сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 106 страниц)
Я провожу кончиками пальцев по мантии, удивляясь качеству материала, из которого она сделана: тонкий, струящийся и гладкий, словно вода. Развернув её, я поражаюсь ещё больше — под её покровом смело могут поместиться человека три.
— Но как она спасала тебя от ночных патрулей? Что в ней такого…
Я не успеваю договорить, потому что мой словарный запас вмиг иссякает, когда я накидываю мантию себе на плечи, и всё моё тело, кроме головы, становится невидимым.
— Да-да, Гарри, — отец широко улыбается в ответ на моё изумлённое выражение лица, а в его глазах пляшут задорные огоньки. Сейчас он выглядит так, словно ему снова семнадцать лет, и он всё ещё неунывающий Гриффиндорец. — Это мантия-невидимка. И теперь она твоя. Используй её с умом.
— Пап… Я не знаю, что и сказать. Это поистине самый лучший подарок на семнадцатилетие. — моему восхищению нет конца, а глаза отказываются верить в происходящее, — спасибо тебе большое.
— Не за что, сын. Мне она безукоризненно служила много лет, надеюсь, так же прослужит и тебе.
Рассыпаясь в благодарностях, я обнимаю отца и вылетаю из комнаты в поисках Рона и Гермионы, чтобы поделиться с ними великолепной новостью.
Друзья по достоинству оценивают мантию-невидимку: Рон не перестаёт восхищённо вздыхать, Гермиона с усмешкой на губах качает головой, скорее всего понимая, что теперь наши ночные вылазки будут случаться гораздо чаще.
После ужина я улучаю момент и незаметно для всех выхожу во двор.
Я так подозреваю, что теперь мантия-невидимка будет моим постоянным спутником. При своих немаленьких размерах она обладает удивительной лёгкостью, а если её сложить, то занимает совсем немного места. Так что можно спокойно спрятать её за ремнём брюк под рубашкой.
Оглянувшись на дом и удостоверившись, что за мной нет слежки, я закрываю глаза и аппарирую на окраину Лондона.
Я появляюсь точно в том переулке, из которого трансгрессировал сегодняшним утром. Сейчас здесь хозяйничает холодный ветер, и я сожалею о том, что не догадался взять с собой куртку.
Удостоверившись, что мантия-невидимка на месте, я выхожу из переулка и оглядываюсь по сторонам. На улице бесчинствует пронизывающий ветер, его сильные порывы колышут вывески над магазинчиками и барами, гоняют разбросанный мусор. Я поднимаю взгляд на небо, затянутое серыми тучами, и поёживаюсь от холода. Да, лучше погоды и не придумаешь.
Сунув руки в карманы джинсов, я без труда нахожу уже знакомый мне бар и толкаю плечом входную дверь.
Внутри всё так же грязно и неприглядно, да и что тут могло поменяться за несколько часов. Разве что отсутствие тех, кого я так жажду увидеть.
Вздохнув, я прохожу к стойке и присаживаюсь на стул. По выражению лица бармена не поймёшь, узнал он меня или нет. Подозрительный тип.
Я заказываю себе всё тот же портвейн, и со второго раза он уже не кажется таким противным. Глядишь, скоро распробую.
Яркая вспышка за окном и последовавший за ней гулкий раскат грома заставляет меня вздрогнуть. Что-то природа совсем разбушевалась. И это в августе месяце.
Проходит примерно минут сорок, а Рудольфус так и не объявляется. Хотя, с какой стати я вообще решил, что он непременно придёт сюда сегодня вечером? Ну да ладно, попытка — не пытка.
За окном — самая настоящая гроза, небо становится тёмно-свинцового цвета, сильный дождь барабанит по окнам. И как прикажете по такой погоде возвращаться? Ох, Поттер, правильно сказал Снейп, сидел бы ты лучше дома и не совал свой любопытный нос куда не просят.
Допив портвейн, я отставляю от себя стакан и смотрю на бармена, занятого протиркой рюмок. Обалдеть, а мне почему-то достаются исключительно грязные стаканы. Вдруг в моей голове вспыхивает неожиданная идея.
— Простите, пожалуйста, — неуверенно обращаюсь я к бармену.
Тот отрывается от своего занятия и поднимает на меня ничего не выражающий взгляд. А я-то думал, что у Снейпа отсутствуют эмоции. Да куда там, вот прямо передо мной — живое воплощение не человека, а машины-робота.
— Я бы хотел узнать, как часто сюда заглядывает Рудольфус со своей компанией?
Услышать ответ я почему-то и не надеюсь. Но нет, мужчина ставит рюмку на стол и, опершись ладонью о стойку, говорит абсолютно бесцветным тоном:
— Когда как. Обычно — раз в два-три дня. В последнее время стали чаще захаживать.
— Понятно, — киваю я и уже собираюсь счесть диалог оконченным, но бармен чуть подаётся вперед и уже гораздо тише продолжает:
—Эти их делишки во главе с Тёмным Лордом, — мужчина делает паузу, и в его взгляде загорается огонёк. — Думаю, парень, ты слышал о взрывах. Так вот, как ты думаешь, кто за всем этим стоит?
Сердце начинает учащённей биться в моей груди, и я весь обращаюсь в слух. Запихивая куда подальше вопросы о мотивах действий этого человека, я тоже чуть подаюсь вперёд и почти что шёпотом отвечаю:
— Неужели это их рук дело?
— Именно.
— Но зачем им это надо? Убивать ни в чём не повинных людей? И что это ещё за Тёмный Лорд такой?
Бармен бросает взгляд через моё плечо, я тут же оборачиваюсь назад. Видимо, лишняя проверка того, что нас никто не подслушивает.
— С какой целью они всё это делают, я не знаю. Но вот в последние несколько месяцев среди определённых кругов волшебников ходят слухи насчёт этого Тёмного Лорда.
Я изумлённо распахиваю глаза. Он сказал «волшебников»? Бармен, видимо, замечает моё замешательство и усмехается:
— Да, парень, я знаю про существование волшебного мира,— я всё ещё немного непонимающе взираю на своего собеседника, и тот со вздохом добавляет, — я сквиб. Думаю, ты знаешь, кто это.
— Постойте, но как вы догадались о том, что я тоже имею прямое отношение к волшебному миру?
— Сегодня утром от моего взгляда не ускользнуло то, как ты нащупал свою волшебную палочку под одеждой, — мужчина подмигивает мне.
— О, вот оно что.
— Кстати, меня Ларри зовут, — мужчина протягивает мне ладонь.
Я легонько пожимаю её.
— Очень приятно, Ларри. Почему ты утром не заговорил со мной? Да и вообще я никогда бы не подумал, что ты можешь быть таким….
Я не знаю, каким именно словом охарактеризовать своего собеседника, но тот приходит мне на помощь:
— Общительным? Ну, Гарри, сам подумай — когда рядом с тобой находятся столь опасные люди, как Рудольфус и Беллатриса, невольно станешь молчаливым и сдержанным.
— «Столь опасные»? Да кто они такие?
— Они — Пожиратели Смерти.
— Мерлин, это ещё что за чертовщина? — я морщусь, как от лимона. — Впервые слышу о подобной «организации».
— Эти люди — аристократы, волшебная элита, собравшаяся под предводительством Тёмного Лорда. О нём самом ничего толком неизвестно, за исключением того, что ещё в школьные года мог похвастаться удивительными успехами в магии. А ещё испытывал интерес к её запретной и, порой, весьма опасной стороне.
— И смерть для него, видимо, средство достижения той самой власти, а Круциатус — развлечение, — угрюмо произношу я.
Ларри сокрушённо кивает в ответ.
— А как фамилия Рудольфуса и Беллатрисы?
— Лестрейндж. Мой тебе совет, Гарри. Если хочешь остаться в живых, держись подальше от этой парочки. Рудольфус-то ещё ладно, он порой и сам-то не очень доволен своей судьбой, а вот Беллатриса… Опаснее её, пожалуй, только сам Тёмный Лорд.
Я перевожу взгляд на улицу за окном. Гроза почти что закончилась.
— Спасибо, Ларри, за информацию, я наверно пойду, — кивнув бармену, я встаю со стула и направляюсь к выходу. Уже у самой двери в моей голове возникает ещё один вопрос:
— Ларри, а как его настоящее имя, этого Тёмного Лорда?
— Волдеморт.
— Какое странное имя…Спасибо ещё раз.
Ларри кивает мне в знак прощания, я покидаю бар и сворачиваю в переулок, откуда аппарирую домой.
Да, правду говорят магглы, пути господни неисповедимы. Разве мог я предположить, что получу такое количество информации от самого неразговорчивого бармена в мире? Ага, вот тебе и неразговорчивый.
Только легче почему-то не стало. Полученные ответы нисколько не разъясняли ситуации, а только порождали новые вопросы.
Сейчас мне ещё и влетит за отлучку. Опять на те же грабли, Гарри. Поскорее бы, что ли, в Хогвартс вернуться…
К моему удивлению, мама ничего у меня не выясняет. Видимо, у меня всё на лице написано. Она как-то странно на меня смотрит, качает головой и произносит что-то вроде: «Вы с отцом одной породы», и возвращается к приготовлению чая. Не скрою, что мимолётная улыбка трогает мои губы, когда я слышу эти слова.
С виноватым выражением лица я выпрашиваю одну кружечку ароматного напитка с лёгкими медовыми нотками и спешу ретироваться на второй этаж.
Там я нахожу Гермиону и рассказываю ей всё, что узнал от Ларри. Уже в следующую минуту я успеваю пожалеть, что поделился новой информацией именно с ней, а не с Роном.
На лице подруги застывает выражение шока и панического страха.
— Гарри, ты совсем ненормальный! Как ты мог связаться с такими опасными людьми! — восклицает Гермиона.
— Знаешь, Герми, меня тревожит смутное предчувствие, что я ещё не раз встречусь лицом к лицу с семейством Лестрейндж, — задумчиво отвечаю я подруге, и она недоверчиво хмурится.
— Что ты имеешь в виду?
— Ты сама посуди: сначала эти взрывы, странные совпадения дат рождения, затем неоднозначные предупреждения Снейпа, моё знакомство с Лестрейнджами, которые в итоге оказываются Пожирателями Смерти, а именно они стоят за всеми этими убийствами. Я больше чем уверен, что ещё сыграю свою роль во всех этих событиях.
— Гарри, пойми, сейчас не время геройствовать, — с опаской произносит Гермиона, и я вдруг срываюсь почти что на крик:
— Герми, да о каком геройстве может быть речь?! Если ты до сих пор не в курсе, то спешу тебя просветить: я никогда, слышишь, никогда не стремился к героическим поступкам! Мне это не надо! Я прекрасно могу жить без этого так же, как и без славы, богатства и тому подобного!
— Гарри, прости, я погорячилась… — подруга виновато улыбается и подсаживается ко мне на край кровати, взявшись за мою ладонь, — просто я переживаю за тебя. И это вполне нормально — испытывать чувство волнения и страха за безопасность близких людей.
— Я понимаю, но ты же знаешь — я не люблю, когда другие указывают, как мне жить.
— Знаю. Живи так, как считаешь нужным, только береги себя.
— Я постараюсь.
Гермиона мягко улыбается и прижимается губами к моей щеке, и, пожелав спокойной ночи, выходит из моей комнаты.
Переодевшись в спальные штаны, я укладываюсь спать и уже почти проваливаюсь в сон, как вдруг тишину комнаты разрезает недовольное уханье Букли. Чёрт, как я мог забыть выпустить её на охоту?
Злой на самого себя, я откидываю покрывало и встаю на ноги. Зевая, открываю клетку и выпускаю сову в распахнутое окно.
Обнажённая кожа на моих руках и спине тут же покрывается пупырышками от холодного ветра с улицы. Но я не закрываю окно, а присаживаюсь на подоконник и разглядываю затянутое густыми тучами небо, в небольшом просвете которых виднеется луна.
Тонкое кольцо, блеснувшее в холодном свете луны на моей руке, цепляет взор и уносит мысли к рыжеволосой девушке. Хотел бы я…
Хм, а чего бы, собственно, я хотел? Вновь оказаться в её объятиях?
Да, я хотел бы. Только, скорей всего, с кем-нибудь другим, а не с Джинни.
Ладно, Гарри, хватит беседовать с самим собой, иди-ка ты ложись и спи.
Уже на задворках одурманенного сном сознания мелькает мысль о том, что я так и не поговорил со Снейпом.
========== Глава 7 ==========
Судя по восходящему солнцу, просыпаюсь я довольно-таки рано. Легко встав с постели, я выхожу из своей комнаты, заглядываю в ванную и минут сорок нежусь под тёплыми струями воды.
Окончив водные процедуры, я возвращаюсь в свою комнату, переодеваюсь в привычные рубашку и штаны и спускаюсь на первый этаж.
Профессор Люпин, наверное, такая же ранняя пташка, как и я. Потому что кроме нас двоих все остальные, видимо, ещё спят.
— Доброе утро, профессор, — я захожу на кухню и первым делом заглядываю в холодильник.
— О, доброе утро, Гарри, — Ремус широко улыбается мне, складывая Ежедневный Пророк и небрежно бросая его на кухонный стол.
— Судя по всему, мы — единственные, кто уже на ногах, — подмечаю я, доставая из холодильника ингредиенты для сэндвича.
Люпин улыбается, и я принимаю это за положительный ответ.
— Что нового в волшебном мире? — я киваю в сторону Ежедневного Пророка.
— Очередные взрывы, — неожиданно тихо произносит Ремус.
Я устремляю на него ошарашенный взгляд. На лице мужчины очень ясно читается горечь, смешанная с ещё одним непонятным мне чувством.
— Опять?! — выдыхаю я, вглядываясь в лицо Люпина. Внутри профессора, видимо, происходит какая-то борьба, и проходит несколько мгновений, прежде чем он решается поднять на меня глаза.
— Гарри, я обещал Лили и Джеймсу, что ни о чём не расскажу тебе, но по моему мнению, держать тебя в неведении — это крайне подло. В конечном счёте, ты всё узнаешь. И лучше будет, если ты услышишь обо всём не от десятого лица, а от кого-то, кто располагает достоверной информацией.
Я вмиг забываю о чувстве голода.
Господи, ну неужели дождался?!
Я во все глаза смотрю на Люпина, ожидая продолжения.
— Ты, конечно же, знаешь, что в нашем мире есть тёмные маги. Но до определённого момента их было незначительное количество, или просто ещё не было того, кто смог бы собрать их под своим предводительством.
— И вот это время настало. Тёмный Лорд стал во главе падкой до убийств шайки колдунов, громко величающих себя Пожирателями Смерти, — шёпотом произношу я, и Ремус даже не удивляется.
— Я знал, что ты догадываешься о многих вещах, Гарри. От тебя сложно что-либо утаить. И всё же, думаю, у тебя ещё есть вопросы.
— Да, есть. Каким образом я связан со взрывами?
Люпин опирается о столешницу, опустив взгляд вниз, и у меня складывается впечатление, что он собирается ретироваться. Ну уж нет, я не позволю. Но вот профессор снова поднимает глаза, внимательно смотря мне в лицо, и спокойно отвечает:
— В июле было предсказано Пророчество о том, что на свете есть лишь один человек, способный помешать восхождению Тёмного Лорда.
— Неужели вы и вправду считаете, что я могу быть тем, кому под силу остановить Волдеморта? — я удивлённо вскидываю брови и нервно тереблю край рубашки.
— И нет, и да. Понимаешь, Тёмному Лорду каким-то образом удалось узнать о Пророчестве. Естественно, он бросил все силы на поиски и уничтожение своего потенциального врага. Неизвестно, откуда он располагает информацией о столь конкретной дате рождения. Теперь он просто стремится истребить всех молодых волшебников, родившихся 31 июля 1980 года.
— И меня в том числе… — с горечью добавляю я.
Ноги вдруг становятся ватными. Не в силах больше стоять, я тяжело опускаюсь на стул.
— Верно, Гарри.
— Но ведь тот, кто остановит Тёмного Лорда, наверняка должен обладать огромной магической силой.
— Да, об этом тоже говорится в Пророчестве.
— Но у меня вполне заурядные… — я обрываю себя на полуслове, беспомощно взирая на Люпина. — Я не могу быть тем, кто сможет противостоять Волдеморту.
— Во-первых, Гарри, не вешай на себя преждевременные ярлыки. А во-вторых, дай бог, если тем самым человеком окажешься не ты.
Тут я согласен с Ремусом. Не потому, что боюсь за свою шкуру, нет, а потому, что я не хочу подвергать опасности своих родителей.
— В тот вечер, когда ты подслушал разговор в гостиной, нас вызвал к себе профессор Дамблдор и обрисовал сложившуюся ситуацию. Твоим родителям необходимо было выбрать Хранителя Тайны.
— Что за Хранитель? — бесцветным голосом спрашиваю я, смотря в одну точку на полу.
— Человек, на которого возлагается ответственность хранить в секрете новое местоположение твоей семьи.
— И они выбрали этого Петтигрю.
— Гарри, что ты имеешь против Питера? — спокойно интересуется Ремус.
Я еле заметно пожимаю плечами. Сейчас на что-то большее у меня просто не хватит сил.
— Да ничего в принципе. То есть, мы должны переехать?
— Именно так.
— Зачем вообще это всё?
— О чём ты говоришь?
— О том, что я не понимаю, для чего тот, про кого Пророчество, непременно должен остановить Тёмного Лорда?
Люпин отвечает мне не сразу.
— Дело в том, Гарри, что в Пророчестве есть ещё кое-что.
— И что там? — я поднимаю взгляд на профессора и читаю буквально смертную тоску в его глазах.
Мерлин, что же там такого может быть?
— Гарри, ты так рано встал? — звонкий голос мамы, неожиданно раздавшийся прямо за спиной, заставляет меня вздрогнуть всем телом. Я резко оборачиваюсь назад и успеваю перехватить суровый взгляд мамы, адресованный Люпину. Затем так же быстро поворачиваюсь к притихшему профессору. В его глазах что-то неумолимо меняется, словно захлопывается перед моим пытливым взором.
Вот так всегда. Только я до чего-то начинаю докапываться, кто-то обязательно мне мешает. Фыркнув, я возвращаюсь к своему завтраку.
В течение всего утра меня мучает излишняя подозрительность к маме. Такое чувство, что она подслушала разговор и специально появилась в самый неподходящий момент.
