сообщить о нарушении
Текущая страница: 74 (всего у книги 106 страниц)
Я уже отчаиваюсь услышать что-то в ответ и проснуться тоже не могу, но небо светлеет, за спиной вновь вырастает величественный замок, и всё выглядит так, как было в самом начале сна. Красный краешек солнца показывается из-за горизонта, тьма отступает, а голос Реддла звучит тихо и спокойно:
– Я всего лишь хочу поговорить. Жду тебя в Хогсмиде, в начале тропы, ведущей к Воющей Хижине.
В следующий миг я резко выныриваю из сна и едва могу отдышаться. Смахнув со лба капли пота, надеваю очки, причём подрагивающие пальцы не сразу справляются с дужками, и выглядываю в окно. Небо уже не такое тёмное, а это значит, что до рассвета не меньше полутора часов.
Переведя дух ото сна, ныряю в джинсы, затем нашариваю под кроватью кеды и, завязывая шнурки непослушными пальцами, судорожно соображаю. То, что Реддл вновь проникнул в моё сознание, – очевидно. Однако на этот раз я не отключаюсь на несколько дней и чувствую себя вполне сносно. Мне слабо верится в то, что ему действительно нужно просто поговорить, но стал бы он так беречь мою нервную систему в противном случае? Может, это очередная ловушка, ведь сегодня – утро вторника, и хватятся меня часа через три, как минимум. За это время может произойти что угодно. И что за место он такое выбрал – неподалёку от Воющей Хижины? Он пытался поговорить со мной в «Трёх Мётлах», но зачем? Какую цель он преследовал?
Не найдя ответов, я переодеваюсь в рубашку, наспех натягиваю свитер и думаю о том, стоит ли рассказать кому-нибудь о случившемся. Только вот к кому мне обратиться в столь ранний час?..
В глубине души тлеет уголёк надежды, что увиденное – всего лишь страшный сон, а не «визит» Волдеморта в моё сознание. Однако лёгкая боль в области шрама, которой я спросонья не уделил должного внимания, расставляет все точки над «i». Накинув на плечи мантию, проверяю Карту Мародёров, которую всегда ношу во внутреннем кармане, беру волшебную палочку и смотрю на Рона. Тот лежит на спине и, по всей видимости, очень крепко спит. Моя догадка подтверждается почти мгновенно, потому что мне не сразу удаётся разбудить его. Только когда Рон привстаёт на локтях и сонно смотрит на меня, явно не угадывая, я членораздельно произношу:
– Рон, мне нужно в Хогсмид, слышишь?
Однако до друга едва доходит смысл моих слов, он трёт один глаз кулаком и широко зевает. Начиная злиться, я трясу его за плечо и сгибаюсь почти пополам, пытаясь поймать его взгляд.
– Я иду в Хогсмид, Рон! Ты слышишь меня? – мой голос звучит немного громче, и тон раздражённый, но, к счастью, до Рона доходит.
– Конечно, я слышу, что ты идёшь в Хогсмид… – бурчит он и начинает возиться с одеялом, явно намереваясь отправиться в мир снов, но я в последний раз трясу его за плечо, с трудом привлекая внимание, и заключаю:
– Если я не появлюсь к завтраку, предупреди Снейпа, хорошо?
Рон вяло повторяет мою фразу, хмурит брови и вытягивает губы трубочкой, пытаясь сделать серьёзное лицо, после чего откидывается на подушки, чтобы в следующую же секунду захрапеть.
Распрямившись, я перебираю пальцами край мантии и в сомнении смотрю на спящего друга. Вспомнит ли он мои слова, когда проснётся? Или посчитает, что всё это ему приснилось? Хотя он в любом случае будет искать меня…
Можно, конечно, подстраховаться, и уж это создание меня точно не подведёт. Кивнув собственным мыслям, я почти на цыпочках спускаюсь в гостиную и решительно выскальзываю в открывшийся проём.
Домовой эльф Добби появляется после первого же призыва. Он немного растерянно озирается по сторонам, видимо, пытаясь понять, кому мог понадобиться в столь ранний час.
– Доброй ночи, Добби, – приветствую эльфа, а он тут же воодушевлённо расшаркивается. К слову, я бесконечно рад, что этот необычный эльф перестал избегать меня после случая, когда я попросил его доставить письмо пропавшему на тот момент Снейпу.
– Гарри Поттер, сэр, чем могу помочь?
Я не могу не улыбнуться при виде окрылённого эльфа, одновременно подбирая слова.
– У меня есть кое-какое дело в Хогсмиде, и оно может быть опасным. Я бы хотел, чтобы ты рассказал об этом профессору Снейпу в случае, если я не вернусь к завтраку. Запомни: я буду возле дороги, ведущей к Воющей Хижине.
Чем дальше я говорю, тем серьёзнее становится Добби, а когда замолкаю, он и вовсе мрачнеет, насколько это возможно сделать существу с такими большими и сияющими глазами.
– Гарри Поттер не считает, что я должен поделиться этой новостью с профессором Снейпом прямо сейчас? – осторожно интересуется эльф, при этом его уши начинают пугливо подрагивать.
Как раз в эту секунду шрам прошивает быстрой, но настойчивой болью, я рефлекторно прижимаю пальцы к больному месту и сбивчиво отвечаю:
– Нет, Добби, ты поделишься ею, если я не вернусь к завтраку, в противном случае ты должен молчать, понял?
Я дожидаюсь короткого кивка, хотя Добби при этом выглядит не очень уверенно, но я не в силах уделить этому должное внимание, потому что боль начинает пульсировать в висках. Быстро попрощавшись с эльфом, следую в сторону ближайшего выхода из замка, на одном из поворотов сказав сквозь зубы:
– Я иду, можешь не нервничать.
Эти слова обращены к Реддлу, чьи экзекуции на расстоянии не приносят удовольствия, и, как ни странно, боль ослабевает. К счастью, в замке я не встречаю никого из дежурных учителей, окрестности Хогвартса пустуют, а вот на улицах Хогсмида есть несколько таких же «ранних пташек», как я.
Утро выдаётся морозное, поэтому я плотнее кутаюсь в шарф и сверяюсь с Картой: не каждый день проводишь время практически на окраине магической деревни, ещё и неподалёку от такого невесёлого места, как Воющая Хижина. Чем ближе я к своей цели, тем сильнее сомнения одолевают меня. Может, стоило сразу рассказать Снейпу о случившемся? Я прекрасно знаю, что будет ждать меня, когда он узнает о моём недальновидном поступке, ведь добровольную встречу с врагом никак иначе не назовёшь. Рациональная часть ума вопит о том, что это – очередная ловушка, и я должен сейчас же вернуться обратно, эмоции же твердят обратное. Сколько раз я пытался отговорить Снейпа не идти на встречу с Реддлом, и что в итоге? Конечно, я понимаю, что это – две совершенно разные ситуации. Если я ничего не знаю об истинном отношении Волдеморта к Снейпу, то моей смерти Том желает больше всего на свете.
Свернув на нужном повороте, оставляю позади широкие улицы Хогсмида и выхожу на узкую тропинку. Она уходит вдаль от пряничных домиков, петляет между деревьев, пока, наконец, вдалеке не показывается размытый силуэт Хижины. К счастью, светает довольно-таки быстро, хотя до восхода солнца чуть меньше часа, поэтому я ещё раз заглядываю в Карту без помощи Люмоса и тяжело вздыхаю: маленькая точка с подписью «Том Реддл» неподвижно стоит на перекрёстке двух дорожек.
Именно в эту секунду я осознаю всю глупость и несущественность собственных доводов, мысленно взываю к Добби, чтобы тот прямо сейчас отправлялся Снейпу, хотя прекрасно осознаю, что эльф меня не услышит.
Достав палочку, прячу карту в кармане и уверенно иду к месту встречи. Через какое-то время деревья расступаются, и я вижу высокого волшебника, стоящего спиной ко мне. Его чёрная мантия выделяется на фоне белого снега, широкие плечи гордо расправлены: складывается впечатление, что это – всего лишь заблудившийся путник, который заинтересовался видом Хижины.
Ветки трещат под подошвой ботинок, Реддл плавно разворачивается, и я замираю в десяти футах от него.
Это наша первая встреча с момента его возрождения. Снейп не солгал, когда сказал, что Том ничуть не изменился: та же гордость и аристократизм в постановке головы и развороте плеч, те же правильные черты лица и каштановые волосы, снисходительная полуулыбка и безразличный взгляд.
– Ну что же, – роняю немного не своим голосом и крепче сжимаю палочку, – вот я пришёл.
– Вот мы и встретились, – Реддл эхом вторит мне и слегка разводит руки в стороны, то ли в подтверждение своих слов, то ли для демонстрации благих намерений, потому что волшебную палочку я не наблюдаю.
Воцаряется тяжёлая для меня пауза, а Том, кажется, чувствует себя вполне комфортно: он плавно опускает руки и сцепляет их в замок. Его голова немного наклоняется, так что теперь он смотрит на меня исподлобья, и взгляд этот пытливый.
Поджав губы, я всеми силами стараюсь не выдать своего волнения и некоторой доли нервозности; на голос сейчас глупо полагаться, поэтому я жестом даю понять, что внимательно слушаю. Том явно усмехается – я вижу, как кривится уголок его рта, – и вкрадчиво произносит:
– Как ты смог понять, я желаю поговорить с тобой.
Я выжидаю несколько секунд, надеясь, что Реддл пояснит, но он явно не собирается делать ничего подобного. Подавив новую волну раздражения, произношу немного громче обычного, потому что нас до сих пор разделяет приличное расстояние, которое никто не торопится сокращать:
– Не могу сказать, что твоё желание взаимно, но раз мы здесь…
– Я всё никак не могу понять, – Том внезапно перебивает меня, разрывая зрительный контакт, а я рефлекторно дёргаюсь. Я вовсе не боюсь его, но подобные резкие переходы заставят понервничать кого угодно. Тем временем Реддл поднимает ладони вверх и смотрит на светлеющее небо, продолжая говорить:
– Почему именно ты, Поттер? Что в тебе такого особенного, – при этом он будто выплёвывает последнее слово, – раз именно ты оказался тем, кого я не смог одолеть? Когда я узнал о Пророчестве, то решил: вот он, мой шанс. Шанс встретить кого-то равного себе, такого же могущественного и достойного мага, как и я. Каково же было моё разочарование, когда этим человеком оказался неопытный мальчишка! Мальчишка, в чьём возрасте я знал о таких вещах, о которых он не сможет мечтать ещё лет десять!
Чем дальше он говорит, тем сильнее я ощущаю холод, ползущий от ступней вверх по ногам. Я во все глаза смотрю на Реддла, который яростно жестикулирует, бросая слова в небо, и не сразу замечаю, что он сокращает разделяющее нас расстояние почти наполовину. Когда же я, наконец, обращаю на это внимание, то понимаю, что не могу пошевелиться: инстинкты берут верх, и липкий страх намертво приклеивается к изнаночной стороне груди. Том словно забывает о моём существовании, и вся его тирада так явно напоминает крик души, который нашёл выход.
– Я думал, что встречусь с ним один на один, но не тут-то было.
Он резко ведёт подбородком, и прожигающий насквозь взгляд буквально ввинчивается в меня. Я рвано вдыхаю и вижу, как медленно Реддл сжимает пальцы в кулаки, как высоко вздымается его грудь, как подрагивает верхняя губа от нахлынувшего разочарования и злости, – впрочем, единственная часть лица (за исключением глаз), которая оказывается живой на неподвижном лице.
– Ты всё время прячешься за чужими спинами. Сначала родители, потом Орден, теперь же ты прячешься за спиной того, кто предан мне на протяжении почти двух десятков лет.
Реддл начинает приближаться, медленно переставляя ноги, тяжёлый взгляд карих глаз словно гипнотизирует, и я из последних сил сжимаю опущенную палочку, надеясь, что в решающий момент смогу вовремя вскинуть её. Тем временем рука Тома поднимается, бледная ладонь тянется ко мне, словно побуждая к мыслительному процессу, а сам он нетерпеливо произносит:
– Взгляни на себя со стороны, Поттер, и подумай: неужели ты достоин называться Избранным?
Том останавливается в пяти шагах и требовательно смотрит на меня. Он пытается раздавить меня грузом своих доводов, однако всё моё существо отчаянно сопротивляется и чудом находит силы на то, чтобы возразить.
– Как насчёт тебя? По-твоему, ты достоин именоваться Тёмным Лордом? Тот, кто убил собственного отца, кто друзей превратил в рабов, кто вообще не знает о таких вещах, как любовь и сострадание? По-твоему, я хуже тебя? Знаешь, я в корне с тобой не согласен, и у нас здесь не конкурс на самые выдающиеся способности.
Собственные слова придают мне уверенности, и вот я уже могу смело смотреть в лицо заклятому врагу, гордо вздёрнув подбородок и сжав свободную руку в кулак. Реддл столбенеет в прямом смысле слова, в глазах вспыхивает изумление. Он явно не ожидал такого поворота событий. Я сжимаю зубы и качаю головой, теперь уже свободно дыша, и сердцебиение выравнивается.
Наконец, волна шока спадает с Тома, он опускает веки, одновременно сжимая пальцами виски, невесело усмехается, а затем и вовсе поворачивается ко мне спиной.
– Думаешь, я не знаю, что такое любовь? – его голос звучит глухо, и, боюсь, виноват в этом вовсе не усилившийся ветер. – Думаешь, только твоя бесценная мать знала о любви, создавая защиту для тебя? Всю свою жизнь я гнался за этой обманчивой вещью, пытаясь найти хотя бы каплю этого чувства во взгляде отца, однако всё было тщетно: он не хотел признавать меня, даже когда я добился невероятного.
Я смотрю на его ровную спину и чувствую, как начинает ныть челюсть от напряжения. Справа от нас восходит солнце, его оранжево-красные лучи ложатся на мантию Реддла, который выглядит так странно и своими последними действиями пробуждает во мне чувства, какие попросту не должен вызывать злейший враг и убийца. Разозлившись на самого себя, я пинаю носком кед ближайший сугроб и отворачиваюсь, щурюсь на багрово-красный солнечный диск. Я готов смотреть куда угодно, но только не на Реддла.
– Если всё так, как ты говоришь, тогда зачем ты начал убивать? Ты убил стольких ни в чём неповинных людей, ты убил моих родителей!
Голос, дрожащий от смеси раздражения и злости, сам собой взлетает на октаву вверх, руки начинают трястись, и я ничего не могу с собой поделать. Взгляд против воли возвращается к Реддлу, который по-прежнему стоит спиной ко мне, а слова льются неудержимым потоком:
– В отличие от тебя, у меня была нормальная семья, в которой меня любили, но ты разрушил её, отнял у меня родителей, превратив в сироту, и, знаешь, в этом мы теперь с тобой похожи. Только тебя ведёт мания величия, а меня – жажда мести и мечта о нормальной жизни, и, думаю, это – более сильная мотивация.
Я замолкаю, желая глотнуть воздуха, а Том оборачивается. По его лицу, вновь лишённому эмоций, сложно что-либо понять. Оно превратилось в ту маску, какую я имел возможность наблюдать в конце лета на площади Гриммо. Тогда я понял: Реддл постепенно лишается всего живого, что когда-то было в нём. Если вспышки настоящих эмоций случаются (как, например, сегодня), скоро и они прекратятся, потому что этого человека уже вряд ли что-то сможет исправить. Неся с собой такое количество оборванных жизней, сложно надеяться на понимание и прощение. Меня не купишь трогательной историей о тяжёлом детстве.
Поэтому я без малейшей тени страха смотрю в его глаза, пронзительно блестящие в первых лучах солнечного света, и делаю шаг вперёд, уверенно завершая свою речь:
– Ты отобрал у меня беззаботную жизнь, но знай, что это не сломило меня. И когда случится наша последняя встреча, я буду готов ко всему.
Я останавливаюсь на расстоянии вытянутой руки и даже не чувствую разницы в росте. Дело вовсе не в том, что у Реддла жалкий вид: нет-нет, он ни в коем случае не выглядит жалким и беспомощным. Всё как раз наоборот: от него сейчас исходит такая сила и уверенность, и я не представляю, как он вообще терпит всё то, что я позволяю себе произнести. Дело в том, что я не боюсь его, и мои слова правдивы: случившееся сделало меня сильнее. Я уже не тот семнадцатилетний волшебник, каким был полгода назад.
Реддл смеряет меня высокомерным взглядом, но подозрительно молчит. Я замечаю, что солнце встало практически наполовину, когда он отступает на шаг назад и выдаёт сквозь зубы:
– Надеюсь, ты сдержишь своё обещание.
Не успеваю я и глазом моргнуть, как Том трансгрессирует, оставляя после себя вихрь поднявшегося с земли снега и стойкое ощущение недосказанности.
Всю обратную дорогу я пытаюсь перевести дух, то и дело запуская пальцы в волосы. Подумать только, я встретился с Реддлом, но мы даже не попытались убить друг друга. Хоть всё закончилось хорошо (если это слово вообще может быть применимо к данной ситуации), нелегко так просто взять и переключиться на позитивный настрой.
Возвращаюсь я удачно: сейчас как раз время завтрака. Приняв как можно более непринуждённый вид, направляюсь в сторону Большого Зала и по пути встречаю Малфоя. Он оставляет своих друзей и подходит ко мне, чтобы поприветствовать.
– И тебе доброе утро, – мимолётно улыбаюсь ему, пожимая узкую ладонь, а Драко строит хитрые глаза и полушёпотом спрашивает, склонившись над моим ухом:
– Я слышал, Слизнорт и тебя пригласил на свой приём.
– Да, это так, – отвечаю, не понимая причин странного поведения Малфоя, но его следующая реплика мгновенно развеивает все сомнения:
– Уже выбрал, с кем пойдёшь?
– Честно говоря, не думал об этом… – произношу немного невпопад, рассеянно оглядываясь по сторонам, потому что я действительно забыл о том, что нужно выбрать себе пару.
