Текст книги ""Фантастика 2024-21". Компиляция. Книги 1-21 (СИ)"

Автор книги: Татьяна Апраксина

Хотя к тому времени, когда барсы немного отдышались, Туся постаралась привести себя в порядок, Арсеньев все равно заметил пятна свежей крови на ее одежде и понял все.

– А я еще удивился, почему затвор так легко пошел! – заметил он сухо, но в карих глазах клокотала ярость.

«Что ты себе позволяешь?! Надорваться решила? Заняться больше нечем? Еще раз так сделаешь, убью!» Ход его мыслей выглядел очевидным без всякой телепатии, а эмоции считывались прямо с искаженного досадой и гневом лица. И можно было бы возмутиться, а по какому, собственно, праву, но почему-то не хотелось.

– Если женщина потянет – семь волов не перетянут! – вспомнил старинную пословицу Петрович. – Ох, девчонки, девчонки!

Туся предпочла промолчать, но при попытке выбраться из капсулы и встать, чтобы облегчить барсам их и без того нелегкую ношу, в глазах потемнело, а ноги предательски задрожали, грозя подогнуться, как у новорожденного теленка жирафы.

– Да не надо, зачем! – с галантностью рыцаря из романа запротестовал было Клод.

– Мне лучше хоть немного пройтись, а то ноги совсем онемели! – с мольбой глянула на него Туся.

– И почему у этих капсул не придумали воздушной подушки или хотя бы колес, когда не по пересеченной местности! – вздохнул Дин, поудобнее перехватывая ручку.

Когда барсы, держа капсулу с четырех сторон, осторожно обходя воронки и трещины, добрались до края плотины, вернулся Капеэсэс, которого отправили на разведку.

– Нет, ну, это уже просто наглость! – вместо доклада по форме возмущенно начал он. – Эти фанфароны из Альянса не потрудились даже обеспечить охрану плотины!

– Эка невидаль, – переводя дух, пожал плечами Петрович. – Змееносцам ГЭС без надобности. Наши же войска покинули планету.

– А наша группа и Вернер с Цоца-Цолой и Семеном Савенковым не в счет? – сверкнул синими глазами Клод, стараясь идти в ногу с Командором.

– Ну, ты же не собираешься восстанавливать плотину, – осадил его Дин. – У нас есть дела поважнее!

– Вот именно! – кивнул Арсеньев. – И отсутствие легионеров на этом участке нам только на руку.

– Еще бы какое плавсредство отыскать, – начал Петрович, мечтательно глядя на широко раскинувшееся водное пространство.

– Я с той стороны плотины видел какой-то карбас или баркас, – с готовностью отрапортовал Слава.

– Скажи уж сразу – испанский галеон под пиратским флагом, – насмешливо протянул Дин.

Галеон они, конечно, не обнаружили. Зато ниже плотины метрах в десяти от берега дрейфовал потерявший баржу буксир. Причем настолько дряхлый и ржавый, что невольно хотелось узнать, каким чудом он все еще держится на плаву, а также кто и зачем привез его на планету. Ибо заложен он был явно еще до открытия Новонормандских верфей.

– И это дырявое корыто ты называешь кораблем? – отирая со лба пот и прикладываясь к фляжке с водой фыркнул Дин, разглядывая морского Росинанта.

– А чем это тебе не корабль? – обиделся Слава, снимая с шеи шарф, оказавшийся явно неуставной алой расцветки с портретом товарища Че. – Сейчас возьмем на абордаж, флаг мирового пролетариата повесим. И нам никакие кальмары не страшны.

– Да что там кальмары! При виде такого эсминца разбежится весь легион! – подыгрывая товарищу, хохотнул Дин.

Передав Капеэсэс ручку капсулы, он взял шарф и начал было им размахивать, но, глянув на лица Арсеньева, Клода и Петровича, так и застыл на месте.

– Быть не может! – качал головой старшина, глядя на буксир с таким видом, словно внезапно оказался на берегу Стикса, на волнах которого качалась ладья Харона.

– Неужто тот самый? – пытаясь сморгнуть с ресниц то ли наваждение, то ли непрошенные слезы, болезненно кривился Клод.

– Серийный номер тот же, – тихо подтвердил Арсеньев. – И название – «Северное сияние». Оно мне потом семь лет в кошмарах снилось.

– Эк, его занесло! – потрясенно выдохнул Петрович.

Туся тоже вспомнила. В видениях Арсеньева этот корабль, уже тогда потрепанный и видавший виды, выглядел слишком осязаемым. Правда, жуткие винты, унесшие жизни не одного десятка узников Корпорации, были скрыты под водой, зато на корпусе и рубке до сих пор виднелись латки и пробоины от попаданий из импульсного оружия.

– Не нравится, Саня, мне все это, – нахмурился Петрович, потянув капсулу в сторону от реки. – Лучше обойти этого Летучего голландца стороной.

– Нет, почему же! – запротестовал Арсеньев. – У него появился шанс реабилитироваться!

– Корабль тут ни при чем, – поддержал Командора Клод, вслед за ним направляясь к воде. – Да и в прошлый раз, этот буксир не только убивал, но и спасал. Я пришел в себя на его палубе, и ты, – юноша указал на Петровича, – тоже.

– Много бы нас с тобой тогда откачали, – слегка оттаял здоровяк, – если бы Вернер с Цоца-Цолой вовремя не вытянули веревку.

– И сегодня у нас есть шанс тот долг отдать! – подытожил Арсеньев, спуская капсулу на воду и нащупывая дно.

Они вплавь добрались до буксира, вскарабкались на борт, запустили двигатель и подняли якорь. Удивительно, но даже при тщательном осмотре в трюме не обнаружилось ни одной течи. Да и состояние ходовой части внушало оптимизм.

– Сильно нам это время, конечно, не сэкономит, – прикидывал Петрович. – Максимальная скорость таких посудин – тридцать-сорок километров в час. Да и крюк слишком большой.

– Все лучше, чем пешком по болотам, – с опаской глядя на берег, заметил Дин.

– А как насчет двигателя? – выглядывая на палубу и вслушиваясь в мерное тарахтение движка, решил высказать свои опасения Слава. – Шум может привлечь внимание.

– Пока некого привлекать. В Подлипках и поселке энергетиков людей не осталось, а ниже по течению начинается заповедник, – успокоил бдительного разведчика разбиравшийся с управлением Арсеньев. – Там только гризли и мегалоцеросы.

И правда, дельта Трубежа, сильно заболоченная, покрытая непроходимыми лесами, изрезанная сотнями проток, ериков и стариц, была тем местом, где деятельность человека ограничивалась лишь наблюдением за редкими видами животных и растений. Здесь правили бал эндемики и реликты, исчезнувшие на Земле еще в палеоцене. Помимо гигантского цветущего папоротника и желтовики, ставших своеобразной визитной карточкой Ванкувера, здесь встречались сотни видов, дающих ответы на фундаментальные вопросы науки, загадывающие новые ребусы и приводящие биологов в бурный восторг.

Во всех школах и университетах столицы и Нового Гаврае ни один триместр занятий биологии не обходился без обязательной экскурсии в заповедник Трубежская пойма. Туся хорошо помнила прогулку по экологическому маршруту, проложенному над оленьими тропами, и стадо мегалоцеросов, несущих свои величавые рога меж вековых сосен и тысячелетних секвой, произвело на нее не меньшее впечатление, чем зрелище леса, точно россыпью рубинов, усыпанного цветами папоротника.

Сегодня не тронутый войной и, кажется, даже не подозревающий о ней лес представлял собой зрелище не менее величественное и необыкновенное. В отличие от города, где осень в этом году напоминала о себе лишь ледяным ветром и промозглой сыростью, от которой не спасали оставшиеся без обогрева, полуразрушенные жилища, здесь перед восхищенным взором представало «пышное природы увяданье» во всем своем первозданном великолепии.

Конечно, многочисленные хвойные, древние папоротники и хвощи менять и, тем более, сбрасывать ничего не собирались, выставляя напоказ свой роскошный убор, украшенный всеми оттенками изумруда и хризопраза. Зато прижавшиеся к реке ивы словно обрамляли царствие реликтов нарядной золотой оправой, а возвышающиеся на холмах или стоящие на юру рыжие в эту пору дубограбы создавали красивые вкрапления, наподобие медных прожилок в сферолитах малахита. И даже привезенные с Земли клены, нарядившиеся в пурпур византийской парчи и багрянец японского шелка, смотрелись менее чужеродно, нежели их запыленные и обгоревшие собратья на разгромленных городских бульварах, сиротливо вздымающие к небу ветви, покрытые пожухлой листвой.

Впрочем, барсы представшего их взору природного великолепия, казалось, не замечали, и если даже смотрели на берег, то лишь затем, чтобы обнаружить под величественными темными сводами кого-то более опасного и угрожающего, нежели спустившийся к водопою шерстистый носорог или переплывающий реку олень. Да и то этим занимались лишь те бойцы, которым выпало время управлять буксиром или нести караул. Остальные, пользуясь удобством путешествия и относительным затишьем, пытались урвать хоть пару часов сна, зная, что следующая ночь будет не менее горячая, чем предыдущая.

Вглядываясь в умиротворенные, спокойные лица ребят, с которых, казалось, на глазах уходила застарелая усталость, Туся не могла не удивляться. Неужели это те самые отчаянные бойцы, которые только несколько часов назад лезли змееносцам в зубы, добывая материалы из тайника, прорывались под огнем из института Энергетики, рубились с легионерами и кшатриями в рукопашной?

Дин забавно хлопал губами и пыхтел, как молодой кит. Слава подергивал руками и ногами в ритме Ванкуверской джиги. Петрович богатырским храпом, кажется, заглушал движок, но на это никто не обращал внимания. Клода мучили кошмары. Он хмурил брови, раздувал ноздри, открывал рот, захлебываясь в беззвучном крике. Арсеньев легонько тронул его за плечо, вытаскивая из дебрей беспощадной памяти, как когда-то тянул из воды, а потом положил под бок Шусмика, чтобы тот охранял его сон.

Не избежал тяжелых мучительных видений и сам Командор, когда, поддавшись на уговоры Петровича, уступил старшине место у штурвала. Едва только первая дрема полностью сомкнула отяжелевшие веки, Арсеньев тоже отправился прямиком в старый док. Лоб его покрылся испариной, скулы свело от гнева и бессилия, руки мучительно изогнулись в попытке кого-то ухватить и удержать. Поскольку Петрович совершал какой-то маневр на реке, несший караул Клод чистил и полировал свой клинок, а Шусмик сидел рядом с ним, вживаясь в роль сторожевой собаки, Туся решила, что с демонами Командора справится сама и поступила в лучших традициях сказочных героинь.

Убедившись, что Слава, Дин и оба раненых спят, а Петрович и Клод каждый заняты своим делом, она осторожно нагнулась к лицу Арсеньева и бережно запечатлела на его потрескавшихся губах робкий поцелуй. Возможно ее идея была не самой оригинальной и, как выяснилось, едва ли не опасной, но ничего лучшего она придумать не смогла.

Эффект превзошел все ожидания. Сначала Командор страшным сокрушительным захватом едва не свернул ей шею, однако уже через миг в его заскорузлых пальцах появилась нежность и не сдерживаемая тормозами сознания страсть, соленые, окруженные многодневной щетиной губы, сторицей вернув ее поцелуй, подарили еще десяток, горячих, требовательных и властных, не оставив вниманием подбородок и открытую часть шеи.

Трудно сказать, чем бы все закончилось: его рука, добравшись до талии, скользнула Тусе под майку, безошибочно находя не пострадавшую от удара левую грудь. Однако усталость оказалась сильней. Так и не открыв глаза, не разжимая объятий, Командор погрузился в глубокий, крепкий сон. Туся попыталась освободиться, ощущая, как горят губы и все лицо. Куда там! Проще было выбраться из-под лапы спящего льва.

– Не надо, девочка! – проворковал над ухом Петрович, накрывая их с Арсеньевым добытым где-то в недрах суденышка потрепанным пледом. – Дай Сане поспать, и сама отдохни.

Теперь у Туси горело не только лицо, но и уши, как у второклашки, пойманной за несанкционированным поеданием сладкого. Сердце колотилось, как бешеное, а мысли скакали с одного на другое, точно белки на ветвях прибрежных деревьев. Не считая жуткого происшествия возле разрушенной квартиры, это был по сути первый ее поцелуй и первый опыт. Хотя она понимала, что Арсеньева это небольшое недоразумение ни к чему не обязывало. И все же было жаль, что все произошло не совсем наяву. Впрочем, совету старшины Туся последовала. Она ведь тоже научилась использовать для сна любое оказавшееся свободным время. Что там им всем готовит наступившая ночь?

Проснулась она оттого, что свежий морской ветер бросил в лицо пригоршню соленых брызг. Буксир шел вдоль побережья, огибая песчаную косу, а до самого горизонта простиралась стального цвета гладь слегка потревоженного бризом океана. У штурвала стоял Клод, а остальные барсы, доедая остатки холодной курятины и сухпайка, сидели возле голограммы карты, обсуждая и на ходу внося правки в план второй части задания. Петрович опять негодовал и говорил о тяге некоторых командиров к рискованным авантюрам на грани самоубийства.

– А что ты можешь предложить взамен?! – строго глядя на старого товарища, гнул свою линию Арсеньев. – Пабло даже если в ближайшие пару часов и очнется, в сеть заходить все равно не сможет. Я первый ему не позволю и как командир, и как врач. А второго айтишника такого класса нам, увы, никто не предоставил. Мы и так сейчас находимся, можно сказать, в свободном поиске на грани самоволки. И в официальных документах рейс Вернера, Цоца-Цолы и Савенкова называется эвакуацией боевой группы.

– Бред какой-то! – громыхнул старшина.

– Нормальные дератификационные действия, – расплылся в улыбке Слава. – Чтобы как с институтом Энергетики не вышло.

– А что нам мешает связаться с Вернером и объяснить ситуацию? – воинственно встопорщил усы Петрович. – Пушки одного только «Луи Пастера» сметут генераторы подчистую! И это, не говоря об орудиях «Гризли» и сильфидских установках «Механизе».

– А заодно разнесут пол-лагеря, – невесело усмехнулся Арсеньев. – Со всеми людьми.

– К тому же выходить сейчас на связь по открытому каналу, – поддержал Командора Капеэсэс, – это почти что присылать змееносцам официальное уведомление в духе «Иду на вы». А частоту закрытого канала Серега успел стереть.

– Я тут посмотрел наброски Пабло, – подал голос, возившийся с компьютером, Дин. – Думаю, я все-таки сумею войти в их систему и запустить вирус.

– Этим ты очень облегчишь нам задачу, – одобряюще кивнул молодому барсу Командор. – А мы с Клодом пока попытаемся отключить силовое поле изнутри.

– И в кого ты, Саня, такой упрямый? – с безнадежным видом вздохнул Петрович.

– Этот вид упрямства называется волей к победе, и он не раз сохранял мне жизнь, – с обезоруживающей улыбкой пояснил Арсеньев.

– И все-таки не понимаю, как ты собираешься найти тоннель, который не обозначен ни на одной на карте? – покачал головой старшина.

Хотя Туся лежала одетая под парой теплых пледов, ее колотил озноб и свежий морской бриз был тут совершенно ни при чем. Вслед за Петровичем она была готова повиснуть на руке Командора и слезно умолять его отказаться от этого безумного замысла… И так же, как и старшина, понимала, что на кону стоят жизни даже не сотен, а тысяч людей.

Конечно, решение вывести с Ванкувера регулярные войска было продиктовано жестокой необходимостью, да и количество гражданского населения, вывезенного за время проведения операции в безопасные миры, впечатляло. Но на разгромленной планете по-прежнему оставались тысячи бойцов, оказавшихся в «котлах» и отрезанных от основных сил, не говоря уже о десятках тысяч гражданских, за время конфликта перемещенных в карантинные зоны и ожидающих отправки на фабрики смерти Альянса.

Оставлять их на произвол судьбы было не только бесчеловечно, но и недальновидно. Каждый пленник «Панна Моти» не только приносил Корпорации немалую прибыль, но и обеспечивал легионеров бесплатной энергией, а ведь именно из-за нехватки мощностей и сложности переброски ресурсов из других миров войска Содружества и не сумели выбить с Ванкувера Альянс. Но Совету хватало проблем с беженцами и вынужденными переселенцами, а Командование, занятое перегруппировкой основных сил, могло только негласно благословить авантюру небольшой группы смельчаков.

Вернер, Савенков и Цоца-Цола вели через коридоры подпространства три грузопассажирских корабля вовсе не для того, чтобы забрать группу из семи человек. Возле занятого змееносцами космопорта Нового Гавра на побережье был размещен еще до недавнего времени цинично прикрывающийся вывеской «Карантинная зона» крупнейший на планете концентрационный лагерь, в котором по предварительным подсчетам сейчас находилось около двадцати тысяч человек.

Конечно, в сравнении с двумя с половиной миллиардами эвакуированных эта цифра укладывалась в рамки статистической погрешности. Однако, рассуждая таким образом, можно было скатиться до извращенной логики и морали змееносцев. Не говоря уже о том, что каждый человек, попавший на энергетические фабрики «Панна Моти», неизбежно превращался в генератор, сравнимый мощностью с турбиной электростанции.

Помимо корпуса легионеров и нескольких соединений дронов, которые поддерживали порядок и пресекали малейшие попытки бунта или побега, лагерь охраняло мощное силовое поле, накрывающее энергетическим куполом всю территорию. Его бесперебойную работу обеспечивали три генератора, главный из которых находился в самом центре этого терминала смерти, где концентрация охраны достигала едва не десятка человек на квадратный метр. Основная задача барсов на этом этапе состояла в том, чтобы поле дестабилизировать, а генераторы отключить или уничтожить, чтобы обеспечить заключенным возможность выхода из лагеря. Охранников и конвоиров на себя готово было взять недавно вышедшее на связь Сопротивление.

В первоначальном плане основная роль в обезвреживании противника отводилась Пабло с его способностями проникать во вражескую сеть и наводить там хаос. Однако «ночи гигантских пауков» не ожидали не только змееносцы. А включить в состав группы Арсеньева еще одного оператора межсети Командование посчитало нецелесообразным.

Теперь, насколько Туся поняла из обрывков разговоров, Командору и уцелевшим членам группы приходилось действовать старыми дедовскими способами, используя все подручные средства, включая старый буксир и выброшенный на побережье танкер.

– Ну вот, теперь на мачте этого суденышка точно стоит поднять флаг мирового пролетариата! – пританцовывал Слава, закачивая в трюм буксира топливо по самую ватерлинию и даже выше.

– Скорее Веселого Роджера! – отозвался Дин, пытаясь нащупать слабые места в защите генератора, расположенного на маяке. – Использование брандеров – типично пиратская тактика!

– Ничего ты не понимаешь! – воскликнул Слава с горячностью, пожалуй, даже опасной вблизи легковоспламеняющихся веществ. – Я имею в виду экспедицию товарища Че и восьмидесяти двух бойцов революции к берегам Кубы на яхте «Гранма». Ее тоже считали самоубийством.

– Надеюсь у этой керосиновой лавки хватит мощностей пробить в защите брешь, – производя в уме какие-то расчеты, прикидывал Клод.

– В противном случае, мы с Петровичем превратимся в жаркое! – беззаботно хохотнул Капеэсэс. – Мне не привыкать!

– А нас с Командором отправят прямиком в биореактор! – в тон ему откликнулся Клод.

– Никакого жаркого! – строго глянул на Славу Арсеньев, поднимаясь на борт буксира и проверяя, как идут дела у подчиненных. – Выведете эту посудину на прямой курс, дождетесь, чтобы прожектора на маяке переключились на другую часть акватории, Петрович заклинит руль, а поджечь можно и выстрелом с расстояния, если сами легионеры еще раньше не пальнут. И про биореактор чтобы я больше не слышал! – строго глянул он на Клода, бросая тому какое-то тряпье. – С таким настроем лучше остаться вместо Дина охранять раненых и Риту. Только систему ты пока взламывать не научился!

Клод не стал вступать в полемику, а просто начал переодеваться. Арсеньев уже снял броню и вместо форменной куртки нацепил найденный на одном из кораблей растянутый свитер, чтобы хотя бы с первого взгляда сойти за штатского.

Им с Клодом предстояло совершить невозможное: проникнуть на территорию лагеря и добраться до генератора, воспользовавшись неким тоннелем, о точном местонахождении которого имелись лишь очень туманные сведения. В это время Петрович и Слава с моря атаковали маяк, при помощи брандера сделав в защитном поле второго генератора брешь и проникнув внутрь под водой, используя спасательную капсулу. Туся и раненые оставались на берегу, вверенные заботам Дина, который не оставлял надежды отключить всю систему.

Поскольку дел было невпроворот, а время поджимало, прощание на этот раз вышло таким же скомканным, как в институте бионики, тем более, что Туся занималась обустройством раненых на берегу и барсам старалась не мешать. Перед отходом Арсеньев подошел, чтобы еще раз убедиться, что жизни Пабло и Сергея ничего не угрожает, и лечение идет в правильном направлении. Оказавшись рядом с Тусей, он вдруг порывисто сгреб ее в охапку и крепко, по-настоящему поцеловал.