сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 106 страниц)
В качестве портключа используется старая металлическая шестерёнка, покрытая ржавчиной в нескольких местах.
— Итак, портключ сработает ровно через две минуты. По моей команде все прикасаемся к нему. Он перебросит нас точно к дому в Лондоне, в котором вы и поселитесь, — быстро объясняет Ремус, переводя взгляд с родителей на меня.
Портключом я пользовался лишь раз, два года назад, чтобы попасть на Всемирный чемпионат по Квиддичу. Ощущения не самые приятные. Но ради того, чтобы посмотреть на блистательную игру Виктора Крама — знаменитого ловца болгарской сборной, — я был согласен на лишнее испытание для своего вестибулярного аппарата. Кстати, я до сих пор помню, как Рон ещё недели две дулся на Гермиону за то, что она всего-то восхитилась ловкостью Крама на одном из матчей. А Рон тут же впал в депрессию, плавно переходящую в агрессию. Но закончилось всё довольно-таки забавно: в конечном счёте, уже Рон бегал и умолял Гермиону простить его за необоснованную ревность.
Из воспоминаний меня вырывает неприятный толчок локтём между рёбер.
— Гарри, хватайся, — отец кивает в сторону шестерёнки. Я тихо фыркаю и прикасаюсь к портключу.
Через пару мгновений нас резко отрывает от земли и уносит в круговерть, а затем самым наглым образом скидывает прямо на твёрдую мостовую Лондона.
Вставая и потирая ушибленную ягодицу, я озираюсь по сторонам и с удивлением отмечаю, что ни один человек не является свидетелем нашего внезапного появления прямо посреди улицы. Я помогаю Гермионе подняться с грязной брусчатки, заботливо отряхнув её джинсы, на что подруга лишь смущённо краснеет. Улыбнувшись ей, я заинтересованно оглядываюсь по сторонам, и незамедлительно узнаю площадь Гриммо.
— Сириус, мы что — будем жить у тебя? — восхищённо выпаливаю я на одном дыхании, останавливая свой взгляд на хорошо знакомом доме.
Крёстный лишь широко улыбается мне в ответ и поднимается на крыльцо.
Родители заходят последними и немного медлят на пороге.
- Мам, пап, что такое? – я заглядываю в родные лица.
Они переглядываются, папа покрепче обнимает маму за плечо, второй рукой поправляет очки (в точности как я) и опускает глаза.
- Просто…немного непривычно, вот и всё, - с печальной улыбкой отвечает мама и уныло поглядывает снизу вверх на отца.
Он встречается с её взглядом, потом смотрит на меня. Тень сомнения проскальзывает в выражении его лица.
Потом отец расплывается в привычной задорной улыбке, ерошит волосы на затылке, восклицая:
- Ну подумаешь! Мы же будем жить у Сириуса, а это уже чего-то стоит! Не расстраивайтесь!
Он звонко целует маму в щёку, дружелюбно треплет меня за пряди волос и, оставив нас, догоняет Сириуса в конце коридора.
Мы провожаем его взглядом, мама усмехается и, покачав головой, с лёгкой улыбкой произносит:
- Храбрится, как всегда. Неуёмный Гриффиндорец.
Я улыбаюсь в ответ, полностью соглашаясь с мамой.
Конечно, я не ожидал, что оставшиеся две недели до учёбы я проведу в доме Сириуса. Конечно, эта новость несколько омрачается причиной нашего вынужденного пребывания здесь. Но я успокаиваю себя мыслью, что ничего страшного моей семье пока что не грозит. В конечном счёте, мама с папой выбрали Хранителя Тайны, и я даже готов закрыть глаза на кандидатуру.
Практически сразу вслед за нами прибывают близнецы Уизли и Джинни. Меня это не может не радовать — всем вместе будет гораздо веселее коротать длинные вечера. Такое чувство, что близнецы стали ещё выше с того момента, когда я видел их в прошлый раз. Джинни, в принципе, не изменилась, только вот при взгляде на меня в её глазах мелькает такое же тщательно завуалированное сострадание, как и у Гермионы. Боже мой, ну что меня раньше времени-то жалеть? Хотя мне такого счастья и потом не надо будет.
Во второй половине дня я созываю своё собственное неофициальное собрание, участниками которого становятся мои рыжеволосые друзья, Гермиона, Джинни, ну и собственно, я сам. Закрывшись на чердаке, мы рассаживаемся кругом.
— Гарри, о чём ты хотел рассказать нам? — спрашивает Джинни, с интересом меня разглядывая.
— Сегодня утром мы с Роном и Гермионой стали свидетелями одной весьма странной сцены, — отвечаю я, медленно обводя взглядом всех присутствующих. — Я опущу многие подробности. В общем, суть в том, что профессор Снейп — Пожиратель Смерти.
— Это ещё что за «Пожиратели Смерти»? — морщится Джордж, вопросительно склонив голову.
Я не мастер складывать слова в достойные объяснения, поэтому поочерёдно смотрю на Рона с Гермионой, ища у них поддержки.
Гермиона приходит мне на помощь. Она обнимает себя за плечи и
и вкратце повествует друзьям о семье Лестрейнджей, Тёмном Лорде и Пожирателях Смерти. При этом подруга прячет взгляд ото всех, и запинается в нескольких местах своего рассказа. Я скорей чувствую, чем понимаю, что ей нужна поддержка, поэтому протягиваю руку и прикасаюсь к её ладони.
— Значит, Снейп с ними заодно? — почти шёпотом произносит Джинни и прижимает подушечки пальцев к губам.
Я еле заметно киваю и вдруг ощущаю себя некомфортно под пристальными взглядами друзей. Проведя неожиданно вспотевшими ладонями по коленям, я встаю с места и несколько неуклюже отхожу к большому круглому окну, из которого открывается вид прямо на площадь.
— Сириус сказал, что сегодня вечером состоится какое-то важное собрание. И я приложу все силы, чтобы Снейп не попал на него.
Я оборачиваюсь на друзей.
— Ты прав, Гарри. Мы должны предупредить всех, — произносит Джинни, уверенным движением руки откидывая волосы назад и расправляя плечи. В ответ я улыбаюсь краешком губ.
— И в первую очередь, Дамблдора, — подытоживаю я, разглядывая через загрязнённое стекло статную фигуру директора, приближающегося к парадному входу дома.
— Дамблдор здесь? — с неожиданной надеждой в голосе восклицает Гермиона, вскакивая со стула и оказываясь рядом со мной. Подруга прослеживает направление моего взгляда, и её губы трогает улыбка, сама она мелко кивает собственным мыслям.
— Ну так что мы сидим? — спрашивает Фред, поднимаясь со стула и подбадривающими движениями призывая остальных последовать его примеру.
— Только с директором я сам поговорю, — заявляю я, подходя к люку, ведущему на этажи ниже. Друзья единогласно соглашаются со мной.
Я обнаруживаю Дамблдора в одной из комнат малоизведанного мной ответвления коридора. Поздоровавшись, я проскальзываю в помещение и бесшумно прикрываю за собой дверь.
— Профессор Дамблдор, я хотел бы поговорить с вами, — произношу я, стараясь выглядеть как можно более непринуждённо.
Мой взгляд падает на витиеватый узор, раскинувшийся по поверхности всех четырёх стен.
— Это фамильное древо семейства Блэков, одного из самых древних и знатных в волшебном мире, — неожиданно произносит директор, проводя длинными морщинистыми пальцами по одной из нарисованных ветвей, и неясный свет засаленной лампы, одиноко висящей в центре комнаты, отражается в гранях драгоценных камней, украшающих перстни старика.
— Я и не знал, что нечто подобное есть здесь, — слова почти шёпотом срываются с моих губ, я делаю несколько шагов вдоль стены, отыскивая взглядом изображение Сириуса. И вместо этого обнаруживаю выжженное пятно.
Сдавленное «Кто?» вырывается из горла, а ногти непроизвольно впиваются в ладонь.
— Мать Сириуса. Твой крёстный ещё в юношеском возрасте сбежал из дома.
— Немыслимо, — бурчу я, резко втягивая воздух и с усилием расслабляя затвердевшие мышцы рук и плеч. Что же это за мать такая?
Утихомиривая волны гнева, я пытаюсь отвлечь себя созерцанием фамильного древа, местами уже выцветшего и затёртого.
— А она что тут делает?! — вырывается у меня прежде, чем я успеваю остановить себя. Так тщательно сглаживаемое возмущение поднимается во мне с новой силой, когда взгляд натыкается на изображение Беллатрисы Лестрейндж.
— Белла — кузина Сириуса, — подозрительно спокойно отвечает Дамблдор.
Я бросаю удивлённый взгляд на директора. Нет, я не ослышался.
Ноги подводят меня и мне приходится неуклюже привалиться к стене. Профессор сцепляет руки в замок, поджимая губы и упорно отводя взгляд.
— Директор, вам известно, что Беллатриса — Пожиратель Смерти? — свистящим шёпотом слова рождаются на свет, в голове словно трещат гаечки замысловатого механизма, грозясь развалиться.
Вот теперь директор, заметно подобравшийся, смотрит на меня пронзительным взглядом, и под скулами на худощавом лице ходят желваки.
— Мне это доподлинно известно уже сравнительно давно. Но откуда ты располагаешь подобной информацией? — вкрадчивым тоном спрашивает директор, сделав один шаг в мою сторону.
— Это…неважно, — я делаю глубокий вдох и зажмуриваю глаза на миг, подталкивая себя к тому, чтобы произнести то, зачем я и пришёл сюда. Мерлин, как же это трудно…
Дамблдор сохраняет подозрительное молчание, и я вдруг так ясно осознаю, что абсолютно не знаю такого директора: угрожающе тихого, со взглядом, пронизывающим насквозь, и незнакомыми нотками в голосе, от которых волосы на затылке встают дыбом.
— Директор, а то, что профессор Снейп… — я запинаюсь на полуслове, поднимая отяжелевшие веки, но не решаясь встретиться взглядом с волшебником, — что профессор Снейп — также Пожиратель Смерти. Это вам известно?
Повисает невыносимая тишина, я сверлю взглядом точку в затянутом паутиной углу комнаты, обнимая себя за плечи в неком защитном жесте.
— Я даже боюсь предположить, откуда у тебя могут быть такие сведения, Гарри. Но я хочу дать тебе один совет: оставь профессора Снейпа в покое. Потому что он — один из тех людей, кому я полностью и безоговорочно доверяю.
Словно предупреждая мой возмущённый возглас, директор вскидывает руку ладонью вперёд и продолжает стальным тоном:
— И я не позволю, чтобы мои же собственные ученики усомнились в моём доверии другим людям.
От скованности не остаётся и следа, и я срываюсь на крик:
— Но ведь он же — Пожиратель Смерти! Как вы не понимаете?! Его присутствие смертельно опасно для моей семьи! А что, если он расскажет Тёмному Лорду о нашем новом местонахождении?!
— Гарри Поттер!!! — громогласный возглас волшебника заставляет меня внезапно умолкнуть. Голубые глаза так и сверкают холодным угрожающим блеском, губы директора сжаты в одну тонкую линию, и морщины на лице кажутся более резкими. Даже воздух вокруг наэлектризовался и покалывает щёки.
«Нарвался», — мелькает в моей голове.
— Северус Снейп — не только преподаватель зельеварения в Хогвартсе, но ещё и самый преданный мне человек. Даже если его личность каким-то образом соприкасается с тёмной и запретной стороной магии, профессор понимает с чем имеет дело, и знает цену риска. Поэтому я никому не позволю усомниться в его верности мне и, тем более тебе, Гарри.
Сказав это, директор резко разворачивается и покидает комнату, потревожив тонкий слой пыли на полу взметнувшимися полами мантии. Наэлектризованность пространства вмиг рассеивается, становится значительно легче дышать.
Поговорил, называется.
Я шумно выдыхаю воздух сквозь зубы, прислоняясь спиной к стене и пропуская волосы сквозь пальцы.
Вот и что мне теперь делать? Против Дамблдора не попрёшь, это однозначно. Но как теперь быть со Снейпом?
Снейп. Чёрт, чёрт, чёрт!
Я понимаю, что вымученно и независимо от желания выдыхаю фамилию зельевара, сползая вниз по стенке и замирая на корточках.
Как же трудно низвергать человека с пьедестала, куда ты его собственноручно вознёс. Снейп был для меня всем — идеалом, примером для подражания. И что осталось теперь?
Тяжело вздохнув, я поднимаюсь на ноги и выхожу в коридор, не забыв прикрыть дверь за собой.
— Гарри! — резкий взвизг прямо над ухом и упругая преграда, в которую я практически сразу врезаюсь, заставляет меня смутиться. Что за день такой?
Преградой оказывается Невилл Лонгботтом. Он-то что тут забыл?!
— Невилл? — удивляюсь я, словно впервые разглядывая заметно вытянувшегося за лето друга. Теперь он на целых полголовы выше меня.
— Ты, наверное, удивляешься, как я тут оказался? Если честно, я сам не ожидал, но это всё профессор Дамблдор, прислал сову с указанием немедленно явиться на площадь Гриммо, говорит, какое-то важное собрание будет. Наш директор — ещё тот интриган, как считаешь? — с доброй улыбкой тарахтит парень, ответно разглядывая меня.
Я неопределённо пожимаю плечами и останавливаю свой взгляд на безукоризненно отполированных чёрных туфлях Невилла и ощущаю совестливый укол за свои порядком изношенные кеды. Друг замечает моё замешательство, и, смущённо хихикнув, топчется на одном месте, приговаривая:
— Это родители купили мне, зная мою страсть к танцам.
— Танцам? — мои брови непроизвольно взлетают вверх. Невилл становится пунцовым, покусывая губы, и полушёпотом произносит:
— Я узнал, что в этом году в Хогвартсе откроют клуб занятий по бальным танцам. Только я тебе ничего не говорил, — громче добавляет друг, подмигнув мне.
— Мерлин с ними, с танцами. Как ты тут оказался?
Лицо Невилла вмиг мрачнеет, а между бровей залегает глубокая мимическая морщинка.
— Всё эти взрывы. Наша семья в группе риска.
Сначала я не понимаю. Но после секундной заминки до меня вдруг доходит.
— Господи, Невилл! Я совсем забыл, — хлопаю себя по лбу, — что у тебя день рождения тоже в конце июля! Мерлин, вот я дурак…
Мне становится невыносимо стыдно перед другом, так стыдно, что я абсолютно не знаю, куда себя деть. Я настолько был озабочен собственной безопасностью, что совсем забыл про Невилла. А ведь он не меньше моего переживает за свою семью.
Хоть бы догадался письмо написать ему. Дурак, какой же я дурак.
— Гарри, не переживай! — тёплая ладонь опускается на моё плечо, пока я вцепляюсь пальцами в собственные волосы. — Ничего страшного, что ты забыл. Учитывая то, что сейчас творится в Англии, немудрено замкнуться в своём мире и забыть о существовании других людей.
Я улыбаюсь другу какой-то вымученной улыбкой.
— Ты один или с родителями?
— С родителями, и ещё с бабушкой, — на последнем слове Невилл корчит кислую мину, забавно прищуривая один глаз, и я оказываюсь не в силах сдержать короткий смешок. Зная безмерную опеку бабушки над внуком, неудивительно, почему он так «рад» её присутствию.
До собрания остаются считанные часы, я всеми силами гоню от себя навязчивые мысли о Снейпе и странное чувство чуть ли не детской обиды на этого человека. Друзья только ухудшают моё состояние беспрерывным обсуждением идей и предложений, как попытаться не допустить зельевара до собрания.
Наконец, я не выдерживаю, и пересказываю им свой разговор с Дамблдором.
Оставшийся до собрания час компания обсуждает самые различные, ничего не значащие темы, обходя вниманием личность Снейпа и намеренно не разговаривая со мной. Лишь молчание сидящего рядом со мной Невилла не раздражает меня. Потому что в его глазах та же грусть, и пальцы так же изредка впиваются в покрывало на кровати. Потому что с этого момента мы с ним — в одной тарелке. Наша боль — одна на два сердца
Я медленно подаюсь вперёд, опираясь локтями на колени и пристраивая подбородок на подставленные ладони. Ребята во что-то играют, но мне неинтересно. Я искоса наблюдаю за непривычно тихим Невиллом. И почему многие его недооценивают? Может, в этом парне заключено гораздо больше смелости и стойкости, чем во всех нас вместе взятых.
Второй раз меня посещает странное чувство, словно я заново узнаю близкого мне человека.
Невилл. Жизнерадостный, никогда не унывающий Невилл. Только сейчас я понимаю, каким заводным стержнем нашей школьной компании он является. Забавный в своей неуклюжести и забывчивости, и в то же время сильный и несгибаемый духом.
Друг замечает моё внимание и накрывает мою ладонь своей, тёплой и слегка вспотевшей. Моей руке передаётся едва различимая дрожь, и я собираюсь сказать что-то успокаивающее, но Невилл предупредительно качает головой. Затем прищуривает глаза в манере, свойственной ему одному, и растягивает губы в той самой невинной тёплой улыбке, которую я однажды видел на одной из его детских колдографий.
Почему именно таким людям жизнь посылает самые тяжкие испытания? Отчего именно их она стремится сломать, уничтожить?
Обида. Липкая, как смола, и болезненная, как нарыв, заполняет мою душу.
И единственно правильным кажется то, что я сейчас обнимаю своего друга, без слов пытаясь передать свои чувства, и свою веру в то, что всё ещё образуется. И получаю в ответ еле слышное: «Мы справимся», и почти нежное прикосновение горячей ладони к затылку.
Я перехватываю взгляд Джинни, в котором так ясно читается понимание, замечаю её лёгкий кивок. Я смотрю на Гермиону, на её губы, изгибающиеся в слабом подобии улыбки. Сейчас девочки так похожи, как родные сёстры. И как всего пару минут назад я мог обижаться на них из-за какой-то мелочи? Девочки, простите меня, я круглый дурак.
