Текст книги ""Фантастика 2024-21". Компиляция. Книги 1-21 (СИ)"
Автор книги: Татьяна Апраксина
Соавторы: ,Марина Суржевская,Марк Грайдер,Михаил Липарк
Жанры:
Боевая фантастика
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 133 (всего у книги 352 страниц)
Глава 13
Когда я, чистая и почти спокойная, спустилась к таверне Наны, то увидела, что на берегу разложили костер, на котором томился котел с едой. Рядом топталась сама великанша, а ильхи расположились кто на поваленных деревьях, а кто и прямо на земле.
От котелка шел умопомрачительно вкусный аромат горячей еды. Но когда я приблизилась, дорогу мне преградил молодой ильх. Темноволосый и темноглазый, с кривым ножом на поясе, он выглядел настоящим головорезом с большой дороги. Под правым глазом у него чернело изображение, похожее на монету.
– Вы посмотрите, а вот и наша беглянка, – звучно сказал он, и все головы повернулись в мою сторону.
Я попятилась. Мрачные взгляды варваров мне не понравились.
– Из-за тебя я потерял товар, который утонул вместе с хёггкаром Вермана! – не отставал ильх. – Целый сундук отборного красного дерева. За ним пришлось лезть на вершину скалы, беглянка. А теперь всё на дне моря. И кто за это ответит, а?
Еще несколько мрачных фигур подошли и встали позади обозлённого головореза.
– Верно говоришь, Ирган! И моя добыча теперь в пасти у кракена, – пробасил другой. – Отличные зубы диких гаркаров. Почти не стесанные! Несколько месяцев собирал!
– Бивень моржа… кожа… пепел!
– А еще вкуснейшая солонина Наны, – с тоской подсказал Торферд. – Эх. Все досталось кракену! А я остался без новых сапог!
Он поднял ногу и показал вылезшие из обувки пальцы.
Ильхи загомонили все разом, требуя ответа за утопленный товар. Я в отчаянии осмотрела берег, но Шторма рядом не было. И тут же сама на себя разозлилась. Выходит, я ищу защиту того, кто меня и втравил во всю эту заваруху? В бездну Шторма! Без него справлюсь!
– Я не виновата в том, что хёггкар Вермана утонул, – стараясь, чтобы голос не дрогнул, сказала я. – Не я выпустила кракена!
– Сидела бы на берегу, так не пришлось бы его выпускать! – рявкнул кто-то позади толпы.
Ильх, которого назвали Ирганом, демонстративно вытащил кривой нож и сунул мне под нос.
– Кто расплачиваться будет, а, дева? Ты теперь мне должна целый кошель монет! Или пригоршню пепла. Ясно тебе?
– И мне! И мне!
– А если не отдашь, знаешь, что мы с тобой сделаем? – Ильх плотоядно облизнулся. – Вот этим ножом покрошим на мелкие кусочки и на обед сварим! С корешками и сушеными травами! Поняла?
Вооруженная толпа напирала. Хотелось броситься прочь, но куда? Да и любой знает, что нельзя показывать диким зверям свой страх, надо стоять до конца. А эти варвары мало чем отличались от голодных хищников! Они окружили меня со всех сторон – потрясая ножами и топорами, сверкая зубами и глазами. Страх сдавил горло. Но со страхом я давно на короткой ноге и знаю, как с ним совладать.
Это всего лишь люди.
Не стихия.
А значит, я могу сражаться. Могу действовать. Могу даже победить, если мне хоть капельку повезет.
Ну или дорого продам свою жизнь и честь, если судьба снова отвернется.
Ильхи напирали. Я уже ощущала мускусный запах их шкур и одежд. Медленно попятившись, оглянулась, высматривая пути для побега. Но за спиной высоченные валуны, сбоку – дощатая стена «таверны». Единственный выход закрыл злобный варвар, который подошел первым. Я окинула его быстрым взглядом.
Выше меня, но худой. Жилистый, но юный, а значит, менее опытный.
Выдохнула.
И когда ильх протянул ко мне руку, я схватила ее и резко дернула на себя, одновременно сжав кулак и двинув парню в нос. Он взвыл от неожиданности и боли, а я крутанулась, рубанула его по шее. Резкий переворот, выворачивая запястье ильха, и вот я уже стою, сжимая в руке чужой нож.
– А ну прочь! – взвыла я не своим голосом. – Всех порррежу!
Варвары остановились, переглядываясь, а я возликовала. Получили! Думали запугать? Не на ту напали! Скорчила жуткую морду и завыла пуще прежнего:
– Пошли воооон!
Побитый мною юный головорез выругался сквозь зубы.
– Эй, нож-то отдай, – вполне миролюбиво и даже как-то смущенно попросил он, потирая распухающий нос. – Ты чего?
Я ткнула острием в его сторону. Ильхи слаженно отодвинулись и снова переглянулись.
– А ее Шторм головой о скалы приложил, – громким шепотом поведал раздавшийся позади ильхов звонкий мальчишеский голос. – Несколько раз! Вот она и… того! Злая!
Я покрепче обхватила рукоять трофейного ножа. Вот только суньтесь!
– Хватит, – из толпы вышел одноглазый Эйтри-Янтарь. Лисица на его плече ехидно скалила мертвую пасть. Ильх глянул на побитого парня, потом на меня. Хмыкнул. – А я говорил: не трогай деву, Ирган.
– Смотрите, а Ирган у нас теперь не Синезубый, а Красноносый! – завопил Торферд.
Ильхи дружно захохотали. Сам Ирган обиженно оскалился. Кстати, зубы у него были вполне белые и крепкие, так что осталось неясным, за что он получил такое странное прозвище.
– Повеселились, и хватит, – махнул рукой Эйтри.
И ильхи вдруг прекратили изображать бешеных собак и совершенно беззлобно рассмеялись, засовывая ножи обратно за пояса.
– Вечно ты все веселье портишь, – проворчал светлоглазый блондин сбоку. – Подумаешь, малость попугали деву! Кто же знал, что она такая ярая?
Попугали? Я переводила изумленный взгляд с одного ухмыляющегося лица на другое. Это что же, просто местное развлечение было? Меня не собирались порезать на куски и съесть?
– Да не сильно-то она и испугалась. – Нана отпихнула мощным плечом сразу несколько ильхов и улыбнулась мне. – Глянь, даже не побледнела.
Ну да, с жизнью всего лишь попрощалась. Но не побледнела, да.
– Я же вам говорила – эта дева не из робких. У меня нюх!
Я с сомнением глянула на великаншу. Не она ли недавно называла меня малахольной?
– Эй, Ирган, а ты говорил – погоняем деву по берегу, посмеемся! Вот и посмеялись! И кстати, ты продул мне щепоть пепла. Я говорил, что устоит девчонка! А ты – побежит, побежит. Завоет!
Варвары снова загомонили, я незаметно прислонилась к стене таверны. Чтобы никто не заметил моих подрагивающих коленок.
Нана осуждающе цокнула языком, пока ильхи обменивались монетами и ценным порошком. Похоже, ставки и споры – основное развлечение в этой бухте.
Посмеиваясь, ильхи возвращались к своим местам. Я обернулась к Эйтри.
– Это что, шутки такие? Значит, никто на меня не злится?
– Еще как злятся, – хмыкнул одноглазый. – Но мы не торговцы, дева. Мы те, кого уже нет. И живем лишь одним днем. А долги… Ты все отдашь, уж поверь. Должники Шторма расплачиваются полной мерой.
Ветер взметнул его белые волосы, и взгляд стал жестким. Интересно, за какие преступления он попал в это место? Впрочем… лучше мне об этом не знать. Я сдержала желание поежиться. Рядом с этим ильхом всегда было холодно.
Словно почувствовав это, Эйтри нахмурился.
– Иди к огню. Шторм велел за тобой присмотреть.
– Не слишком-то ты торопился выполнить поручение, – проворчала я, и блондин улыбнулся-оскалился.
– Верно. Я надеялся, что сначала ты немного повопишь, побегаешь по берегу, развлечешь парней. И меня.
Я остановилась, глядя ильху в глаза. Вот же мерзавец!
– Ну и как? – спросила, улыбаясь. – Развлекся?
Эйтри рассмеялся и ушел, не ответив. Я хмуро проводила его взглядом, все еще сжимая трофейный нож. Потом молча развернулась и двинулась туда, где пахло дымом и едой.
Взяв тарелку с мясной похлебкой, села на бревно рядом с Вегардом-без-крыши. Его кошка высунулась из бороды, дернула усами. Я достала кусочек мяса, протянула на ладони. Кошка осторожно понюхала, стащила угощение и снова спряталась в свое укрытие. Я улыбнулась, стараясь не думать о съестных запасах в бороде старика.
У костров собралось десятка три ильхов. Сегодня местным было что обсудить. Со всех сторон неслись рассказы о том, как кракен трепал хёггкар, а Верман бросался на кракена, пытаясь спасти остатки своего имущества. Все это сопровождалось диким хохотом и новыми ставками.
– Нет, вы видели, видели, как Верман-то улепетывал? Потрепал его малыш-кракен! Потягал за хвост!
Малыш? Я вспомнила громадное морское чудовище, но тоже улыбнулась. Веселье ильхов оказалось заразительным.
Проклятый город тонул во тьме на скалах, и здесь, возле костров, среди смеющихся варваров, было легко о нем забыть. Я молча ела похлебку, стараясь не реагировать на подначки и насмешки ильхов. Пусть развлекаются.
– Ну хватит уже, – добродушно пробасила Нана, когда очередной шутник спросил, понравилась ли мне встреча с кракеном. – Оставьте деву в покое.
– Нана, а расскажи историю? – попросил Брик, присевший напротив меня.
– Какую, малек?
– Ту самую. Про Ярла-Кровавое-Лезвие и его черный хёггкар, несущий смерть.
Ильхи притихли. Ирган, который час назад тряс передо мной ножом, вдруг укрыл меня потрепанным одеялом.
– Холодает к ночи, – хмыкнул он, блестя темными веселыми глазами.
Улыбка у парня оказалась доброй, а ведь совсем недавно я приняла его за отъявленного головореза. Подумав, протянула ему нож, но парень вдруг качнул головой.
– Оставь себе. Я плохой воин, раз так легко потерял нож. И… может, научишь тому перевороту? Как ты это сделала?
Я кивнула. Может, и научу.
Укуталась в одеяло, уткнулась носом в потертую ткань. Нана опустилась прямо на землю и затянула напевный рассказ. Слова лились потоком, словно великанша уже не раз произносила их и заучила назубок.
– За дальними скалами, за холодными водами шел за добычей черный хёггкар «Ярость Моря». На его носу блестела огромная стальная пика, а на боках щетинились шипы и колючки. Говорили, что не хёггкар то вовсе, а живой и прожорливый зверь, безумный и вечно голодный. Но страшнее хёггкара был его капитан Ярл-Кровавое-Лезвие. Черный парус хёггкара грозил смертью каждому, кто завидит его. Не было на водах фьордов хёггкара страшнее и капитана безжалостнее. Клинок его разил без промаха, а силе и скорости завидовало само море…
Я заслушалась историей о разбойнике, наводившем ужас на все фьорды. Конечно, это лишь местные легенды, но весьма занимательные. И удивительно, голос у Наны грубый, а рассказ льется напевно, завораживающе. И я легко представляю свирепого и безжалостного пирата, бороздящего воды фьордов. Даже без описаний в моей голове сложился его образ: окладистая черная борода, рост как у Торферда и черные, горящие огнем глаза, вселяющие страх в сердце каждого встречного ильха.
Я улыбнулась своей расшалившейся фантазии.
– Еще! – Брик подался вперед. – Расскажи еще! О том, как Ярл сразился сразу с тремя хёггкарами и всех победил! Или лучше про Ярла и морскую морь! Как он не ответил на ее колдовской призыв, а она взяла и его полюбила!
Ильхи рассмеялись.
– Хватит, Брик, – прозвучал совсем рядом спокойный голос Шторма, и я заставила себя не подпрыгивать. И не оборачиваться. – Тебе давно пора спать.
– Но я…
– Иди, Брик.
Мальчишка на миг взвился, сверкнул глазами-угольками, желая возразить, но тут же понуро опустил голову и послушно поплелся в сторону домов-лодок. Я проводила его сочувствующим взглядом. И все-таки посмотрела на севшего рядом Шторма.
– Ты строг с ним.
– Последний Берег не место для нежностей.
Я подняла брови, но промолчала. Хотя мальчишку стало немного жалко. Интересно, как он вообще тут оказался? Вряд ли успел в своем юном возрасте совершить преступление, да и личико у ребенка чистое, без всяких порочащих знаков. Как он попал в эту бухту проклятых?
Шторма Брик слушался беспрекословно, и я бы подумала, что Брик – его сын, если бы видела хоть малейшее сходство. Но темноглазый и темноволосый мальчик был почти антиподом взрослого ильха.
Ничего общего. Хотя, конечно, Брик мог пойти в мать.
Я качнула головой. Не мое это дело, со своими бы вопросами разобраться.
– Приятный запах. – Шторм наклонился и втянул воздух возле моей шеи.
Кожу покрыло мурашками. Я наградила наглеца суровым взглядом и отодвинулась. Ильх, ничуть не смутившись, уселся рядом.
– Скучала?
– Вот еще, – фыркнула я. – Здесь полно тех, кто готов меня развлечь.
Я сделала широкий жест рукой. Шторм посмотрел на разбитый нос Иргана.
– Уже наслышан о твоих развлечениях, ярая дева.
Я покосилась на ильха. Это что же, комплимент?
– Не каждая дева не испугается обозленных ильхов Последнего Берега.
Да. Это точно комплимент. Я снова покосилась на Шторма, не зная, как реагировать на его слова. И неожиданно сказала правду:
– Если честно, то я испугалась. Но… я знаю, что когда боишься, надо бить первой. И страх проходит. Мне было одиннадцать, когда родители привели меня в бассейн. Ну это такое место, где много воды. А еще много мальчишек. И я им совсем не понравилась. Они окружили меня толпой и велели убираться. Пришлось макнуть в воду зачинщика. Несколько раз. – Я улыбнулась своим воспоминаниям. Мне тогда тоже досталось – и от задиры, и от тренеров, но я ничуть не жалела. И никто больше не смел называть меня «сопливой малявкой».
Шторм подозрительно долго молчал, и я повернула голову. И увидела его взгляд. В нем снова шумело море…
– У тебя снова что-то с глазами, – сообщила я.
Ильх, кажется, застонал. По крайней мере, издал какой-то похожий звук. Резко выдохнув, отвел взгляд и даже отодвинулся от меня подальше.
Повисло неловкое молчание. Пожалуй, не стоит говорить ему о глазах. Каждый раз ильх на это как-то странно реагирует.
– Нана развлекает нас рассказами о морском разбойнике Ярле-Кровавое-Лезвие. Очень занятные истории!
Шторм нервно дернул головой, но не повернулся. Я ощутила, как нарастает между нами напряжение. Воздух сгустился и стал медовым, дрожащим в свете костра. Тело покрыли колкие и острые искры, внутри завибрировало. Что это за чувство? Предвкушение? Но чего?
– В этих россказнях нет ни слова правды, – пробормотал Шторм.
Я пожала плечами, стряхивая непонятную дрожь.
– Зато они нравятся Брику. Да и мне тоже. Ты пришел и испортил все веселье. Я бы послушала еще об ужасном черном хёггкаре и его безжалостном капитане. И о сражении с целой ордой морских чудовищ.
Шторм издал тихий смешок.
– Уверен, Нана все это выдумала.
– Ну и что же. Я, знаешь ли, люблю истории про лихих разбойников. Похоже, этот ваш Ярл-Лезвие был тем еще мерзавцем! Нана рассказывала, как он в одиночку покрошил целую толпу врагов! А потом вырезал сердце их главаря и съел его сырым. Брик был в восторге.
– Нане лучше заняться своим котлом, а не болтать глупости, – мрачно ответил Шторм.
– Конечно, Нана все выдумала. Но мальчику нужен герой, пусть и выдуманный.
Я поднялась, и Шторм вскинул голову.
– Мира?..
Что? Я застыла, глядя на него сверху вниз. В его пугающие глаза, в лицо, перечеркнутое черным знаком. Тем самым, за который ильха может убить каждый прохожий на фьордах. Заколоть даже во сне. И получить за это награду.
– Ничего, – снова отодвинулся он.
Я кивнула и ушла, решив не думать о Шторме. Он самый последний ильх, о котором я хотела бы думать!
Глава 14
И лишь придя на «Медузу», я вспомнила, что мое время «гостьи» закончилось. А где мне жить теперь, я так и не спросила. Надо было вернуться к кострам, но внезапно меня покинули силы. Сев на край кровати, я поняла, что просто не могу с нее подняться. Что глаза сами собой закрываются, и я прямо сейчас усну. В одежде. Этот день снова оказался слишком длинным.
Кое-как стащив обувь и ослабив завязки рубашки, я залезла под тяжелое одеяло и…
…и оглянулся. Вокруг шумел мой город. Я знал его и любил. Он был прекрасен. Лучший город на земле скал и озер. Я шел по оживленной улице, кивая встречным ильхам и ловя взгляды дев. Они все смотрели на меня, все. Я видел их чувства. Обожание, уважение, любовь, желание.
Гнев. Боль. Страх… Последнего стало слишком много, и меня это злит. Почему они боятся? Я дал им лучшее. Я построил город, равного которому нет на фьордах. Ради диковинок и чудес нашего дома сюда плывут хёггкары из самых дальних земель. Так почему я постоянно чую запах страха?
– Перворожденным это не нравится… Перворожденные гневаются…
Шепот проносится над площадью и стихает, стоит мне обернуться. Ярость дрожит внутри. Глупцы! Я дал им все. А они боятся и поминают Перворожденных! Какие же глупцы!
– Отныне в этом городе никто не будет поминать Перворожденных! Я запрещаю! – кричу я. И вижу ужас в глазах людей. Вижу, как они отшатываются, а уважение на их лицах сменяется паникой. Но ярость, черная огненная ярость уже застилает глаза. – Отныне все будет иначе!
– Но риар… как же без Перворожденных? Кто мы без них? – бормочет конухм. Он стар. Так стар, что уже не боится спорить даже со мной.
– Нет никаких Перворожденных! – ору я. – Они все в ином мире! А мы здесь. И жить надо здесь. Жить грядущим, а не глупыми традициями и суевериями. Жить тем, что я даю вам, всем вам! В моих руках свет новой жизни, свет знаний!
Они шарахаются в сторону, и злость застилает глаза. Проклятые глупцы! Разве они не видят, как прекрасен наш дом? Разве не понимают, каким он станет завтра?
Проклятые испуганные дураки.
Отворачиваюсь.
Белые ступени расстилаются передо мной полотном. Дорогой в небо. Тысяча без одной гладких, мраморных ступеней. Я мог бы сесть в поднимающую корзину и взлететь на верхнюю террасу за несколько минут. Но мне нравится идти пешком. Нравится смотреть по сторонам, видеть укрощённый водопад, ровные дуги моста между двумя пиками скалы, стальные кольца, охватившие гору, и пузатые светильники, покачивающиеся вдоль лестницы. Мне нравится то, что я создал. И то, о чем еще только мечтаю.
И я уже не слышу шепот за спиной.
– Мертвое железо… Мертвая гора… Перворожденные злятся… Беда, беда будет.
Солнце слепит глаза. Вершина горы прячется в шапке облаков. Я поднимаюсь все выше и…
…просыпаюсь.
И не понимаю, почему так темно. Где яркое солнце, прекрасный город, сверкающие белые ступени? Почему меня качает, а в крохотном окошке висит огрызок бледной луны?
Я села на кровати и помотала головой, приходя в себя. Мне приснился сон. Яркий и такой реалистичный, что я не сразу поняла, что видела лишь грезу. От сна осталось странное ощущение – радостное и тягостное одновременно. Я поежилась, сбрасывая мутный туман видения. И поморщилась – правую ладонь неприятно дергало и саднило. Хотя после моей выдающейся гребли в этом не было ничего удивительного.
Вздохнув, я поднялась с кровати. Сон испарился, и я по опыту знала, что снова провалиться в дрему уже не получится. Так что, ежась и потягиваясь, я вышла на палубу «Медузы», поплескала в лицо холодной дождевой воды из бочки. Последний Берег кутался в туман рассвета. Над морем медленно разгоралась полоса зари, протягивая по волнам золотые ленты. Полоса суши сейчас была тихой и мирной, от ночных костров остался лишь тонкий дымок и зола. Ильхов видно не было, даже они еще спали.
И я вдруг поняла, что сейчас, в ласковых лучах рассвета, бухта по-настоящему красива. Я смотрела на мшистые валуны и лес, поднимающийся вдали. На синие скалы, стыдливо прячущиеся в тумане. На шапку низких облаков. На серо-зеленую волну, мягко облизывающую песок.
Прекрасное, удивительное место! Странно, что я не увидела этого раньше. А еще город… Он тоже…
Я хлопнула себя по лбу. Что за чушь лезет в голову? Проклятый город тоже прекрасен? Полно, Мира! Чего только не придумаешь, поддавшись очарованию рассвета! Даже меня вон проняло. А ведь брат всегда говорил, что когда Единый раздавал романтичность, я стояла за упрямством!
Вспомнив Алекса, а заодно и Джета, я загрустила. Но лишь на миг. Еще раз плеснув в лицо водой и отфыркиваясь, я решительно покинула «Медузу» и отправилась исследовать бухту. Чувствовала я себя превосходно, значит, самое время придумать новый план побега!
В конце концов, с чего я взяла, что единственный выход отсюда – по воде? Наверняка есть и другие!
Воодушевлённая, я дошла до костров и остановилась. Привалившись спиной к доскам таверны и укутавшись в одеяло, которое я вчера оставила на берегу, спал Шторм. Сидя. Похоже, он провел так всю ночь. Боги, неужели я заняла его кровать, и ильху больше негде спать?
Я прикусила губу, рассматривая мужчину. Его глаза были плотно закрыты, ресницы не двигались. Белая косица упала на щеку, почти закрыв пугающий знак. Второй щекой ильх уткнулся в ветхое одеяло. Спящий Шторм выглядел таким красивым, удивительно молодым и странно беззащитным. Невероятное зрелище.
Что-то сладкое и маетное всколыхнулось внутри. Легкое, как пузырьки игристого вина, нежное, как перышко… Прекрасное. Коснулось души, погладило.
Что-то незнакомое.
И пугающее.
Я осторожно отступила. Шторм не шевелился. Развернувшись, я торопливо пошла прочь.
***
Он проснулся, когда дева ступила на берег, но глаза не открыл. Даже не пошевелился, когда она замерла рядом, рассматривая его. Морской ветер игриво погладил Шторму щеки, дразня ароматом девы. Ее кожа все еще пахла мятой и вереском. Приятно. Хотя ильх предпочёл бы ее истинный запах. Мягкий, будоражащий…
Ресницы все-таки дрогнули.
А дева чего-то испугалась. Он услышал ее тихий вздох, а потом быстрые удаляющиеся шаги.
Ну и куда лильган собралась?
Шторм открыл глаза и с интересом проводил взглядом почти бегущую по берегу тонкую фигурку. Пометавшись в разные стороны, Мира все-таки выбрала направление и полезла на гору. Шторм нахмурился. Там, за валунам, таилась неприметная тропа, ведущая в сторону перевала, но чужанская дева ее ни за что не найдет…
Нашла! Чтоб ее!
Нашла и полезла на скалы, довольно уверенно двигаясь вперед. А потом и вовсе пропала из вида. Похоже, сегодня дева решила выбрать для побега наземный путь.
Шторм со вздохом поднялся, покрутил головой. Тщательно промял ноющую после неудобного сна ногу. Сделал череду выпадов, возвращая телу подвижность и гибкость. Ту, которая все еще была ему доступна. От привычных рывков и наклонов в голове зашумело. Тело отзывалось неохотно, жалило болью. Но Шторм уже давно не обращал на боль никакого внимания. И движения тянул медленно и неторопливо, словно стоял под водой. Мышцы и кости ныли, требуя оставить их в покое, но Шторм продолжал. Он знал – есть способ прекратить эту боль, вернуть столь желанные силу и быстроту. Простой способ. Достаточно лишь насыпать в рот щепоть черного пепла из мешочка на поясе… И боль исчезнет.
Соблазн был так велик, что Шторм ощутил во рту вкус. Острый, жалящий, горячий. Сладковатый. Вкус тлена и смерти. Вкус исцеления и свободы. От желания его почувствовать заныла челюсть, а мышцы дрогнули, срывая очередной плавный выпад.
Но Шторм лишь со злостью втянул воздух, вернулся в исходную стойку и продолжил.
Закончил разминку и пошел к источнику умываться, фыркая от холодной воды. Потом задумчиво сжевал подсохшую лепешку.
И лишь после этого неторопливо двинулся за беглянкой.
Шаловливый ветер подгонял, дразня ароматом мяты и вереска, но Шторм от него лишь отмахивался. Спешить смысла не было, как раз напротив. Лильган упрямая, это он уже понял. А значит, будет противиться до тех пор, пока не поймет – выхода нет. И спасения нет. Она будет пытаться убежать снова и снова, вредить себе и Последнему Берегу, пока не осознает, что все это бесполезно.
Дева будет искать путь, пока не убедится, что его нет.
Так пусть же поймет это уже сегодня. Море для нее закрыто, это лильган уже осознала. Сегодня же она узнает, что и по суше ей не дойти до перевала.
Нет, на самом деле дорога была. Но на этот счет Шторм совершенно не волновался. Он ведь видел дев из-за Тумана. Видел людей из мёртвых земель. Видел и поражался. Насколько они… неприспособленные! Хрупкие, слабые, ничего не понимающие в мире вокруг. И ничего не знающие о фьордах! И Мира тоже такая. Мертвая Конфедерация внушила ей глупую самоуверенность и браваду, но фьорды быстро сдерут их, словно шелуху. И покажут, чего дева стоит на самом деле.
Шторм улыбнулся, сорвал травинку, сунул в рот. От подъёма снова разнылась нога, но он привычно загнал эту боль в самую глубину своего нутра. Торопиться некуда. Пусть дева побегает вдоволь, устанет и проголодается. Уже к обеду она осознает, что одной на скалах ей не выжить.
Ярая беглянка. Упорная!
Шторм хмыкнул и выплюнул травинку.
И на что только она рассчитывает? Куда бежит? Да она не сможет даже утолить жажду или найти еду! Ягод еще нет, а в кореньях дева не разбирается. Убить дичь не способна, как и сделать оружие. И нет же, все равно убегает!
Даже одеяло с собой не взяла!
Может, уже сейчас сидит где-то и плачет?
Шторм остановился и прислушался. Потом потянул с моря ветер, пустил по следу. Тот вернулся через пару мгновений и послушно доложил: не плачет. Топает по тропинке, страхом и не пахнет.
Ну что же… Это и хорошо. Храбрая дева так быстро не сдастся.
Сдастся позже. И в этом Шторм был уверен так же, как в новом рассвете.
Далеко Мира все равно не сбежит. Куда ей? Да, храбрая, да, упрямая, но ведь этого мало. У лильган нежные руки, не знающие тяжелой работы. Да вся ее кожа – возмутительно нежная. Как шелк. Даже пятки. Где это видано, чтобы пятки были такими шелковыми? Словно никогда не ступали по земле. Словно дева всю жизнь ходила по облакам!
Этими нежными пятками она знатно отбила ему бока.
Но почему-то Шторм все никак не мог выкинуть их из головы. Впрочем, не только пятки… Еще ноготки. Даже на ногах – розовые и совершенно чистые. Даже возмутительно как-то. И пальцы без мозолей. Ни единой ведь нет, он специально искал! И куда ей с такими пальцами и пятками на скалы? Но полезла же…
Шторм улыбнулся. Внутри медленно разгорались предвкушение и азарт. Охота… Ненастоящая, но все равно будоражащая!
Прибрежная полоса закончилась, и морской ветер ослаб. Чем дальше на сушу, тем он тоньше. Все еще гладит щеки и дарит запах соли, но уже с ворчанием. «Скоро вернемся, – пообещал ему Шторм. – Проверь деву».
Ветер снова принес вереск и мяту. Да уж. Мира действительно упорная.
Тропа стала почти незаметной. Она вела в сторону от Саленгварда, а на скале и вовсе терялась. Там начинался уже настоящий лес, он тянулся до самого перевала, с которого можно было попасть на другую сторону горы. Туда местные уходили охотиться или иногда носили товары для обмена, когда в бухту слишком долго не заплывали хёггкары.
Но ходили опытные охотники, а вовсе не дева с шелковыми пятками! И куда вот пошла? Хоть бы лепешек набрала в дорогу! Впрочем, и хорошо, что ничего не взяла. Быстрее вернется.
Колено прострелило болью, и Шторм присел на поваленное дерево, вытянул ногу. Морской ветер обвился вокруг руки, ласкаясь. Дохнул прохладой и солью. И улетел, сливаясь внизу, у моря, в единый сильный поток.
Шторм тряхнул головой. Сила воды здесь еще чувствовалась, но ее глушили камни. Все-таки скалы – вотчина детей Лагерхёгга. Но зато здесь было нечто иное.
Шторм прикрыл глаза, и душа хёгга потянулась к шершавому стволу. Дерево отзывалось труднее воды и ветра. Дерево было тяжелым и сонным. И все же откликнулось, рассказало.
Шторм подставил лицо солнцу, размышляя, идти за Мирой или подождать, пока беглянка выдохнется и сама повернет обратно? Может, остаться тут? Куда она денется, чужанская дева, скоро поймет, что все это бесполезно…
***
Солнце взобралось на пик небосклона, а потом покатилось вниз – обратно к морю. Словно и огненному шару было невтерпеж окунуться в прохладные воды. Словно оно, как и Шторм, ненавидело сушь черных камней, обступивших со всех сторон!
Насмешливое добродушие утра к полудню сменилось раздражением, а к вечеру – изрядной злостью. Беглянка упрямо топала по камням. А Шторм мрачно тащился за ней, уже проклиная себя за эту затею. Надо было сразу повернуть деву обратно, а не играть в охотника! Потому что возвращаться дева по-прежнему не собиралась, и Шторму все больше хотелось догнать ее и придушить!
Деревья поредели, теперь вокруг высились лишь черные скалы, покрытые влажным мхом. Но скудная растительность не помогала. Здесь властвовала гора. Тяжелая, темная, недовольная ругающимся между ее камней ильхом. Выталкивающая его обратно. Прочь, прочь с моих камней, дитя Ньерхёгга! Убирайся обратно в свои воды, здесь тебе не место!
Раненая нога снова разболелась и теперь горела огнем. Словно кто-то поджаривал тело Шторма на костре. И это тоже не добавляло ему веселья! Хотелось лишь одного – найти деву, закинуть ее на плечо и вернуться. Не слушая ни воплей, ни возражений!
Потому что Шторм все больше зверел, бесшумно ступая по камням и пытаясь отрешиться от боли. И все яснее понимал, что чужачка с шелковыми пятками обратно не пойдет. Погибнет на скалах, но не вернется.
А он дурак, раз дал ей выбор. Надо было разворачивать сразу!
Разозлившись окончательно, Шторм ускорил шаг, насколько мог. Колено пробило насквозь, словно кто-то вогнал в него огненный прут. Но ильх лишь мотнул головой, заставляя тело двигаться быстрее. И довольно скоро услышал деву. Оставаясь в тени недовольных черных скал, Шторм мрачно осмотрел полянку за ними. Ну что там дева? Плачет? Стонет? Сожалеет, что сбежала?
Да ничего подобного!
Шторм изумленно поднял брови.
В маленьком углублении среди камней дева развела огонек и уложила в золу земляные клубни. Несчастной беглянка не выглядела, скорее наоборот! Улыбалась вовсю, да еще и мурлыкала под нос какую-то песенку!
Но как?
Шторм едва удержал ругательства. Как нежная дева нашла клубни? Как добыла огонь? Как прошла так много?
Да какого пекла?!
Шелковые девы не умеют выживать в лесу и на скалах! А затуманные и вовсе ни на что не способны!
Шелковая и затуманная вытащила нож и, походив по полянке, безошибочно нашла источник. Осторожно отодвинула со скалы густой влажный мох, открывая крохотную, почти незаметную ниточку горного стока, подставила ладони, собирая драгоценные капли. Напилась, умылась, а потом вернула мох на место.
И Шторм все-таки выругался. Про себя. А потом неожиданно усмехнулся. Да уж, а дева-то оказалась непростой. И шелк ее обманчив.
Ну ничего. Посмотрим, как она замурлыкает ночью. Когда скалы окутает непроглядная тьма, а на охоту выйдут хищники.
Но когда солнце зашипело на воде, Шторм понял, что даже ночь деву не развернет. Перекусив печеным клубнем, дева начала искать убежище. И нашла ведь! В горе полно узких расщелин, где можно спрятаться и пересидеть до утра. Найдя подходящую, клятая беглянка обошла подлесок, нарезала ножом мягких ветвей и натащила камней, чтобы завалить вход в свое укрытие. Мрачно наблюдая за уверенными приготовлениями девы ко сну, Шторм понял, что его терпение закончилось. Ну все! Хватит с него этой беготни по скалам!
Со злостью наступил на сухую ветку, чтобы она хрустнула под ногой. Мира вскочила и обернулась.
***
Поначалу все было замечательно.
Вспомнив, что Нана варила суп из медвежатины, я подумала, что зверя надо где-то добыть. А лесок между берегом и Саленгвардом слишком мал для крупной добычи, значит, есть и другие охотничьи угодья. И, немного побродив вдоль моря, я смогла найти тропку, ведущую прочь от воды и проклятого города.
Сжав в кулаке трофейный нож, я, не задумываясь, пошла по ней.
