Текст книги ""Фантастика 2024-21". Компиляция. Книги 1-21 (СИ)"

Автор книги: Татьяна Апраксина

Соавторы: ,Марина Суржевская,Марк Грайдер,Михаил Липарк
сообщить о нарушении

Текущая страница: 96 (всего у книги 352 страниц)

Глава 27

То ли потому, что хорны сегодня закричали слишком поздно, то ли много людей оказалось на улицах Дьярвеншила из-за битвы хёггов, но йотунам было чем поживиться. Голубые огни вспыхивали везде, и я сбилась с ног, носясь от одной бредущей человеческой фигуры к другой. И лишь вздрагивала, когда видела в снежном буране огромных косматых зверей с белесыми глазами. Хищники выглядели сонными, шагали медленно, лениво, но искрящиеся приманки на их хвостах работали исправно, погружая горожан в транс.

Довольно быстро я поняла, что кратковременная боль прерывает морок и люди приходят в себя. Подбегала, колола в бок или руку, отворачивала жертву, чтобы случайный взгляд снова не зацепился за огонек. Потому что вывести из транса второй раз оказалось гораздо сложнее. Ильхи, вновь попавшие в омут, уже не реагировали на боль, и их приходилось оттаскивать от йотуна силой.

Несмотря на метель и холод, с меня градом тек пот. И казалось, конца не будет голубым огням, пляшущим на улицах Дьярвеншила! Я бежала, колола, толкала, снова бежала… А они все вспыхивали и вспыхивали, издеваясь над моими усилиями по спасению города. Я была одна, а йотунов десятки!

А самое плохое, что не все оказались сонными. В очередной раз отобрав безвольную жертву – совсем мальчишку, я вытерла лоб и прищурилась в поисках следующего. Тонкий, неприятный звук ударил по ушам, я подпрыгнула, обернулась… Оскаленная пасть йотуна возникла из снежной пелены, словно проявляясь. Белые глаза уже не казались слепыми, они смотрели осмысленно! Со злобой и желанием разодрать! Тонкий хвост яростно ударил по стене ближайшего дома, зверь снова зарычал и кинулся на меня!

Спасенный мальчишка взвизгнул и юркнул за угол, а я не успела. Поскользнулась и грохнулась на землю. К счастью, огромная лапа с короткими желтыми когтями прошла как раз там, где я прежде стояла!

Из-за угла полетели камни и комки снега – мальчик силился мне помочь, но лишь больше ярил хищника. Рев снова наполнил улицу, я поползла куда-то, пытаясь спастись. Вскочила! И увидела ужасающую мохнатую морду совсем рядом… за спиной была каменная стена, впереди – зверь, у которого я забрала добычу.

Тонкий свист прокатился над улочкой, я подпрыгнула.

Йотун дернул головой, закрыл пасть. Медленно опустился на все четыре лапы, становясь похожим на белого медведя. И нехотя поковылял в сторону.

Я же качнулась вперед, пытаясь рассмотреть фигуру, которую укрывал снег. Меховая шкура, летящие по ветру черные волосы, обнаженные руки и колени… и женское лицо, которое никак не удавалось увидеть. Йотун-шагун. Она стояла всего в нескольких шагах от меня, но даже сейчас ее облик дрожал, словно был нереальным. А мне почему-то хотелось увидеть глаза этой женщины. Рассмотреть ее лицо. Это казалось жизненно важным!

И словно услышав мое желание, шагун сделала шаг вперед и застыла рядом. Белая пелена разошлась, и я увидела…

– Боги… – выдохнула я.

О да, она была красива. Впрочем, теперь я понимала, что не могло быть иначе. Точеные черты приковывали взгляд, она была еще более совершенной версией лица, которое я знала до мельчайшей черточки. Только мужчине достались пугающая сила и грубость, а женщине – плавность линий и мягкость. Но схожесть этих лиц была невероятной. Те же чувственные губы, высокие скулы, разрез глаз… вот только разноцветные радужки Краста у шагун выцвели до белизны йотунов…

– Сестра… – выдохнула я.

Не просто сестра, а единоутробная двойняшка. Имя возникло в голове почти сразу. Я знала, как зовут ту, что сейчас всматривалась в меня белыми, нечеловеческими глазами. Я догадалась. Та, чье имя нельзя произносить. Йотун-шагун.

– Солвейг.

Она склонила голову набок, расплескав по обнаженным плечам черноту волос. Губы дрогнули так знакомо, что у меня заныло сердце. Так же сдерживал улыбку Краст… Лицо застывшее, а в белизне глаз невозможно увидеть чувства. И хотелось закричать: почему? Почему ты стала йотун-шагун? Что с тобой случилось?

Девушка сделала шаг назад.

– Постой, не уходи! – я подалась за ней. – Это ты приходила ко мне? Ты смотрела на скалах? Но почему? Что?.. Как?.. Постой!

Но шагун уже отвернулась. Снег укутал ее пеленой, словно спрятал от моих глаз. И я подумала, что она могла бы пройти совсем рядом, почти коснуться, а я не увидела бы… Магия… неведомая мне магия Дьярвеншила и Злой горы.

Снова пролетел над улицей тихий свист, и еще одна грузная мохнатая фигура опустилась на четыре лапы и недовольно ворча, поплелась вверх, к скалам.

Значит, шагун вовсе не злая? Напротив, помогает людям в Дьярвеншиле? Я ничего не понимала!

Девушка вдруг остановилась, будто споткнулась, обернулась ко мне. Нет… не ко мне. В стороне стоял Рэм. Смуглое лицо снежного исказилось, ледяные глаза сияли так, что могли бы затмить звезды!

Снег слепил глаза, и я почти ничего не видела. Лишь то, как Рэм качнулся к шагун, всматриваясь в буран.

– Ты… это… ты? – злость вспыхнула в глазах Рэма так остро, что страшно стало.

– Стой. Солвейг!

Девушка помедлила, раздумывая. Снежный сжал кулаки так, словно хотел оторвать девушке голову. Не отрывая глаз от ее лица, сделал несколько шагов, застыл напротив.

– Краст знает?

Она промолчала, даже не моргнула. Я не была уверена, что шагун слышит. Или что она вообще человек.

– Проклятие! Конечно, знает! – выругался Рэм. – Все это время… Да я же… Я… Как ты могла?! Вы оба? Ненавижу!

Развернулся резко, взметнув ледяное крошево, и пошел не оглядываясь. Я вжалась в холодную каменную стену. Шагун смотрела вслед ильху, и первый раз я увидела на ее лице живую эмоцию – горечь.

Рэм остановился, но глянул не на Солвейг, а на меня. Холодно так, пусто…

– Иди за мной, – приказал он.

Я повернула голову к шагун, но девушки там уже не было. Лишь снег стелился по земле.

* * *

– Погоди, но люди! Им надо помочь! – крикнула я Рэму, догоняя ильха, который почти бежал.

– Мы и помогаем, – огрызнулся парень, не глядя на меня и не останавливаясь. – А тебе лучше спрятаться, нареченная!

– Что? – возмутилась я.

– Краст приказал найти тебя! – Рэм схватил мой локоть, не позволяя сбежать.

– Он жив! – выдохнула я. – Что с ним? Где он?

Рэм странно изменился в лице, и я снова похолодела.

– Он жив, – буркнул снежный. – Позаботься о себе, Ника, сейчас это лучшее, что ты можешь сделать, если тебе… небезразличен Краст.

Он дернул меня за руку и заколотил в дверь какого-то дома. А когда створка распахнулась, попытался втолкнуть внутрь. Но я уперлась, словно мальчик из сказки, не желающий оказаться в печи.

– Иди внутрь! – рявкнул ильх. – Ты что, не понимаешь? Рядом с йотуновыми огнями никто не может слиться с хёггом! Есть лишь один способ помочь и себе, и другим – спрятаться! Сиди здесь!

– Что с Крастом? – заорала я. Из темного нутра домишки выглянули испуганные лица и тут же скрылись.

Рэм отчетливо скрипнул зубами. А я поняла: с риаром что-то случилось. Снежный мотнул головой, показывая на скалу.

– Ты ведь не останешься? Ладно. Идем…

* * *

Ветра всегда приходят не вовремя.

Так говорят в Дьярвеншиле. Ветра и беды.

А еще – незваные гости.

И кто только принес в его дом чужаков, желающих отобрать сокровище хёгга? Глупцы… Разве может дракон отдать то, что признал своим? Разве может расстаться? Потомки черного огнедышащего Лагерхёгга всегда ценили золото. Их завораживал желтый металл, дарил покой и силу, успокаивая ярость внутри. Но Краст нашел иную драгоценность… Не золото – серебро… Шелковое, нежное, такое желанное серебро…

И разве мог он отпустить свое? То, без чего невозможно представить жизнь?

Ни один хёгг не отдаст свое сокровище. Это в крови, это сильнее человеческого разума. Спрятать… сохранить… забрать… Мое…

Мысли бились в голове, когда он слушал слова высоченной, как мужик, девы. Она вошла в его дом, словно злой ветер, принесла дурные вести. Вторая, пухлая и робкая, жалась в углу, но говорила первая. Кайла, так сказала нареченная.

– Безумный зверь… Чудовище… Поедешь с нами… Немедленно!

Ярость вскипела внутри. Забирают его Веронику? Увозят?

Он желал перегрызть непрошеным гостьям горло. Но всего лишь приказал уйти. Ему нужно немного времени, и нареченная сама поймет, сама почувствует… и не оставит его – сама. Тогда он сможет объяснить. Но сейчас еще слишком рано! Для всего, а тем более – для правды…

Но ветра всегда приходят не вовремя.

И правда.

Он шел на скалу за башней, понимая, что видит Веронику в последний раз. Как только она увидит черные глаза его хёгга, он потеряет ее навсегда. Сжал зубы, заставляя себя смотреть лишь вперед. Привычно глянул на белую шапку горы, нахмурился. Огни горят… Слишком рано в этом году. За спиной шептались, толкались, дышали. Он слышал их – чужаков, пришедших в Дьярвеншил. Черного риара Нероальдафе, что буравил глазами спину. Страха перед ними не было.

Тянуло обернуться, глянуть на лирин. Но не стал. Ни к чему.

И призвал зверя. Хёгг на этот раз откликнулся легко.

А потом все слилось в один длинный, растянутый смолой момент: крик, женский вопль, сталь, стучащая о шкуру… чужак из Нероальдафе, призвавший своего хёгга… глаза Вероники за миг до того, как ее погребет под собой скала…

Он оттолкнул лирин, понимая, что это единственный способ спасти, распахнул крылья… и отлетел от удара! Где-то внизу тонко вскрикнула нареченная, и ярость – багровая, непроницаемая – застила глаза, лишая разума. Он плюнул огнем и тут же получил по шее тяжелой лапой риара Нероальдафе. И тогда вцепился в пришлого уже по-настоящему, стремясь перегрызть горло, уничтожить! Уничтожить всех, кто не дает ему добраться до его Ники! Ужас сжимал горло наравне с яростью, ведь Краст знал этот обрыв. И осколки скалы, торчащие внизу черными копьями… Зарычав так, что дрогнули скалы, Краст вцепился клыками в бок Сверра, ударил крыльями, поднимая хёгга над скалой. Тот вывернулся и полоснул лапой, выдирая чешую Краста и добираясь до мяса… Двойной огонь озарил скалы оранжевым сполохом, два хёгга рухнули на камни.

Лишь краешком взгляда Краст зацепился за Злую гору. По привычке, которую не смог искоренить даже разум хёгга. Огни не горели. Ни одного. А это значит…

Ужас окатил ледяной водой. Яростный рык вырвался из глотки. Он хотел сказать, но зверь может лишь рычать и плеваться жаром… То, что произойдет дальше, Краст знал, а чужак из Нероальдафе – нет. И потому риар Дьярвеншила смог лишь откатиться в сторону, пытаясь укрыться за камнями. Но все равно пламя Сверра опалило его кожу – уже человеческую.

Сверр вскочил, с недоумением глядя на свои руки, не понимая, что произошло.

– Иотуны пришли, – хрипя, выдавил Краст. Его бок пылал, обожженный, вся правая сторона от плеча до колена оказалась сплошной раной.

– Что? – изумление в золотых глазах пришлого почти порадовало.

– Иотуны… проклятие этой земли. Когда горит голубой огонь, ни один хёгг не может слиться со своим зверем. А теперь уйди с дороги, риар Нероальдафе. Не до тебя сейчас.

Глава 28

Сверр нахмурился, рассматривая хрипящего ильха. Понимание заставило его скрипнуть зубами. Разрыв с драконом, которого не ожидал Сверр, мог дать Красту мгновение, чтобы убить. Преимущество, которым риар Дьярвеншила не воспользовался.

И в свете всех обвинений это показалось Сверру очень странным.

Он хмурился, глядя на спину ковыляющего парня. Что происходит в этом городе?

Краст уже уходил, немногочисленные ильхи, еще оставшиеся на скале, расступались перед ним. Выскочил на площадку беловолосый снежный, подхватил Краста, и Сверр безошибочно понял – побратим.

И тут заорали птицы, да так, что Сверр чуть не оглох! Попытался снова призвать хёгга – бесполезно! Он больше не чувствовал своего зверя, и это было столь жутко, что ильх жадно глотнул холодный воздух, приходя в себя. Хёгг всегда был рядом, с того момента, как Сверр впервые надел кольцо Горлохума. И не ощущать его присутствия оказалось почти невыносимо. Словно хёгга больше нет. Совсем нет.

Сверр рывком вытащил меч.

Дьярвеншил затянуло белой пеленой снежного бурана, ветер свистел между домами, колотился о башню. И вспыхивали внизу огни. Йотуновы самки. Те, что заманивают жертвы. Хищники, которые водились лишь в этих краях и которыми пугали детей фьордов. Сжав рукоять оружия, Сверр подумал о жене, ожидающей дома, о сыне, растущем в чреве любимой Лив.

И пошел за Крастом.

* * *

Пришлось бежать, чтобы поспеть за широким шагом Рэма. Ильх злился, и от этой злости вокруг становилось еще холоднее, а над нами временами вспыхивали в небе переливы, окрашивая заснеженный город в разноцветье.

Зато буран утих, а самое хорошее – я больше не видела голубых огней!

Когда мы добрались до скал, я не сразу поняла, что здесь происходит. И показалось, что я вижу кучи снега, и лишь потом поняла – йотуны. Самцы, что поджидали добычу, приманенную самками.

Здесь была битва, да какая! Я заметила того самого золотоглазого Сверра из Нероальдафе, вытирающего снегом меч, Торкела, зажимающего рану в плече, воинов, которых видела совсем недавно в зале башни. Простых мужиков с топорами и ножами. Всех тех, кто отстоял Дьярвеншил и сдержал нашествие йотунов!

– Они ушли… – прошептал кто-то. И крикнул уже во всю глотку: – Ушли!

Десятки мечей, копий и ножей взметнулись вверх, знаменуя победу. Я же пыталась отыскать среди снега и камней лишь одно лицо. Где Краст?

Взгляд зацепился за мощную фигуру в центре. Хальдор тоже поднял клинок, а потом осмотрел уставших воинов, повернулся к темному камню и произнес:

– Я, Хальдор, сын Манавра и этой земли, вызываю риара Дьярвеншила на бой силы! – рявкнул он.

Ильхи застыли.

– Ты ополоумел? – взъярился Рэм, сжимая кулаки. – Сейчас? После резни с йотунами? Когда Краст ранен, а в его крови яд йотуна?!

Ранен? Яд? Я подобралась ближе и вздрогнула, поняв, что темная куча – это не камень. Это Краст… но что с ним? Милостивые перворожденные, что? Его лицо и тело покрывала корка крови, одежда на теле, кажется, сгорела… И лицо… Боги, что с его лицом? Весь в грязи и засохшей сукровице, даже глаз не видно!

– По закону фьордов на бой силы можно вызвать в любой момент, – процедил Хальдор. – Так что отойди в сторону, Рэм, я в своем праве.

– Вправе? – Фигура снежного поплыла, кажется, он с трудом удерживал призыв хёгга. – Вправе? Что-то я не видел тебя на скалах во время боя! Где ты был?

– С другой стороны, я сражался, как и все! Не смей обвинять меня, Дьярвеншил – мой дом! – рявкнул Хальдор. – Краст, я вызываю тебя! И если ты отказываешься…

Черная куча шевельнулась, риар медленно оперся ладонью о снег, оставляя черно-красный отпечаток. Я как завороженная уставилась на этот след.

И встал – еще медленнее.

Сверкнули золотом глаза ильха из Нероальдафе, он тоже был здесь, хмурился. Но молчал. Все ильхи молчали. А мне хотелось заорать: как же так? Разве это справедливо? Проклятый Хальдор, на котором даже одежда целая, вызывает раненого Краста? Но как же так?!

– Ты долго ждал своего часа, Хальдор, – усмехнулся Краст. – Теперь понятно почему.

– Ты будешь болтать или поднимешь меч? Или дать тебе топор, меча у тебя сроду не было! – процедил Хальдор. Он повернул голову, и на миг я увидела его глаза. И с ледяной ясностью осознала – он просто убьет Краста. Убьет! Этого ждал черноглазый столько дней! Потому и промолчал тогда, когда риар ударил его лицом об стол, промолчал, зная, что убьет в тот миг, когда противник не сможет сопротивляться!

Ярость взорвалась внутри, и я шагнула вперед, чтобы заорать. Тяжелая рука легла на плечо, останавливая.

– Нельзя, – чуть слышно произнесла Кайла. – Таков закон фьордов.

Девушка хмурилась, кусала губы, но меня держала цепко.

– Он тебя не простит, если вступишься. Он мужчина.

Я замерла. Не простит… стало горько, но Кайла права. У мужчин свои законы, женщина не должна вмешиваться в бой силы. Вот и подруга это понимает. Да и я понимаю, только принимать не хочу. За камнями блеснули испуганные глаза Ирны, значит, и она здесь.

Ильхи уже расступились, в центре остались лишь противники.

И не успела я опомниться, как Хальдор ударил мечом. Сильно, с размаха, метя в незащищенную грудную клетку Краста. Тот увернулся в последний момент, лезвие чиркнуло по коже. Раны не видно, потому что риар и так сплошная рана.

Я сжала до хруста зубы, ногтями впилась в ладони, чтобы не вскрикнуть и не отвлечь на себя внимание Краста. Стояла и молилась всем богам. Только бы выжил…

Снова мощный замах и удар, снова мимо. Краст пятился и уходил от блестящего клинка Хальдора, но сам не атаковал. Вероятно, сил не было. Только и оставалось, что уворачиваться.

Смотреть на то, как гоняет по кругу черноглазый раненого риара, было невозможно. Мне казалось, от моей ярости у Хальдора дыра в голове появится, но нет, он все так же бил, все сильнее, желая уничтожить Краста. Риар вскинул клинок, два меча встретились с тяжелым звоном.

– Ненавижу тебя! – выдохнул Хальдор, ударяя снова. – Ненавижу! Ты забрал у меня все! Даже Солвейг! Если бы не ты…

– Ты дурак, Хальдор, – хриплый голос Краста царапнул слух. – Умный, но дурак. Я ее спас. А погубил ее ты. Она ведь тебя любила.

– Она мертва! – заорал Хальдор. Его удары уже сыпались на Краста градом, риар тяжело дышал, пытаясь уйти от них. Но не успевал. И на теле появились новые полосы – на груди, ноге, плече…

Я прижала ладонь к губам. Он не выстоит. Озверевший черноглазый ильх, кажется, сошел с ума и желает лишь одного – убить. Темнота уже дрожит над ним, дракон совсем близко.

– Бой силы возможен лишь между людьми, – чуть слышно прошептала Кайла, не отводя глаз от круга. Если красавчик не удержит слияние, он проиграет.

Я встрепенулась. Может, в этом и шанс? Единственный? Может, того и добивается Краст, понимая, что не в силах биться на равных.

Снова ужасающий звон, когда клинки высекают друг из друга искры. По лицу Краста прокатилась капля пота, оставляя светлую полосу на щеке. В небе полыхнула молния, и золотоглазый риар Нероальдафе нахмурился. Снова удар, такой силы, что мог бы разрубить человека пополам! Не знаю, как его сдержал Краст! Тяжело отшатнулся, вытер лоб, чтобы кровь не капала в глаза. Но Хальдор не давал ни секунды передышки, снова удар – страшнее прежнего! Риар отшатнулся в последний момент, развернулся… Качнулся, словно осока на ветру. Лицо стало равнодушным.

– Ты дурак, Хальдор… – Черноглазый ильх делает замах. – Так и не понял. – Удар… – Солвейг жива.

Два меча сошлись, и тот, что был у Хальдора, треснул и раскололся. А Краст вбил кулак в челюсть противника и приставил к его горлу свой меч.

– И еще ты зря смеялся над моей работой в кузнице. У меня всегда были мечи, Хальдор. И твой тоже сделал я. Он не так хорош, как ты думал.

Хальдор сжал зубы, глядя в глаза окровавленного риара.

– Завершай поединок, Краст!

Но тот медлил. Разноцветные глаза затянулись пеленой, и я поняла, что он упадет, до того, как Краст рухнул на землю. Хальдор подскочил мгновенно, выдернул из-за пояса нож, прижал к горлу риара. И отлетел в сторону, сбитый Рэмом. Снежный оскалился.

– Не смей!

– Я в своем праве, – тяжело прохрипел Хальдор. Безумная ненависть в черных глазах требовала смерти. – Он упал, а я все еще стою! Бой силы закончен!

– Только подойди, – прошипел Рэм.

Сверр из Нероальдафе хмуро глянул на Хальдора.

– Бой силы закончен, подтверждаю. Дьярвеншил твой, черный хёгг.

И встал рядом с Рэмом, давая понять, что лишь город, но не прежний риар.

Хальдор сплюнул на снег, развернулся и пошел в сторону башни. Но я уже не видела. Я уже склонялась над Крастом, пытаясь уловить ускользающее дыхание.

– Он не дышит!

– Ему нужно в место силы, – мрачно произнес Сверр. – На золото.

– Золото? – Рэм невесело усмехнулся и бросился к сухим ветвям, наваленным у камней непогодой. – Такое мощное место силы может позволить себе не каждый черный хёгг, риар Нероальдафе. Краст много лет провел в глухих и страшных местах, и в поясе у него если и была монета, то вряд ли золотая. Так что обходиться приходилось тем, что под рукой… Пламя, огненные искры и железо. Несите мечи и ветки, да побольше!

Я бросилась выполнять, даже не подумав спорить. В странной природе драконов я мало что понимаю, так что лучше подчиниться.

Мы обложили Краста сначала оружием и любыми железными предметами, которые оказались на наших телах. В ход пошло все – ножи, мечи, короткая кольчужка и даже пуговицы с одежды! Потом сделали круг из хвороста, и Сверр кинул в гущу уголек. Ветки задымились, разгораясь. Когда тело ильха лизнуло расшалившееся пламя, я вздрогнула, но Рэм смотрел спокойно, словно это было в порядке вещей. Костер получился знатный, так что пришлось отойти подальше, чтобы не превратиться в шашлык.

Рэм ушел дальше всех, снежному возле огня было плохо.

– Он очнется? – дернула беловолосого за рукав. – Скажи, он очнется?

– Краст сильный, – глухо произнес его побратим. – Надо ждать.

Ждать… боги, как же это трудно – ждать!

Кайла села на камни, Ирна, ворча про холод, рядом. Подошел золотоглазый риар, сказал, что должен отбыть в Нероальдафе, но вернется, если… Глянул быстро в сторону костра и не закончил. Зато предложил отнести переселенок в Варисфольд или в свой город. Я даже отвечать не стала, Кайла что-то буркнула, Ирна оживилась, но, глянув на нас, кисло отказалась. Почему – я спрашивать не стала.

Сверр лишь кивнул и, разбежавшись, упал со скалы. И через мгновение взвился над Дьярвеншилом огромный черный дракон. Глянул золотыми глазами и захлопал крыльями, улетая.

А мы остались. Три чужачки, снежный, Торкел и воины из десятка бывшего риара Дьярвеншила. А остальные ильхи ушли. Что-то шептали, глядя на пляшущие языки пламени, и уходили. Может, прощались? Я не знала.

Но хотела плюнуть вслед каждому.

Я сидела возле пламени, совсем близко, до рези в глазах всматриваясь в фигуру внутри огня. Дышит ли еще? Пелена затянула глаза, я моргнула… И вскочила. Человека больше не было. За стеной огня лежал дракон, уткнув морду в хвост, словно огромный кот.

– Слился! Теперь выкарабкается, – с облегчением вздохнул рядом Рэм, и только сейчас я поняла, насколько сильно переживал снежный хёгг за своего побратима.

Пламя горело до утра, приходилось подбрасывать ветки. Хворост сгорел довольно быстро, пришлось ильхам рубить деревья, пока Рэм не сказал, что достаточно. Дальше снова ждали, сбившись в кучу. Голодные, злые, нахохлившиеся, словно стая воробьев. Когда огонь спал, обнажая угли, мы с Рэмом вскочили и бросились в центр, где лежал уже человек.

– Живой, – радостно выдохнул а-тэм. И скривился: – Другой вопрос, куда его теперь? В Дьярвеншил нам хода нет, а тащить Краста на другой фьорд я бы пока не стал.

– Я знаю куда, – твердо произнесла я.

Правда, когда озвучила, Рэм разозлился так, что я чуть не оглохла от его крика.

– Ты сдурела, чужачка? К ней?

– К ней! – огрызнулась я. – Других вариантов нет. Поднимай Краста.

– Он тебя прибьет, когда очнется, – пообещал а-тэм.

Да и пусть. Главное, чтобы очнулся.

К дому йотун-шагун мы добирались уже молча, говорить не хотелось. Краста ильхи несли на плащах, бывший риар дышал уже ровно, но в себя не приходил. Честно говоря, я опасалась реакции костяной ведьмы. Наверное, поэтому, когда мы подошли, сделала то, что было мне совершенно несвойственно, – заорала белугой!

– Солвейг, открывай! – от моего вопля ильхи, и так мрачнеющие с каждым шагом, подпрыгнули, а Рэм побелел. Но я уже вошла в раж, сказались нервные потрясения. – Выходи немедленно! Твоему брату нужна помощь, а ты спряталась и сидишь как сыч! А ну выходи! И только попробуй не…

Дверь распахнулась, и на пороге возникла высокая тонкая фигура. Все так же в шкуре, с голыми коленками, в меховой самодельной обуви. Окинула нашу компанию взглядом. Остановилась на мне. Я открыла рот, чтобы снова заорать, а если понадобится – и вломиться в дом силой, но ведьма усмехнулась и посторонилась.

– Только ты и он, – сказала она, указав на меня и Краста. Ильхи вздохнули с облегчением, заходить в дом шагун никто из них не желал. Рэм стоял бледный, голубые глаза казались льдом. Солвейг глянула в его сторону и отвела глаза.

Рэм и Торкел занесли Краста, уложили на узкой кровати. Тесно – у ильха ступни свесились и плечи едва уместились.

– Мы устроимся под скалой, – ровно сказал снежный, не глядя ни на меня, ни на шагун. – И позаботимся о твоих подругах, не переживай, лирин. Красту нужен настой бодрянки, много. Вливай в него, пока не исцелится.

– Я знаю, что делать, – процедила Солвейг, и впервые я услышала в ее голосе эмоции. Но Рэм даже не повернул головы, словно там, где стояла девушка, было пустое место.

– Я буду рядом, лирин.

Последнее прозвучало уже угрожающе. Развернувшись, Рэм покинул дом.

Я же бросилась к Красту.

Кожа на его лице затянулась и уже не казалась сплошной раной. Надо посмотреть остальное. Одежды на ильхе не было, все сгорело.

– Вот, протри этим.

Рядом со мной на темные доски пола опустилась глиняная посудина с широким горлом и тряпкой. Солвейг замерла возле очага, перебирая сухие травы и корешки.

Смочила ветошь, повела по телу ильха. Раз за разом, смывая запекшуюся кровь и грязь. Под ними обнаружились розовые линии ран и белые – уже затянувшихся шрамов.

– Он очнется, – негромко произнесла шагун за моей спиной. – Скоро. Уже рядом. Я его вижу.

– Кого видишь? – не поняла я.

– Дух. – Глаза Солвейг смотрели в пустоту. Губы слегка изогнулись. – Ты его тянешь, чужачка. На твой свет и идет. Он у тебя такой… серебряный.

Я промолчала, но волосы на затылке ощутимо встали дыбом. То, что Солвейг видит нечто потустороннее, недоступное обычным людям, слегка пугало.

– Так он тоже это видит. Не знала? Это проклятие досталось нам обоим. Мы одинаковые, чужачка. Из одной утробы вышли. С разницей в несколько ударов сердца.

– Двойняшки, – тихо произнесла я.

– Так.

– Что с вами случилось? Ты можешь рассказать?

– Я сам расскажу, – тихий голос, и подпрыгиваю на месте, оборачиваюсь.

Краст укоризненно глянул на Солвейг, и та усмехнулась.

– Я не смогла бы ей воспротивиться. Упрямая.

– А надо было? – Я переводила взгляд с брата на сестру, замечая, насколько они похожи. Два варианта одного создания, мужское и женское воплощение… Удивительно и завораживающе.

– Он запретил к тебе приходить, – слабая улыбка коснулась губ Солвейг. – Не хотел… пугать.

Говорила она отрывисто, словно отвыкла от слов. Наверное, так и есть…

– Так это ты была? – вскинулась я. – В башне? И на скалах?

– Я, – девушка покосилась на Краста. – Было интересно на тебя посмотреть. У нас не только лица похожие. Суть одна, ты верно увидела.

– Наша мать была йотун-шагун. – Краст приподнялся и кивнул на чашку с водой. Напился и продолжил: – И ее мать. И ее. Много поколений. Шагун уходит от людей. Живет одна. Ходит в двух мирах, зримом и незримом… Это тяжелая ноша, лирин. Люди боятся шагун, сторонятся. Но когда приходит время, йотун-шагун спускается с гор в Дьярвеншил и выбирает свободного мужчину. Для продолжения рода. – Ильх скрипнул зубами. – Наша мать выбрала Ингольфа. Почему – я не знаю, но по нашим законам отказать ей никто не может. Шагун стоит между духами и живыми, мы это… уважаем.

– И в положенное время ваша мать родила двоих, – догадалась я.

– Да. Видишь ли, у шагун всегда появляется лишь один ребенок – девочка. Вернее, мы так думали. Мальчиков не было никогда. Мы не знаем, что случилось, но нас с Солвейг нашли вдвоем. Мать принесла нас в Дьярвеншил. Хотела, чтобы мы жили среди людей, а не среди йотунов. Солвейг забрал Ингольф, а вот меня…

– Мальчик был не нужен, – догадалась я.

– Да. Меня выкинули. Я не замерз лишь чудом. Повезло, что забрал старый кузнец, отогрел… В Дьярвеншиле порой появляются подкидыши – чужие дети рабынь, служанок, а то и с той стороны гор приносят, там есть небольшое поселение. У нас таких детей не любят… А со мной все было хуже, город знал, чей я сын. Ингольф не признал меня, понятно, но здесь трудно утаить правду. И мальчик, рожденный шагун, – это проклятие перворожденных. Так говорят.

– А Солвейг? – Я зябко обхватила себя руками, девушка усмехнулась.

– А я хорошо жила, чужачка, – медленно произнесла она. – Вкусно ела, сладко спала. Росла в башне риара как его дочь. Лишь о брате думала слишком часто, но видеться с ним мне запретили. Порой мы сбегали… Я и Краст. Приходили сюда. Смотрели, как танцует на снегу наша мать. С годами она все ближе становилась к зверям и все дальше от людей. И все реже узнавала нас… Шагун дичают, это плата…

Девушка опустила голову, черные волосы упали до пола, занавесив лицо. Краст помрачнел. А я воочию увидела двух детей – мальчика и девочку, одинаковых и разных, нелюбимых и странных. И стало жаль их обоих…

– Мне исполнилось девять, когда Ингольф проведал о моих отлучках и запретил встречаться с братом. Даже когда Краст потребовал кольцо Горлохума, мне не позволили посмотреть на битву, заперли в башне. Я слушалась отца, хоть и грустила. Тогда я еще не знала, что мне уготовано. И что меня растят лишь для одного… Я считала, что моя жизнь удалась. Как думать иначе? Подросла, влюбилась.

– В Хальдора, – догадалась я.

– Он отвечал мне взаимностью, – скривилась шагун. – Слова говорил. Обещал венец… Я и платье сшила. Умелой я была, словно с иглой родилась… Все шагун такие, пальцы сами знают, что и как надо делать. Искусные мы. А потом настала ночь льда.

Я непонимающе перевела взгляд с девушки, стоящей с застывшим лицом, на мрачного Краста.

– Ингольф столкнул меня в реку, под лед. Я не понимала, что происходит. Лишь глазами хлопала. Хальдор тоже был там, смотрел… Я к нему руки тянула, да без толку. Кричал только, что это поможет, что так надо. Что я истинная шагун, а значит, выберусь. Так я и утонула.

– Что? – не выдержала я.

– Ингольф растил меня лишь для одного, для служения ай-ро, – задумчиво ломая в тонких пальцах сухие травинки, произнесла Солвейг. – Наша мать к тому времени ушла в горы, и никто ее больше не видел. Сгинула. А Дьярвеншилу нужна йотун-шагун. Чтобы было кому стеречь город. Зимы становились холоднее. Ветер крепчал. Ай-ро злился… А мой дар спал. Так что отец… Ингольф решил ускорить события. Мир духов я увидела.

Я пораженно молчала. Жаль, что эта скотина Ингольф мертв! С удовольствием сама бы его придушила!

– Истинная шагун не тонет и не горит, – с грустной улыбкой произнесла Солвейг. – Не боится ни холода, ни жара. Так говорят. А я вот не истинная.

– Потому что это всего лишь вранье, – жестко оборвал Краст. Глянул на меня исподлобья. – Шагун видит больше других, но она лишь человек. Обычный одинокий человек! Я почуял, когда умерла мать, и вернулся в Дьярвеншил. Вовремя. Успел выловить сестру из реки до того, как стало слишком поздно!

– Спрятал меня. Сказал всем, что я утонула. И бросил вызов Ингольфу. – Плечи Солвейг распрямились.