сообщить о нарушении
Текущая страница: 36 (всего у книги 106 страниц)
Видение вновь расплывается, но через мгновение обретает чёткость: я уже на столе, подползаю к огромному и по виду весьма древнему фолианту, страницы которого исписаны очень мелким и убористым подчерком. От книги исходит зло, но змею это, как ни странно, не пугает, наоборот, я буквально ощущаю её радость – ту радость, на какую вообще может быть способно пресмыкающееся. В поле зрения попадает множество человеческих рук: одни, судя по длинным ногтям и дорогим украшениям, принадлежат женщине, которая почти благоговейно гладит уголок страницы, другие, явно мужские, с тонкими аристократичными пальцами водят по строчкам, третьи, тоже мужские, но отнюдь не лишённые лоска и изящества, теребят наконечник трости в форме головы змеи, словно в предвкушении чего-то.
- Видите, мой Лорд, мы нашли способ!
Этот высокий женский голос. Беллатриса Лестрейндж. И эти слова… «Мой Лорд».
Взгляд змеи фокусируется на лицах волшебников, и прежде чем я успеваю что-либо подумать, видение резко прерывается, боль несколько притупляется, но пока что не думает оставлять меня.
Реальность наваливается со всей присущей ей силой, разом ударяя в глаза дрожащим светом факелов и холодом каменного пола. Не с первого раза мне удаётся сконцентрировать внимание и понять, где я нахожусь. Мысли обрывками скачут в моей голове, как пикси в клетке: страшная книга, змея, Лестрейндж, Крауч-младший, Петтигрю, Макнейр, Малфой-старший, Снейп и незримый Тёмный Лорд. Безумный коктейль, который отшибает последние крохи здравого рассудка.
Я абсолютно уверен, что это не просто безумная фантазия моего сознания и даже не просто видение. Это – то, что происходит прямо сейчас, именно в эту секунду, потому что всё слишком реалистично, слишком правдоподобно. Будто я сам присутствовал в том зале среди Пожирателей Смерти.
И вопрос без ответа: как я смог подсмотреть? Почему я – змея? И где же Тёмный Лорд? Я не видел его в том зале, но он определённо был там, раз Беллатриса обращалась к нему. Получается, он вернулся?..
Моё счастье, что в такое время в коридорах замка нет ни единого ученика и никто не может стать свидетелем моих приступов.
Стоит мне опереться на стену в попытке подняться на ноги, как парадные двери, в которые я вошёл неопределённое время назад, с тяжёлым гулом распахиваются, впуская в замок…
О, Мерлин Всемогущий, нет, только не он! Я не мог предположить, что он может так быстро вернуться.
Стискиваю зубы до неприятного скрипа, резко отнимаю руку ото лба в надежде, что Снейп не заметит этот жест, но боль и не думает отступать, неприятно пульсирует в голове, не такая невыносимая, как прежде, но всё же.
- Поттер, что вы здесь делаете? – холодный голос эхом отражается от каменных стен, а сам мастер зельеварения замирает на полушаге, сверля меня возмущённым взглядом.
Ругаясь про себя, прикладываю неимоверные усилия для того, чтобы всё-таки подняться на ноги. Тело играет со мной злую шутку, и с очередной волной боли ладонь инстинктивно прижимается к разбушевавшемуся шраму, а лицо наверняка искажается в болезненных муках.
В ужасе замечаю, как разглаживаются мимические морщины над переносицей профессора и сквозь напускное недовольство на краткий миг пробивается неподдельное беспокойство. В другой ситуации я бы только порадовался, но не сейчас, когда мне всеми фибрами души хочется поскорее убраться отсюда.
Надеюсь, Снейп простит моё неподобающее поведение, так как я, не удостоив профессора ответом, отталкиваюсь от стены и начинаю движение в сторону спасительной Гриффиндорской башни.
Но мне не позволяют.
- Гарри, в чём дело? – ни капли былой стали в голосе, ни грамма возмущения во взгляде. Сквозь тёплую мантию я чувствую прикосновение его замёрзших рук к моим плечам. Ноги совсем не слушаются меня, а тело так и тянет в спасительные сети его объятий, но я пытаюсь держаться из последних сил. Он же сам сказал, он же дал понять, что мы больше не имеем права на подобные взаимоотношения.
Какое, к чёрту, «мы»?..
- Ни в чём, профессор, просто не выспался, - бурчу первое, что приходит на ум, упорно пряча взгляд.
Я не собираюсь сдаваться. Я не хочу жаловаться и, тем более, не хочу выглядеть слабым в его глазах. Он достаточно насмотрелся и наслушался. В конце концов, он – не моя жилетка.
- Не лги мне. Я же вижу, что ты не в порядке.
Отворачиваюсь, когда Снейп пытается взять моё лицо в свои ладони, отступаю на шаг в сторону лестницы, но он не позволяет мне уйти. Какая-то эмоция, видимо, понижает нотки его голоса, который звучит так близко, но я не осмеливаюсь поднять взгляд выше уровня профессорской груди.
- Убери своё упрямство куда подальше и посмотри на меня.
Не знаю, что действует на меня сильнее: низкий, словно бархатный, но не лишённый настойчивого оттенка, голос или холодные пальцы, сжавшие мои предплечья. Я повинуюсь и с замершим сердцем встречаюсь взглядом с тёмными глазами.
Что-то переворачивается в животе, когда он долго и внимательно изучает мой шрам. Чёрт-чёрт-чёрт, надо вырваться, надо убежать, лишь бы не рассказывать, в чём дело. Я достаточно вылил негатива на этого человека, я переступил границу и не имею права продолжать в том же духе.
Только его согревшиеся ладони не думают отпускать меня, слегка запрокидывают мою голову и одним движением отодвигают чёлку. Шрам отзывается на осторожное прикосновение лёгкой, но всё же неприятной болью, а я мысленно кляну себя за излишнюю чувствительность. Конечно же, Снейп замечает, как я морщусь и неосознанно сжимаю пальцы на его мантии в безмолвной просьбе прекратить прикосновение, вызывающее дискомфорт. Возможно, у меня галлюцинации на болевой почве, но на лице профессора появляется выражение такой обеспокоенности, какого я не видел никогда ранее. Да, это действительно галлюцинации, иначе быть не может.
Стараясь не показаться совсем уж бестактным, отступаю на два шага, и на этот раз он отпускает меня.
- Прошу прощения, профессор, мне пора возвращаться в башню, скоро отбой.
К моему удивлению, Снейп задумчиво кивает, но не думает отводить от меня странный во всех пониманиях взгляд. Поджав губы, скованно желаю ему спокойной ночи и спешу возвратиться в башню Гриффиндора, почему-то чувствуя себя безумно паршиво, и дело вовсе не в шраме, который успевает успокоиться.
***
Будь он проклят. Будь он проклят вместе с Пожирателями и Пророчеством. Будь он проклят…
- Не помешаю?
Встрепенувшись, поправляю очки и встречаюсь с усмешкой в серых глазах. Мерлин всемогущий, я что, ругался вслух при Драко Малфое?
- Нет, нисколько.
Резво соскакиваю с подоконника, из-за чего становлюсь значительно ниже ухмыляющегося слизеринца. Он прислоняется к стене, прячет руки в карманах брюк.
- Мне на короткое мгновение показалось, что ты кого-то проклинаешь, - белокурая голова вопросительно склоняется, из-за чего тонкая прядка волос выбивается из идеальной причёски.
Кусаю губы, растерянно терзаю ни в чём не повинный край джемпера. Проницательный взгляд неожиданного собеседника несколько смущает меня.
- В том-то и дело, что тебе всего лишь показалось, - натянуто улыбаюсь, а ухмылка Малфоя превращается во вполне безобидную улыбку.
- Расслабься, Поттер, я не сделаю тебе ничего плохого. Многие ошибочно полагают, что мы, слизеринцы – редкостные злодеи и изворотливые змеи. Конечно, в силу своего факультета мы наделены хитростью и весомой долей изворотливости, ведь не зря же Распределительная шляпа определяет нас на Слизерин? – Малфой хитро прищуривается и продолжает. – Тем не менее, каждый из нас – аристократ с соответственным воспитанием, не обделённый благородством и утончёнными манерами.
Только сейчас замечаю, что у него необычная манера разговора, словно он делает великое одолжение тем, что разговаривает с тобой – медленно, растягивая некоторые гласные, но при этом его речь чёткая и не скомканная, какая порой бывает у меня.
- Тем не менее, некоторые из вас опускаются до далеко не лестных высказываний в мою сторону, - отвечаю в тон блондину, а он лишь пожимает плечами.
- Всем мил не будешь.
Согласно киваю, поворачиваюсь лицом к окну, щурюсь на расплывчатый солнечный диск, свет которого способен лишь отражаться от снежной глади, но не более. Ни грамма тепла.
Тихий шорох ткани о каменную поверхность – Малфой следует моему примеру, замирает на почтительном расстоянии, но всё же достаточно близко, чтобы я смог почувствовать необычность ситуации. Некоторое время проходит в молчании, слышны лишь отдалённые голоса детей с улицы да тихий гул двигающихся лестниц. Мы находимся в одном из крыльев пятого этажа, куда редко заходят ученики.
- Том Реддл… Он же выпускник Слизерина и наверняка его знает твой отец.
Пытливо всматриваюсь в тонкий, даже изящный профиль слизеринца. Не спорю, я лицемерю, ибо отлично знаю, что отец Драко, Люциус Малфой, является Пожирателем Смерти, иначе, что он делал вчера на собрании подданных Тёмного Лорда? Просто мне интересно, что ответит Малфой-младший.
Драко заговаривает не сразу, а когда делает это, то в его лице не меняется ровным счётом ничего. Смутно размышляю над тем, что, возможно, подобная непробиваемость является общей чертой всех слизеринцев.
- Безусловно, мой отец учился вместе с Реддлом. Зачем ты спрашиваешь? – Последняя фраза получается несколько жёстче, к тому же Малфой поворачивает своё лицо ко мне и вопросительно изгибает бровь.
- Думаю, мой интерес легко объяснить, - уверенно отвечаю, нисколько не проигрывая в войне наших взглядов.
Вскоре напор слизеринца смягчается и он, вновь обратив свой взор на красоту за окном, произносит с едва различимой усмешкой в голосе:
- Не в правилах слизеринцев сдавать своих же. Думаю, гриффиндорцы придерживаются того же мнения.
На этом мы и расходимся, а я впервые серьёзно задумываюсь над истинными причинами его внезапного интереса к моей персоне.
Жизнь научила меня тому, что не стоит верить ложным стереотипам. Да, его отец – Пожиратель Смерти, но кто сказал, что Малфой – тоже? Или, по крайней мере, желает пойти по стопам своего отца. Бесспорно, в аристократичных семьях всё несколько по-иному, но стоит вспомнить о Снейпе, как я наотрез отказываюсь думать что-либо плохое о Драко. Как говорится, до первой бури.
От мыслей меня отвлекает голубое сияние в конце коридора, которое вскоре трансформируется в большого Патронуса – феникса. Птица подлетает ко мне, гордо расправив крылья, и голосом Дамблдора извещает о том, что директор желает видеть меня в своём кабинете как можно скорее.
Патронус тает на глазах, а я ещё раз смотрю в окно на фигурки первокурсников далеко внизу, которые лепят снеговиков и заливисто смеются, бросая друг в друга снежки.
Мог ли я в их возрасте предположить, каким «весёлым» получится мой седьмой год обучения в Хогвартсе?..
Конечно же, не мог.
Шумно выдохнув, прячу руки в карманах и бреду в сторону кабинета Дамблдора, непоколебимо уверенный в том, что мой визит не сулит ничего хорошего.
========== Глава 22 ==========
Маленькое и очень аккуратное изделие на тонкой цепочке. Загадочный предмет можно принять за кулон, но вряд ли подобная безделушка будет лежать на краю стола директора, да и «безделушкой» это не назовешь. Исключительно мастерски выполненный механизм, о природе которого я, к сожалению, ничего не знаю.
Внезапный дерзкий порыв толкает мою ладонь к вещице, когда голос Дамблдора пронзает тело разрядом испуга:
— Странная штука время. Своенравное и неумолимое, оно меняет свою скорость вне зависимости от наших желаний: то бежит слишком быстро, то тянется, как малиновая жевательная резинка из Сладкого Королевства. Однако если мы не имеем возможности повлиять на его ход, мы можем прокручивать уже случившиеся эпизоды в надежде что-либо исправить.
Мягкая улыбка волшебника, вышедшего из тени высокого стеллажа, и жест, которым он приглашает меня занять одно из кресел для посетителей кабинета, обнадёживают меня. Я с радостью перевожу дух и опускаюсь на мягко пружинящее сидение.
Янтарное сияние свечей приятно контрастирует с синевой вечернего небосклона за окном — это только усиливает ощущение уюта и радости от того, что я нахожусь в тёплом кабинете вне досягаемости намечающейся бури. Передо мной источает соблазнительный аромат чашка травяного чая, а директор выглядит так добродушно.
В неверном свете его лицо кажется ещё старше, только в мудрых глазах, окружённых сеточкой мимических морщин, можно разглядеть озорной блеск и лукавинку.
Сегодня волшебник облачён в мантию аметистового цвета, на роскошной ткани серебряными нитями вышиты шестиконечные звёзды, точно такие же украшают колпак на седовласой голове.
Дамблдор пододвигает ко мне хрустальную вазочку с засахаренным мармеладом. Вздыхаю и беру угощение, кошусь на постепенно сгущающуюся темноту за окном. Директор размешивает сахар в своей чашке, пристраивает ложечку на блюдце и, соединив кончики пальцев, миролюбиво спрашивает:
— Как твои дела, Гарри?
Прожёвываю мармелад и нарочито бодро отвечаю:
— Всё хорошо, сэр.
Дамблдор ведёт подбородком, пламя свечей отражается в стёклышках-полумесяцах, отчего я не успеваю понять характер его взгляда.
— Что ж, это радует. Однако я не думаю, что тебе стоит скрывать что-либо от меня, — сделав значительную паузу, директор добавляет. — Тебе есть, что рассказать мне?
Где-то я уже слышал подобный вопрос. Не без волнения встречаю внимательный взгляд волшебника и отмечаю, как затихают многочисленные подвижные механизмы, расставленные тут и там по всему кабинету.
Он прав, нет смысла скрывать, и я более чем уверен, что Снейп успел поделиться с Дамблдором своими опасениями насчёт моего состояния.
Сжимаю пальцами подлокотники и очень надеюсь на то, что мой голос не будет звучать испугано.
— Шрам…он беспокоит меня. К тому же, меня мучают необычные видения.
Что ж, моё откровение нисколько не удивляет волшебника, а я, в свою очередь, не удивляюсь отсутствию у него реакции. Конечно же, это мой замечательный профессор поставил директора в известность.
Но вот пушистые брови Дамблдора сходятся к переносице, а рассеянный взгляд устремляется в бесцельное путешествие по затенённому кабинету. Конечно, Снейп ничего не знает о видениях, и подобная новость становится неожиданностью для директора. Я стараюсь утихомирить эмоции, готовые вот-вот разбушеваться от неизвестности, которая может таить в себе самые ужасные ответы на один-единственный вопрос.
— Не буду обнадёживать тебя, Гарри, но и пугать тоже не стану. Я действительно не знаю причину подобного поведения твоего шрама. Если ты расскажешь мне подробнее, я, возможно, смогу развеять твои сомнения или…
Оборвав предложение на полуслове, он указывает на чай, к которому я даже не успел притронуться. Когда я смыкаю ладони вокруг тёплой, но не обжигающей чашки и вдыхаю чудесный аромат, мне действительно становится немного легче. Может, там какие-то особые травы успокаивающие?..
— Итак, расскажи мне, в чём выражается твоё беспокойство?
Сделав большой глоток, я делюсь с Дамблдором своими воспоминаниями и ощущениями. Когда я, наконец, замолкаю, директор медленно откидывается на спинку своего кресла. В этот раз на его лице застывает крайне озадаченное, даже хмурое выражение. Поразмыслив над чем-то, мне неведомым, он вновь обращает на меня своё внимание.
— Ты действительно уверен в том, что видения — не просто фантазии твоего разума?
— Безусловно, сэр! Видения были настолько ясные и правдоподобные, будто я — на самом деле змея! Более того, профессор Снейп вошёл в главные ворота замка через несколько минут после того, как я видел его в том зале. Это ли не доказательство реальности видений?
Я так горячо отстаиваю свою правоту, что даже не замечаю, как несколько капель чая проливаются через край и приземляются на брюки.
Директор обдумывает мои слова. Он покидает своё кресло и поднимается по каменным ступеням на высокий подиум, откуда хорошо обозревать круглый кабинет, устремляет свой взор в высокое стрельчатое окно. Отсюда снизу мне, к сожалению, не видно его лица, которое наверняка освещается сиянием полной луны, выглянувшей из-за тёмных туч. Опустив подбородок на сцепленные в замок ладони, я замечаю, как серебрятся пушистые волосы на виске волшебника и как благородно переливается бархат богатой мантии.
— Магия — очень тонкая материя, Гарри. Даже сейчас, спустя тысячи сменивших друг друга поколений, волшебники не могут сказать, что они знают о магии абсолютно всё. Она меняется вместе с нами, становится более прекрасной или ужасающей — в зависимости от волшебников, но непременно захватывает дух и загадывает нам всё более неразрешимые загадки. С одной из таких загадок мы столкнулись лицом к лицу.
