Текст книги ""Фантастика 2024-21". Компиляция. Книги 1-21 (СИ)"

Автор книги: Татьяна Апраксина

Кое-как освободившись, Птица попыталась выбраться наружу. Дверь кабины заклинило, а фонарь обзора хоть и пошел трещинами еще при первом падении, но держался прочно. В это время со стороны места второго пилота из-под вывернутого кресла, заваленного грудами осколков и прочего мусора, послышался слабый стон. Хотя Вадик остался жив, он по всей видимости пострадал гораздо серьезнее и нуждался в помощи.

Вопрос, спасать ли жизнь обезумевшему от своих фантазий коллеге, для Птицы не стоял. Найдя точку опоры между своим сидением и остатками приборной доски, она стала прокапываться вниз, стараясь не порезаться об острые обломки. Под креслом второго пилота она нащупала что-то теплое и почему-то меховое. Что это? Какой-то забытый кожух или остатки обивки?

И в этот миг на нее глянули кошачьи, чуть приподнятые к вискам глаза Роу-Су. Взгляд их был мутен и затянут поволокой. Но через миг фосфоресцирующие зрачки сделались узкими, послышалось клацанье зубов. Сиденье улетело куда-то в сторону, едва не придавив провалившуюся от неожиданности куда-то в чрево вертолета Птицу, и мощное тело хищника распрямившейся пружиной устремилось вперед, разбив фонарь и в одно движение проложив путь к свободе.

Каким образом зверь не растерзал ее, Птица понять не смогла. Ох, знала бы она, каким кошмаром обернется ее второе путешествие в Гарайю, точно осталась бы в Гнезде Ветров. Сейчас, впрочем, следовало как-то выбираться самой и желательно не через кабину. К счастью, одна из дверей в пассажирском отсеке с усилием, но поддалась, Птица увидела кусочек неба, глотнула воздух, кое-как подтянулась, и съехав по остаткам фюзеляжа, приземлилась среди смятой травы.

Оказавшись на свободе, она попыталась подняться, но ее замутило и утробу скрутил рвотный спазм. «Только бы не потерять ребенка»! – в панике думала Птица, согнувшись в три погибели, отплевывая желчь и чувствуя губительное напряжение и толчки внизу живота. О том, что начавшееся кровотечение может оказаться смертельным и для нее, она в этот миг не помнила. Впрочем, на этот раз все обошлось. Вместе с дурнотой прошли и все другие позывы. Одежда внизу намокла, но это была не кровь.

Какое-то время Птица лежала без сил, потом ее вновь замутило уже от тошнотворных запахов. Она заставила себя подняться, обойти вертолет и вернуться в кабину, чтобы достать воду, аптечку, чистую сухую одежду, а главное, отыскать скрижаль и бластер. Если Вадик в образе горного кота вздумает ее атаковать, она сумеет дать отпор. Прополоскав рот, умывшись, переодевшись и обработав порезы, Птица почувствовала себя значительно лучше. Теперь оставалось только привести в порядок мысли и осмотреться.

Хотя это было ее первое путешествие в Гарайю, город Двенадцати пещер, на окраину которого упал вертолет, выглядел так, словно пришел из размышлений и снов. Сейчас на серых камнях покинутого святилища таинственно и сакрально разыгрывал неведомое действо закат. Скользящие косые лучи навешивали пурпурные завесы, горстями разбрасывали по золотым жаровням янтарный фимиам, благоухание которого ветер уносил к небесам. Всполохи отраженного в облаках света, перемешивая и объединяя минувшее с грядущим, наполняли давно умолкнувшие своды иллюзией жизни, собирали духов послушать готовые вновь зазвучать торжественные гимны. Гарайя не была разрушена гневом духов гор, ее не постиг мор, не разорили враги, просто в какой-то момент люди покинули ее, оставив древние пещеры хранить тайну.

Хотя Птица понимала, что и так потеряла слишком много времени, что с последним лучом угаснет любая надежда, она не могла двинуться дальше, буквально загипнотизированная дивным зрелищем. Где-то здесь между святилищами духов Травы и Зенебока над пропастью, охранявшей вход в иной мир, должен был протянуться стремящийся на звезды мост. Птица сделала несколько шагов вперед в сторону заходящего светила, в том направлении, куда указывал взгляд каменного Роу-Су, и в самом деле увидела зыбкие, почти прозрачные очертания, с каждым шагом проступавшие все более явственно.

Мост, располагавшийся между двумя пещерами, упирался прямо в гору. Птица подумала о том, что, хотя в сольсуранском мифе творения изначально говорилось о двенадцати родах и двенадцати духах Прародителях, не стоило забывать и о самом Творце, носившем здесь имя Великого Се. Чьим еще именем могла быть добыта амрита, где еще мог обретаться дивный источник? И словно подтверждая правильность догадки, в ушах Птицы зазвучали сотни голосов. Пещеры Гарайи, зов которых она слышала уже много лет, спешили поведать забытую историю.

В самом начале времен, когда Великий Се только сотворил мир, в нем обитали две расы. Одни вошли в летописи многих миров под именем асуров. Другие называли себя Сема-ии-Ргла. Асуры больше всего на свете любили богатство, почести и власть. Сема-ии-Ргла стремились к познанию и самосовершенствованию, на золото или почести глядя со снисхождением, как на пустые игрушки. Разве презренный металл мог заинтересовать тех, кто преодолел границы бренной плоти? Разве власть и почести имели смысл для существ, которые научились перемещаться во времени, заранее ведая конец и начало династий и царств?

Единственный вопрос, на который Сема-ии-Ргла так и не смогли найти ответа – конечность любого, даже самого совершенного бытия, и в этом, как ни странно, их поиски совпадали с чаяниями асурами. Властолюбивые гордецы к этому времени уже добыли золота и самоцветов больше, нежели могли потратить, построили грандиозные сооружения, преуспели в изобретении различного оружия. Кроме того, они научились менять по своей прихоти обличье, в бесконечных интригах не гнушаясь надевать не только личину других людей, но и преображаться в могущественных хищников. Те из асуров, кто слишком часто злоупотреблял оборотными чарами, быстро старели, а иногда и вовсе теряли изначально присущий им облик. И они особенно нуждались в средстве, которое бы исцеляло и продлевало жизнь.

Однако, как выяснилось, для того, чтобы добыть дивный дар, мало иметь мудрость Сема-ии-Ргла и силу асуров. Нужна жажда жизни, которую можно отыскать только у людей, единственных из разумных существ, чей жизненный срок короче, чем даже у некоторых животных. Сема-ии-Ргла нашли людей на Земле и позвали наиболее отважных в мир Сольсурана, который на какое-то время уподобился библейскому Эдему.

Сема-ии-Ргла устремились к звездам, все шире раздвигая границы вселенной. Исцеленные асуры наслаждались могуществом в золотых чертогах. Люди, которые хотя и не приобщились бессмертия, но жили долго, забыв о болезнях и старческих немочах, осваивали новый мир, расселившись во всех его частях. Они чтили Великого Се, но также не забывали о духах стихий, считая их своими прародителями. Потому в Гарайе, рядом с роскошным святилищем Великого Се, в котором находился Источник, вскоре появились двенадцать храмов поменьше. Мудрые жрецы возносили мольбы духам и Великому Се и записывали на стенах события истории каждого племени.

Такое соседство не понравилось асурам, которые решили, что люди хотят присвоить право на вечную жизнь только себе. Началась эпоха бесконечных войн, в которых люди несли чудовищные потери. Спасая уцелевших от гнева асуров, Сема-ии-Ргла строили подземные убежища, путь к которым указывали изображения дхаливи и Роу-Су, символизировавшие силу и мудрость двух изначальных рас. Но и эти постройки не всегда спасали. Горе постигло Сольсуран.

Так продолжалось до тех пор, пока не пришел царь Арс. Он бросил вызов асурам и с помощью Молний Великого Се сумел защитить людей. Потом по просьбе Сема-ии-Ргла он запечатал святилище, где находился Источник. Люди стали меньше жить, вновь узнали немочи и болезни. Но и асуры лишились подпитки, без которой их могущество обратилось в прах. Говорят, они вскоре покинули Сольсуран и вслед за Сема-ии-Ргла, облюбовавшими планету на орбите Регула, переселились в систему Рас Альхаге. И только в народных сказках и легендах сохранился миф о вару.

– Миф о вару! – вслух повторила Птица, вспомнив о страшной судьбе, постигшей ее родителей.

Похоже, не все асуры ушли из Сольсурана. Они скрывались среди людей, из поколения в поколение передавая мечту об утраченной амрите и ненависть к роду царей. Когда приблизился срок, они скинули маски и сумели связаться с родичами из альянса Змееносца. А умение завоевывать богатство, почести и власть была у всех асуров в крови вместе со способностью к превращениям.

Ее бедный Олег попадал под удар сразу по двум причинам: как сын ненавистного змееносцам Командора, и как наследник рода царей. Хорошо, что о принадлежности младшего из Арсеньевых к царскому роду помнили только Сема-ии-Ргла. Научившиеся следить за потоком реки времени в каждой части ее течения, Сема-ии-Ргла сумели выкроить для обреченного небольшой зазор, и Птица не ведала, могла ли амрита помочь тому, кого уже вычеркнули из Книги Живых. И все же она шла, направляемая закатным лучом в сторону моста, который так или иначе приведет ее любимого в вечность.

Она уже различала медленно проступавшую на теле скалы дверь со знаком Поднятой руки и дивный чертог, украшенный порфировыми колоннами и мозаиками из самоцветов. Окрыленные грядущим бессмертием, асуры не поскупились принести для Храма лучшее, что сумели добыть из недр. Но потом взгляд Птицы скользнул к началу моста, и она увидела Олега.

Любимый, словно кровью облитый закатом, стоял в той же позе страдания и призыва, как во сне, увиденном в ночь разгрома станции. Заостренные черты полускрытого взлохмаченными длинными волосами лица искажала мука, левая, от сердца рука тянулась к ней, десница болезненно пряталась у груди там, где находился двунадесятый ряд травяной рубахи.

Стоп! Откуда взялась травяная рубаха? Во дворец Олег отправился в доспехах Синеглаза, а во время их последней невстречи и вовсе предстал перед ней на экране в форме пилота. И волосы! Они уж точно не могли за несколько часов отрасти. Что это? Игра больного воображения или хитрая ловушка, тщательно расставленная и настроенная сеть? И в этот миг из расщелины скал за ее спиной появился Роу-Су, отсекая ей путь к отступлению и всем своим видом напоминая присловие Синеглаза про превращения князя Ниака и его сыновей.

Рука непроизвольно потянулась к бластеру.

– Опусти оружие, девочка! – рассмеялся князь Ниак, лицо которого на глазах оплывало, превращаясь в морду горного кота, неестественно и безобразно смотревшуюся на пока еще человеческом теле в травяной рубахе. – Неужели ты всерьез рассчитываешь с помощью этой игрушки убить асура! Это то же самое, что расстреливать из камнемета солнечных зайчиков!

Он сделал шаг вперед, и Птица поняла, что не сумеет выстрелить. Она не испугалась табурлыка, но лишать жизни разумных существ, пускай даже относящихся к другому виду, ей не приходилось. Оставалась еще скрижаль. Но увидев этот предмет, ради возвращения которого была уничтожена станция, князь Ниак тоже покачал своей лобастой, похожей на львиную головой:

– Этой игрушкой ты можешь пугать только моих сыновей и других полукровок. Против асура древнего рода она бессильна. Иначе зачем Сема-ии-Ргла пришлось бы прибегать к помощи Командора и применять в Сольсуране оружие массового поражения. Пойдем! – приказал узурпатор, в мгновение ока завладев и скрижалью, и бластером. – Пришло время добыть и вернуть то, что принадлежит моему роду по праву. Солнце садится, мы можем не успеть, а ты и так задержалась!

Хотя сведения о скрижали, которые вскользь сообщил узурпатор, заслуживали размышления и анализа, мысли у Птицы слипались, как мякиш кляклой лепешки, и крошились, точно невызревший зенебочий сыр. Да и какой смысл сейчас имело размышлять. Ох, зачем она ослушалась Мать Ураганов? Почему, охваченная паникой напополам с исследовательским азартом, вместо того, чтобы связаться с Олегом и дождаться возвращения корабля, как планировала всего пару часов назад, помчалась очертя голову прямиком в западню. А ведь Палий предупреждал ее о близости узурпатора. Прости, любимый! Пока ты спасал Сольсуран, твоя неразумная жена накликала на тебя и на твою землю новые беды! Хоть бы этот колдовской мост рассыпался под ногами!

И словно в ответ на ее мысли и чаяния где-то рядом прозвучал родной, хотя и совсем охрипший голос:

– Оставь ее!

Олег стоял возле святилища рода Ураганов, и не просил, а требовал.

Хотя ссадины на его лице почти совсем затянулись, синяки померкли, а об ожогах напоминала лишь новая слишком розовая кожа, выглядел он еще более бледным и измученным, нежели в травяном лесу. В раскрытом вороте куртки пилота виднелся совсем свежий шов над ключицей. Если Глеб или Синеглаз не пытались его заколоть кинжалом, стоило предположить, что до несознательного больного наконец добралась Лика, и по всем медицинским показаниям ему следовало сейчас находиться под наблюдением врачей в госпитале, а не шляться по забытым пещерам. Учитывая, что сестра вместе с княжичем, Иитиро и Камнем встали на склонах чуть поодаль, пытаясь взять прикрывающегося Птицей узурпатора на прицел, последнее предположение было к истине ближе всего.

– Оставь ее, ты меня слышишь!

Не обратив внимания на Роу-Су, который трусливо вжался обратно в расщелину, Олег широким, решительным шагом приблизился к началу моста.

Князь Ниак, который вместе со своей пленницей дошел почти до середины, нехотя повернулся. Хотя по внешнему виду он сейчас походил на египетских богов и индуистских демонов, двигался и разговаривал он почти как человек. И человеческие слабости, в число которых входило тщеславие, остались, конечно, при нем.

– Чего ради? – глумливо отозвался он. – Царевна Сольсурана добудет мне амриту, потом в обмен на ее жизнь ты и твои спутники отдадите мне Молнии и корабль.

– Не подавишься? – брезгливо скривился Олег. – Почему ты уверен, что у дочери царицы Серебряной есть доступ в потаенный храм Великого Се?

– Я был в травяном лесу и видел, как она проникла в чрево Горного Кота и пустила вас в ангар, – прорычал князь Ниак.

– Доступ в пункт управления так же, как и вход в гробницу основателя династии, раз в тридцать шесть лет доступен каждому приобщившемуся к роду царей! – насмешливо фыркнул Олег, и по его тону Птица поняла, что любимый просто блефует. – Разве не знаешь, что жрецы Великого Се под страхом смерти запрещали наследникам царя Арса во время праздника первых побегов посещать его гробницу? Впрочем, откуда тебе это может быть известно? Не от отца же, мясника!

Трудно сказать, поверил ли князь Ниак: Птица ни разу не слышала о таком запрете. Впрочем, согласно давней традиции, сольсуранские цари День Весеннего Равноденствия проводили в храме Великого Се.

Узурпатор засопел, брызжа слюной и обдавая Птицу смрадом из своей звериной пасти.

– Я не могу ее отпустить сейчас! – сообщил он о своем решении. – Царевна Сольсурана отправится с нами, чтобы ты меня не надул!

– Как тебе будет угодно! – спокойно кивнул Олег.

Он ободряюще улыбнулся Птице, нарочито развел в стороны руки, показывая, что при нем нет оружия, и шагнул на мост.

Духов хранящих покой кто нарушит

На обратном пути из надзвездных краев Дикий Кот и Синеглаз управляли кораблем по очереди, давая друг другу возможность отдохнуть. Хотя Молнии Великого Се, чудесным образом повернув время вспять, возвратили корабль и всех, кто на нем находился к утру дня после битвы, человеческие тела вестников знать ничего об этом не хотели и явственно намекали на то, что после двух утомительных суток силы на исходе.

Камень тоже нуждался в отдыхе, но не сумел отказать Лике, когда та попросила помочь в лечении Ветерка. Хотя дочь царя Афру уродилась выше и крепче своей сестры и выглядела настоящей сольсуранкой, приподнимать и переворачивать обессилевшего от потери крови рослого, крепкого мужчину ей было все же затруднительно, а все механические носилки и подобные им аппараты сразу после битвы вестники передали на нужды раненых в Гнездо Ветров.

Уже после первого осмотра больного глаза Лики округлились:

– Да у него же травмированы все внутренние органы! Не понимаю, как он до сих пор жив.

– Я тут не при чем! – подал голос из рубки Синеглаз. – Если что, это все мой папаша.

– А запрещенными препаратами кто его накачал?! – вспылила Лика, глянув на висящую прямо в воздухе мудреную таблицу. – Ему к внутренним кровоизлияниям и пневмотораксу только абстинентного синдрома не хватало!

Она еще долго бранила беспечность разведчиков и их варварские методы сохранения боеспособности, что, впрочем, не мешало ей выполнять свое дело, а лечить людей она, судя по всему, умела также искусно, как ее сестра толковать Предание. Вот ведь, неисповедимы пути Великого Се. Как же причудливо переплелись судьбы двух дочерей царицы Серебряной и молодого Урагана. Через несколько сотен поколений Лика приходилась Ветерку правнучатой племянницей.

– Ну вот и все! – улыбнулась премудрая врачевательница, удовлетворенно переводя взгляд с дела рук своих на изображения и таблицы. К тому времени Ветерок хоть и пришел в себя, но лежал опутанный со всех сторон каким-то проводами и трубками, через которые прямиком к внутренним органам и в кровь подавались лекарства. – Еще недельку-другую отлежаться и будет все в порядке.

Поскольку Ветерок сейчас не мог говорить, ибо одна из трубок закрывала ему рот, помогая дышать, он лишь печально улыбнулся одними глазами, зная, что столько времени у него нет. Совету врача, он, впрочем, решил отчасти последовать и дать небольшой отдых если не душе, то хотя бы телу. Он прикрыл отяжелевшие веки, погружаясь в забытье. Камень тоже устроился на свободном ложе неподалеку, пытаясь вспомнить, когда же спал в последний раз, не считая тревожной дремы в седле зенебока по пути к Гнезду Ветров. Однако в это время Синеглаз, который честно отстоял свою вахту, сообщил, что на связь вышел командующий силами надзвездного Содружества.

Предводитель надзвездного воинства выглядел озабоченным и хмурым. Вместо приветствия сразу перешел к делу.

– Постарайтесь продержаться еще хотя бы сутки, – начал он сухо. – Приказ получен и согласован, соединение наших сил уже в пути.

– Самое время! Как раз на руины успели бы! – переглянувшись с Ветерком и Ликой, презрительно хмыкнул Эжен, который хоть из-за ран и не смог принять участие в сражении, но переживал наравне с товарищами и вместе с остальными сетовал на нерасторопность командования, из-за чиновной волокиты едва не погубившего целый мир.

– Можете дать им отбой! – на правах временного командира корабля, доложил Дикий Кот, еле сдерживаясь, чтобы не расплыться в торжествующей улыбке. – Агрессию удалось отразить. Эскадра Альянса полностью уничтожена.

На лице командующего, изображение которого можно было видеть во всех помещениях корабля, радость сменилась недоумением.

– Но ведь это же невозможно! – пробормотал он. – Разведка донесла, что корабли Альянса лишь через двенадцать часов выйдут на траекторию удара. И потом, в вашем распоряжении нет таких средств. Если только…

Он оборвал себя на полуслове, опасаясь даже упоминать в эфире о Молниях Великого Се, и в его глазах отразился ужас.

Эжен скорчился, хватаясь за швы на животе, давясь беззвучным смехом, Ветерок, насколько ему позволяла дыхательная трубка, презрительно скривился и закатил глаза. Лика сохранила невозмутимость и только с укоризной переводила взгляд с товарищей на откровенно гримасничающего Синеглаза, который предусмотрительно стоял так, чтобы командующий его не видел.

– Вы все правильно поняли, – не сумев скрыть превосходства, кивнул Дикий Кот. – Каждый независимый мир имеет право на защиту, и согласитесь, что корабль, простоявший на планете две тысячи лет, является уже собственностью ее жителей. Он совершенно исправен и на борту осталось еще восемь ракет. Пожалуйста, постарайтесь донести это до змееносцев. У вас еще сутки, чтобы подготовиться к их очередной истерике в Галактическом совете.

– Но как же отдача? – у командующего тряслись руки.

– Как видите, нам удалось минимизировать последствия, и выиграть почти два дня, что в условиях военных действий не так уж и плохо. На всякий случай можете завтра проверить старый коридор, начинающийся в системе Паралайз. Вдруг это поможет конструкторам понять, в чем было изначальное упущение.

Какое-то время командующий растерянно кивал головой, напоминая забавные фигурки, которые делали в Синтрамунде. Потом видимо вспомнив о чем-то существенном спохватился:

– То есть, Вы не выполнили приказ?

– И готов за это ответить по всей строгости законов военного времени! – отозвался Дикий Кот с такой невозмутимостью и достоинством, что даже на лице Синеглаза привычную насмешку сменило одобрение напополам с восхищением. – То есть, бывший руководитель проекта арестован, – снизошел до пояснений Дикий Кот. – Но Арсеньев жив, хотя и находится сейчас под присмотром врачей.

– Соедините меня с ним! – потребовал командующий.

– Это пока невозможно, – с той же маской убийственной вежливости отозвался Дикий Кот. – Его только что интубировали.

– Тогда передайте ему мои поздравления. Если настоящий предатель разоблачен и задержан, а Молнии найдены, ходатайству академика Серебрякова будет дан ход и в ближайшее время Арсеньева, надеюсь, полностью восстановят в правах, с возвращением всех званий и наград. Пусть отдыхает и набирается сил. Полагаю, он еще проявит себя на службе Содружеству.

Хорошо, что рот Ветерка закрывала дыхательная трубка, и он не мог говорить. Его выпростанная из-под одеяла рука непроизвольно взметнулась вверх в характерном жесте, у вестников равнозначном самым крепким ругательствам.

– Зря ты велел отозвать нашу эскадру! – посерьезнел Эжен, когда сеанс связи закончился. – В предстоящем торге с князем Ниаком десяток военных кораблей на орбите системы смотрелись бы веским аргументом.

– Корабли вряд ли помогут нам спасти царевну, – осторожно прошелестел Синеглаз. – Особенно если мой отец получит доступ к амрите.

– Тебе в зубы дать еще раз? – от убийственной любезности Дикого Кота и следа не осталось. – Ты же сам ее отпустил!

– Для меня и моих братьев это вопрос сохранения человеческого облика, – перешел к оправданиям княжич, на всякий случай отступив вглубь рубки. – Бродить по травяным лесам в образе Роу-Су весело только лишь тогда, когда в любой момент можешь превратиться обратно в человека, чего отец во время нашей последней ссоры меня едва не лишил. К тому же средняя продолжительность жизни горных котов – пятнадцать лет. А я три или четыре их года уже прожил.

– А зачем дар Вечной жизни Князю Ниаку? – насупился Камень. – Узурпатор собирается царствовать вечно, чтобы подмять под себя все народы Сольсурана?

– Для отца это просто последний шанс, – устало и даже обреченно вздохнул княжич. – Ему, конечно, удается пока производить впечатление здоровья и могущества не только на трусливых царедворцев, но и на воротил Альянса. Однако на самом деле его силы на исходе, он почти что мертвец. Только амрита поможет ему исцелиться.

– А также завоевать могущество, которому способны противостоять только Молнии! – осипшим, но решительным голосом вступил в беседу Ветерок.

Лика наконец освободила его от дыхательной трубки, и теперь он просто с помощью специальной маски вдыхал исцеляющую смесь.

– Почему же змееносцы в таком случае собирались уничтожить Сольсуран? – потрясенно спросил Эжен.

– Чтобы не позволить вам отыскать сверхоружие царя Арса! – с невеселой усмешкой пояснил княжич. – Потомков асуров, сохранивших чистоту крови, во всей вселенной осталось немного, а на полукровок вроде меня или моих братьев (таких в Альянсе большинство) она действует, как на людей, что при современных средствах медицины не такое уж большое достижение. Решили, видимо, не рисковать.

– Так, стало быть, потомок мясника, князь Ниак асур чистокровный? – уточнил Дикий Кот, глядя на Синеглаза с явным неодобрением.

– Да что вы все к этому моему дедушке привязались! – досадливо вспылил княжич. – Он еще неплохо устроился. Во времена царя Арса искалеченные последствиями применения Молний, асуры и вовсе на дорогах милостыню просили, и мало кто подавал.

– Не надо тут бить на жалость! – парировал Ветерок. – А скольких людей погубили асуры из-за своей безграничной алчности? Сколько городов разрушили? И если бы мы сейчас не отыскали Молнии, история бы повторилась! Князь Ниак рассчитывал одним махом обрести могущество и ликвидировать единственное оружие, представляющее ему угрозу. Пусть даже ценой лежащего в руинах Сольсурана.

– И у него есть шанс хотя бы часть этих планов осуществить, – напомнил Дикий Кот.

– Ну это мы еще посмотрим! – со странным выражением лица глянув на Синеглаза, добавил Ветерок. – Я обещал Сема-ии-Ргла вернуть амриту, а обещания надо держать.

– Мы тебе в этом поможем! – кивнул княжич.

– Мы? – с сомнением глянули на него Дикий Кот, Эжен и Лика.

– Я не хочу, чтобы Сольсуран, Страна Тумана, Синтрамунд, Борго и даже Гнилые Болота стали добычей стервятников из транспланетных корпораций альянса Змееносца, давно уже мечтающих выкачать из планеты все ресурсы! – сверкнул сапфировыми очами Синеглаз. – Этот мир имеет право на свою историю, ради которой не жалко окончить дни в шкуре горного кота.

– У тебя в запасе есть еще десять лет! – улыбнулся ему Ветерок, простирая к голографическому изображению ладонь в символическом рукопожатии, – а у меня и этого времени нет!

– Ты ждешь ребенка от любимой женщины! – все с тем же страдальческим и извиняющимся видом глядя на отделенную от него только переборками медотсека, но такую далекую Лику, напомнил ему Синеглаз. – А мой род и продолжать не стоит.

– Только эту любимую женщину сначала надо выручить из беды, – с горечью усмехнулся Ветерок.

– Выручишь! Куда ты денешься! – улыбнулся княжич.

* * *

Легко сказать! Когда они обнаружили искореженные обломки вертолета, даже у Камня упало сердце. Воображение услужливо нарисовало жуткую картину: гнусный узурпатор, словно куль с поклажей тащит к пещерам Гарайи изувеченное тело сольсуранской царевны.

– Если Птица потеряла ребенка, с ее помощью амриту князю Ниаку не добыть, – несколько не к месту заметил Дикий Кот.

– Типун тебе на язык! – в сердцах пожелала ему Лика.

К счастью, следы царевны, ведущие к граду Двенадцати Пещер, пока не оправдывали ни страшных опасений Камня, ни малоприятных ожиданий Дикого Кота. Дочь царицы Серебряной шла быстро и уверенно, почти бежала, на земле и примятой траве Могучий не заметил никаких следов крови, и пока единственные опасения вызывал петляющий и неверный след Роу-Су.

– Ага, на этот раз черед превращаться выпал вашему Вадику! – рассматривая клок рыжеватой шерсти, с азартом проговорил Синеглаз. – Пусть привыкает! Скоро этот вид внешности станет для него единственным! Посмотрим, поможет ли ему его кандидатский диплом и прочие заслуги, выклянченные его предприимчивой матушкой!

– Интересно, чей облик принял на этот раз князь Ниак? – негромко спросил Ветерок, которому только напряжением всех душевных сил удавалось держаться и не давать выход переживаниям.

– А ты не догадываешься? – отбросив с лица сивую прядь, с пониманием глянул на него княжич.

Они опоздали совсем на чуть-чуть. Не стоило задерживаться, предаваясь бесполезной скорби среди обломков. К тому же, Дикий Кот, хоть и старался посадить корабль в максимальной близости к Гарайе, был вынужден приземлиться чуть в стороне, отыскав удобное место в травяном лесу, и несколько поприщ им пришлось пройти пешком, прокладывая дорогу при помощи бластеров.

Этого времени узурпатору с лихвой хватило на подготовку. Интересно, сколько же еще у него в запасе оставалось травяных рубах, похожих на ту, которую носил Ветерок.

– Вы что, думаете, он их из травы плетет? – поймав недоуменный взгляд Дикого Кота и Лики, пояснил Синеглаз. – У советников Альянса из лагеря варраров, помнится, был неплохой трехмерный принтер!

Хотя царевна каким-то образом распознала подвох, что она могла противопоставить наследнику древних асуров и поклоннику Тьмы, которая хотя и требовала платы годами жизни, увеличивала возможности смертного существа в разы? Как никогда хрупкая и беззащитная, Птица, обреченно опустив голову, шла по мосту, стараясь не глядеть на безобразное чудовище, в которое превратился узурпатор.

– Ну, сделайте же что-нибудь! – не в силах глядеть на безрадостное зрелище, простонала Лика.

Мужчины переглянулись. Ни лук, ни праща, ни оружие надзвездных краев не убивают мгновенно. Даже умирая, князь Ниак успеет увлечь пленницу в пропасть. Ветерок это лучше других понимал. Однако вместо того, чтобы смотреть на свою царевну, он разглядывал какой-то продолговатый предмет, лежавший на камнях, и его лицо все ярче озарял свет надежды.

– Все будет хорошо! – пообещал он Лике, решительно устремляясь вперед.

– Что он собирается делать? – наблюдая за товарищем с бластером наготове, чтобы в случае чего прикрыть, изнывал от нетерпения обычно такой невозмутимый Дикий Кот. – Неужто он примет предложение узурпатора поменять царевну на корабль? Этого ему все равно никто не позволит.

– Он не хуже нас с тобой знает, что договариваться с моим отцом бесполезно! – успокоил спутника Синеглаз, проверив у своего импульсника предохранитель и не забыв бросить взгляд на Лику, которая от волнения едва держалась на ногах. – Надеюсь, этот скромник Арсеньев просто припас на крайний случай туза в рукаве. Или мастерски блефует. Не знаю, как Вы, но я не слышал о запрете посещать гробницу царей во время Праздника Первых побегов.

В самом деле Ветерок, в отличие от остальных, вел себя как человек, который знает, что делает. Достигнув противоположного края моста, он сделал на ладони надрез и знакомым уже жестом приложил ладонь к знаку Поднятой руки.

Когда же узурпатор, уродливый в своем полузверином облике, совсем не сочетающемся с травяной рубахой, и не думая отпускать царевну, устремился в открывшийся проход, Ветерок, вместо того, чтоб ему воспрепятствовать или хотя бы напомнить об обещании, пошел по мосту прочь. Это выглядело так неожиданно и главное настолько не укладывалось ни в какие рамки и представления, что растерялся даже князь Ниак.

– Куда это ты собрался? – прогремел его грубый голос, усиленный устройством связи, которое имел при себе Ветерок.

– Да вот, хочу с того берега поглядеть, как ты собрался добыть амриту, не используя при этом скрижаль.

Он простер правую руку над пропастью и оказалось, что в ладони у него зажата величайшая святыня храма Великого Се.

Только теперь Камень понял, что за предмет так привлек внимание молодого Урагана по пути к мосту. Интересно, каким образом святыня великого Храма оказалась на земле? Обронила ли ее в смятении царевна или выбросил за ненадобностью узурпатор?