сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 106 страниц)
— И кого же мне выбрать, тебя что ли? — отвечает отец с издёвкой в голосе.
— Причём тут я. Кого угодно, но только не Петтигрю.
Тут Снейп разворачивается и направляется в сторону выхода, и я вдруг с отчаяньем осознаю, что мы не успеем убежать. Профессор замирает на месте, и я бьюсь об заклад, что в этот момент он смотрит точно на меня, причём так пристально, что у меня скручивает желудок от страха. «Ну всё, попались», — звенит в моей голове.
— Вот увидишь, Джеймс, ты ещё вспомнишь мои слова, — вдруг произносит Снейп, всё так же смотря на меня, и я понимаю, что он даёт нам шанс убраться с места подслушивания. Какая-то сумасшедшая радость пополам с откровенным удивлением переполняют меня, и я, стараясь не топать, достигаю лестницы и быстро спускаюсь на первый этаж. Друзья не отстают от меня ни на шаг.
Только в дальнем углу двора мы решаемся заговорить. Вопросов миллион, и ни одного ответа. Особенно у меня. И без того нерешённых задач выше крыши, теперь ещё одной больше.
Снова какой-то хранитель тайны. На роль которого мама и папа выбрали Питера. Вот тут я солидарен со Снейпом. Не знаю, конечно, что там за тайна, но неужели не нашлось кандидатуры получше? Взять того же Сириуса.
И что я теперь ясно осознаю — так это то, что нашей семье грозит опасность.
Мерлин, неужели и мы теперь в чёрном списке сумасшедшего палача?!
Мне просто необходимо поговорить со Снейпом.
Причём немедленно.
========== Глава 5 ==========
Пожелав Рону и Гермионе спокойной ночи, я врываюсь в комнату Снейпа и поспешно прикрываю за собой дверь.
Вот чёрт. Только сейчас до меня, наконец, доходит, что я только что сделал.
Хуже ситуации просто не придумаешь. Настолько бестактно ворваться на личную территорию человека, причём посреди ночи. Ух, Снейп мне этого не простит.
Надо обернуться. Потому что меня пугает эта зловещая тишина.
Мерлин, как же заставить себя выпустить ручку двери и просто обернуться?
— Поттер, может, вы всё-таки соизволите вернуть своё красноречие и объясниться? — звучит за моей спиной, и металла в этом голосе сейчас не меньше, чем в моём сознании панического страха.
Неимоверными усилиями я заставляю себя развернуться на сто восемьдесят градусов, низко опустить голову и пробубнить:
— Прошу прощения, профессор Снейп, но я хотел бы спросить…узнать кое-что…
— Что вы там бурчите, Поттер? Будьте так любезны, повторить всё то же самое, только гораздо громче и членораздельней, и поднимите вы, наконец, голову! — в каждом слове мужчины так и сквозит раздражение, я вскидываю голову и встречаюсь с недовольным взглядом.
«Хорошо хоть он не спал ещё, а то было бы мне»… — мелькает в моей голове, пока я затравленно посматриваю на Снейпа, стоящего посреди комнаты с запечатанным письмом в руках. Интересно, это он его получил или только собирается отправлять?
— Прошу прощения, профессор, что помешал вам, но я хотел бы кое-что спросить у вас.
Ого, получилось вполне неплохо.
— Ваши вопросы подождут до завтрашнего утра.
Я прямо оторопел.
— Но…
— Вы слышали, Поттер! — с нажимом перебивает меня Снейп, бросая в мою сторону почти яростный взгляд, затем подходит к раскрытому окну и привязывает письмо к лапке совы, присутствие которой я замечаю только сейчас.
— Хорошо, профессор, — сокрушённо бурчу я, кивнув головой и, не дожидаясь ответа, выхожу из комнаты.
М-да, неудобно как-то вышло. Ворвался посреди ночи без стука, без спроса, и ещё требую ответов на какие-то там вопросы. Конечно, Гарри, держи карман шире.
Уже гася свет на прикроватной тумбочке и взбивая подушку, я задаюсь вопросом: кому Снейп отправил письмо?
Скорее всего, Дамблдору. Хотя не факт.
Так, ладно, как сказал профессор, все вопросы завтра. А сейчас я так хочу спать…
* * *
Пробуждение происходит долго и мучительно. За всю ночь я ни разу не проснулся, а сейчас так гудит голова, будто я проспал часов двенадцать.
Ещё как-то подозрительно ярко светит солнце за окном. Нашарив на тумбочке свои наручные часы, я смотрю на время и охаю от удивления. Полвторого. Теперь понятно, почему мне в черепную коробку словно налили расплавленного олова.
Даже никто и не разбудил. Ну и ладно.
Видимо, слишком резко приняв сидячее положение, я почти сразу падаю назад на подушку, сдавленно мыча. Ну вот, ещё и головокружение. Великолепно.
Через какое-то время я, весь помятый, взлохмаченный, сонный и злой, выхожу из комнаты. На втором этаже никого нет. Зато с внутреннего двора до моего слуха долетает несколько голосов. Получается, я один такой соня. Отметка настроения скатывается на уровень «жизнь прекрасна, пойду удавлюсь».
Не прошло, наверное, и получаса с момента моего пробуждения, а меня уже всё вокруг бесит. Начиная от яркого солнца и заканчивая цветом собственной футболки.
Лучше мне, наверное, никого не видеть сегодня, а то сорвусь и накричу из-за какой-нибудь мелочи. А мне так не хочется ругаться.
Я устал от ругани и недомолвок, от недоверия, надёжно засевшего в глубине моей души, да вообще от всего того, что происходит сейчас в семье. Куда всё подевалось? В какой момент что-то неумолимо поменялось и отдалило меня от родителей? Когда между нами успела появиться невидимая граница? Как давно в моей душе не разливалось то тёплое чувство всякий раз, когда я думал о доме?
Мне надо отвлечься, сменить обстановку. Может, вдали от дома я смогу посмотреть на ситуацию со стороны, сделать какие-то выводы и принять правильное решение? Вполне возможно, что я сам делаю что-то не так, неправильно веду себя.
Да, мне просто необходимо побыть одному. Вот только надо выбрать место.
Стараясь по возможности никому не попасться на глаза, я беру тёплую толстовку с капюшоном и уже без колебаний аппарирую в Лондон.
Там есть один небольшой сквер, в котором я иногда люблю побыть в одиночестве. Ни родители, ни друзья не знают об этом месте.
Это почти что окраина города, и сквер примыкает к старому кладбищу с небольшой колокольней на территории.
Не то, чтобы меня тянуло к подобного рода местам, просто вид старинного здания, некая спокойная, почти благодатная аура, царившая здесь, — всё это успокаивало меня в особо сложные периоды жизни. Хоть их и было совсем немного. Вот сейчас как раз один из таких случаев. Есть у меня тут любимая скамейка, с которой открывается прекрасный вид.
Обычно это место дарит мне умиротворение. Но сейчас, глядя на неясные очертания колокольни, размытые густым туманом, я ощущаю, как живот почему-то начинает неприятно крутить, а в глубине души зарождаются волны беспокойства.
Умирать — это, наверное, так страшно…
Так, что-то не нравится мне ход собственных мыслей. Встав со скамейки, я быстрым шагом ухожу прочь. Подсознательно чувствую, что собраться с мыслями и аппарировать домой я не смогу. Надо мне успокоиться.
Сейчас бы бокальчик того же сливочного пива, но в этом районе Лондона я вряд ли смогу найти более-менее приличную кафешку. К тому же сомневаюсь, что в маггловских заведениях продают подобное.
Ко всему прочему ещё и дождь пошёл. Ну вообще шикарно. Сидел бы я лучше дома…
Промокнув до нитки и замёрзнув до посинения, я, наконец, заскакиваю в какой-то малопримечательный бар с абсолютно странным названием.
Сказать, что обстановка тут убогая, значит ничего не сказать. Короткая грязная стойка, заклеенные газетными вырезками стены, старый бильярдный стол в углу, и неприветливый бармен в придачу.
Кроме меня ещё три посетителя, два из них играют в бильярд, а третий сидит за стойкой и потягивает янтарную жидкость из гранёного стакана.
Отступать поздно, тем более дождь за окном только усиливается с каждой минутой, поэтому я приближаюсь к стойке и усаживаюсь на шаткий стул. Порывшись в кармане, обнаруживаю там маггловские деньги, которых как раз хватает на стакан дешёвого портвейна. Да уж, забегаловка так себе, а цены как в шикарном ресторане в центре Лондона.
Бармен окидывает меня подозрительным взглядом, видимо, гадая сколько мне лет и можно ли мне продавать алкоголь. Ловлю себя на мысли, что на моём лице застывает абсолютно снейповская усмешка.
Через несколько секунд передо мной появляется стакан с портвейном. Причём по внешнему виду сам стакан последний раз встречался с водой полгода назад так точно. И с полотенцем, видимо, тоже.
Да и портвейном эту гадость вряд ли назовёшь. Я еле удерживаю себя от того, чтобы не закашляться. Мерлин, да что за день такой сегодня?
Сбоку от меня происходит какое-то шевеление. Чуть повернув голову, я замечаю того самого посетителя со стаканом виски в руках, сейчас он покинул своё прежнее место и пересел на соседний стул.
— Не против? — спрашивает он низким хрипловатым голосом.
Я мотаю головой. Что уж мне терять. Может, с этим мужчиной будет интересно пообщаться, иначе я совсем разочаруюсь в сегодняшнем дне. А ведь я хотел расспросить Снейпа по поводу вчерашнего случая. Ну да ладно, вернусь и всё выясню. А пока можно позволить себе немного расслабиться.
— Какими судьбами занесло в такую дыру? — вполне дружелюбно интересуется мой новоиспечённый собеседник, и я смотрю ему в лицо. Ничего особенного, не красавец, но и не ужасен, тёмные волосы, резкие черты лица.
— Если честно, я и сам не понял, — пожав плечами, отвечаю я, параллельно изучая лицо мужчины. Что-то в нём не так, только вот что именно, не могу понять.
— Да уж, так бывает, — он усмехается, делая большой глоток из своего стакана, затем со стуком опускает его на стол. — Ну, как тебя зовут-то хоть, парень?
Вот зараза. Не люблю я рассказывать о себе малознакомым людям. И не откажешь ему, потому что сейчас мне это кажется не слишком хорошей затеей.
— Гарри меня зовут, — я нехотя отвечаю и чуть отпиваю той мутноватой баланды из своего стакана, которая по определению должна быть портвейном. Боже, ну и гадость же эта штука! Судя по всему, организм оказывается солидарен со мной в данном вопросе, потому что в следующую секунду я всё-таки захожусь хриплым кашлем. Мой собеседник несильно хлопает меня между лопаток.
— Ну что, Гарри, так легче?
«Да уж, не то слово, как легче».
Я лишь коротко киваю и, смахнув набежавшие от кашля слёзы, наконец, задаю вопрос:
— А как твоё имя?
— Рудольфус.
— Омм…довольно редкое имя, — киваю я, улыбнувшись уголком губ, — не то, что моё.
— Ну, тут уж кому как повезло, — Рудольфус улыбается мне в ответ, и тут я понимаю, что мне в нём не нравится. Глаза. Единственное, что не меняется в лице мужчины. Да, улыбка вполне искренняя, но вот глаза остаются такими же холодными и внимательными. Как-то неуютно мне под этим взглядом.
Украдкой заведя руку за спину, я нащупываю свою волшебную палочку под кофтой. Да уж, сколько раз мне говорила Гермиона, что носить палочку в заднем кармане — не очень хорошо. Зато доставать её оттуда гораздо проще и быстрее. Единственное, увеличивается шанс потерять её. Хотя со мной такого ещё не случалось.
— Ты в Лондоне живёшь? — снова подаёт голос Рудольфус, облокотившись на грязную стойку, и продолжает изучать меня взглядом.
Я что, на допросе что ли?!
— Не совсем… — туманно отвечаю я, пряча взгляд на дне своего стакана.
— В пригороде?
— Типа того. А что? — я резко поднимаю глаза на мужчину.
Тот вскидывает ладони вверх, мотнув головой и расплывшись в неестественной улыбке.
— Да я просто интересуюсь, Гарри, ничего личного.
Я только хочу что-то сказать в ответ, как чувство сквозняка и звук громко скрипнувшей входной двери заставляет меня обернуться.
В бар заходит новый посетитель, из-за длинного одеяния и низко надвинутого капюшона невозможно понять какого он пола.
Но уже в следующую секунду человек снимает капюшон, и я вижу, что это женщина. Красавицей её не назовёшь, тяжёлые веки и брезгливо поджатые губы явно не придают ей шарма, но аристократичная бледность кожи и пышная копна тёмных кудрявых волос, рассыпавшаяся по узким плечам, перекрывает все вышеперечисленные недостатки.
Женщина быстро обводит взглядом помещение, меня она даже не замечает, но вот Рудольфус ей явно знаком.
Небрежной походкой она пересекает пространство бара, одновременно обращаясь к мужчине:
— Так-так, вот ты где, мой ненаглядный. А Тёмный Лорд уже чуть ли с ног не сбился, разыскивая тебя и твоих дружков, — женщина презрительно кивает в сторону двух мужчин за бильярдным столом. — Вы, как всегда, в своём репертуаре, чуть выдастся свободная минутка, так тут же бежите в бар заливаться, вместо того, чтобы пытаться выйти на нужный след, найти того, кого так ищет Тёмный Лорд, и…
Но дальнейший словесный поток женщины пресекается Рудольфусом, который выглядит сейчас несколько взволнованным. Я же настолько поражён появлением этой странной женщины, её словами и вообще всей ситуацией, что просто застываю, как изваяние, не в силах пошевелиться или вздохнуть, и только лишь жадно внимаю происходящему.
— Белла, прекрати! Мы же в общественном месте! — Рудольфус как-то затравленно поглядывает на меня, а я даже и слова из себя выдавить не могу.
— Ой, да кого ты тут видишь чужого? Эти два идиота и так в одной связке с нами, бармена я знаю… — но вдруг женщина, заметив меня, так и замирает с раскрытым на полуслове ртом. Пару мгновений она пристально разглядывает меня, и в её глазах вспыхивает что-то недоброе, но уже в следующую секунду расплывается в улыбке, которой я почему-то не верю, и лелейным голоском произносит:
— Оу, а тебя-то я и не заметила, дорогой. Что, мой муж уже всю голову тебе забил своими жалобами о том, как несправедливо обошлась с ним жизнь, да? — она снова коротко смеётся, и от её смеха у меня что-то сжимается внутри.
Женщина небрежно хлопает притихшего Рудольфуса по плечу:
— Давай, представь мне своего собеседника.
— Это… Гарри,— запнувшись, произносит мужчина, — Гарри, познакомься — Белла, моя жена.
— Вообще-то моё полное имя — Беллатриса, но можешь звать меня и Беллой, дорогой, — неправдоподобно сладким голоском произносит Белла, опираясь на стойку, а другая рука женщины осторожно проскальзывает в складки её длинного одеяния.
Что-то не нравится мне этот её жест. И её голос, и взгляд. Неприятная во всех отношениях особа. Какой же дурной день вышел…
Я осторожно и как можно более небрежно поворачиваюсь на стуле так, чтобы никто не видел мою спину, затем облокачиваюсь на стойку, и завожу согнутую в локте руку за спину, под ткань толстовки, сжимая волшебную палочку.
— Весьма приятно познакомиться, Белла, — отрывисто произношу я, мысленно проклиная себя за неуверенные нотки в голосе. Но Беллатрису это, похоже, не интересует. Она лишь мимолётно улыбается мне, потом переводит взгляд на своего мужа, и с её лица вмиг исчезает вся доброжелательность, так же как и мягкие нотки из голоса:
— Он очень недоволен вашей отлучкой. Ты прекрасно знаешь его характер и что может быть, если, — Белла делает паузу, и в следующий миг её голос вновь наигранно ласковый, — Впрочем, времени с момента вашего исчезновения прошло не так уж и много, поэтому, думаю, он не сильно разозлится. Ну, получите всего-то по парочке Круциатусов! — последнее предложение она произносит с саркастической усмешкой в голосе.
По парочке Круциатусов.
Она что, волшебница?!
Эта мысль заставляет меня вскочить на ноги.
— Оу, ты что, уже уходишь? — спрашивает Белла и притворно надувает губы.
— Да, я тут вспомнил о кое-каком деле. Надо срочно бежать. Уж вы меня извините, — быстро произношу я, переступая с ноги на ногу и молясь, чтобы женщина ничего не заподозрила.
Но Белла лишь отмахивается и, улыбнувшись, произносит:
— Ну конечно, беги, раз надо. Должен же хоть кто-то выполнять свои обязательства, — это похоже уже камень в огород Рудольфуса.
Распрощавшись с супругами, я стараюсь как можно спокойней выйти из проклятого бара.
Убедившись, что за мной никто не следит, я сворачиваю в первый переулок и оттуда уже аппарирую домой.
Я специально трансгрессирую в самое начало улицы, и таким образом у меня появляется минут пять на размышления.
Значит, эта Белла — волшебница. Так же, как и Рудольфус. И та парочка у бильярдного стола, получается, тоже волшебники. И вся четвёрка в одной связке.
Женщина говорила о каком-то Тёмном Лорде. Кто же это мог дать самому себе такой титул? Видимо, весьма высокомерный и горделивый человек, стремящийся к власти.
И что меня больше всего повергло в шок, так это упоминание о Круциатусе. Беллатриса говорила об этом непростительном заклятии, как о праздничном фейерверке на Рождество. Мерлин, да что это за люди такие?
Чувство страха странным образом смешивается во мне с неподдельным интересом и желанием докопаться до истины.
