сообщить о нарушении
Текущая страница: 93 (всего у книги 132 страниц)
На ногах будто крылья выросли, и Лиара бежала вниз легко и быстро, поглядывая, как у приземистого здания едальни моргают огоньки, разожженные охотницами. Где-то там Рада, и совсем скоро Лиара увидит ее. Как всегда от одной мысли о ней сердце в груди заколотилось так быстро и звонко, что дышать стало тяжело. Лиара улыбнулась этому чуду, прижимая ладошку к ребрам. Они жили вместе, каждое утро они просыпались вместе и делили нехитрый завтрак. Они делали вместе домашние дела и ужинали при свете лучины и приглушенных отсветов углей в печке. И засыпали, сжимая друг друга в руках, боясь отпустить даже на миг, не желая разнимать рук даже во сне. И все равно каждый раз, когда она видела Раду, внутри все переворачивалось, сжималось и пело, будто впервые. Грозная, молю Тебя, пусть так будет всегда!
Кося на нее огромными зелеными глазами, в темноту шмыгнул кот. Лиара сбежала с лестницы и направилась между строениями становища Сол в сторону едальни и Рады. Сухая земля поскрипывала под ногами, в прозрачном весеннем воздухе далеко плыли звуки. Чей-то отдаленный смех, позвякивание молота о наковальню, протяжное мычание коровы, людские голоса. И теплое-теплое небо, густое, будто сметана, которым хотелось умыться. Совсем скоро у нас будут крылья, и мы с Радой взлетим туда, к самым звездам, будто птицы. Великая Мани, о чем мне еще просить Тебя? О чем мечтать?
Она уже бежала и, вывернув из-за угла здания, почти что столкнулась с Радой, идущей ей навстречу. Они обе охнули, Рада подхватила ее на руки и улыбнулась:
- А вот и ты, искорка! И куда ты так спешишь?
- К тебе! – рассмеялась от счастья Лиара, буквально утопая в бескрайней нежности ее глаз. Сейчас они были глубже самых бездонных морских впадин, глубже неба над их головами. И теплее всех взятых в мире свернувшихся в клубки урчащих котят.
- Ко мне, - тихонько повторила за ней Рада, и ее тяжелая рука легла Лиаре на плечи, прижимая ее к себе.
Вообще-то, Каэрос не любили выражать свои чувства на публике, но Лиаре почему-то сейчас было на это плевать. Она маленьким птенчиком свернулась под большой рукой Рады и обняла ее за талию, в очередной раз поражаясь тому, насколько эта талия тонка. Ее женщина была такой странной: большой и сильной, и при этом нежной, тонкой, будто молодое деревце. И это было захватывающе красиво.
От Рады пахло сосновыми иголками, мхом и лесом, несколько чешуек коры запутались в ее волосах. За плечами ее устроился в чехле короткий роговой лук, какими пользовались анай, а у левого бедра висел колчан со стрелами. Она выглядела усталой и тихой, но улыбалась, поглядывая сверху вниз на искорку. Так, обнявшись, они медленно побрели через вечернее становище к своему дому.
- Как охота? – негромко спросила Лиара, едва не мурча от удовольствия от ощущения ее теплого бока рядом.
- Торн взяла лося. Естественно, с ее-то носом, - Рада усмехнулась и покачала головой. – Кажется, больше всего на свете ей хотелось гнать его на четырех лапах, а не так, в теле анай. Подстрелили еще пару птичек, так что завтра стряпухи расстараются на что-нибудь особенное.
- А тебе самой – понравилось? – пытливо взглянула на нее Лиара.
- Конечно, понравилось! – кивнула Рада. – Тысячу лет уже не охотилась. Последний раз еще с Гарданом ездили в Северных Провинциях оленей стрелять, да так давно это было, что уже и не упомню. – Взгляд Рады стал задумчивым. – Интересно, как он там?
- Плавает под парусом рыжеволосой капитанши и грабит торговые суда, - рассмеялась Лиара.
Поначалу Гардан ей совсем не нравился, а может, она боялась его так сильно, что и разглядеть за суровым видом и изуродованным шрамом лицом человека не удосужилась. Но сейчас, оглядываясь назад, она чувствовала какое-то странное тепло к нему. Он ведь тоже сделал для нее много добра. Сколько сил потратил, чтобы Раду из беды выручить, дрался с ними плечом к плечу против Сагаира. Настоящий друг.
- Да уж! – хмыкнула Рада, рассеяно улыбаясь и глядя куда-то себе под ноги. – Кто бы мог подумать еще год назад, где мы окажемся теперь? Я в горах среди анай, готовлюсь получить крылья и научиться летать. Он, который всю жизнь ненавидел воду и боялся ее, будто кот, глотает соленые брызги и морской ветер, лазает по парусам и драит палубу. Умеют же боги шутить.
- Ты ни о чем не жалеешь? – вдруг встревожилась искорка, бросив на нее быстрый взгляд. В ответ Рада покрепче прижала ее к себе и чмокнула куда-то в бровь.
- Нет, конечно, искорка моя. Сейчас я там, где всегда должна была быть. С тобой, здесь. – Она подняла голову, рассматривая раскинувшуюся над ними бархатистую простынь неба, расшитую звездами. А потом, блеснув в темноте лукавым глазом, взглянула на Лиару. – А может, забросим вещи, перекусим немножко и пойдем погуляем? Такой вечер сладкий, не хочется сидеть в душном доме.
- Ой, пойдем! – обрадовалась Лиара. – Я и сама хотела тебе предложить.
На то, чтобы накипятить чаю и нарезать вчерашнего сыра, у них ушло не более получаса, и к тому времени солнце совсем упряталось за горы, укрыв нос пушистым хвостом звезд и уснув до утра. Хоть Рада и выглядела усталой после долгого дня тренировок и охоты, а она отставила в сторону свой лук, убрала за пазуху трубку и вышла следом за Лиарой в теплую весеннюю ночь.
Становище медленно готовилось ко сну. Тянулись со стороны мастерских Младшие Сестры, чьи занятия только-только закончились. В окошках Спален Дочерей горел свет: там Мани-Наставница Мари укладывала спать самых маленьких и следила за тем, чтобы они не удирали из своих кроваток и не бродили по коридорам. Двери казармы, где жили молодые неженатые Воины были распахнуты, и оттуда раздавались приглушенные звуки музыки и громкий смех. Огненными точечками в небе на востоке горели крылья разведчиц, что возвращались после вечернего облета пограничья обратно в становище. Теперь, после окончания войны, эта обязанность стала скорее приятным способом размяться и подышать свежим воздухом, чем настоящей необходимостью.
Рыжий тощий пес, прозванный Лишайником, что обычно отирался возле дверей в едальню, увязался за ними с Радой и какое-то время трусил следом, помахивая косматым хвостом. У границы становища он отстал, принявшись нюхать землю и увлекшись чем-то одним ему известным и важным. Проселочная дорога, усыпанная выровненным щебнем и успевшая просохнуть после весеннего половодья, уводила на запад, медленно сбегая с седловины вниз. В сгущающихся сумерках они неторопливо шли по ней, и под подошвами сапог скрипел щебень.
В ладони Лиары была теплая широкая рука Рады, и это было до того хорошо, что она улыбалась. Серебристые звезды смотрели на них сверху, подмигивая маленькими булавочными головками из бархатной синевы. Знакомые созвездия: Плуг, Небесный Охотник, Змей. Здесь они назывались иначе, и Лиара улыбалась, в который раз за вечер уже думая о том, не в этом ли и есть самая большая и красивая загадка Великой Мани? Все мы глядим на один и тот же мир, но каждый видит его по своему. Огромное полотно из тысяч разноцветных красок, сливающееся в один невероятно красивый ритм.
В воздухе плыл смолистый запах сосен и сладкий – ночных цветов, цветущих яблонь и жасмина. И было совсем не холодно, словно Смешливая Реагрес Своими заботливыми пальцами разобрала кудель ветров и опустила на становище Сол самые теплые нити. Светлый щебень дороги в опустившейся темноте выделялся белым пятном, и на его фоне кружились в воздухе стайки маленьких ночных мотыльков.
- Рада, - тихонько позвала Лиара, прерывая молчание, в котором они медленно удалялись прочь от становища, шурша ногами по гравию.
- Ммм? – протянула в ответ та. В зубах ее была трубка, и по воздуху медленно плыл шлейфом за ними запах терпкого тлеющего табака.
- А ты думала когда-нибудь о том городе из сталактитов, который мы видели под Эрванским кряжем?
- Думала, - кивнула Рада, выпуская колечко дыма. Больше она не добавила ничего, задумчиво замолчав, а Лиара не знала, как продолжить.
Странные чувства бродили в ней при воспоминании о том мираже. Какое-то медленно тянущее, зовущее ощущение. Словно внутри что-то шевелилось, непонятное, любопытное, разворачивающееся, будто бутон. И она даже сама не могла себе объяснить, почему все время возвращается к тому моменту и той картине. Словно что-то магнитом тянуло туда, тянуло и не отпускало.
- И что ты думала? – наконец спросила она, так и не найдя слов, чтобы описать свои разрозненные обрывки чувств Раде.
- Не знаю, - пожала та плечами. – Интересно, что там. Странное место. Коли Редлог правду говорил, и это действительно какой-то другой мир, то интересно, какой он? И почему он появляется именно там? Почему мы увидели его?
- А ты не хотела бы отправиться туда? – тихонько спросила ее Лиара. Рада рассмеялась и с нежностью посмотрела на нее.
- Искорка, ты же так рвалась сюда, к анай! Неужели уже снова хочешь уходить? Мне кажется, мы только-только здесь обжились.
- Не хочу, - решительно тряхнула головой Лиара. – Сейчас, по крайней мере. Но когда-нибудь…
Она не закончила, вновь взглянув на звезды над головой. Они мерцали в далекой тишине, словно биение чьих-то сердце, словно, и правда, – великие царицы древности анай, глядящие на смертных из бескрайней пустоты.
Дорога медленно сбегала с седловины вниз, змеилась по склону светлой полосой на фоне темной земли. Со всех сторон подступали лесистые склоны гор, а дальше начиналась обширная долина, теряющаяся в ночных тенях. На фоне неба темнели силуэты гор, со всех сторон окружающие ее, будто молчаливые стражи.
- Раз уж мы с тобой прошли через Семь Преград, так почему бы нам однажды и не попробовать пробраться в другой мир? – вдруг усмехнулась рядом Рада. – В конце-то концов, не просто же так нам показали тот мираж. Может, однажды и отправимся туда. А может, и еще куда-нибудь. Весь мир перед нами, искорка, и все дороги открыты для нас.
Лиара прижалась к ее плечу, чувствуя надежное тепло и защиту. Разве можно было вообще бояться чего-то, когда она рядом? И в ее словах была такая простая правда, что хотелось то ли петь, то ли танцевать, то ли просто тихонько смеяться.
Сильный сладкий запах вскружил голову, и Лиара оглянулась, пытаясь определить его источник. У дороги темнело что-то, какой-то разросшийся куст, склоняя отяжелевшие ветви к самой земле. Она пригляделась, почти что всем телом ощущая окружающее пространство, и улыбнулась: первый куст сирени, что расцвел так рано в этом году, гораздо раньше своего срока. Тяжелые гроздья цветов будто белые свечи смотрели в темное ночное небо.
- Подожди, - тихонько попросила она, отпуская руку Рады.
- Что ты делаешь? – с любопытством спросила та.
- Хочу сплести тебе венок.
Рада что-то довольно пробурчала себе под нос. Лиара расслышала только «маленькое мое чудо», и от этого в груди стало тепло-тепло, будто та взяла в ладошки ее сердце и поцеловала, едва коснувшись губами.
Ладони легли на тяжелые гроздья цветов. Лиара прикрыла глаза, расслабляясь и сливаясь сознанием с растением. Давно она этого не делала, так давно, словно уже целая вечность прошла. Здесь у анай они учились совсем другому. Не растворяться в мире, но аккумулировать в себе его энергию, тянуть в себя силу Великой Мани. Это было почти так же, но чуть-чуть иначе, и Лиара внезапно поняла, как сильно соскучилась.
Ощущение теперь было иным, гораздо глубже, гораздо сильнее, все то же, но странным образом новое. Всем телом, каждой своей порой она ощущала окружающий мир. Теплый ночной воздух, что тек, подчиняясь едва слышному дыханию ветра, призрачный свет звезд, дождем из серебристых капель опадающий на голову. Теплую землю, напитавшуюся водой и нежащуюся под прикосновениями солнца, полную жизни и силы, полную радости. Крохотных мотыльков, что танцевали над белым пятном дороги, кружась в одном им ведомом танце от самого начала мира, которому не было конца. Интересно, и как они только помнят этот танец? Лиара положила руки на сирень, став каждой веточкой, каждым крохотным ароматным соцветием. И как птицы летят из года в год на юг, преодолевая полмира и возвращаясь потом обратно по тому же пути? Что их влечет, что их зовет, откуда они знают, куда им лететь? И почему не боятся этого полета, этой неизвестности?
Руки гладили ветви сирени, и что-то начало происходить. Лиара чувствовала токи внутри куста, ощущала, как нежные листочки буквально сами тянутся к ее пальцам, прося ласки. Одна ветка отделилась от основания, оставшись в ее руке, отделилась сама, не сломанная, и на ее месте проклюнулся новый зеленый, полный сил росток.
Почему ветра поднимаются в одном направлении и несут тучи и теплые дожди, что проливаются на мир? Как крохотный желудь, падая в землю, помнит, что ему нужно перезимовать под толстым слоем земли и проклюнуться, пустить ростки к солнцу? Великая Мани, я знаю, что все это делаешь Ты, что все этим правишь Ты, но ведь всему этому есть закон. И закон этот должен быть простым, таким простым, что можно смеяться, как ребенок, над его разгадкой.
Вторая веточка отделилась и осталась в ее ладони, за ней еще одна и еще. Лиара прикрыла глаза, оглаживая пальцами нежную кору, растворяясь в этой сладкой весенней ночи. В запахе земли и цветов, в запахе Рады, леса и новой пробуждающейся жизни. Все в этом мире движется по Твоей воле. И я тоже хочу, Великая Мани. Хочу как птица знать извечный путь, хочу разбиваться пушистой пеной волн о берег, хочу расти зелеными лепестками к небу. Неужели же я не могу этого, всем телом, всей собой, так же, как и весь мир? Почему я все время чувствую себя чужой, отделенной, вынужденной наблюдать со стороны?
Еще одна ветка сирени оказалась в ее руке, и Лиара ощутила мягкий, ласковый толчок в грудь. Она отстранилась от дерева, медленно вытянула из него свое сознание, напоследок поблагодарив от всего сердца за бесценный дар, что дала ей сирень. Целая охапка длинных гибких веток, усеянных ослепительно горящими во тьме белыми свечами цветов. И глаза Рады, что сияли так ярко в этой ночи.
- Знаешь, Рада, я хочу иного, - тихонько заговорила она, принявшись выплетать из веток венок и медленно направившись дальше по усыпанной щебнем дороге. Рада внимательно смотрела на нее и слушала, не прерывая. Слова сами приходили, формируясь из того трепетного, того волшебного, что пело и пело под ребрами, не давая вздохнуть. – Я не хочу так, как все. Я не хочу жить одной в одном единственном теле, отрезанной от всего мира и лишь изредка чувствующей его красоту, да и то не полностью, не всей собой. Я не хочу больше думать, не хочу вечно крутиться в колесе своих мыслей, которые постоянно наталкиваются одна на другую, мешают мне, путают меня. Я хочу быть простой, простой, как этот цветок сирени, как эта ночь, как эта сладкая весенняя тайна…
Откуда-то издали, из просыпающегося леса, полнящегося запахом прелой земли и мхов, тихонько и медленно зазвучал голос, и Лиара вскинула голову. Соловей. Как давно она не слышала этой песни! Улыбка сама собой растянула губы, и она застыла на месте, не решаясь даже пошевелиться. Он начал медленно, робко, всего три короткие трели, одна за другой. Помолчал, словно ждал чего-то, потом затянул вновь, уже громче, другой мотив. И вдруг запел, зазвенел, будто ручей, засвистел на разные голоса, вытягивая волшебную песню, самую красивую песню, что только слышал мир.
Чувствуя, что сердце ее сейчас буквально разорвется от захлестнувшей его нежности, Лиара повернулась к своей любимой. Рада широко улыбалась, и ласковые морщинки собрались в уголках ее глаз, а взгляд был теплее топленого молока.
- Понимаешь, что я хочу сказать? – Лиара во все глаза смотрела на нее. – Я и сама не знаю, как это сказать, но…
- Я понимаю, - мягко кивнула Рада, запуская ладонь в ее кудри и нежно оглаживая щеку своей шершавой и теплой рукой. – Понимаю, самая моя яркая искорка на свете.
- Мне кажется, в этом и есть смысл всего, что мы делаем, - едва слышно продолжила Лиара, прикрывая глаза и наслаждаясь ее прикосновением. – Великая Мани – это не то, до чего надо дотягиваться, куда нужно уходить. Великая Мани в нас, Она – это мы. Мы должны стать Ею. – Она вдруг улыбнулась, не открывая глаз, лукаво и светло. – Так забавно! В который раз я уже понимаю это, но теперь как-то глубже, как-то иначе. Раньше это было только в голове, а теперь и здесь, - Лиара тронула грудь, где под слоем костей и кожи отчаянно звенела и пульсировала скрученная в ослепительное солнце маленькая вселенная. Она открыла глаза и посмотрела на Раду, стоящую так близко от нее, что тепло ее дыхания согревало кожу Лиары. – Мне кажется, когда я почувствую то же в теле, в каждой своей клеточке, вот тогда мы и достигнем цели, Рада. Наше тело должно захотеть стать Ею. И когда это произойдет, случится Чудо.
- Наверное, ты права, моя зоренька, - тихо пробормотала Рада, склоняясь к ней все ближе. – Ты – мое самое дорогое и самое желанное чудо на свете!
