сообщить о нарушении
Текущая страница: 79 (всего у книги 132 страниц)
- И поэтому тоже, - кисло кивнула Рада, неторопливо направляясь вслед за убежавшим слугой. У того только пятки сверкали, и Лиаре оставалось лишь поражаться, как он умудрялся не поскальзываться на таком льду. – А еще потому, что мой покойный муж был одним из первых лиц в государстве. В связи с этим они считают, что я представляю из себя что-то очень важное.
- У Лордов Страны сакральный статус? Как у Жриц? – с интересом спросила нимфа.
- Нет, - покачала головой Рада. – У них просто очень много денег и власти, с которыми они творят все, что им вздумается. И могут, словно муху, прихлопнуть простого человека, если он вдруг не пришелся им ко двору или не слишком расторопно выполнил их приказ.
- В этих землях нет чести, - голос Найрин звучал потрясенно. – Если бы не Танец Хаоса, я бы никогда не согласилась вновь оказаться здесь.
- Марны никого из нас не спрашивают, хочется нам чего-то или нет, - мрачновато отозвалась Рада, направляясь к дому.
Дорога упиралась прямо в очищенные от снега широкие ступени из белого мрамора, и Рада вприпрыжку поднялась по ним, поглядывая внутрь здания сквозь высокие стрельчатые окна по обеим сторонам тяжелых резных дубовых дверей. Лиара видела, что там за стеклами суетятся какие-то люди, мелькают огни, а потом входная дверь в поместье со скрипом распахнулась. Седеющий мужчина средних лет в черной ливрее с золотыми конями дома Тан’Элиан на груди склонился перед Радой в поклоне, бормоча в пол:
- Добро пожаловать, миледи Тан’Элиан. Ваше появление было довольно неожиданным, потому мы не успели…
- Где лорд Витор? – перебила его Рада, устало взлохмачивая пятерней волосы. Она глянула на столпившихся за спиной говорившего мужчины служек, среди которых были в основном уже убеленные сединами и побитые морщинами мужчины и женщины, и те невольно подались назад, будто боялись ее. – Мне нужно только перемолвиться с ним парой слов.
- Милорд Витор ожидает вас и ваших гостей в малой гостиной. Я провожу вас.
Рада кивнула и широким шагом направилась следом за слугой, таким образом невольно заставляя его ускорить шаг. Сейчас в своем черном плаще, стремительной походкой направляясь по золоченым коридорам поместья, она и вправду напомнила Лиаре черный ветер: сметающий все на своем пути штормовой ураган, который был не намерен ждать.
Найрин закрутила головой под капюшоном, разглядывая золотую лепнину на стенах, зеркала, драгоценные гобелены и рисунки с портретами членов королевской фамилии Мелонии. Слуги точно также закрутили головами, семеня за ними следом и с любопытством пытаясь заглянуть Найрин под капюшон, разглядывая с ног до головы саму Лиару. Рада неслась впереди семимильными шагами, и сапоги ее громыхали по лакированным полам, оставляя на дорогом паркете большие мокрые пятна. Поспевать за ней было сложно не только служке, который открыл им парадную дверь.
Потом они несколько раз свернули в боковые коридоры, и мимо аляповатой чередой пронесся калейдоскоп из лепнины, статуй, дорогих ваз тончайшего фарфора, золотых украшений. От всего этого богатства буквально кружилась голова, и Лиара, в конце концов, перестала глазеть по сторонам, думая только о том, как бы не отстать от почти бегущей впереди Рады и не дать потеряться в этих коридорах нимфе. К тому моменту, как слуга, хватая ртом воздух, остановился возле золоченой двери с ручками в виде львиных голов, Лиара и сама уже задыхалась.
Он только потянулся к двери, попытавшись по всей форме запустить гостей внутрь, как Рада уже рывком распахнула ее и вошла в помещение.
Гостиная была выполнена в зеленых тонах. Полы из темного дуба украшал затейливый рисунок, выложенный светлыми древесными плитками. В дальней стене виднелся жарко горящий камин, Лиаре в лицо пахнуло теплом, и от блаженства она едва не застонала. На каминной полке из мрамора тикали золотые часы. Стены были оббиты зеленым бархатом, на котором архитектор выложил узоры из дубовых планочек, складывающиеся в стилизованные фигурки коней. Под потолком висела массивная хрустальная люстра, преломляя во множестве мелких зеркал свет нескольких десятков свечей. А посреди помещения у стола с резными ножками, накрытого белоснежной скатертью, сидел мужчина средних лет, потягивая чай из белой фарфоровой чашки. Он даже не вздрогнул, когда дверь резко открылась, и внутрь ворвалась вместе с током ледяного дыхания холода Рада.
- Миледи Киер, - без всякого выражения проговорил мужчина. Взгляд его скользнул по Лиаре и Найрин, и он поджал губы. Это было его единственной реакцией на них, но Лиара вдруг ощутила лютую ярость. Мужчина смотрел так, будто они какие-то конюхи с измазанными навозом сапогами.
- Витор, - также без выражения ответила Рада. – Я пришла за своей дочерью.
Мужчина поднял на нее глаза, и Лиаре вспомнился Ленар. Они были чем-то похожи: одинаково холодные, спокойные, с темными глазами и ровно подстриженной бородкой, только Витор выглядел на пару лет младше и как-то франтоватей. Во всяком случае, голубой камзол на его плечах украшала обильная вышивка серебром, как и отвороты мягких сапожек из черной кожи. И это при том, что здесь, в этой глуши, вряд ли кто-то мог видеть всю эту красоту кроме, разве что, слуг.
Белые кружевные манжеты мягко скрыли его ладонь, когда Витор аккуратно поставил чашку на белоснежное блюдце и сложил руки в замок на коленях.
- За дочерью Ленара, ты хочешь сказать, - негромко уточнил он, глядя на Раду.
- За своей дочерью, Витор, - почти по слогам повторила Рада. В голосе ее прорезалось раздражение. – Или ты думаешь, он сам ее рожал?
- И зачем же тебе сдалась Мейра? Ее тоже хочешь убить? – кривая усмешка тронула его губы.
- Ты совсем ума лишился? – ярость заклокотала в горле Рады, а рука сама потянулась к рукояти меча на поясе.
- Ты потише, Рада, - почти по-дружески посоветовал ей Витор. – В соседней комнате у меня десять отменных бойцов, и не этих ленивых боровов, которых вы зовете наемниками в Латре. Так что давай не будет нервничать, согласна?
- А у меня с собой ведьма, Витор, и коли надо будет, она и тебя, и твоих бойцов, на клочки разорвет за несколько секунд, - очаровательно улыбнулась ему Рада, и лицо Витора вытянулось, а взгляд скользнул Раде за спину, сначала на Лиару, потом на замотанную в плащ Найрин. – Вот только я не хочу никому причинять зла, - вновь заговорила Рада, с трудом сдерживая ярость и возвращая лицу спокойное выражение. – Как не причиняла я зла ни королю, ни Лорду Протектору, ни, тем более, собственному мужу. Меня подставили, Витор.
- И где же доказательства? – вздернул бровь тот.
- Что непонятного в слове «подставили»? – Рада часто моргала, глядя на него. – Думаешь, будь у меня доказательства этого, я бы сейчас была приговорена к смерти новым королем?
Некоторое время тот молчал, внимательно разглядывая ее, потом поморщился и неопределенно дернул плечом:
- Я предполагал, что это возможно. Но тогда где Далан?
По лицу Рады промелькнула гримаса боли, потом она обернулась через плечо на приоткрытую дверь и бросила туда такой взгляд, что в коридоре кто-то перепугано охнул, и дверь с грохотом захлопнулась. Повернувшись к Витору, Рада понизила голос:
- Слышал про Провидца? Это и есть Далан. Но об этом не нужно знать ни единой живой душе.
- Грозар Пресветлый! – выдохнул Витор, и впервые за все это время каменная маска сползла с его лица, сменившись глубоким удивлением: - Ты уверена?
- Абсолютно, своими глазами видела его только сегодня ночью. Это мой сын.
- Сегодня ночью? – брови Витора взлетели еще выше. – Но как?..
- Долго объяснять, - отмахнулась Рада. – Не это важно. Мне нужна Мей, Витор. Я должна увезти ее в безопасное место.
- От чего ты пытаешься спрятать ее, Рада? – мужчина внимательно пригляделся к ней. – Что такого угрожает ей, что ты вернулась за ней, даже несмотря на свой приговор?
- Сети’Агон, - спокойно отозвалась она.
Витор закатил глаза и рассмеялся.
- Рада, может, пора прекратить верить в детские сказочки? Ты же уже вроде взрослая женщина.
- Да, и именно потому, что я в них, как ты выражаешься, верю, я до сих пор жива. Как ты думаешь, кто пытался меня подставить?
- Сети’Агон? – вновь хмыкнул Витор. – Да зачем ты ему сдалась?
- Потому что я родная сестра Алеора Ренона Тваугебира, - огрызнулась Рада, и выражение самодовольства вновь сползло с лица Витора. – И потому что он попытается добраться до любого, в ком течет еще хоть капля моей крови. Далан в безопасности в крепости Первого Жреца Мелонии, в Дере. Осталось спрятать только Мей. Так что будь добр, Витор, прикажи слугам подготовить ее к дороге. Мы уходим немедленно.
Мужчина нахмурился, подавшись вперед и сложив руки на столе. Вид у него был такой, словно он усиленно что-то обдумывал.
- Витор, ты не оглох часом? – Рада почти что с рычанием нависла над ним. – Дочь мою подготовь к дороге! Время не ждет!
- Не ори, Рада, - брезгливо сморщился Витор. Он поднялся с места и прошел к каминной полке, выдвинув какой-то невидимый со стороны ящичек, принялся рыться в нем. – Признаться, я думал, что все это – очередной розыгрыш проклятого Тваугебира, который почему-то все никак не желал оставить в покое нашу семью. Но теперь-то все встало на место.
- Витор, я совершенно не хочу знать, что там у тебя и куда встало, - проговорила Рада, и Лиара вдруг ощутила, что ей смешно, даже не смотря на весь гнев и напряжение ситуации. – И если ты мне все сейчас не объяснишь, я сама пойду искать Мей по особняку.
- Ее здесь нет, - отозвался Витор, а потом обернулся и, окинув Раду хмурым взглядом, протянул ей какой-то пергамент со сломанной восковой печатью. – Ее выкрали из особняка вчера ночью. Я уже разослал людей на ее поиски, но теперь, судя по всему, придется отозвать их. Просто читай.
Рада, недоверчиво разглядывая Витора, развернула пергамент, и Лиара, перегнувшись через ее руку, тоже заглянула в текст, который гласил:
«Многоуважаемый милорд Тан’Элиан (выживший)! В свете недавно полученной мной информации и возможностей, открывшихся перед вашей племянницей, спешу вас уведомить, что я забираю молодую Мейру Ренон в Лесной Дом, где она будет проживать в имении своей матери и воспитываться, как и положено представительнице княжеского рода эльфийской крови. Можете не посылать на ее поиски своих людей, не устраивать дипломатический скандал, не обращаться за помощью к королю Мелонии. Это просто не имеет никакого смысла, потому что Мейру Ренон вы уже никогда не увидите. Но, возможно, я закажу специально для вас ее портрет и пришлю его с посыльным к будущей Ночи Зимы. Надеюсь, что наше с вами короткое знакомство никогда больше не повторится. Низкий вам поклон. Алеор Ренон Тваугебир, Светлейший Князь Лесного Дома».
Еще ниже стояла сургучная печать, на которой просматривался раскинувший крылья орел – личная печать Алеора. Лиара поняла, что никак не может сдержать улыбку.
А Рада, медленно опустив пергамент, уставилась на Витора, и ее правый глаз нервно дернулся в глазнице.
- Коли это было у тебя на руках, то какого рожна ты мне сразу не сказал, что Мейры здесь нет? – почти что прошипела она, угрожающе нагибая голову.
- А почему я должен был говорить это предполагаемой убийце моего брата? – огрызнулся Витор.
Сквозь связь между ней и Радой Лиара ощутила, как все существо Рады собирается в один тугой, готовый к броску комок, и в самом его центре пульсирует, будто сердце, алая ярость. Понял это, причем без всякой связи, и Витор, непроизвольно отступив на шаг от Рады так, чтобы между ними оказался тяжелый стол из дуба.
- Я тебя предупреждаю, Рада, - внезапно осипшим голосом проговорил он. – У меня за стеной десять человек…
Рада напряглась еще больше, и Витор замолчал, так и не решившись договорить.
В комнате повисла напряженная тишина, а потом Лиара тихонько тронула Раду за твердую, как камень, руку.
- Раз Мей в безопасности, нам пора, Рада. Пойдем. Нам здесь нечего больше делать.
Несколько мгновений еще Рада колебалась, судя по ощущениям, разрываясь между желанием поскорее уйти отсюда или все-таки свернуть перед уходом шею Витору. В конце концов, она тяжело кивнула и проворчала сквозь стиснутые зубы:
- С меня уже хватит этой поганой страны и этих проклятых людишек. Наверное, и вправду пора уходить.
Не сказав больше ни слова, она отбросила в сторону пергамент и первой вышла из комнаты, а Найрин с Лиарой вновь пристроились за ее плечом, оставив перепуганного Витора все также жаться к обеденному столу.
- Надеюсь, она позволит мне открыть врата сразу же, как мы покинем поместье, - негромко сообщила Найрин, склоняясь к Лиаре. – Потому что меня уже тошнит от этого места, честно говоря. Не думала, что можно думать о низинниках еще хуже, чем анай уже о них думают, однако, Грозная всегда любила шутить.
- В этих краях не все такие, Найрин, - взглянула на нее Лиара, ощущая глубокую тоску. – Есть и добрые люди с чистыми сердцами.
- Знаю, Светозарная, вы ведь тоже из этих краев, - слегка смягчилась Найрин, взглянув на нее. – Но если все яблоко покрыто гнилью, и лишь один его бочок все еще сладкий, будешь ли ты его есть?
Слуги вжимались в стены, стремясь убраться прочь из-под ног разъяренной Рады. А Лиара шла следом и думала о словах Найрин. Великая Мани, как же я хочу поскорее оказаться в Данарских горах! Прости меня за это желание бежать отсюда как можно быстрее. Прости.
========== Глава 36. Принятая жертва ==========
- Расслабьтесь, - тихий голос Найрин плыл сквозь помещение, медленный и вязкий, будто ртуть. – Прогоните прочь все мысли, не думайте ни о чем. Есть только Огненная в вашей груди, есть только Ее свет и Ее тепло. Ощутите, как Она наполняет вас.
За окнами темнела ночь, полная звезд и мерцающего снега. Сугробы уже отяжелели, дряхлые, закостеневшие после долгой зимы, и первое весеннее солнце подтапливало их, с каждым днем слизывая раскаленным языком слой за слоем старого снега, делая их все ниже, все слабее. Горы полнились сыростью, влагой, что испарялась с поверхности сугробов и теперь стояла в воздухе, оседая на одежде и волосах, покрывая лицо тонкой влажной пленкой. Сильно пахло сосной и камнем, и этот запах пробивался даже сквозь толстые бревна стен Зала Совета. И вдыхая его, Рада чувствовала, как в груди все сильнее и сильнее разгорается пламя. Будто в топку в груди кто-то швырял одну за другой охапки трескучей, ярко горящей сосны. И правда, Огненная, Твое дерево. Смолистое, разгорающееся так быстро, горящее так жарко.
- Огненная течет в ваших венах. Огненная дышит в вашем сердце. Огненная в вас.
Рада почти чувствовала это. Невыносимое давление на грудную клетку, где за толстым слоем мяса и костей пылало все ярче, наполняя всю ее, пронизывая ее насквозь своими лучами, маленькое солнце. С каждым днем здесь оно росло, будто семя, брошенное в жирную черную почву, становилось все больше, превращаясь из крохотного огонька свечи в ревущий лесной пожар. Она задыхалась, не в силах переносить его жар и давление, и она молила, молила с каждым днем все сильнее, чтобы этот жар разгорался еще больше, чтобы он поглотил ее, заполнил ее всю.
Огненная, я все отдала Тебе. Все, чем я была, чем владела, все, что любила, все, к чему стремилась. У меня нет больше ничего, кроме меня самой. Так возьми же меня Себе целиком.
Комочек в груди раскалился до трескучего полымя кузнечного горна. Рада дышала, и ей казалось, что раскаленный воздух проходит через все поры ее тела насквозь. Перед закрытыми глазами не было ничего, лишь темнота, в которой медленно перетекали золотые волны. Так было всегда, когда она уходила в себя, когда сосредотачивалась в медитации вместе с искоркой и анай. Они все говорили, что видели что-то, что им приходят образы Роксаны, пламени, Великой Мани. Рада не видела ничего, лишь золотые волны, переливающиеся сквозь нее, словно шумливый прибой в напитанный солнцем летний день.
Позволь мне увидеть Твои глаза. Позволь мне хоть раз взглянуть в Твое лицо. Почему Ты не приходишь ко мне, Грозная?
Ей все время казалось, что она все делает не так, что она недостаточно стремится, что ее желание все еще не настолько искренно, чтобы Грозная ответила. Все было так просто там, за Семью Преградами, когда каждый миг жизнь буквально висела на волоске, и что-то невыносимо живучее в ней, что-то невероятно жадное до следующего удара сердца и следующего вздоха само тянулось к Великой Мани, моля ее о помощи. Рада помнила, как все тело страстно желало Ее присутствия, как каждая клетка распахивалась Ей навстречу, словно ставни на окне, которые выбило резким порывом ветра. Теперь же все шло так медленно, с таким трудом. Казалось, что кто-то забил ее тело в жесткие дубовые колодки, и оно стало неподатливым, несогласным сотрудничать, совершенно инертным. И Рада была заперта в нем, будто в клетке.
Роксана, я смогу. Я смогу!
