сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 106 страниц)
Поднимаю глаза на крёстного, немного удивлённо выгнув брови.
- Он никогда мне об этом не рассказывал…
Сириус подкладывает руки под голову, не отрывая взгляда от массивной люстры со свечами, шумно выдыхает и тихо произносит:
- Мне так не хватает Джеймса…
- Сириус, - бурчу я с едва различимым укором в голосе, снимая очки и потирая переносицу, - давай не будем трогать рану, которая ещё не успела затянуться.
Он качает головой настолько, насколько это возможно в его лежачем положении, затем поворачивает лицо в мою сторону.
- Ты так похож на него.
Затем вытягивает руку и прикасается костяшками пальцев к моей щеке. Сомнение мелькает в его красивых глазах, неожиданно он убирает руку и как можно убедительней добавляет:
- Ты не подумай, что я вижу в тебе только Джеймса. Ты – это ты, Гарри, и можешь не сомневаться в моей привязанности к тебе.
- И в мыслях не было, - чуть улыбаюсь вдобавок.
Хорошо, что есть люди, с которыми мне может быть спокойно.
========== Глава 14 ==========
— Вот проклятье!
Я вскакиваю на ноги и, вцепившись пальцами в волосы, быстрыми шагами начинаю мерить пространство между камином и окном.
— Что случилось?
Сириус, удивлённый моим странным поведением, встаёт следом за мной и присаживается на подлокотник кресла, сцепив пальцы в замок и вопросительно взирая меня.
— Дневник…
Я замираю возле окна, останавливаю взгляд на багровом солнечном диске, медленно закатывающемся за горизонт.
Мамин дневник. Сгорел вместе с домом. Как я мог оставить столь ценную вещь в ящике прикроватной тумбочки, а не взять его с собой? Тетрадка была тонкая и могла свободно поместиться за пазухой.
Знал бы я, что случится в тот вечер, сделал бы всё абсолютно по-другому.
По волшебству загораются свечи на канделябрах и люстре, гостиная тут же наполняется теплом мягкого света. Я слышу, как вспыхивает огонь в камине за спиной, но не думаю оборачиваться. Вместо этого я закрываю глаза и слушаю, как тихо потрескивают разгорающиеся поленья, как отдалённо звучат чьи-то быстрые шаги по коридору. За ними следует скрип отъехавшего портрета, едва различимый шорох чужой мантии и:
— Блэк, есть разговор.
Вновь ни единого звука, кроме негромкого шёпота пламени — крёстный не спешит с ответом. Спиной ощущаю, как он смотрит на меня, но не позволяю себе открыть глаза и обернуться. Меня затопляет горечь по той причине, что я не в силах изменить ход времени для того, чтобы не позволить нашей семье переехать в дом на площади Гриммо.
Раздаётся короткий вздох, звук шагов по направлению к выходу, потом невнятная речь полной дамы — и вот я остаюсь наедине с самим собой.
Медленно приподнимаю веки и смотрю в окно. Солнце наполовину скрыто за горизонтом. Сумеречная темнота медленно обступает красный диск, словно стремясь захватить его в плен. Ещё полчаса – и светило прячется за спасительной кромкой леса, весело подмигнув напоследок, будто намекая на то, что утром возьмёт реванш. Ночь принимает уснувшую природу в свои владения, торжественно рассыпая горсти сияющих звёзд по небу, окрашенному в глубокий тёмно-синий цвет.
Впервые это время суток не пробуждает во мне чувство дискомфорта, как было всю предыдущую неделю, и я абсолютно уверен, что сегодня буду спать спокойно.
Не знаю, что послужило тому причиной. Может, тот факт, что у меня теперь есть зелье, а может, переживания немного улеглись.
Я опускаю ладони на гладкий камень подоконника, подаваясь вперёд и прижимаясь лбом к прохладному стеклу.
Улеглись. Как же. Я всего лишь научился их блокировать. Такое никогда не забудется. Только если по прошествии нескольких лет, и то я в этом не уверен.
— О чём профессор Снейп хотел поговорить с тобой? – спрашиваю, как только слышу, что кто-то вошёл в гостиную.
— О том, чтобы профессор Снейп, кем я являюсь, пресёк на корню твои попытки совершить глупости, когда Блэк с Люпином отправятся за Лонгботтомом.
М-да, в следующий раз мне не стоит быть столь самонадеянным при определении личности вошедшего, полагаясь только на собственный слух.
— Вот как… — смутившись, произношу я, разворачиваясь всем телом и присаживаясь на край подоконника.
Зельевар неопределённо мычит, уставившись на что-то, лежащее на полу и отгороженное от моего взора спинкой кресла. Вытянув шею, я обнаруживаю карту Мародёров и чуть не ахаю. Она до сих пор отображает всех, кто есть в замке, и у меня даже нет палочки, чтобы заставить карту исчезнуть.
Я отталкиваюсь от подоконника, ловко обогнув кресло, буквально подлетаю к Снейпу, хватаю карту с пола, одновременно как можно более бодро произнося:
— Не обращайте внимания, сэр, это просто…
— Просто карта Мародёров? – профессор перебивает меня, и у меня отвисает челюсть.
— Откуда вы?..
— Оттуда же, откуда я знаю и про мантию-невидимку.
Он хмыкает, а я, наконец, захлопываю рот, торопливо складывая карту и запихивая её в карман брюк. Впрочем, Снейпа она мало интересует, поэтому моя спешка оказывается лишней.
— Мама? – высказываю первую догадку.
— Абсолютно верно, — в его глазах мелькает тень уважения, адресованного моей догадливости.
— Она что, выдавала вам все тайны моего отца? – недоверчиво хмурюсь.
— Частично.
— Замечательно. Получается, что про эти предметы знали все, кроме меня, — недовольно бурчу, уже не удивляясь собственной неосведомлённости и скрытности родителей. Ещё стараюсь не обращать внимания на странное выражение лица Снейпа, точного определения которому я не в силах подобрать.
— Ты как твой отец: тот всегда хотел быть в курсе всех событий, поэтому совал свой нос везде, где не надо, — произносит профессор, к моему удивлению абсолютно беззлобно.
Он делает движение рукой, и в следующий миг я раздумываю над тем, можно ли удивиться ещё больше, чем сейчас, потому как пальцы зельевара подцепляют прядь моих волос над виском и вертят её между подушечками.
— Ты очень похож на него внешне, — продолжает Снейп тоном, будто между прочим, и смотрит куда-то поверх моей головы.
Что-то подталкивает меня на очередной рискованный поступок, и я прекрасно осознаю, что мои слова поставят в неловкое положение нас обоих, но мне жутко интересно: убежит ли профессор на этот раз, или всё же?..
— Да, вот только глаза, как у мамы.
По-моему, я даже перестаю дышать, наблюдая за реакцией Снейпа, которая не заставляет себя ждать. Пытливый взгляд слегка прищуренных глаз резко фокусируется на мне, пальцы оставляют мои волосы. Он понимает, что я намеренно возвращаюсь к тому эпизоду в библиотеке, так как читаю подозрение и вместе с тем непонимание на его лице. Что самое смешное – я сам не имею и малейшего понятия, зачем делаю всё это.
— И не только. Ещё настойчивость, а точнее, упёртость. Это у тебя тоже от Лили.
Вот что он делает, мне не ясно. Мерлин, ведь я совсем не такой ответ ожидал.
— Какой есть. Тем более, родителей не выбирают, — пожимаю плечами и, не подав вида, отхожу к камину, опираясь локтём о полку и зачарованно наблюдая за языками согревающего пламени. – Кстати, я впервые вижу вас в гостиной Гриффиндора.
Не в силах сдержаться, расплываюсь в улыбке и с усмешкой добавляю:
— Рон мне не поверит.
Зельевар игнорирует мои слова, неопределённо разведя руками, неспешно пересекает просторное помещение и опускается на низкий диван у противоположной стены, закидывая ногу на ногу и, по всей видимости, чувствуя себя весьма комфортно.
У меня сразу складывается впечатление, что он здесь надолго. Подозрительно.
— Куда подевался Сириус? – осторожно спрашиваю, нахмурив брови.
— А ты хорошенько подумай, — заговорщицким тоном отвечает зельевар, и уголок его рта вздрагивает в намёке на ухмылку.
Я не понимаю. Смотрю на профессора, перевариваю события сегодняшнего вечера и вновь не понимаю.
Вдруг догадка озаряет моё сознание:
— Неужели?..
И прислоняюсь спиной к стене, стараясь справиться с нарастающим волнением. Нет-нет, они не могли отправиться за Невиллом прямо сейчас, в ночь. Это же истинное безумие!
Судя по кивку зельевара, моя версия очень даже правильная.
— И поэтому они подослали вас ко мне? – возмущённо спрашиваю я, повысив голос.
— Во-первых, не подослали, а во-вторых, изволь разговаривать в подобающем тоне, — с металлом в голосе произносит Снейп.
— И снова мне ничего не сказали, — произношу гораздо спокойней.
— Тебе известна маггловская поговорка «Меньше знаешь – лучше спишь»? – он вопросительно выгибает бровь, бросив на меня мимолётный взгляд.
Я вздыхаю в ответ, а Снейп вызывает домового эльфа, что-то тихо говорит ему, тот исчезает и всего через мгновение появляется с толстенным старым фолиантом.
При виде маленького, худенького эльфа, чуть не падающего под весом тяжеленной книженции, я оказываюсь солидарен с Гермионой в вопросе по защите прав домовиков.
— Проблема в том, что при таком раскладе я глаз не сомкну, — с размаху падаю в кресло, развёрнутое к камину таким образом, что я получаюсь недосягаем для взора Снейпа.
С его стороны доносится пренебрежительное фырканье, но я не решаюсь обернуться или хотя бы возмутиться подобной реакцией, а углубляюсь в собственные мысли.
Значит, какой расклад: спорить с зельеваром так же бесполезно, как пытаться отправиться вслед за Сириусом и Ремусом. Остаётся положиться на шаткую веру в то, что всё обойдётся.
Зажмурив глаза, я несколько раз ударяюсь затылком о спинку кресла, но мягкая обивка заглушает звуки и пружинит мою голову, поэтому я подаюсь вперёд и утыкаюсь лбом в колени, при этом безнадёжно мыча. Мерлин, ну не могу я сидеть, сложа руки, в то время как близкие люди, возможно, рискуют жизнью!
Сердце уносится в бешеный скач, когда разум озаряет спасительная идея. Нашарив в кармане брюк подаренное зеркальце, я заглядываю в него и произношу имя крёстного.
Тишина. Ни ответа, ни лица Сириуса в зеркале – ничего.
Спокойно, Гарри, только не паникуй.
Я повторяю попытку, абсолютно не обращая внимания на притихшего зельевара, переставшего листать страницы своей книги.
И вновь – никакого результата.
Засунув зеркальце обратно в карман, барабаню пальцами по мягкой обивке, перескакивая взглядом с предмета на предмет и закусив нижнюю губу. Теперь у меня только один выход.
Собравшись с мыслями, вскакиваю с места и уже почти достигаю проёма, как вдруг Снейп, невесть когда успевший оказаться рядом, хватает меня за шиворот и оттаскивает от выхода, бесцеремонно швырнув обратно в кресло. Я не успеваю и глазом моргнуть, как он преграждает мне путь, опираясь руками на оба подлокотника и вставляя колено между моих ног. От его резких и уверенных движений у меня застревает ком в горле, и я лишь хлопаю глазами, безмолвно наблюдая, как Снейп склоняется к моему лицу, гипнотизируя взглядом, и почти что шепчет, и от этого вкрадчивого шёпота волоски встают дыбом на спине и руках.
— Не делай глупостей, если, конечно, ты не хочешь навредить себе, а вместе с тем и Блэку с Люпином. У меня нет ни малейшего желания воспитывать тебя заново и ставить на место, как младшекурсника, который абсолютно не ведает, что творит. Ты не глупый, Поттер, далеко не глупый, поэтому, будь добр, не создавай ложное впечатление о том, что находишься в ссоре с собственным разумом.
— Но ведь это может быть опасно, они же…
Попытка вставить хоть одно слово оканчивается неудачей: я физически оказываюсь неспособен говорить по той простой причине, что Снейп закрывает мой рот ладонью и шипит прямо в лицо:
— Заруби себе на носу: никогда, слышишь, никогда не повышай на меня голос. Не имеешь ни малейшего права. Возможно, это моё личное упущение, я слишком много тебе позволял, и не стоило общаться с тобой более непринуждённо, чем подобает профессору и его ученику. Дай тебе палец – так ты всю руку откусишь.
Я что, кричал? Мерлиновы тапки, Снейп прав, я не заметил, как перешёл на крик.
Он говорит и дальше, но я уже не слушаю, а размышляю над собственным поведением.
Неожиданно воцарившаяся тишина режет уши. Я несколько раз моргаю, концентрируя своё внимание на скривившемся от негодования профессоре. Очевидно, тот понял, что окончание его отповеди не дошло до моего слуха.
Распрямившись, он покидает поле моего зрения, но не скрывается за портретом, как я мог предположить, а возвращается на диван в дальнем углу гостиной и вновь уделяет всё своё безраздельное внимание книге. Причём, делает это с таким видом, будто инцидента не было и в помине.
Я в шоке. По меньшей мере.
Лениво расшнуровывая кеды и отбрасывая их под стол, забираюсь в кресло с ногами, ощущая, как всё ещё взволнованно стучит сердце в груди. Набрав полные лёгкие воздуха, медленно выдыхаю, тем самым стараясь утихомирить сердцебиение.
— Поттер, успокойтесь, — обречённо вздыхает зельевар, судя по звукам, вновь призывает эльфа, и через пару мгновений передо мной на столе появляется ароматный чёрный чай.
Покачав головой, тянусь за кружкой, делаю небольшой глоток и останавливаю свой взгляд на огне в камине.
Вот теперь я точно не в силах что-либо изменить. Был бы умнее, сразу бы это понял. Так что, профессор, возможно, Вы и ошибались, когда говорили о том, что я далеко не глуп.
Кстати, о профессоре.
Я осторожно поворачиваюсь в кресле и, стараясь не разлить чай, выглядываю из-за спинки. Снейп замер в точно такой же позе, какую принял несколько минут назад, только изредка переворачивает страницу и водит кончиками пальцев по строчкам.
Допустим, я перегнул палку. Не стоило пытаться предпринять, поистине, ребяческих попыток как-нибудь подействовать на ход абсолютно не зависящих от меня событий. Но эта его фраза про нашу, якобы, недопустимую манеру общения и про то, что он мне слишком многое было дозволено, причём, как он выразился, с его личного согласия…
Я полностью разворачиваюсь в кресле, опускаясь на коленки и прижимаясь щекой к изголовью, ставлю кружку на спинку, придерживая её ладонью, и продолжаю наблюдать за тем, как зельевар читает.
То, что он сказал… в самом деле, чушь какая-то. Что он подразумевает под фразой «не стоило общаться с тобой более непринуждённо»? То, что мы могли поговорить практически на любые темы? Что почти каждое лето я мог сидеть в тени на крыльце и слушать его рассказы о зельях? Или что он оказал мне, пожалуй, самую огромную поддержку после смерти родителей? Что именно он был рядом со мной на кладбище?
Не понимаю и не хочу понимать подобные глупости.
Отпивая из кружки, вижу, как Снейп поднимает ладонь от книги и заправляет за ухо упавшую на глаза прядь волос.
Не знаю почему, но этот жест вызывает во мне удивление, граничащее с каким-то необъяснимым чувством, причём в природе последнего я абсолютно не хочу разбираться. Просто я впервые вижу подобное. Сейчас Снейп такой естественный, без напускного безразличия, что я невольно продолжаю наблюдать, потому что никогда не знал его таким.
— И долго ты будешь прожигать меня взглядом? – неожиданно спрашивает он, однако, не подав ни единого признака того, что вопрос адресован мне. Он не поднял голову, не пошевелился – вообще ничего.
Кстати, ещё один момент настораживает меня: почему, когда он задаёт мне вопросы, я не сразу нахожусь, что ответить? Не то чтобы он спросил у меня, каково расстояние от Земли до Луны, и всё же нужные слова далеко не сразу приходят на ум.
— Прошу прощения, — кашлянув, я отворачиваюсь и нормально сажусь в кресло, вытягивая скрещенные в лодыжках ноги вперёд и допивая чай.
Не нравится ему, значит. Будто бы мне нравится, что он постоянно таскает меня то за руку, то за шиворот, впечатывает в стены, вжимает в кресло, причём в последнем случае ещё и…
Я опускаю взгляд на свои ноги, вспоминая, как всего десять минут назад между ними было колено Снейпа. И его руки на подлокотниках, и лицо вблизи от моего.
В другом случае, при других обстоятельствах и других участниках это могло выглядеть весьма возбуждающе.
Я сползаю вниз на спину, прикрывая рот ладонью.
Обалдеть. Теперь я ещё считаю, что при множестве «но» такая ситуация могла бы возбудить меня?
С ума сойти. Я впадаю из крайности в крайность: то я злюсь и нервничаю, то сижу и рассуждаю о таком, что становится стыдно за собственные мысли. И вновь Снейп оказался прав, когда сказал, что моё настроение меняется с неимоверной скоростью и непредсказуемой периодичностью.
До гостиной долетает далёкий бой часов, оповестивший о том, что сейчас ровно полночь. Немного хочется спать, что и неудивительно в тишине, нарушаемой лишь нестройным шипением обуглившихся поленьев и шорохом переворачиваемых страниц.
Почему-то я не решаюсь встать и подняться в спальню. Тут ещё возникает вопрос о том, долго ли Снейп будет «охранять» меня?
Уставившись на огонь, я не замечаю, как через какое-то время веки опускаются, и я клюю носом во сне и чуть не роняю кружку из ослабевших пальцев, что заставляет меня резко вздрогнуть и проснуться.
