сообщить о нарушении
Текущая страница: 110 (всего у книги 132 страниц)
- Нет, искорка моя, - вторая рука Рады двинулась, пальцы зарылись в волосы Лиары, и та прикрыла глаза, буквально тая от ее прикосновений. – Сейчас действительно что-то иначе. Я чувствую себя по-другому. Как-то… - Рада замялась, подыскивая слово. - … мягче, что ли? Более открытой?
Это была правда, и речь сейчас шла не только о том, что происходило между ними и касалось лишь их двоих. Речь шла обо всем.
Прошла почти неделя с тех пор, как они вступили в Рощу Великой Мани вместе с отрядом Младших Сестер. Осталась далеко позади церемония принятия крыльев и праздник, что последовал за ней, как всегда бурный, полный радости, танцев, пения и игр. Иногда Лиаре казалось, что анай в общей совокупности времени пляшут едва ли не больше самих эльфов, про которых говорили, что в их городах вечный праздник из музыки и танца. Только вот энергичные пляски анай, их громкие гуляния и шумное веселье даже здесь, в самом сакральном для них месте, кардинально отличались от сухой чопорности торжеств в эльфийских государствах.
День Жизни отмечали как раз в утро принятия крыльев, и празднование продлилось на целую ночь и весь следующий день. С окрестных гор от святилищ клановых Богинь спустились Младшие Сестры вместе с опекающими их Жрицами, и у костров, разожженных перед основным храмом Рощи, начался праздник. К тому времени Рада и Тиена уже успели пошептаться о том, о чем бы они там ни шептались, и крыльями своими Рада с грехом пополам, но овладела. Впрочем, у других Младших Сестер получалось далеко не лучше, чем у нее. Они тоже то и дело бледнели и взмывали в воздух, а кое-кто даже валился на ровном месте, когда уже открывшиеся за спиной крылья вдруг начинали отчаянно хлопать, толкая их вперед.
Жрицы утверждали, что так будет еще несколько месяцев. Та, что проводила им обряд, предупредила Лиару, чтобы они с Радой не слишком надеялись на скорый успех.
- Учиться летать так же сложно, как и учиться ходить, если не сложнее, - негромко проговорила она, положив мягкую руку Лиаре на спину перед тем, как уйти. Та тревожилась, что у Рады ничего не получается, и спросила об этом Жрицу. Любовница Небесных Сестер только по-матерински улыбнулась ей в ответ и поправила на плечах ничего не скрывающую тонкую шаль. – Ты ведь не помнишь, как трудно тебе было заставить собственные ноги держать вес твоего тела, сохранять равновесие, шагать вперед. А сейчас ты даже не думаешь о том, как легко бегаешь или взбираешься на гору. Тело учится гораздо тяжелее, чем голова, Светозарная, но тело, в отличие от головы, запоминает раз и навсегда, и ему не нужно повторять постоянно, чтобы не забыть. Тело не забывает ничего.
В словах Жрицы ей чуялась какая-то очень верная, очень правильная простота. Они подтверждали уже не раз прочувствованное откровение, которое вновь приходило к ней и здесь, в Роще, накануне получения крыльев. Тело могло стать посредником между тонким миром и миром физическим, и все вокруг, на что смотрели глаза Лиары, это подтверждало, в том числе и Рада.
С той поры, как с нее спал блок, как Тиена о чем-то негромко побеседовала с ней, в Раде что-то изменилось. Едва заметно, со стороны почти не ощутимо, но Лиара слишком любила ее и слишком внимательно смотрела, чтобы это прошло мимо нее. В Раде появилось как будто больше терпения, усидчивости, вдумчивости. Она теперь все больше слушала и смотрела вокруг большими глазами, словно хотела одним своим взглядом объять весь мир, раз и навсегда впустить его в собственную грудную клетку. Она меньше раздражалась по мелочам или обращала внимание на какие-то досаждающие вещи, вроде ситуации с той же Дани или задиристых Дочерей Воды, которые попытались все-таки привязаться к ним в ночь празднования Дня Солнца.
Тогда не произошло ровным счетом ничего страшного. Просто какая-то не в меру наглая девчонка, вскинув голову и окидывая Лиару хозяйским взглядом, пригласила ее потанцевать, не обращая никакого внимания на хмурый взгляд стоящей рядом Рады. Когда Лиара вежливо отказала ей, сообщив, что ее это не слишком интересует, Дочь Воды принялась жеманничать, посмеиваться и уламывать ее так нагло и беспардонно, словно Лиара и не дала ей прямого и твердого отказа. В обычной ситуации, если бы все так произошло где-нибудь в становище Сол с месяц-два тому назад, Рада моментально напряглась, набычилась бы и сама начала объяснять зарвавшейся девчонке, почему той лучше немедленно отойти в сторону и забыть обо всех своих предложениях. Сейчас же она лишь молча и без выражения смотрела на Дочь Воды достаточно долго, чтобы та сама неловко затопталась на месте, а затем и вовсе ушла.
Что же касается Дани, то на нее Рада теперь совсем не обращала внимания, даже головы не поворачивала, когда та с ней заговаривала. Не то, чтобы Дани уж очень активно пыталась это сделать, и уж тем более не в присутствии Лиары, которую она с той памятной ночи упорно избегала, но раза три упрямая Клинок Рассвета улавливала возможность подойти к Раде, пока Лиары не было рядом, и все три раза Рада даже ухом не повела, даже не поглядела в ее сторону. И в этом не было никакой агрессии или напряжения, не было видно, что ей сложно игнорировать девчонку. Ее словно больше не существовало на свете для Рады, не существовало и все. Или она была чем-то настолько мелким и незначительным, что на него и внимания обращать не стоило. Не будет же человек долго и упорно объяснять какой-нибудь мошкаре, чтобы та у него перед носом не кружилась.
Правда, когда в один прекрасный момент Лиара все-таки отошла от Рады, чтобы налить им обеим еще пряного меда Нуэргос, специально привезенного в Рощу для празднования Дня Солнца, Дани все-таки добилась того, чтобы Рада взглянула на нее. И сделала это самым топорным из всех возможных способов, что явно продемонстрировало всю степень ее отчаяния.
Изрядно перебравшая Младшая Сестра протолкалась сквозь толпу танцующих и празднующих Каэрос прямо к Раде, дернула ее за рукав, резко разворачивая к себе, и принялась что-то горячо и быстро говорить ей, настойчиво глядя в глаза. Лиара была слишком далеко, чтобы увидеть подробности или прочитать по губам, о чем они говорили. Но Раде хватило всего пары коротких, произнесенных спокойным тоном фраз, чтобы Дани вспыхнула и так же быстро бросилась прочь сквозь толпу, зло утирая текущие по щекам слезы. Рада только задумчиво посмотрела ей вслед и вновь вернулась к изучению собственной тарелки со съестным.
- Что она тебе сказала? – все-таки не выдержала и задала вопрос Лиара, вернувшись к Раде с двумя кружками хмельного меда в руках. Та только пожала плечами со слегка сбитым с толку видом.
- Она спросила меня, почему я остаюсь в Роще Великой Мани, а не отправляюсь вместе со всеми на Серый Зуб. Я ответила ей, что такова воля Держащей Щит анай и Великой Царицы, и что они хотели бы работать с нами. Тогда она принялась нести какую-то околесицу про то, что я готова работать с кем угодно, заниматься с кем угодно, только не с ней.
- И что ты сказала? – с интересом склонила голову набок Лиара.
- Что она не может научить меня ничему кроме того, чтобы подбородок вздергивать. – пожала плечами Рада. – И что мне все эти детские игры просто неинтересны. А потом она развернулась и убежала, крикнув, что я жестокая и ненавижу ее. – Рада нахмурилась с совершенно бестолковым видом. – Странно, будто я не говорила ей раньше вещей гораздо более резких. Почему именно сейчас и именно эти слова ее так обидели?
Лиара не стала ей рассказывать об их с Дани разговоре той ночью. Да она и сомневалась, что только в нем одном и заключалось все дело. Рада могла не заметить этого, но она изменилась, изменилась внутри, а не снаружи. И ведь всем прекрасно известно, что одну и ту же фразу можно произнести настолько по-разному, что в одном случае она заставит человека почувствовать себя самым счастливым во всем мире, а в другом – разорвет его сердце на клочки. Видимо, теперь безразличие Рады стало для Дани поистине невыносимым, подкрепленное удивительным покоем, что наконец-то наполнил все существо Рады, сделав ее задумчивой и погруженной в себя. Возможно, это могло бы стать даже опасным для Клинка Рассвета, но на следующий день наставницы распрощались со Жрицами и обитателями Рощи и увели Младших Сестер обратно по извилистой тропе к выходу из долины. Им предстоял долгий путь на Серый Зуб и трехмесячное пребывание там. Во время всего этого срока молодые анай будут учиться летать под приглядом старших наставниц. Для Рады и Лиары такими наставницами должны были стать Жрицы из Рощи Великой Мани.
На прощанье наставница Ута пожала им обеим руки, крепко Раде и бережно, будто птенчика баюкала, Лиаре. Вид у нее как всегда был недовольным, словно она горчичное семечко раскусила, но в глазах отражалось искреннее сожаление.
- Видимо, не удастся мне вас в хвост и гриву погонять, - проворчала она, неодобрительно поглядывая на Жриц, вышедших проводить уезжающих Младших Сестер. – А жаль. Любовницы Небесных Сестер, конечно, плясать умеют прекрасно и все такое, но вот вряд ли они смогут натаскать вас строевой и прочим тонкостям, которые вам в будущем уж точно пригодятся гораздо больше, чем виляние задом.
- Ох, первая, этого ты знать наверняка не можешь! – хмыкнула Рада, но ее улыбка стала значительно слабее после того, как Ута в ответ зыркнула на нее. Будто оправдываясь, Рада вскинула ладони: - Совсем скоро мы вернемся в Сол, и ты сможешь вволю потренировать нас по той программе, которую мы должны изучить.
- Уж потренирую, - с угрозой в могильно холодном голосе сообщила ей Ута. – И поверь мне, если ты вместо того, чтобы строить Сеть, будешь мне перед носом махать своими костлявыми мослами, которые даже подыхающего от голода дряхлого пса привлечь не способны, тебе не поздоровится, Черный Ветер. И я не посмотрю на то, что ты вроде как на особом положении, и на все твои предыдущие подвиги, и на эльфийскую кровь. Я ясно выражаюсь?
- Так точно, наставница! – отчеканила Рада, непроизвольно вытягиваясь и пристукивая каблуками.
Ута окинула ее еще одним не слишком доброжелательным взглядом и хмуро проворчала сквозь зубы:
- Надеюсь, Великая Царица тебя погоняет, когда у нее будет время. Сдается мне, ей и самой не терпится размяться, пока все эти малолетние дуры не глазеют на нее огромными глазами. Молись, чтобы так оно и было, и чтобы по возвращении в Сол я не нашла у тебя ни одной лишней капли жира. – Она бросила на Лиару короткий взгляд, и глаз ее сверкнул глубоко затаенной иронией. – А то если мне покажется, что жирку все-таки прибавилось, придется сходить с тобой вместе попариться в баньку и все внимательно разглядеть, чтоб уж точно не промахнуться с оценкой.
На этот раз улыбка действительно сползла с губ Рады, а лицо побледнело и вытянулось. Лиара поспешила скрыть смех, занявшись очисткой своего платья от чешуек коры, налипших спереди на подоле. Кажется, Ута заметила, что ей смешно, но вида не подала.
- Бывайте под очами Огненной, - отрывисто буркнула она и ушла прочь, сплевывая сквозь дырку между зубов.
Построившись цепью, подрастающее поколение кланов, которому пришло время учиться летать, потянулось под тенистый полог Рощи в обратный путь. Первыми шагали Нуэргос, которым ехать было дальше всего, за ними Каэрос, Лаэрт, и замыкали движение Раэрн, до родных земель которых от Рощи можно было добраться меньше, чем за неделю. Они с Радой и еще некоторыми обитателями становища стояли на опушке, махая руками уезжавшему молодняку и провожая тех в путь. Лиаре показалось, что она видела Дани, выскочившую из строя и пятящуюся спиной вперед, чтобы в последний раз перед уходом взглянуть на Раду. Но это мог быть кто-то еще: из-за коричневой формы Каэрос и не поймешь, кто именно.
С уходом Младших Сестер в Роще стало сразу же как-то слишком тихо. Опустели казармы, до этого под завязку набитые молодыми девчонками, из здания временной едальни унесли столы и лавки, упрятав их до следующей инициации в сараи. Теперь только соломенная крыша на толстенных столбах да вытоптанный пятачок земли с краю от нее, где Ремесленницы после еды мыли посуду, напоминали о том, что раньше здесь столовались почти что две сотни человек.
Жизнь в становище возвращалась в свой привычный ритм. Теперь обитатели смогли спокойно вернуться к прерванным делам. Не так-то легко работать, когда над твоим плечом постоянно галдят две сотни глоток, любопытные руки все трогают и всем интересуются, длинные носы просовываются везде и пытаются понять, что к чему. Вновь застучали молотами по наковальням кузнецы, с утра до вечера над становищем плыл резкий хруст пил, вгрызающихся в дерево. Мускулистые высокие анай, сняв белоснежные куртки и подкатав рукава расшитых цветами рубах, возобновили строительство какого-то длинного приземистого здания в восточной части поселения. Теперь оттуда постоянно слышался стук молотов, негромкие голоса, смех, оклики.
Оказалось, что и беременных в Роще гораздо больше, чем они видели в дни, пока здесь околачивались Младшие Сестры. Иштум, зеленоглазая анай, с которой они вместе получали крылья, рассказала Лиаре, что на последних месяцах беременности все анай перебирались в Рощу, чтобы получить благословение Жриц и Великой Царицы. Рожать они могли и у себя дома, и здесь по желанию, но после того, как живот округлялся, обязаны были хотя бы месяц прожить в Роще, чтобы ребенок впитал в себя через их кровь и дыхание благость этого места. И вырос счастливым и здоровым.
Пока Младшие Сестры сновали по улицам становища взад-вперед, лазали в водопад, без конца галдели, смеялись, пели или толкались, беременные анай старались держаться там, где потише: все больше в построенных для них домах становища или глубже в Роще, куда Младшим Сестрам забредать запрещалось. Сейчас же они вновь вышли на улицы поселения, и оказалось, что их здесь едва ли не под сотню. Женщины бродили вокруг, поддерживая тяжелые животы, общались между собой и со Жрицами, сидели на лавочках на солнышке, наслаждаясь летним ветерком, гуляли вдоль самого водопада. Отовсюду слышались негромкие разговоры, которые по большей части касались родов и будущего воспитания детей. Каждый день кто-то из рожениц собирался и улетал домой, к супруге в родное становище, кто-то наоборот прилетал, чтобы проникнуться святостью этого места. Казалось, что беременных здесь едва ли не больше, чем представителей свиты Великой Царицы.
Из-за этого Лиара чувствовала себя несколько не в своей тарелке. Она как-то и не думала никогда о том, что однажды будет иметь детей. В детском доме было не до того, да она сама еще была сущим ребенком до встречи с Радой. Потом, когда между ними вспыхнули чувства, Лиара достаточно спокойно распрощалась с мыслью о том, что у них могут быть дети, ведь физически это было просто невозможно. Теперь же, когда вокруг нее с утра до ночи ворковали беременные женщины, зачавшие детей от других женщин, когда выяснилось, что это вовсе даже не невозможно, и Лиара тоже может это сделать, она не понимала, что чувствует по этому поводу. И снова и снова возвращалась своими мыслями к ребенку, который однажды мог родиться у них, к маленькой дочери. С одной стороны, от мысли о дочери Рады с ее глазами и этими соломенными волосюшками, такими непослушными и торчащими во все стороны, в груди просыпалась еще большая нежность, буквально сбивающая ее с ног. С другой стороны, Лиара знать не знала, что думает об этом сама Рада, а спросить боялась.
Впрочем, поведение Рады касательно этого вопроса никакой надежды ей не внушало. По поселению Рада передвигалась будто кот, вжав голову в плечи, навострив уши, и стараясь поменьше попадаться на глаза беременным анай. Когда они пытались заговаривать с ней, рассеяно поглаживая животы и с любопытством что-то выспрашивая, Рада кривилась, корчилась, отвечала односложно и все пыталась куда-нибудь смыться с их глаз, где никто бы ее не трогал. Впрочем, так вела себя не только она, но и большая часть постоянных обитателей становища. Особенно Воины, что присягнули на верность Великой Царице и Держащей Щит анай.
Сейчас в становище насчитывалось как минимум три тысячи сестер, отказавшихся от своих кланов и решивших посвятить жизнь служению своему народу. Ремесленниц из них было меньше, примерно четверть, все остальные сестры расхаживали с оружием за плечами, одетые в белоснежную форму, чем-то похожую на то, что носили в зимнее время года Каэрос. Насколько успела понять Лиара, к этим трем тысячам следовало добавить еще и примерно по тысяче представителей от каждого из остальных кланов, которые не обитали на территории, но селились окрест и посвятили себя служению и поддержанию Рощи в том виде, в котором она сейчас существовала.
