абсолютно нормальный, без высокомерия или раздражения, взгляд, и лишь коротко кивает в знак согласия.
Всё ещё чувствуя себя несколько неловко, я чуть топчусь на месте, но потом всё же шагаю ко второму свободному креслу, стоявшему сбоку от кресла Снейпа.
Присев на край, начинаю возиться с кедами. Почему-то хочется снять обувь и залезть с ногами. Наконец, расправившись со шнурками, сбрасываю обувь и забираюсь в невероятно удобное кресло, расправив плечи и чуть откинув голову на спинку.
— Почему вы не развлекаетесь с родственниками? — неожиданно звучит вопрос.
— Ну… я просто хотел поговорить с Вами, — пожимаю плечами.
— О чём же? — он вопросительно изгибает бровь.
— Для начала, почему нет Питера? Он же всегда приезжал чуть ли не в первых рядах… — задумчиво отвечаю я, изучая черты лица мужчины рядом.
— Я не могу дать тебе ответа на этот вопрос, поскольку Петтигрю не соизволил известить меня о причине своего отсутствия, — спокойно отвечает Снейп, задержав на мне взгляд и пригубив чуть напитка из своего бокала.
— Хм, ладно. Тогда ещё вопрос. Почему Вы…ну…приехали раньше, чем обычно?
Я чуть разворачиваюсь в кресле, садясь вполоборота, чтобы не приходилось каждый раз поворачивать голову в попытке посмотреть на профессора и, облокотившись, подпираю подбородок ладонью, задумчиво постукивая указательным пальцам себе по губам.
— На то у меня были свои личные причины, — отзывается Снейп, снова задерживая на мне взгляд, причём дольше, чем позволяют нормы этикета.
— И какие?
— Поттер, что именно тебе непонятно в смысле слова «личные», м? — с оттенком раздражения в голосе переспрашивает Снейп, чуть подавшись вперёд ко мне, так что волосы падают ему на лицо, скрывая от мягкого света луны.
— Эм… да в принципе всё понятно… — как можно более непринуждённо отвечаю я, в который раз пожимая плечами. Что-то он темнит. Ну да ладно, сейчас не совсем подходящее время для выяснений. Узнаю завтра. В конце концов, можно спросить у мамы.
— Гарри, милый, где ты?
Раздавшийся со стороны дома голос мамы заставляет меня невольно вздрогнуть и обернуться.
— О… вы с Северусом, — её красивое лицо озаряет тёплая улыбка.
— Да, беседовали малость, — отвечает Снейп, так же оборачиваясь к маме и чуть улыбаясь ей в ответ.
— Это хорошо… Гарри, солнышко, уже пора спать, время позднее.
— Конечно, мам, — ныряя назад в кеды, даже не потрудившись зашнуровать их, подбегаю к ней и, чмокнув её в щёку, уже хочу зайти в дом, но в последнюю секунду оборачиваюсь:
— Спокойной ночи, профессор.
И уже в миг до того, как я закрыл за собой дверь, до меня донеслось тихое «Спокойной ночи, Гарри».
========== Глава 2 ==========
Ночью мне снится кошмар. Всё как в тумане, голоса и образы настолько неясные, так что мне приходится напрягать слух и зрение, чтобы что-то понять.
