сообщить о нарушении
Текущая страница: 46 (всего у книги 106 страниц)
- Говори, откуда ты располагаешь подобной информацией, - чеканит он каждое слово, неотрывно глядя мне в глаза, а у меня по спине ненароком пробегает неприятный холодок.
Пальцы сами собой сжимаются на ткани брюк, сердце подпрыгивает и застревает в горле, давит на голосовые связки, изменяя тембр голоса.
- Послушай, Малфой…
- Я – весь внимание, - отзывается он с каплей яда в голосе (видимо, это – характерная черта всех Слизеринцев).
Медленно набираю полные лёгкие воздуха, смотрю в лицо Драко, ожидая найти в нём хоть какую-либо эмоцию, но всё тщетно: он неприступен, как камень под моими ладонями.
- Я не могу сказать, откуда знаю об этом, и прекрасно понимаю, что подобным вопросом застаю тебя врасплох, но и ты пойми меня: мне очень важно узнать судьбу нашего профессора зельеварения, который тоже был там.
Уголок рта Малфоя вздрагивает всего на мгновение, но этого оказывается достаточно для того, чтобы я немного расслабился и почувствовал себя увереннее.
Драко теряет бдительность, а я спешу незамедлительно воспользоваться этим: соскользнув с подоконника, локтём отодвигаю его руку и покидаю личное пространство блондина.
- Послушай, Малфой, - в который раз начинаю и, немного поколебавшись, опускаю ладонь на плечо немного опешившего Слизеринца. – Я знаю, вся эта ситуация – дикость, но мне действительно необходимо знать, что случилось со Снейпом. Он, как и твои родители, был ранен… Поверь, ты можешь мне доверять.
Драко медленно оборачивается, и наши взгляды встречаются. Всё замирает во мне в ожидании, и я всеми силами стараюсь не отвернуться под напором пытливого взора, но, наконец, напряжение рушится вместе с каменной стеной в серых глазах Малфоя.
Он прислоняется к краю подоконника, скрещивает руки на груди. За окном сгущаются сумерки, их синева мягкой акварелью тонирует изумительно-белые пряди волос.
- Ты прав, безумная дикость, но раз ты настаиваешь, я расскажу тебе, только ответь на один вопрос: почему я должен доверять тебе?
Он поджимает губы и выгибает брови в ожидании. Мягкий звон колокольчиков, висящих на соседней колонне, разбавляет воцарившуюся тишину. Сцепляю пальцы в замок у основания шеи, в задумчивости опускаю веки на несколько секунд и, наконец, произношу единственно-верный ответ:
- Потому что Снейп доверял мне.
Лицо Малфоя проясняется, исчезает хмурость и подозрительность, остаётся только привычное спокойствие и новое, необычное, но такое необходимое доверие.
Слегка одёрнув пиджак, он поворачивается лицом к окну, замирает рядом со мной, почти плечом к плечу.
- Когда я узнал о том, что мои родители ранены…
Мягкий голос растворяется в шорохе крупных хлопьев снега, сталкивающихся с неожиданно стойкой преградой в виде витражного стекла и разочарованно скатывающихся вниз расплывчатыми большими каплями.
- Можешь не объяснять, я знаю, каково это: понимать, что твои родители могли погибнуть. Я столкнулся с этим, и даже с большим.
Малфой слегка поворачивает голову в мою сторону, наши взгляды вновь пересекаются, и в расширенных зрачках, окружённых жемчужно-серой радужкой с бледно-голубыми вкраплениями, я читаю благодарность – правда, слегка завуалированную.
- На следующий день я получил письмо, в котором мама сдержанно известила меня о случившемся. Это не похоже на неё, она более…эмоциональная и чувствительная. Я почувствовал здесь отцовскую руку - наверняка, это он запретил ей рассказывать мне все подробности, да и она сама, вероятно, не хотела волновать меня. В общем, когда я убедился, что они живы, и раны – не смертельны… - Драко вновь замолкает на полминуты, а я понимаю, что ему непривычно выражать свои истинные чувства и переживания. – Что касается профессора Снейпа, тут я ничем не могу тебе помочь. Родители не знают, что произошло с ним после того вечера. Он трансгрессировал, и с тех пор никто ничего о нём не слышал.
Впиваюсь пальцами в холодный камень подоконника, роняю голову так, что подбородок упирается в грудь, смотрю на мелкую снежную рябь, которая постепенно превращается в сильный дождь, настойчиво хлещущий по непреклонному стеклу. Боковым зрением замечаю, что Драко не сводит с меня задумчивого взгляда. Возможно, он задаётся вопросом, почему профессор так дорог мне, но молчит, и я благодарен ему за это.
Повременив, Малфой медленно разворачивается и, сжав пальцы на моём плече на несколько коротких мгновений, тихо произносит:
- Если мне что-нибудь станет известно, я дам тебе знать.
На этом мы прощаемся.
Я возвращаюсь в башню Гриффиндора, поднимаюсь в спальню в надежде пораньше лечь спать, но и тут меня поджидает ещё одно разочарование.
- Как ты мог? – тихий, почти угрожающий шёпот раздаётся со стороны кровати Рона.
Вздрогнув от неожиданности, разворачиваюсь всем телом и сталкиваюсь с неприкрытым недовольством, написанным на лице друга. Складывается впечатление, что он намеренно ожидал моего прихода, спрятавшись под рубиновым балдахином.
- Ты о чём? – отвечаю вопросом на вопрос и, как ни в чём не бывало, взбиваю подушку.
Нечто мягкое ударяет меня по затылку, заставляя резко разогнуться. Всем что, доставляет удовольствие бросать в меня различные предметы?
- Рон, я не понимаю, в чём дело? – повышаю голос, не скрывая возмущения, возвращаю подушку хмурому другу. Он ловит её за миг до того, как она успевает угодить ему по лицу, и бурчит:
- Джинни мне всё рассказала…
Хочется громко рассмеяться. Или заорать.
- Что, она уже успела пожаловаться старшему брату на то, что Гарри Поттер ей отказал?
Я догадываюсь, откуда во мне столько сарказма. Мерлин, я так устал от всего, что свалилось на меня, едва выдерживаю этот тяжёлый груз, но когда против меня восстают собственные друзья…
Тем временем реакция Рона не заставляет себя ждать. Рывком вскочив с кровати, он резко подаётся ко мне, и на микроскопическое мгновение кажется, что он сейчас ударит меня. К счастью, чутьё подводит, и Рон, мгновенно покрасневший от злости, отчаянно сжавший кулаки, медленно выговаривает:
- Да, успела. Я не понимаю, как ты можешь играть её чувствами?
Настаёт мой черёд возмущаться. Рву галстук, внезапно начавший душить горло, буквально ощущаю, как волосы на затылке встают дыбом от отчаяния.
- Я ни с кем не играл, Рон! Какие чувства?! Всё в прошлом, а если с её стороны что-то и было, то я этого не замечал!
- Конечно, ты ничего не замечал! – он горько усмехается, а меня начинает мутить. – Ты не видишь ничего дальше собственного носа! Тебя не интересует ничего, кроме самого себя и собственных проблем!
В голову ударяет жар, окружающий мир подозрительно колышется и плывёт, когда я, не найдя, что ответить, на ватных ногах покидаю спальню, но не тут-то было: Рон, видимо, считает, что мы не договорили. Он догоняет меня на середине лестницы, останавливает, не слишком любезно схватив за локоть, и кричит, кричит на глазах всех Гриффиндорцев, на глазах Гермионы, Невилла и Джинни:
- Я считал тебя своим другом, но после сегодняшнего…
От моего взгляда Рон на несколько мгновений теряет дар речи.
- Что «после сегодняшнего»? Что, Рон?
Пару мгновений пытливо всматриваюсь в лицо своего лучшего…друга ли? Не дождавшись ответа, преодолеваю оставшуюся часть лестничного марша и, совершенно не обращая внимания на воцарившуюся напряжённую тишину, покидаю гостиную, несусь вниз по крутому лестничному маршу, чудом не оступаясь. Гнев и обида застилают глаза густой пеленой, смазывая и без того не ясную картину: за окном уже совсем темно, замок обманчиво безжизнен, и только янтарные ореолы горящих факелов выдают движения людей на портретах или трепетное дрожание веточек омелы, прячущихся за могучими рыцарскими доспехами.
Смахнув непонятно откуда выступившие слёзы, долго вожусь с палочкой, которая никак не хочет выскальзывать из кармана, и, наконец, призываю свою Молнию.
***
- Впервые за семнадцать лет своей жизни я не хочу ехать домой на Рождество.
Встрепенувшись от неожиданности, немного испуганно вцепляюсь пальцами в гладкий ствол метлы и оборачиваюсь через плечо.
Малфой кривит уголок рта в подобии приветственной улыбки и останавливается возле меня. Яркий свет луны серебрит его гладко зачёсанные волосы, скользит по высокой скуле и растворяется в черноте форменной мантии.
Тихо выдыхаю и прислоняю метлу к металлическому ограждению, с лёгким интересом разглядывая своего неожиданного собеседника посреди ночи на верхней площадке башни Астрономии.
- Странно, не так ли? Это при живых-то родителях, - он слегка задирает подбородок и щурится на неизменный спутник Земли, царственно расположившийся на середине бархатного небосклона.
- Действительно, странно, - не сразу откликаюсь и чуть поворачиваю голову для того, чтобы столкнуться с непривычно открытым взглядом Драко.
- Когда ты заговорил о моих родителях, честно, я не знал, что и думать, - он коротко усмехается, растягивая губы в лёгкой полуулыбке. – Однако, поразмыслив, я задался вопросом: как ты можешь так спокойно реагировать на то, что мои родители – Пожиратели Смерти? Ведь они верны тому, кто…
- Я знаю, тому, кто убил моих родителей, - заканчиваю за него. Выдержав пытливый взгляд, развожу руками, потому что я действительно понятия не имею, как мне это удаётся.
- По логике, ты должен меня возненавидеть, но нет, ты стоишь рядом со мной и даже не пытаешься наградить каким-нибудь «хорошим» заклятием.
Ощущаю, как губы неумолимо растягиваются в искренней улыбке: мне впервые за последние недели становится действительно смешно, хоть и повод для смеха не самый удачный.
- Ненависти в моей жизни предостаточно, поверь, - шутливо толкаю Драко плечом и ловлю его ответную улыбку. – Кстати, что ты делаешь здесь ночью?
- В связи с последними событиями сон не идёт, - честно признаётся Малфой, а я понимающе киваю. – Ты же, смотрю, упражняешься в полётах?
Без лишних слов качаю головой: что я могу сказать?..
Мы молчим некоторое время, наслаждаясь сдержанной красотой зимней английской природы. Совсем недавно часы пробили два раза, но я не возвращался в башню Гриффиндора с тех пор, как поссорился с лучшим другом. Только благодаря мантии-невидимке, которая всегда со мной, мне удалось избежать ночных дежурных, а Молния без проблем доставила меня на верхнюю площадку башни Астрономии. Сегодня полнолуние, профессор Люпин покинул школу на несколько дней, и мне совсем не к кому пойти.
- По какой причине ты не хочешь ехать домой? – ненавязчиво нарушаю тишину, не глядя на собеседника, прослеживаю кончиком пальца сияющий след лунного света на гладкой поверхности металлического ограждения.
Замечаю боковым зрением, как Малфой поджимает губы, но я не думаю отступать: он неведомым образом нашёл меня, сам заговорил на столь необычную тему, поэтому нет ничего странного в том, что я пытаюсь вникнуть в суть его проблемы, сам не зная, зачем. Я сыт по горло собственными проблемами, но в данный миг необъяснимым образом ощущаю близость этого Слизеринца. Как показала жизнь, представители данного факультета оказываются надёжными и благородными, чего нельзя сказать о подавляющем числе Гриффиндорцев.
- Представляешь, какая «праздничная» атмосфера будет царить там, когда я приеду?
Хмурюсь в непонимании, почти слышу, как натужно щёлкают мои мозги, пытаясь докопаться до скрытого смысла слов. Мой взгляд скользит вбок, по ограждению, по длинным ладоням Малфоя, по музыкальным пальцам, и останавливается на перстне, который я уже видел однажды.
Перстень.
Перстень с фамильным гербом.
Мерлин, неужели?..
Герб, тот же самый, какой был в моём первом видении!
Что же это получается? Собрания Пожирателей Смерти проходят в…доме Малфоя?!
Вскидываю голову как раз в тот миг, когда Драко болезненно морщится и плотно зажмуривает глаза.
Он понял, что я догадался.
Я остро ощущаю: надо что-то сказать, как-то выйти из опасного положения, но все возможные слова застревают в горле колючим комом и мешают нормально дышать.
Малфой распахивает глаза, вернув своему лицу привычное спокойное (но истинное ли?) выражение, долго-долго смотрит на круглую луну широко открытыми глазами, превратившись в мраморное изваяние, а я отчаянно пытаюсь унять сошедший с ума разум. Все мысли в моей голове непостижимым образом объединились под единым знаменем с кричащими лозунгами: «Давай же, это твой шанс! Расскажи об этом, и уже завтра Пожиратели будут в руках Ордена, а вместе с ними и Волдеморт, пока он ещё не представляет существенной опасности!». Соблазн велик настолько, что вгоняет в состояние, близкое к безумию; жажда мести и расправы над самым страшным врагом ослепляет, подталкивая к предательству, к причинению боли тому, кто, возможно, впервые открыл свою душу кому-то постороннему.
Как будто ведро ледяной воды резко обрушивается на голову, стремительно смывая все плохие мысли, заставляя во все глаза посмотреть на того человека, которого я всего несколько секунд назад хотел лишить родителей. Мерлин Великий, да чего я этим добьюсь? Смертью чужих родителей, пусть даже Пожирателей Смерти, я не смогу оживить своих. Я просто не смогу обречь Малфоя на страдания, которые выпали на мою долю. Я – не Волдеморт.
Я – не убийца.
- Тебе нечего бояться, Драко, - осторожно произношу, стараясь максимально наполнить интонацию нотами уверенности и доверия. – Я не выдам твоих родителей. Слово Гриффиндорца.
Он начинает часто моргать и, наконец, направляет на меня нечитабельный взгляд.
- Ты – странный человек, Поттер, во всех отношениях…
Оттолкнувшись от ограждения, мой собеседник удаляется вглубь площадки, шаг его медленный и мягкий, как поступь большого, но изящного зверя. Чернота ночи без остатка поглощает волны форменной мантии, созданные игривым ветерком, только бледная кожа ладоней и шеи и гладкие волосы отсвечивают тусклым сиянием царицы ночи – Луны.
Отхожу немного в сторону, в тень высокого каменного выступа, прислоняюсь к нему лопатками, слегка запрокинув голову и поглядывая из-под ресниц на Малфоя, остановившегося возле одного из телескопов. Подкрутив колесики, он направляет трубу на купол небосклона, усыпанного сияющими крошками звёзд, заглядывает в окуляр.
- Ты переживаешь о судьбе Снейпа не меньше моего, что несколько удивляет меня. Ты спокойно миришься со знанием того, что я – сын Пожирателей Смерти, косвенных виновников смерти твоих родителей. Более того, теперь ты знаешь их так называемое тайное логово. И ты не бежишь сломя голову к директору, желая устроить вполне справедливую расправу. Честное слово, Поттер, ты не то чтобы странный… Ты меня изумляешь.
Малфой отрывается от телескопа, смотрит на меня несколько мгновений, а потом на его лице расцветает искренняя, даже благодарная улыбка.
На душе отчего-то теплеет, и я от всего сердца улыбаюсь в ответ.
***
Моему едва установившемуся покою отмерено совсем немного времени: ровно до следующего утра, когда я сталкиваюсь лицом к лицу с новоиспечённой проблемой.
Осуждение. Тотальное осуждение в глазах лучшего друга. Я наивно полагал, что за ночь он перезлится, тем более мы с Джинни вроде как расставили все точки над «i» и решили оставить всё как есть. Однако все мои ожидания рушатся о ледяную глыбу во взгляде и позе Рона, сидящего напротив меня за завтраком. Гермиона пытается виновато улыбнуться, но выходит у неё плохо. Невилл – единственный человек, который, несмотря ни на что, всегда на моей стороне, - явно не находит себе места. Он то хватается за вилку с ножом, которые через некоторое время выскальзывают из окаменевших пальцев, то бездумно отщипывает мелкие кусочки от листа салата и растерянно смотрит на меня.
Рон терзает ни в чём не повинную корочку зернового хлеба, изредка бросая на меня ястребиные взгляды – красноречивое подтверждение тому, что он и не думает просить прощения за вчерашнюю выходку.
Главная виновница произошедшего, Джинни, благоразумно делает вид, что мы вообще не знакомы. Оно и лучше.
Поглядывая исподлобья на всё это, я разрываюсь на несколько частей: одна из них хочет вскочить и закричать на весь Большой зал о том, как я устал от беспрецедентной глупости моего так называемого «друга», а вторая жаждет плюнуть на всё это, иначе никаких нервов не хватит. Недолго думая, я выбираю второй вариант.
Голова сама собой поворачивается в сторону преподавательского стола, взгляд моментально обращается к месту рядом с Дамблдором, но оно занято профессором Слизнортом, чего и следовало ожидать.
Всему виной канун Рождества и наивная, почти детская вера в чудеса.
Утыкаюсь взглядом в свою до сих пор пустующую тарелку, тихо и очень медленно выдыхаю от разочарования - и дело вовсе не в пропаже аппетита.
- Гарри, ты должен принять это… - заговаривает со мной Гермиона, когда завтрак остаётся позади, а седьмой курс Гриффиндора и Рейвенкло размещается в кабинете Трансфигурации.
- О чём ты? – запоздало откликаюсь, без особой надобности изучая высокий книжный шкаф, который мне предстоит очистить от пыли сегодня вечером.
