Текст книги ""Фантастика 2024-21". Компиляция. Книги 1-21 (СИ)"

Автор книги: Татьяна Апраксина

У Туси потемнело в глазах, так, что молодому барсу пришлось ее подхватить, но в следующий миг она уже мчалась, спотыкаясь на шпильках, в соседний номер. Она не ослышалась: Ольга Викторовна и Андрей Ильич сидели перед экраном рядом с сыном. В пентхаусе графов Херберштайн возле экрана голографического монитора лила слезы радости сердобольная Мишель.

– Ну, наконец-то! Какое счастье! А остальные члены экспедиции? Неужто всех удалось спасти?

– Да все в порядке, все живы, всех вывезли, – по привычке успокаивал ее Командор, правая рука которого, тем не менее, висела на перевязи.

Завидев Тусю, Андрей Ильич прямо расцвел в улыбке:

– Ух, как наша невестушка похорошела!

– Она и раньше красавицей была, – не преминула возразить ему Ольга Викторовна. – Просто вы, мужики, без боевой раскраски этого не замечаете.

Что же до Командора, то он, кажется, просто дар речи потерял.

– Я только что с пресс-конференции, – словно оправдываясь, пояснила Туся, хотя спросить собиралась совсем о другом.

Впрочем, Командор и сам предугадал ее вопрос:

– Простите, что не могли раньше связаться. Не имели возможности.

Кратко и сухо он поведал о ходе спасательной операции, полностью подтвердив, как предположение Вернера о заблокированной змееносцами червоточине, так и невеселые мысли Цоца-Цолы по поводу агрессии.

– Пришлось сначала пробираться окольными путями через окраинные миры, в которых межсеть просто отсутствует, а потом хорошенько поджарить несколько альянсовских задниц.

– Никак не могу взять в толк, на кой им сдались слизни? – недоумевал Клод.

Цоца-Цола неодобрительно покачал головой. Он был известным ксенофилом и, как и все гвельфы, с негуманоидными обитателями Альпареи прекрасно находил общий язык.

– Они нынешних хозяев планеты словно бы и не заметили, – поделился впечатлениями Андрей Ильич.

– Да и членов нашей экспедиции тоже, – добавила Ольга Викторовна. – Хотя страху мы, конечно, натерпелись, особенно когда пришлось бросать все и спасаться бегством. Но змееносцев интересовали только гробницы.

– Которые корабли Альянса целенаправленно уничтожили, – закончил Командор.

– До сих пор не могу найти логического объяснения, для чего им понадобился этот акт вандализма, – голос Андрея Ильича дрогнул. – Сколько уникальных экспонатов погибло, которых нет и не может быть ни в одном музее. Это же, прежде всего, памятник человеческой цивилизации, тот мостик, который доказывал связь культур Земли и Рас-Альхага!

– Возможно, кому-то надо, чтобы об этой связи поскорее забыли? – предположил Клод.

– Именно, – сверкнул глазами Командор. – Даже те немногие следы, которые остались, красноречиво указывают на то, что человеческая цивилизация на этой планете погибла именно из-за вспышки синдрома Усольцева.

– Вы помните, Саня мне еще нотации читал по поводу опасности наших поисков, – вновь оживился Андрей Ильич. – Кто бы говорил! К тому же, он, кажется, забыл, что мы с Ольгой Викторовной по его же настойчивой просьбе сделали прививки, едва прошла испытания самая первая серия вакцины.

– Но неужели все результаты экспедиции пропали? – пожалела археологов Туся, вспоминая рассказы обоих Арсеньевых об уникальности древней цивилизации.

– Уцелели лишь жалкие крохи, – вздохнул Андрей Ильич.

– Показательно, что агрессия началась вскоре после того, как археологи вскрыли гробницу брахмана, чьи домашние умерли от синдрома Усольцева, – сверкнул глазами Командор.

– Хотя древние обитатели Альпареи, как и змееносцы, практиковали кремацию, – пояснил Андрей Ильич, – в камере гробницы и возле нее мы обнаружили хорошо сохранившиеся останки людей, вероятно, слуг и рабов. Саня подтвердил, что умерли они от болезни вскоре после совершения обрядов над телом господина.

– Удивительно, что мы до сегодняшнего дня не вели поисков в этом направлении, – покачал головой Вернер, потрясенный сделанными на Альпарее открытиями и тем фактом, что дальнейшие поиски там стали теперь невозможны.

– Ну конечно же! Про историков вспоминают, лишь когда надо доказать незыблемость чьих-то границ или обоснованность притязаний на чужую территорию, – проворчал Андрей Ильич.

– Вирусологов и вовсе считают никому не нужными чудаками и ботаниками, пока не начинается какая-нибудь пандемия или что похуже, – успокоил его Вернер.

– То есть, вы хотите сказать, что змееносцы уже сталкивались с этим вирусом и их организм мог выработать защитные механизмы? – с волнением спросил Клод. – А что, если нынешняя эпидемия началась в результате применения Альянсом бактериологического оружия?

– Пока ничего нельзя сказать наверняка, – покачал головой Командор. – Колония на Альпарее погибла не менее пятисот лет назад, и выжили немногие. Вероятно, поэтому в наше время миры Альянса эпидемия затронула не менее сильно, чем планеты Содружества. Поэтому версия насчет намеренного распыления спор вируса до открытия вакцины и ее модификации скорее всего отпадает. А насчет выработки защитных механизмов, мы, конечно, не исключаем, что у части змееносцев из числа кшатриев и брахманов, которые относятся к наиболее замкнутым и древним кастам, имеется естественный иммунитет. Но для того, чтобы это проверить, нам надо получить образцы их тканей.

Он сказал это таким спокойным и непринужденным тоном, что Туся вновь почувствовала приступ дурноты. Не стоило сомневаться, кто возьмется выполнять эту смертельно опасную задачу.

– Не стоит забывать, что среди кшатриев и брахманов Рас-Альхага, возможно, есть потомки какой-то другой, практически неизученной расы, которые иначе реагируют на опасные для человека бактерии и вирусы, – напомнил Андрей Ильич. – Другое дело, что их практически невозможно вычислить.

– Единственное, что мы можем теперь сказать наверняка, – подытожил Командор, – если змееносцы прежде сталкивались с вирусом и знают о нем больше, чем мы, искать нужно у них.

– Подождите, а как же отпуск? – напомнила Мишель, решив перенести беседу, а вернее научную дискуссию, в более прозаическое русло.

– В другой раз, – не стал ее обнадеживать Командор.

Туся увидела, как мигом поскучнел Андрей Ильич, как Ольга Викторовна плотнее прижалась к сыну. Дальнейших объяснений не требовалось.

Потом у всех резко нашлись какие-то дела, и Тусю с Командором оставили наедине.

– Пребывание на Земле пошло тебе на пользу. Ты так похорошела, – улыбнулся Арсеньев. – Я скучал по тебе, – признался он. – Словно оставил на Земле частичку себя самого. Я все время переживал, как ты там, и злился на змееносцев за перекрытый канал связи.

– Возможно не стоило отказываться от идеи провести медовый месяц на Альпарее, – постаралась выдавить из себя улыбку Туся.

– Все было гораздо опаснее, чем мы сейчас рассказали, – покачал головой Арсеньев. – А в окраинных мирах еще и от пиратов отбиваться пришлось. Они же не знали, что на борту у Савенкова самый ценный груз – группа захвата!

– Это тебя там? – уточнила Туся, указывая на его руку.

– Броню по дурости не надел, – кивнул Арсеньев. – Матери еще лечить меня пришлось!

– И куда же ты в таком виде полетишь? Какой из тебя боец?

– Пройдет, – беспечно махнул он здоровой рукой. – К тому же там, куда меня посылают, сражаться мне не придется.

– У Командования Звездного флота кроме тебя других разведчиков нет? – Туся все-таки заплакала, сожалея, что связь по межсети не настолько совершенна, чтобы дать возможность хотя бы на миг прижаться к этой любимой широкой груди, осмотреть, насколько серьезна еще одна новая рана.

– Есть, но для этой миссии они не годятся. – нахмурился Командор. – Сейчас представился уникальный шанс. Один на миллион.

– То есть тебя не отпустят на Землю даже не несколько дней? – Туся почти умоляла.

– Я не могу ничего сказать. Это не от меня зависит. Я очень тебя люблю, – Арсеньев подался вперед, словно хотел прижаться губами к ее ресницам, щекам, ямочке между ключицами. – Люблю, как никого и никогда прежде. Но я должен закончить этот поиск. Поймать того джинна, которого мы когда-то выпустили, и засадить его обратно в бутылку.

Он не скрывал горечи и усталости, и Туся понимала, что не в праве что-то требовать и, тем боле, в чем-то его упрекать. Она не хуже Командора видела, что все их нынешние достижения и удачи – это лишь капля в море людских страданий. А до победы над «Панна Моти» дальше, чем до Ванкувера.

* * *

В середине зимы в замке Херберштайн давали традиционный рождественский благотворительный маскарад, который позже прозвали балом миллиона орхидей. Экзотические обитательницы тропиков были повсюду. Они украшали арки пролетов внутреннего двора, стояли в вазах на старинных комодах, свисали роскошными гирляндами с колонн выстроенного в парке праздничного павильона, окутывали обнаженные плечи дам и дополняли наряды кавалеров. Дело в том, что один из крупных акционеров концерна представлял гильдию цветоводов Земли, и Вернер не смог отказаться от его щедрого предложения украсить замок и костюмы гостей.

Конечно, Туся считала всю эту мишуру бессмысленным расточительством, однако и она не могла не оценить изысканность вкуса и богатство фантазии Мишель, стараниями которой это роскошное убранство создавалось. Графиня пригласила лучших дизайнеров и мастеров голографии, продумала вместе с ними каждую деталь от сервировки до костюмов гостей.

– Понимаешь, все эти богатеи ни за что не раскошелятся, если не увидят, что поручитель фонда надежен и источает успех! – объясняла она Тусе, которая по мере сил тоже помогала в подготовке. – Кроме того, для концерна затраты на этот прием и его освещение в межсети – пустяки в сравнении с прибылью, которую дадут новые контракты и заказы от Совета Содружества! Мы реально сможем помочь людям, которых спасли, если кроме нас они больше никому не нужны, а потом побить змееносцев их же оружием. И ты должна быть неотразима. Хотя бы ради Алекса.

– Я даже не знаю, где он сейчас, – пожаловалась Туся. – Петрович и другие барсы вместе с археологами вернулись, а ему словно запрещено появляться на Земле.

– Не все так трагично, – улыбнулась Мишель, и глаза ее заговорщицки блеснули. – Иди готовься к балу, обещаю, тебя ожидает приятный сюрприз.

Тусе ничего не оставалось, как повиноваться. Хотя она не знала, сможет ли выдержать конкуренцию с графиней, которая в нежно-голубом летящем платье и украшенной терракотовыми цветами роскошной шляпе в стиле Гейнсборо выглядела просто сногсшибательно. Ее окружали десятки успешных и неотразимых мужчин, но Мишель не отходила от Вернера, который буквально купался в лучах ее ослепительной красоты. В синем бархатном камзоле пятнадцатого века и разноцветных чулках граф Херберштайн, казалось, сошел с одного из фамильных портретов, и только украшавшие его причудливый тюрбан орхидеи, такие же, как у жены, напоминали о том, что это лишь иллюзия и игра.

Тусино платье бледно-изумрудного оттенка с высокой талией, дополненное розовой накидкой и яркими цветами, напоминало о блестящей эпохе наполеоновских войн и называлось «Первый бал».

– Так положено! – пояснила Мишель. – Думаю, ты сегодня затмишь всех дебютанток.

Туся не пыталась спорить с многовековой традицией парада невест. Вот только выбор она уже сделала, но ее возлюбленный находился едва ли не в другой галактике. А как было бы здорово, если бы сейчас открылась дверь, и Арсеньев вошел в зал в парадной форме, с нашивками нового звания и в боевых орденах.

Впрочем, Туся понимала, что при его образе жизни это просто невозможно. Одно дело, парад на мостике военного корабля и закрытая встреча с Командующим на Лее, другое – транслируемое в межсети мероприятие.

Какой же сюрприз имела в виду Мишель? Почему нельзя было сказать напрямую? Чувствуя себя едва ли не Маргаритой на балу у Воланда, Туся открыла танцевальную часть вечера рука об руку с Цоца-Цолой. Сильфидский гвельф, похожий на египетскую мумию или стрекозу в тоге, забавно притоптывал длинными тощими ногами, делал странные пассы и сетовал, что из-за непомерной силы тяжести не может показать придворный шик.

Потом Туся еще битый час выслушивала излияния непонятных типов, самым приятным из который оказался Клод, облаченный в белый с золотом камзол и похожий на сказочного принца. Пройдя с Ванкуверской Жанной д`Арк пару туров фигурного вальса, принц испарился, передав свою даму какому-то «корсару» в романтическом костюме с ботфортами, широким шелковым кушаком и бархатной полумаске. Позже выяснилось, что Клод удачно познакомился с одной очень милой девушкой, дочерью академика и члена Совета Содружества. Но Тусе в тот момент было не до него.

– Ты сегодня выглядишь ослепительно, – прозвучал из-под маски голос, который снился ей долгие месяцы разлуки.

– Саша! – не веря своему счастью, выдохнула Туся. – Ты надолго?

– Меня отпустили только до утра, – пояснил Командор, увлекая ее в круг. – Но сейчас я в полном твоем распоряжении.

Едва услышав звуки мелодии, которую Арсеньев наигрывал в доме ее отца, едва почувствовав сквозь тонкую ткань платья прикосновение больших, сильных ладоней, которых ей так не хватало в последние месяцы, Туся словно поднялась к облакам. Отдавшись на волю захлестнувших ее волн ощущений, запахов и звуков, она, казалось, утратила представление о зримом мире.

Исчезло все, что находилось за пределами необоримого круга обнимающих ее рук. Она видела лишь исчерченную шрамами могучую грудь и шею в открытом вороте украшенной неизменными орхидеями романтической рубахи, карие глаза, сияющие сквозь прорези маски, точно звезды в зарослях винограда, и улыбающиеся губы. Украшенный праздничными огнями, наполненный толпами нарядных людей замок превратился в уединенное шале, отрезанное лавиной от окружающего мира. И мягкий, пушистый снег, засыпавший склоны окрестных гор, поддерживал эту иллюзию.

Кажется, Арсеньев подслушал ее мысли.

– Лавину спустить с гор не обещаю, – прошептал он на ухо, обжигая горячим дыханием. – Но уединение гарантирую.

И вправду, у выхода из замка их ждал комфортный снегокат, выполненный в виде старинных крытых саней с сидениями, отделанными пушистым мехом. Арсеньев продиктовал навигатору автопилота название выбранного шале и привлек Тусю к себе, не в силах сдерживаться. Почти, как тогда на буксире, он требовательно и страстно обнимал губами ее губы, покрывал поцелуями шею и грудь, зарывался лицом в распущенные волосы, вдыхая их аромат, смешанный с запахом орхидей. Его руки гладили ее плечи, скользили вдоль туловища, спускаясь к бедрам в сладком предвкушении.

Туся поначалу даже немного испугалась. В их отношениях она пока не знала ничего, кроме нежных, невинных поцелуев на Лее. Арсеньев тогда еще не восстановился, да и ее берег, а другого опыта общения с мужчинами она не имела. Потом почувствовала, как по телу пробегает огонь, и отозвалась на ласку, точно скрипка, которая повинуется движениям смычка, извлекающего из струн и головокружительные пассажи и трепетные звуки кантилены.

Не зная, как лучше выразить свою любовь, она прижималась губами к его груди там, где не так уж давно зашивала раны от плетей и осколков, ерошила короткие волосы на затылке. Сейчас она почти молила продолжать до самого конца, до полного освобождения. И снегокат летел через начинавшуюся метель, приближая эти мгновения.

Однако, где-то на половине пути до шале, когда оба довели друг друга ласками почти до исступления, хотя не успели перейти грань, в салоне раздался резкий и требовательный сигнал коммуникатора, устройства, которое всем барсам предписывалось носить, не снимая, чтобы командование всегда имело с ними связь. Сейчас этот надоедливый дребезжащий звонок звучал голосом злого рока.

Дело было действительно срочное, ибо на связь вышел сам Командующий.

– Капитан второго ранга Арсеньев, Вам предписано срочно прибыть по месту назначения.

Междометие, сорвавшиеся с уст Командора, Туся слышала от него разве только в пылу самого жаркого боя.

– Вы же отпустили меня до утра! – не по уставу попытался он усовестить начальство, хотя понимал, что возражать бесполезно.

– Обстоятельства изменились. Связной не может ждать, – сочувственно глянул на него Командующий, в то время, как снегокат, маршрут которого изменили извне, разворачивался в сторону замка.

– Ну, что тут будешь делать! – Арсеньева просто трясло. – Впервые встретить женщину, с которой хотел бы пройти по жизни, и не иметь возможности провести с ней хотя бы ночь!

– Я могу поехать с тобой в космопорт, – потянулась к нему Туся.

– Как ты себе это представляешь? – Арсеньев глянул на нее с сожалением. – Ты теперь мега звезда, каждый твой шаг отслеживает пресса. А я, когда собирался на этот бал, долго колебался, выбирая между доспехами Командора с закрытым забралом и балаклавой спецназовца двадцатого века.

– Может быть, это к даже к лучшему, – попыталась утешить его Туся, хотя понимала, что говорит полную чушь. – У тебя будет стимул вернуться. Я обязательно дождусь тебя. Если хочешь даже стану жить затворницей в покоях этого замка, словно невеста крестоносца, считая дни до твоего возвращения.

– Знаешь, насчет замка требовать, конечно, не стану, – Арсеньев глянул на нее обеспокоенно и серьезно. – Но все же будь осторожна. Земля не такое безопасное место, как может показаться на первый взгляд.

И потянулись долгие дни ожидания. Это только в книгах месяцы и даже годы укладываются в одну фразу. Туся считала не годы и месяцы, а недели, дни и даже часы, не зная покоя, не находя себе места. Отсутствие новостей от Арсеньева угнетало и вымораживало, как наркоз. Она не только не имела возможности с ним поговорить, но даже не представляла, где сейчас он. Вернер что-то говорил про какой-то окраинный мир, в котором была зафиксирована первая вспышка эпидемии, но Туся не верила ни единому его слову.

Особенно тревожило ее, что барсы его группы и Савенков с Минамото по-прежнему находились на Земле, честно отгуливая положенный им отпуск. Капитан Такеши занимался лечением матери, потом они с госпожой Комако и сыном навещали многочисленную родню в Осаке. Семен Савенков сделал предложение руки и сердца сеньоре Эстении и теперь присматривал для разросшегося семейства дом на Трубеже под Рязанью. Петрович и Слава ему помогали.

Туся искренне радовалась за верных боевых товарищей, но после встреч с ними все равно плакала в подушку: им с Командором не дали даже ночи. И какое она имела право его в этом упрекать.

– Я понимаю, с Сашей нелегко, – как могла утешала ее Ольга Викторовна. – С ним всегда было непросто. Представь, что мы пережили десять лет назад, когда он оказался в плену у змееносцев! Он безжалостен к себе и не понимает, что попутно ранит тех, кто рядом. Но его не изменить, и с этим приходится мириться.

Андрей Ильич и особенно Ольга Викторовна уговаривали Тусю остаться жить у них. Но, приняв у студентов экзамены, оба вновь улетели на раскопки, и в просторном, светлом доме, в котором стеллажи со старинными, еще печатными книгами соседствовали с витринами, наполненными различными редкостями, сделалось неуютно. Впрочем, Туся и в замке Херберштайн не стала задерживаться, при первой же возможности перебравшись в кампус.

Оформив все необходимые документы, Туся продолжила учебу. Работу в госпитале в военно-полевых условиях ей зачли в качестве практики и без экзаменов перевели на третий курс. Учеба шла спокойно и хорошо, временами слишком гладко, по мнению некоторых однокурсников, считавших Тусины успехи результатом протекции, а ее саму – выскочкой и зазнайкой.

Но что поделать, если даже имевшие изрядный опыт преподаватели терялись, когда она описывала операции, на которых ассистировала в госпитале имени Дина Крейга. При этом Туся бы с удовольствием не получала опыта экстремальной хирургии без длительной диагностики, на оборудовании, грозящем выйти из строя из-за перебоев с энергоснабжением, под постоянными обстрелами. А уж про операцию на легочной артерии Сергея Савенкова она предпочитала просто молчать, ибо никто бы не поверил, что такое возможно.

В конце концов, по хирургии ей еще в начале семестра поставили экзамен автоматом, посоветовав посвятить освободившееся время освоению современных методов лечения, а также фундаментальным дисциплинам. Туся штудировала химию и фармакологию, а генную инженерию и весь раздел эпидемиологии предпочла изучать в научном центре концерна Херберштайн, где могла не только освоить новейшие методики исследования на самом современном оборудовании, но и поработать с материалами отца, а также узнать хоть какие-то обрывки новостей о поисках Арсеньева.

В лаборатории она часто встречалась с Клодом. Несмотря на все возражения, молодого барса оставили на Земле учиться.

– Война с Альянсом продлится еще не один год, – утешал расстроенного воспитанника Вернер. – На твой век хватит. Погеройствовал немного, пора и за ум браться.

– Учись, малец! – увещевал Клода Петрович. – Не для того мы с Саней тебя из дока вытаскивали, чтобы ты пушечным мясом остался.

Клод ослушаться не посмел и в гранит науки вгрызался с усердием проходческого щита, штудируя теорию и нарабатывая практику с таким же рвением, с каким на Ванкувере уничтожал ненавистных врагов. Тем более, что праздно шататься и квасить с сокурсниками он не имел никакого желания. Парни из университета его, конечно, уважали, но откровенно побаивались. Особенно после того, как он чисто на рефлексах отправил кувыркаться вверх тормашками двоих здоровых молодцев, решивших проверить быстроту его реакции.

– Я предупреждал их, не лезьте, – досадовал Клод. – Я же могу невзначай и шею сломать.

Девушки смотрели на молодого героя с интересом, просили Тусю познакомить. Та лишь разводила руками: сердце Клода было уже занято.

Для него и Наташи Серебрянниковой, так звали дочь члена Совета, с которой он познакомился на балу, продолжением вечера в замке Херберштайн стала ночь в шале, положившая начало бурному роману. Влюбленный по уши Клод не мог взгляда отвести от своей избранницы и в буквальном смысле носил ее на руках, благо она не отличалась высоким ростом и своей хрупкой изысканной красотой походила на экзотический цветок.

Наташа же его просто боготворила, считая настоящим героем. Когда Клод был занят в университете или лаборатории, она могла часами расспрашивать Тусю, с которой в кампусе делила одну комнату, о его предпочтениях и привычках. Или просила в десятый если не в сотый раз в мельчайших подробностях повторить историю штурма института Энергетики и освобождения пленников Корпорации.

– Мой отец еще до начала противостояния несколько раз вносил в совет законопроекты по ограничению деятельности «Панна Моти», – словно оправдываясь, объясняла она, – но Совет их отверг, толком не рассмотрев, ибо сотрудничество со змееносцами приносило взаимную выгоду, и на то, чем пахнут деньги Корпорации, наши чиновники предпочитали внимания не обращать. Когда же в Совете спохватились, было уже поздно. Оставалось только вводить войска.

Как примерная студентка исторического факультета, Наташа внимательно следила за ходом конфликта на Ванкувере и в отличие от журналистов или Тусиных однокурсниц понимала, что война – это не только подвиги и приключения, но кровь, грязь и боль. Причем о грязи она знала не понаслышке, ибо на занятиях исторической реконструкции ей случалось по нескольку месяцев жить в палатках под проливным дождем в условиях, приближенных к быту раннего средневековья.

– Только почувствовав на своей шкуре все «прелести» традиционного уклада, – объясняла она целесообразность таких добровольных неудобств, – начинаешь понимать и уважать людей, которые в условиях постоянной борьбы за выживание ухитрялись мыслить, творить, создавать выдающиеся произведения искусства. Как говорит мой отец, основная цель реконструкции, как и всей исторической науки – познание себя и своего времени через опыт прошлого. А красоваться в причудливых нарядах или махать мечом может любой дурак.

Наташа, впрочем, сама неплохо фехтовала. А уж когда она мчалась на лошади во весь опор, у Туси замирало от ужаса сердце, а Клод просто млел. Тем более, что вечером, позаботившись о лихом скакуне и смыв едкий лошадиный пот, его возлюбленная преображалась в заботливую хозяюшку, способную из будничного обеда создать изысканное пиршество. Ее мать была родом из Прованса, где веками сохраняли секреты высокой кухни и уважение к национальной культуре. Поэтому помимо межъязыка и нескольких мертвых наречий Наташа свободно говорила и по-русски, и по-французски, чем, конечно, несказанно радовала возлюбленного. Клод был настолько покорен и очарован, что спустя всего месяц после начала их отношений настоял на знакомстве с родителями и попросил руки своей избранницы.

Академик Серебрянников, кстати, известный космический археолог и соратник Арсеньева-старшего, конечно, не ожидал, что его дочь задумается о таком серьезном шаге, едва поступив в университет, да еще выберет в мужья ровесника. Однако пообщавшись с Клодом, изучив его послужной список, увидев количество наград, решил, что парень выгодно отличается от молодых оболтусов из окружения дочери и возражать против брака не стал. Мишель и Вернер тоже сочли, что их подопечному семейные заботы пойдут только на пользу.

– Ну вот, а ты оставаться не хотел, – улыбался Вернер. – Если до лета не передумаешь, глядишь, и две свадьбы сразу сыграем. Надеюсь, Алекс к этому времени уже вернется. А то как-то не по уставу лезть поперед командира.

– Да уж, он, пожалуй, передумает! – довольно провел по усам Петрович, словно смахивая с них крошки предстоящего застолья. – Наш малыш если что решил, то сразу в омут с головой, – добавил он, сравнивая женитьбу с безумным броском под винты буксира.

– Не знаю насчет омута, а головы тут по моему разумению нету, – посетовал Слава, искренне недоумевавший, как можно так рано и на корню загубить свою молодость.

– Вот дает! – в один голос удивились Дин и Пабло, – Хоть бы с друзьями опытом поделился, как с такой скоростью девчонок кадрить.

Клод и в самом деле словно торопился жить, пытаясь между витками противостояния с кровным врагом охватить все стороны мирной нормальной жизни.

– Может быть, он хоть от мести своей откажется, – выражала надежду Мишель.

Туся с некоторой горечью подумала, что Командор бы не отказался, а Клод в таких вещах ему подражал. Другое дело, что Феликс, а вместе с ним и Галка словно в черную дыру провалились. По каким только каналам не пытались получить о них сведения Цоца-Цола и Вернер, никаких следов обнаружить не удалось.

– Если они все еще живы, в чем я почти не сомневаюсь, – успокаивал Тусю граф Херберштайн, – то наверняка находятся на одной из планет Рас-Альхага, могу даже предположить какой.

– Не нравится мне все это! – сердито топорщил усы Петрович. – Затаился, стервец, явно какую-то очередную пакость замышляет, – имея в виду Феликса, добавлял он. – А мы мало того, что Сане не можем помочь, так еще и девочку нашу на этой раздолбайской Земле оставляем. Нас-то самих вот-вот куда-нибудь на внешнюю границу зашлют, чтобы на Земле не маячили и тайные делишки со змееносцами обделывать не мешали!

– Мы с Клодом не дадим Маргариту в обиду, – со всей возможной убедительностью заверил старшину Вернер. – К тому же тут и кроме нас, есть кому о ней позаботиться, я принял меры. Особенно если на горизонте появится Феликс.

– И все-таки зря мы ее отдали на растерзание этих собак из межсети, – недовольно ворчал Петрович.

– Командор говорил Пабло, что не стоит выкладывать трансляцию штурма офиса Корпорации в сеть, – вздохнул Клод. – Никто ж не надеялся, что мы выберемся оттуда живыми.

– И все же я не понимаю, что Феликсу от меня еще нужно? – недоумевала Туся. – Все результаты исследований двенадцатилетней давности обнародованы, он с самого начала имел к любым материалам доступ, и с этих пор ничего не изменилось. Вернер же все в этот раз проверил.

В самом деле, граф Херберштайн, пока наблюдал за выздоровлением своих неожиданных пациентов на Лее, сделал все необходимые замеры, проверив образцы тканей Туси и Командора на генетическом и даже атомарном уровне. Ничего нового тут обнаружить не удалось. Что же касалось Тусиных способностей, то после рывка на платформу и помощи Командору во время перехода сквозь червоточину в ней будто что-то перегорело.

Она не только напрочь разучилась передвигать даже простые и легкие предметы вроде карандашей и мячиков для пинг-понга, но и утратила способность проникать в сознание других людей.

Туся вновь почувствовала, как на глаза наворачиваются непрошенные слезы. Мыслями она вновь перенеслась в уютный полумрак каюты на Лее, на которую она бы сейчас с радостью променяла все дворцы и замки Земли. Они с Командором тогда тоже много говорили о вакцине, вызванных ею мутациях, а также о безуспешных попытках Туси пробудить к жизни или наоборот обуздать ее способности.

– Вот этой своей непредсказуемостью ты и сводишь меня с ума! – обнадеживающе улыбался ей Арсеньев, привлекая к себе и зарываясь лицом в ее растрепавшиеся волосы. – Никогда не знаешь, что от тебя ожидать! Сначала ты выглядишь нормальной испуганной девчонкой, которую надо спасать, защищать, таскать на руках даже через небольшие препятствия, а в следующий миг изменяешь законы гравитации, силой мысли находишь людей под завалами, а потом и вовсе перетаскиваешь из рушащегося здания десяток бойцов.

– Но что, если все эти чудеса уже в прошлом? – на миг высвобождаясь из объятий, с мольбой глянула на него Туся, которая с одной стороны радовалась возвращению к нормальной жизни, с другой – ощущала освобождение от непонятных дарований едва ли не как инвалидность.

– А это разве смертельно? – угадав ее настроение, нашел губами ее губы Командор. – Или тебе обидно, что я теперь могу читать твои мысли, а ты мои нет?

– Мне просто неприятно, что за такие слова я не могу с расстояния запустить в тебя чем-то тяжелым, – не осталась в долгу Туся.

Впрочем, шутки шутками, а оба отлично понимали, что о ее пробудившихся способностях вполне мог быть осведомлен и Феликс, который много лет назад видел ее удивительный прыжок с дорожки сада на балкон. Что если он намеревался проводить эксперименты с ее мутировавшими клетками для создания неких универсальных солдат?

– Это вряд ли, – успокоил ее Арсеньев. – Ни один здравомыслящий командир не станет использовать оружие, которое нельзя полностью контролировать, поскольку оно стреляет, когда ему заблагорассудится. К тому же не следует забывать, что в элитных войсках Альянса служат их знаменитые нелюди или асуры, которые тоже по слухам наделены какими-то невероятными способностями. Кроме того, мутации и прочие отклонения проявились далеко не у всех привитых первой серией вакцины.