сообщить о нарушении
Текущая страница: 65 (всего у книги 106 страниц)
Я отвожу плечи назад, сводя уставшие лопатки, Снейп убирает руку, и я понимаю, что на этом наш разговор окончен. Профессор подбирает полы мантии и извещает меня о том, что у него есть кое-какие дела, а я весьма вовремя спохватываюсь, потому что до сих пор не собрал чемодан.
Ведь завтра в обед мы отправляемся в Лондон. Нужно купить учебники, зайти в Гринготтс, а уже вечером Хогвартс-экспресс увезёт меня и моих друзей в замок.
Мы возвращаемся в дом как раз вовремя: Молли только-только закончила приготовление ужина. От запаха жареной курицы и специй едва не начинают течь слюни, причём не у меня одного: по всей видимости, Рон уже очень давно кружится возле плиты.
Подкравшись к другу, я резко хлопаю его по плечам и громко смеюсь, когда он подпрыгивает от неожиданности. Увидев, что это я, он, как и его братья, пользуется преимуществом в росте и силе: здоровая рука без проблем сгребает меня в охапку, а кулак другой шутливо толкает в бок. Отчаянно отмахиваясь, я, впрочем, заливисто смеюсь и ловлю взгляд Снейпа, который на мгновение отвлёкся от разговора с Артуром и не поленился снисходительно выгнуть брови при виде нашего ребячества.
– Ну что, Гарри, завтра возвращаемся в Хогвартс? – гаркает Рон прямо над моим ухом, наглым образом снимая очки и водружая их себе на нос. Вид у него при этом до безумия забавный, особенно когда он начинает весьма правдоподобно копировать мою манеру чесать лоб и ерошить волосы на макушке. Я смеюсь и пытаюсь отобрать оправу, но друг отскакивает от меня с внезапной проворностью и делает вид, что запрыгивает на воображаемую метлу и кружит на ней вокруг стола.
– Совсем скоро нас ждёт квиддич, и Гарри Поттер просто обязан завоевать для своего факультета кубок школы!
Я сгибаюсь пополам в новом приступе смеха, отстранённо понимая, что не смеялся так сильно уже очень давно. Прибежавшие на шум Фрэд с Джорджем секунду соображают, в чём дело, и я вовсе не удивляюсь, когда они присоединяются к брату и во всё горло начинают распевать гимн Хогвартса. Я уже даже не пытаюсь вернуть очки, потому что это бесполезно, подслеповато щурюсь на прыгающих друзей и одновременно удивляюсь отсутствию реакции у Молли. В сознание закрадывается мысль о том, что она уже привыкла к подобному «цирку».
Не сразу замечаю появление девочек, а когда прямо перед моим носом появляются очки, немного оторопело моргаю и только потом благодарю Джинни.
– Мои братья идиоты, не обращай на них внимания, – откликается она, впрочем, абсолютно беззлобно, а я возвращаю себе способность чётко видеть окружающий мир.
Гермиона интересуется, собрал ли я чемодан, а я обещаю, что займусь им сразу после ужина.
Я действительно выполняю своё обещание, напоследок ещё раз проверив, не забыл ли я что-нибудь важное. Поставив чемодан возле двери, смотрю на Хедвиг, которая устроилась возле распахнутой клетки.
– Готова к долгой дороге? – спрашиваю у птицы, а она громко ухает в ответ. Конечно, находиться в замке для Хедвиг – истинное счастье. Там она максимально приближена к естественной среде обитания, не ограничена в полётах и охоте. Очень жалко будет лишать её всего этого через полгода.
Словно почуяв запах свободы, сова хлопает расправленными крыльями, я опускаюсь на матрац кровати и, пристроив волшебную палочку на тумбочке, тепло улыбаюсь своей птице.
Время близится к ночи, и чем дальше, тем сильнее моё волнение. Я напросился к Снейпу, но до сих пор не смог придумать уважительной причины. Точнее сказать, причина есть, только вряд ли он её поймёт.
Подавшись вперёд, опираюсь локтями о широко разведённые колени и смотрю в тёмный угол комнаты. Мысли скачут в моей голове, как заведённые, но все звучат слишком неубедительно.
Потом я долго стою в душе под тёплыми струями воды и призываю на помощь всё своё воображение. Как оказалось, совершенно напрасно.
Так ничего не придумав, тяжело вздыхаю, насухо вытираюсь пушистым полотенцем и, одевшись, покидаю ванную комнату.
Мне открывают после первого стука. Одного взгляда на Снейпа, видимо, решившего, что я объясню причину своего визита прямо с порога, оказывается достаточно.
– Я-а-а… – тяну с крайне умным видом, а профессор мгновенно выгибает брови, побуждая к продолжению, чем добивает меня окончательно.
Так, поговорить нам не удастся, это я понял ещё в начале дня. Что там остаётся?..
В конечном итоге, я пришёл за кое-чем другим, а убить меня он всегда успеет.
Поэтому я решительно подталкиваю дверь локтём и с поразительной лёгкостью тянусь к ничего не подозревающему Снейпу. Сейчас разница в росте кажется просто чудовищной, мне даже приходится приподняться на носочках, но он вдруг обнимает меня за поясницу, увлекая вглубь комнаты, а другой рукой захлопывает дверь. В лицо внезапно ударяет жар, потому что такой реакции со стороны Снейпа я ожидал в самую последнюю очередь.
Если вообще ожидал.
Может, он просто не хочет, чтобы я светился в проёме открытой двери? Может быть и так, но нечто потустороннее уже движет моими руками: я пропускаю между пальцев пряди его волос, совсем как в том сне, и придвигаюсь ближе. Наклонив голову вперёд, упираюсь лбом в твёрдое плечо, опускаю ладонь вниз и касаюсь живота Снейпа там, где предположительно должен был остаться шрам.
Всё это происходит так быстро, одно движение вытекает из другого, совершенно не нуждаясь в консультации у мозга, поэтому следующий вопрос возникает сам собой:
– Почему магические раны не заживают до конца?
Я не вижу его лица, но по тому, как плавно и размеренно вздымается грудь и спокойно течёт речь, можно судить, что профессору вполне комфортно в таком положении, и даже мои пальцы, которые деликатно нащупывают неровную линию шрама, вовсе не смущают его.
Радуясь, что Снейп тоже не имеет возможности видеть моё лицо, расслабленно опускаю веки и слушаю его голос, звучащий непривычно близко, почти над самым ухом:
– Только некоторые магические раны. Во-первых, они оставляют после себя неизлечимые шрамы, а во-вторых, беспокоят своего обладателя периодическими болями на протяжении всей жизни. Любая колдомедицина здесь бессильна.
– Не думаю, что Реддл не знал об этом, – выдыхаю с досадой, а Снейп лишь хмыкает в знак того, что это не столь значительно.
Я вовсе с ним не согласен, но предпочитаю промолчать и просто насладиться бесконечным спокойствием и почти физическим теплом. Не сдвинувшись ни на дюйм, улыбаюсь одними уголками губ, когда кончики его волос скользят по шее и вызывают чувство щекотки. Мне интересно, что он делает, потому что плечо под моим лбом шевелится. Как только тёплое дыхание касается уха, ладонь, всё это время изучавшая шрам, самопроизвольно сжимает ткань его рубашки. Подобная реакция собственного организма вводит в лёгкое заблуждение, но мне не суждено додумать, потому что до подозрительно притупившегося слуха долетают отголоски собственного имени.
Открыв глаза, я хмурюсь и прислушиваюсь, гадая, не показалось ли. Однако слух не подводит, и Снейп действительно зовёт меня, очень тихо, на тонкой грани баритона и бархатного шёпота, и только от одного этого я начинаю дышать глубоко и не совсем ровно.
Как ему удаётся так воздействовать на меня?..
Собственный голос предпочитает не участвовать в процессе, поэтому я лишь вопросительно мычу и зажмуриваюсь, когда его ладони ложатся на мою шею поверх ворота клетчатой рубашки, а подушечки больших пальцев подталкивают подбородок вверх. Наши носы встречаются на краткий миг, но в итоге я прижимаюсь виском к его скуле, плохо понимая, почему сначала меня обдаёт невыносимым жаром, а в следующую секунду бросает в холод.
Никогда прежде я не был так близко. Нет, не так.
Никогда прежде он не позволял мне быть так близко.
Догадывался ли он, что я пришёл именно за этим? Мне всегда казалось, что он знает чуточку больше, чем я. Видит то, что сокрыто от моего взора. Делает свои собственные выводы и не спешит делиться ими со мной.
Честно, я уже не настаиваю. Не пытаюсь пробить брешь там, где возведена могучая каменная стена. Даже боюсь об этом думать, но, по-моему, я только что нашёл маленькую лазейку. Тем не менее, всё это безумно напоминает танец на канате, натянутом над пропастью, но и это не так страшно, как то, что я, кажется, хочу намертво прилипнуть к Снейпу.
– Ты расстроен, – заключает он, а я теряюсь. Потом профессор, видимо, понимает, что смутило меня, и уточняет. – Сегодняшнее собрание.
Я тяжело выдыхаю в знак того, что не желаю говорить на эту тему. Конечно же, я расстроен, ещё сильно разочарован: в Ордене, в Дамблдоре.
Снейп каким-то образом понимает и это, а я чувствую, как его ладонь скользит вниз по моей спине. Я бы счёл это за утешение, но ведь Снейп не из тех, кто утешает.
Балансируя на грани реальности и вязкого, как сироп, забытья, не спешу открывать глаза, когда отпускаю ткань рубашки и безошибочно нахожу маленькие пуговицы. Одна успевает выскользнуть из петли, когда мой висок внезапно теряет опору: Снейп отклоняется назад в вежливой, но настойчивой попытке остановить меня.
Всё же приходится поднять взгляд на напрягшегося профессора.
– Мне интересно взглянуть, – выдаю шёпотом, не отпуская расстёгнутую пуговицу, отстранённо понимая, что Снейп в очередной раз может не разделить моё любопытство.
Я должен увидеть его шрам своими глазами.
Вдруг резкий звон стекла, в тишине показавшийся раскатом грома, заставляет нас обоих вздрогнуть. Рефлекторно повернув голову в сторону источника шума, я с досадой смотрю на внезапно распахнувшееся окно. С языка едва не срывается недовольное: «Чёрт побери», когда Снейп отстраняется, из-за чего мне приходится отпустить край его рубашки. Залетевший ветер успевает сдуть листы пергамента со стола, а пока профессор закрывает окно и устраняет беспорядок магическим способом, я на ватных ногах достигаю книжного стеллажа и тяжело прислоняюсь к боковой стенке.
Разрушить такой момент…
Снейп оценивает результат трудов и оборачивается вокруг своей оси в поисках меня, пока наши взгляды не встречаются.
Не уверен, как он, а я абсолютно не знаю, что делать, но одно понимаю кристально ясно: моя решительность иссякла. Как оказалось, не очень-то много её у меня было. Если очередная порция успеет скопиться к лету, это будет очень даже быстро.
Только если он сам сейчас не предпримет хоть что-то, потому что я даже не представляю, как заставить себя оттолкнуться от лакированного дерева.
Как только эта мысль проносится в моей будто одурманенной голове, всё мгновенно становится на свои места.
Потому что прямо сейчас, в ближайшие секунды однозначно должно произойти что-то, что даст начало новому витку наших отношений.
Завязав первый узелок ещё в конце августа, когда я впервые поцеловал его ночью в стенах Хогвартса, я уступаю ему право завязать следующий, потому что нитка вот-вот закончится.
Смотрю на то, как Снейп подходит ко мне, на его сосредоточенное лицо. Он будто решает, как ему поступить, а я в паническом отчаянии не могу понять, чего именно хочу. Его ладони ложатся на мои щёки, а длинные пальцы приглаживают волосы на висках.
– Иди к себе, завтра рано вставать, – произносит он, а я никак не соображу: его голос действительно звучит так глухо или у меня опять проблемы со слухом?
Тёплые губы прижимаются к моему лбу на долгие-долгие секунды, в течение которых я отрывисто дышу в шею профессору. Когда он отклоняется, меня хватает только на сиплое: «Спокойной ночи». В который раз не решаюсь взглянуть на него, покидаю комнату и словно в каком-то жарком мареве бреду в сторону лестницы.
Обеспокоенное лицо Джинни является последним, что я ожидал увидеть.
– Гарри, что с тобой? Ты какой-то взбудораженный, – бегло произносит она, загораживая финишную прямую до комнаты.
– Неужели? – откликаюсь на автомате и дотрагиваюсь до висков, странным образом до сих пор ощущая прикосновения пальцев Снейпа.
Только сейчас я замечаю, что девушка стоит босиком на холодном деревянном полу, одетая в один лишь махровый халат, а по её плечам раскинулись пряди влажных волос. Когда она протягивает ко мне руку и касается лба, в нос ударяет приятный запах цитрусового мыла.
– Ты горишь, – комментирует она моё состояние и чешет подбородок в недоумении.
Я и предположить не мог, какой коварный подарок получу за десять минут до нового года.
Не контролируя и не понимая сам себя, я сгребаю ошарашенную Джинни в объятия и оттаскиваю от лестницы в сторону её комнаты. Упавший пояс от халата забивается под дверь, которую я, не глядя, толкаю плечом. Естественно, теперь она не поддаётся механическому воздействию, но свободная рука уже яростно взмахивает палочкой, и в следующий миг дверное полотно с треском захлопывается. Потом палочка успешно теряется на полу тёмной комнаты вместе с халатом Джинни, которая вздрагивает от контакта влажноватой кожи с прохладным воздухом и теряется настолько, что даже не отвечает на мой резкий поцелуй. Аккуратные ладони упираются мне в грудь, останавливая, красивые глаза распахиваются в немом вопросе.
Честно, Джинни, я не ведаю, что творю, но как объяснить это, не знаю. Поэтому я шумно выдыхаю, выпуская пар, и вновь тянусь к ней за более мягким поцелуем. На этот раз она отвечает, с энтузиазмом расстёгивая пуговицы на моих джинсах, а я глажу обнажённую спину и болезненно зажмуриваюсь, внезапно так ярко и остро понимая, что вместо округлых девичьих форм хочу почувствовать под своими ладонями слегка выпирающие линии рёбер на твёрдой мужской спине.
========== Глава 29 ==========
Сказать, что я изумил самого себя – это значит не сказать вообще ничего. Вы когда-нибудь сталкивались с тем, что не могли понять мотивов, которые толкнули вас на определённые действия? Если да, то нетрудно догадаться, в каком состоянии я пребывал утром первого января, сидя на кухне и лениво пережёвывая крекер. Проснулся я рано – Молли совсем недавно начала готовить завтрак. Она долго уговаривала меня немного потерпеть, но я уверил её, что вполне обойдусь чаем с вышеупомянутыми крекерами.
Сейчас, когда сырники тихонько шипят на раскалённой сковороде, я ненароком вдыхаю их аппетитный запах и немного сконфуженно кошусь на Молли.
Ощущение, будто находишься не в своей тарелке, посещает меня далеко не первый раз. Подобное было год назад, когда моя семья гостила у Уизли. Мы с Джинни как раз переживали период в отношениях, когда каждый из нас не мог спокойно вести себя в присутствии другого. Чертовка Джинни лишний раз пользовалась этим, то и дело провоцировала соскользнувшей бретелькой платья, либо ещё чем-то таким, от чего меня начинало выжигать изнутри. Зато на следующее утро после бурной ночи я едва находил в себе силы посмотреть в глаза ничего не подозревавшей Молли.
Сегодня я с ужасом понял: история повторяется и усугубляется тем фактом, что на этот раз мы с Джинни не состоим в романтических отношениях. Даже несмотря на то, что вчера она довольно-таки быстро отошла от шока и предвосхитила все ожидания, в порыве страсти едва не вырвав мои волосы, а под одной из ключиц оставив кровоподтёк…
Ножки стула с характерным скрежетом вычерчивают неровные дуги на полу, когда я резко встаю и, попросив у Молли прощения за шум, взбегаю вверх по лестнице. Только когда я оказываюсь на четвёртом этаже и попадаю на небольшой балкон, засыпанный свежим снегом, только тогда позволяю себе вздохнуть и провести ладонями по лицу.
Я дурак, каких свет не видел, а ведь всё из-за чего…
Лицо и шею мгновенно обжигает горячей волной, и даже резкий порыв ледяного ветра тут не причём.
Снейп. Северус, будь он неладен, Снейп.
Его руки, голос, тонкая ткань рубашки и мягкие кончики волос, теплота дыхания и тусклый блеск тёмных глаз – всё слилось в один дурман, который окутывает меня и не отпускает.
Я не ошибся: меня действительно затягивает в этого человека. Почему-то в воображении сразу возникает чёрная дыра и миры, безвозвратно тонущие в ней.
Не скажу, что пробуждение в чужой постели стало для меня изумлением. Правда, спросонья я не сразу смог сообразить, почему ко мне прижимается тихо дышащее обнажённое девичье тело, но уже через пару мгновений всё встало на свои места. Мы с Джинни переспали этой ночью.
Я и Джинни.
Даже сейчас, облокотившись на деревянное ограждение, я не могу понять, что на меня нашло прошлым вечером. Сначала собрание Ордена Феникса с тяжёлым грузом безрадостной информации, затем недомолвки Дамблдора, вызвавшие недоверие с моей стороны. Единственные радостные проблески – это новость Сириуса о возвращении на площадь Гриммо и то, что Снейп каким-то чудесным образом ответил на мои недвусмысленные действия. Потом, правда, он в своём репертуаре отправил меня спать, а я случайно столкнулся с Джинни. В мозгах что-то щёлкнуло, причём не на краю лестницы, а ещё в комнате Снейпа, когда его губы прижались к моему лбу. Мне весьма знакомо это чувство, когда, кажется, сейчас вспыхнешь огнём. Такое я ощущал лишь с Джинни вплоть до вчерашнего вечера.
Если бы не распахнувшееся окно, если бы сегодня не нужно было отправляться в Хогвартс…
