сообщить о нарушении
Текущая страница: 32 (всего у книги 106 страниц)
Отложив перо и подперев щёку кулаком, смотрю на небо поверх очков. Маленькие и чёткие точки звёзд превращаются в расплывчатые пятна круглой формы, отнюдь не лишённые своего особого дрожащего мерцания.
- Раз Дамблдор согласился с твоим предложением разузнать историю жизни Тома Реддла, то, может, мы откажемся от идеи отправиться в Лондон? – подаёт голос Гермиона, а мы втроём ахаем чуть ли не синхронно.
- Что значит «откажемся»? – переспрашивает Рон, потерянно глядя на девушку.
Она поджимает губы, трёт кончик носа и неуверенно произносит:
- Смысл рисковать, если всё можно узнать в пределах Хогвартса?
Мы не успеваем ответить, так как профессор предупреждает всех, что урок окончен. Поспешно собрав свитки в сумку, я подхватываю Гермиону под локоть, второй рукой вцепляюсь в край мантии Рона, даю знак, чтобы они немного задержались.
Мы немного отстаём ото всех и, подождав, пока остальные ученики отдалятся на приличное расстояние, начинаем медленный спуск по винтовой лестнице.
- Зачем тогда мы всё придумали? – возмущается Рон, оживлённо жестикулируя и постоянно озираясь на Гермиону, идущую позади всех.
- Это было до того, как Гарри встретился с Дамблдором, - подмечает она, перехватывая покрепче сумку.
Рон резко останавливается на одной из ступенек, отчего я чуть не наступаю ему на ногу.
- Знаете, мне это всё уже порядком поднадоело. Давайте решим прямо здесь и прямо сейчас, что мы будем делать. До Хэллоуина осталось четыре дня, а у меня уже голова болит.
Мы с Невиллом смотрим сначала на друга, затем одновременно переводим взгляд на Гермиону. Та устало вздыхает, сбрасывает сумку с плеча и, подобрав края мантии, опускается на край ступеньки. Осознав, что мы действительно не уйдём с этой лестницы до тех пор, пока не придём к согласию, я следую примеру подруги, присаживаясь на две ступени ниже. Рон же не сдвигается с места ни на дюйм.
- Однозначно, Дамблдор знает больше всех нас вместе взятых, но вряд ли он расскажет мне всё и сразу. Снейпа сейчас в школе нет, когда он появится – неизвестно. Остаётся единственно-возможный вариант: наш план, – Невилл приваливается плечом к стене и разводит руками в знак очевидности ответа.
- План, в котором с сегодняшнего дня появились жуткие недочёты, - фыркает Гермиона, пристраивает сумку себе на колени и опирается на неё локтями. Прижав ладони к щекам, она прикрывает глаза и хмурится, погружаясь в собственные неспокойные мысли.
Я поднимаю взгляд на Рона, скрестившего руки на груди. Вид у него уже не такой решительный, как несколько минут назад: рыжие пряди волос над висками торчат в разные стороны, словно он запускал в них пальцы, а так Рон делает только в том случае, если сильно волнуется.
- Ребят, до отбоя осталось полчаса, - напоминает Невилл тоном, словно просит прощения.
Как по команде, мы хватаемся за свои сумки. Дорога до входа в Гриффиндорскую башню - сплошное тягостное молчание, тихие вздохи и виноватые взгляды. Даже когда мы расстаёмся с Гермионой у лестницы, ведущей в спальню девочек, у нас нет ответа.
Симус, с которым мы вчетвером делим спальню, к счастью, уже спит, нас же сон не спешит порадовать своим визитом. Лёжа на спине, я пытаюсь придумать выход из сложившейся ситуации и не обращаю внимания на скрип чужой кровати и шлепки босых ног по голому полу. Когда же опущенный полог содрогается, и тихое: «Гарри, не спишь?» достигает моего слуха, я сажусь и, отодвигая мягкую ткань, вопросительно взираю на слегка смущённого Рона.
- Может, продолжим обсуждение? Вон Невилл тоже не спит, – друг указывает куда-то вбок, я подслеповато прищуриваюсь и различаю в полумраке фигуру Невилла.
Недолго думая, сажусь в изголовье кровати, кивая друзьям на освободившееся место. Когда они забираются с ногами, я задвигаю полог и на всякий случай накладываю на него Заглушающие чары. Невилл прислоняется к резному деревянному столбику кровати, Рон устраивается возле другого, обняв мою подушку.
- До утра мы должны решить, что нам делать, - твёрдо отчеканиваю, притягиваю колени к груди и обхватываю их руками.
Не могу сказать точно, сколько минут или часов проходит в обсуждениях, но когда достаточно резкий хлопок нарушает относительную тишину, мы втроём судорожно вздрагиваем. Кто-то снаружи тревожит бархатный полог, а когда ткань приподнимается, то в образовавшемся просвете появляется остренькая мордочка домового эльфа. Мы не успеваем изумиться, как эльф начинает говорить тоненьким голосом, при этом взволнованно шевеля большими ушами:
- Гарри Поттер, сэр, меня послал к вам профессор Снейп. Он извиняется за то, что тревожит вас в столь поздний час, но просит передать, чтобы вы незамедлительно явились к нему в кабинет.
Эльф произносит это так быстро, словно в точности повторяет слова зельевара и боится забыть их формулировку. Его уши, почти прозрачные в ярком лунном свете, начинают дрожать ещё сильнее, а взгляд огромных голубых глаз перескакивает с меня на Рона, затем на Невилла и вновь возвращается ко мне.
- Спасибо… – запинаюсь, вопросительно смотрю на эльфа, желая узнать его имя.
Тот разглаживает свою чистую белую рубаху и отвечает надтреснутым голосом:
- Добби, сэр. Меня зовут Добби.
- Спасибо, Добби, - киваю в знак благодарности, а у эльфа разве что коленки не подкашиваются. – Отправляйся к профессору Снейпу и передай, что я буду через десять минут.
Эльф откланивается нам троим и, неуклюже шаркнув, с резким щелчком исчезает.
Я озадаченно откидываюсь назад, позабыв, что нет подушки, и ребро изголовья больно впивается в позвоночник. Охнув, тру ушибленное место, а друзья хлопают глазами, почти как этот домовой эльф Добби.
- Вот это дела… Вернулся. И сразу тебя к себе вызывает, - тянет Рон и озадаченно чешет за ухом.
- Думаю, он не стал бы без особой надобности посылать ко мне домового эльфа в два часа ночи, - надев очки, бросаю взгляд на часы на тумбочке, полностью отодвигаю полог и, спустившись с кровати, начинаю переодеваться в школьную форму.
- Неужели что-то случилось? – спрашивает Невилл с опаской.
Просунув голову в вырез горловины джемпера, оборачиваюсь на внезапно притихших друзей и смутно догадываюсь, что на моём лице читается такое же чувство страха, как и на их.
Взяв брюки, перекинутые через спинку стула, надеваю их, и только после этого отвечаю:
- Как мне хочется верить, что нет.
Ребята обещают подождать моего возвращения, и я как можно тише выскальзываю из спальни, а затем уже из башни и с нехорошим предчувствием устремляюсь в подземелья.
========== Глава 20 ==========
— Ты слышишь меня?
Нет, профессор, я вас не слышу. Лучше бы я не слышал вас вообще.
Стягиваю очки с переносицы, опускаю их на край дубового стола, закрываю ладонями лицо. Нет, слёз нет, да и с чего им быть, если Сириус спасён, и это действительно так, иначе, зачем Снейпу врать мне? Он, пожалуй, единственный, кто всегда говорит мне правду, пусть даже порой туманную.
— Я хочу понять только одно…
В ответ — терпеливый вздох и: «Не мог бы ты убрать руки от лица и повторить ещё раз?». Опускаю ладони на колени.
— Я хочу понять только одно: когда это всё закончится? Когда они, наконец, перестанут истреблять близких мне людей?
Это даже не вопрос, а крик измотанной души.
Щёки начинают гореть от волнения, пальцы словно становятся деревянными, сжимаясь на ткани брюк. Ощущаю безмерную усталость — не физическую, а эмоциональную. Я устал, действительно устал, у меня не осталось ни малейших сил принимать жестокую действительность.
Кошусь на Снейпа. Коротко взглянув на меня, он выходит из-за стола, захватив с собой горку аккуратно скрученных свитков, относит их на ближайшую деревянную полку. Затем пересекает кабинет и изучает корешки книг на каминной полке. Он не обращает на меня никакого внимания, что, казалось бы, должно раздражать, но я слежу за его действиями из-под отяжелевших век — либо нарушенный режим сна в сочетании с эмоциональным истощением даёт о себе знать, либо ещё что-то — и понимаю, что начинаю потихоньку успокаиваться.
Когда буря в моей душе практически затихает, профессор вдруг начинает говорить:
— Пожиратели Смерти стремятся выманить тебя из Хогвартса всеми возможными способами, и самый действенный из них: поставить под угрозу жизнь близких тебе людей, в данном случае — жизнь Сириуса.
Неприятная дрожь пробегает по телу. Мы с друзьями ещё умудряемся строить планы «путешествия» в Лондон… Пожиратели этого только и ждут.
Коротким взмахом волшебной палочки зельевар приглушает свет свечей, горящих в кованых канделябрах на стенах, собирает книги со стола и отправляет их в высокий стеллаж из лакированного тёмного дерева. Закончив наводить порядок, он вновь садится за стол, пододвигает стул поближе, и я понимаю, что намечается серьёзная беседа.
— Как я уже сказал, твоему крёстному повезло. Если бы Орден Феникса не был в курсе готовящегося нападения, Блэк и старшие Уизли вряд ли справились бы с пятью Пожирателями в одиночку.
— Когда это произошло? — спрашиваю севшим голосом, разглядывая оловянную подставку под перья.
— Сегодня после обеда.
Слова вырываются раньше, чем я успеваю подумать.
— Так вот почему вас не было в замке!
— Ты меня разыскивал? — с ноткой подозрения в интонации.
Лёгкое смущение заставляет меня прикусить край губы.
— Да, но…я явно глупость сказал. Ваше отсутствие и нападение на Сириуса вряд ли может быть как-то связано.
Снейп неопределённо качает головой, останавливая взгляд на своих соединённых пальцах. Теперь уже в моё подсознание закрадывается подозрение, но очередной вопрос перебивает все мысли.
— Зачем я тебе понадобился? — с полным отсутствием заинтересованности в моём ответе.
— Хотел расспросить вас о Волдеморте, но…
Его тёмные глаза, в отличие от тембра голоса, сейчас полны изумления.
— Я думал, ты сможешь обратиться с этим вопросом к директору, не зря же он вызывал тебя к себе.
Настаёт мой черёд удивляться, а профессор отмахивается от меня в знак очевидности ответа. Пользуюсь моментом и переключаюсь на другую тему.
— Скажите, Сириус ранен?
Выражение лица зельевара подозрительно застывает всего на мгновение, но этого оказывается достаточно для того, чтобы я вновь начал нервничать.
— Сейчас он уже практически в полном порядке.
«Практически». Мерлин, что же было-то?!
— Профессор, почему вы говорите со мной загадками? — Мой голос звучит слишком потерянно.
Он как-то странно хмурится, трёт кончик подбородка, а у меня всё холодеет внутри.
— У него были многочисленные раны и потеря крови, несколько часов пролежал без сознания, но сейчас он чувствует себя гораздо лучше, тем более, что Молли Уизли…
Договорить профессор не успевает. Резкий и неприятный звон разбившегося стекла вынуждает Снейпа замолчать.
Изящная фигурка змеи, ранее красовавшаяся на краю стола, разлетается на множество мелких осколков.
Это уже слишком.
Вымученный стон вырывается между плотно сжатых губ, ладони сами собой вновь закрывают лицо. Последние крохи злости в виде мелко подрагивающих пальцев и учащённое сердцебиение становятся красочным подтверждением тому, что уничтожилась статуэтка из-за меня.
В первый и последний такой случай друзья стали бояться меня. Интересно, как профессор…
Руки принудительно отодвигают от моего лица, чужие прохладные пальцы щупают виски. Я не открываю глаза, лишь усиленно вслушиваюсь в его ровное дыхание, а в голове вырисовывается настойчивая мысль: «Кто угодно, но только не Снейп», успевшая стать привычной для моего сознания.
Никогда бы не мог подумать, что с закрытыми глазами гораздо проще сказать то, что больше всего волнует.
— Знаете, я так устал от всего, что меня постигло. Я устал постоянно бояться за жизнь близких мне людей, опасаться того, что их может стать ещё меньше. Иногда я хочу лечь, заснуть и чтобы на утро всё стало лучше, чтобы у меня появилась уверенность в том, что они больше не посмеют никого убить, но они возвращаются и причиняют мне боль тем, что лишают меня семьи.
Глаза распахиваются сами собой, наверняка безумный взгляд впивается в сосредоточенное лицо Снейпа, склонившегося надо мной.
— Они лишили меня семьи, понимаете? У меня не осталось никого, кроме Сириуса, но им этого мало! Они попытались убить и его. Неужели им недостаточно того, что они уже сделали с моей жизнью?
Я говорю и говорю, уже не отдавая отчёт собственной речи, которая то и дело обрывается и путается, так же как и не контролируя то, что вцепляюсь в предплечья профессора, выливая на него всю свою обиду и боль.
Замолкаю лишь тогда, когда осознаю, что он крепко прижимает меня к себе, а мой нос прячется в просвете между чёрным воротом и бледной шеей Снейпа.
Я сказал всё, что хотел. Наверное, должно стать легче, только пока не пойму, какого рода чувство заполняет меня. А ещё…
Он знает, как успокоить меня, и он впервые обнимает меня так, как я этого бессознательно желал.
Ни одно слово не слетает с его губ, которые абсолютно безошибочно чувствуются на моей макушке — ровное и такое тёплое дыхание не может обманывать меня.
И не будет ничего ужасного в том, если я осмелюсь обхватить руками того, кто дарит мне ни с чем несравнимое спокойствие. Одно лишь неугомонное сердце не стремится сбавлять обороты.
— Прошу вас, не надо… — выдыхаю ему в шею, когда он пытается отстраниться. Если бы он знал, насколько мне комфортно рядом с ним, он бы никогда не отпускал меня, так как я точно знаю, что моя уравновешенность очень важна для него.
Каким-то чудом он соглашается, даже проводит ладонью по моим волосам, спускаясь на шею, отчего у меня что-то приятно подпрыгивает в животе.
— Всё будет в порядке, только если ты, конечно же, своими поступками не подаришь Пожирателям ещё один шанс лишить тебя близких людей.
Мысли о том, что Снейп неведомым образом догадывается о плане, опять начинают угнетать меня и, по всей видимости, это заметно не только мне.
— Тебе есть, что рассказать мне? — В голосе профессора звучит настойчивость, совсем не совместимая с лёгким прикосновением ладоней к моим напряжённым плечам.
В состоянии, близкому к паническому, понимаю, что если он сейчас же не отодвинется от меня, то я выложу перед ним всё, как на большом подносе.
— Нет, сэр.
Он отступает во всех смыслах этого слова, только пытливый взгляд слегка прищуренных глаз, которым он смеряет меня, прежде чем скрыться за дверцей одного из высоких сервантов, свидетельствует о том, что зельевар так просто это не оставит.
Тяжёлой ношей падаю обратно в своё кресло, распускаю галстук, дышу медленно и глубоко, слушая, как тихо позвякивают стеклянные флаконы, которые Снейп перебирает на полке.
Взгляд останавливается на собственных очках, которые так и лежат на краю стола, затем перемещается на изумрудные осколки статуэтки. Не успеваю я подумать, что надо бы убрать их, как возле меня с резким хлопком появляется домовой эльф Добби.
Пошевелив ушами, он шаркает ногой в подобии неуклюжего поклона.
— Профессор Снейп, сэр, — затем, взглянув на меня уже не так испуганно, добавляет, — Гарри Поттер, сэр.
Зельевар оборачивается на звук тоненького голоса, сжимая в ладони прозрачный флакон, кивает в сторону стола.
— Убери мусор.
Эльф усиленно кивает, отчего его большая голова опасно вихляется на худенькой шее, чудесным образом достаёт совок и щётку откуда-то из-за спины (я даже с интересом перегибаюсь через ручку кресла) и как можно осторожнее, стараясь не упустить ни малейшей стеклянной пылинки, собирает осколки. Закончив, он спешит откланяться, но Снейп окликает его.
— И ещё: принеси мистеру Поттеру чёрный чай с мёдом.
Я не успеваю открыть рот в попытке что-либо сказать, как Добби уже след простыл.
— Спасибо вам, но боюсь, что…
— Это я боюсь, что ты сегодня вряд ли сможешь заснуть собственными усилиями, — профессор перебивает меня тоном, каким разговаривает с учениками на занятиях.
Запоздало понимаю, что я не люблю этот тон. Другое дело, когда он говорит спокойно, не выделяя интонацией чуть ли не каждый слог.
Вновь крупно вздрагиваю, когда рядом резко вырастает Добби с чашкой ароматного чая в руках. Принимаю её и благодарю эльфа, в ответ на что тот округляет свои и без того огромные глаза и, заикаясь, выдаёт что-то совсем неразборчивое, но, покосившись на угрюмого Снейпа, спешит испариться.
— Что это с ним? — медленно спрашиваю, продолжая смотреть на то место, где всего секунду назад топтался эльф.
Зельевар присаживается на край стола с моей стороны, хмыкает с лёгкой полуулыбкой на губах и отвечает именно с той размеренной интонацией, которую я так люблю:
— Домовые эльфы не привыкли слышать благодарность от волшебников.
Забываю проглотить чай. Взгляд профессора немного веселеет — видимо, у меня сейчас смешное выражение лица. Он откупоривает флакон и добавляет несколько капель прозрачного зелья в мой чай.
