сообщить о нарушении
Текущая страница: 83 (всего у книги 132 страниц)
- Проклятые Каэрос! – закатила глаза Саира. Вид у нее был недовольный.
В первый же день своего приезда в становище Сол Леда дала Лэйк понять, что она здесь только для того, чтобы повидать их с Найрин. Она сама напросилась вместе с Магарой в путешествие, и та включила ее в состав своей почетной стражи, которая полагалась царице по закону при посещении земель других кланов, хоть никакой необходимости в этом после окончания войны и заключения союзных межклановых договоров уже не было. Да оно и неудивительно. Последний раз Лэйк с Ледой виделись около четырех лет назад во время дипломатического визита Лэйк в становище Натэль. И за прошедшие с тех пор годы царица Каэрос успела уже истосковаться по своей названной сестре. Сейчас у них, правда, было не слишком много времени для того, чтобы видеться, но они успели уже не раз засидеться допоздна за кружкой ашвила и воспоминаниями о прошлом, помянуть павших, поговорить о будущем. Только во время этих разговоров обе старательно обходили любые моменты, которые могли быть связаны с политикой обоих кланов, уважая взаимные интересы друг друга. И требовать от Леды раскрывать планы Магары Лэйк не стала бы даже под угрозой собственной смерти.
Саира осторожно взглянула на Лэйк из-под опущенных ресниц, и от нее запахло нехорошо – ревностью и обидой, острой, будто обнаженная сталь.
- Может, Магара здесь из-за этих двух, с Низин? – губы Саиры поджались в нитку. Она считала Лиару очень красивой и почему-то свято верила в то, что Лэйк тоже так думает, и разубедить ее в этом не было ровным счетом никакой возможности. – Она ведь тоже в курсе видения Найрин у Источника. И она вполне может предпринять попытку переманить их в Лаэрт.
- Вчера они уже получили долоры из рук Жрицы Каэрос, так что ничего-то ей не светит, - покачала головой Лэйк.
Ей в голову тоже закрадывались мысли, что причиной задержки Магары в Сол могли быть Рада с Лиарой, но такой вариант был в той же степени возможен, как и все остальные. Действия Магары невозможно было просчитать и до того, как она связала свою судьбу с сальвагом Айей, смешав с ней и свою кровь и приняв зверя в себя. А уж теперь-то и подавно пахло от нее только плохо сдерживаемым безумием и азартом, и Лэйк порой казалось, что царица Лаэрт вообще не думает, совершая поступки лишь по наитию.
- Может, стоило бы уступить их ей, Лэйк? – Саира задумчиво помешивала ложкой кашу в тарелке, глядя в пространство. Сейчас в ее глазах не было никакой ревности, лишь глубокая задумчивость. – Пусть забирает в свои земли и сама с ними возится. Разве это было бы не проще?
- Если они две из четырех эманаций Небесных Сестер, то нет, - твердо покачала головой Лэйк. – Магара их не получит.
- Почему ты так держишься за них? – пытливый взгляд жены искал что-то у нее на лице. – Тебе-то какое дело до этого? Мы все равно выступим на Танец Хаоса, Великая Царица поведет туда все кланы, включая и Каэрос. Ты – не одна из четырех, не тебе останавливать это кровавое колесо, о котором вы с белобрысой вечно толкуете. Так тогда какая разница, в чьем клане будут числиться Рада с Лиарой? Разве это имеет значение?
Лэйк нахмурилась, пытаясь найти слова, чтобы хоть что-нибудь ответить Саире. По чести она и сама знать не знала ответов на ее вопросы. Видение Найрин пришло тогда, много лет назад, наложившись на видение самой Лэйк, расплывчатое воспоминание о том, что открыла ей Роксана на развалинах Кренена, когда копье Тьярда пронзило ее грудь. Тогда ей показалось, что она поняла волю Грозной, Ее приказ. Анай должны были уничтожить смерть, именно этого хотела Роксана, а раз так, то это должна была исполнить Лэйк. Не потому, что ей самой этого хотелось, но потому, что никто другой на ее месте даже не поверил бы в то, что это возможно. Даже Саира не верила, сколько бы Лэйк ни говорила об этом. Она слушала, недоверчиво смотрела, порой кивала, скупо бросая, что Лэйк-то виднее, недаром же Роксана все это показала именно ей, но не верила.
Когда дети впервые берут в руки перо, они тоже не верят, что однажды у них получится писать так же красиво, как и у их родителей. Ни во что человек не в состоянии поверить до тех пор, пока не переживет это сам.
Такая мысль казалась Лэйк правильной и единственным объяснением ситуации, но пока еще Огненная не спешила открывать Свою волю Саире напрямую. А может, та просто так яростно не молила об этом, не взывала к Ней всем сердцем, чтобы услышать Ее волю? Какая разница? Самое главное состояло в том, что Лэйк точно понимала, что ей предстоит сделать, и была уверена, что Раду с Лиарой неспроста послали именно в Сол, именно к ним.
Но разве могла она объяснить все это Саире, раз и самой себе была растолковать не в состоянии? И что та ответит? Только рассмеется в очередной раз, заявив, что Лэйк слишком много на себя берет, и уже распухла от самомнения и заносчивости. Потому она опустила взгляд в тарелку и негромко проговорила:
- Я просто хочу выполнить волю Огненной и ничего больше.
- А может, ты просто хочешь удержать их обеих здесь? По какой-то своей причине?
Лэйк ждала этого вопроса и с тяжелым вздохом подняла взгляд на Саиру. Черная бровь Дочери Воды изогнулась, она вздернула подбородок, раздраженно глядя на Лэйк, и от нее пахло гневом и ревностью.
- Когда ты наконец поверишь в то, что никто кроме тебя мне не нужен, Саира? – устало вздохнула она. – Когда поймешь, что только тебя единственную я любила, люблю и всегда буду любить?
- Когда ты научишься четко и ясно формулировать свои мысли, Лэйк дель Каэрос, и доносить их до меня в максимально сжатом виде. А не глубокомысленно хмурить брови, нюхать воздух и отмалчиваться. Женщины, знаешь ли, не считают признаком большой любви тот факт, что рядом кто-то громко возит носом и сопит. Обычно, это считается признаком болезни. - Саира хмуро зыркнула на нее и вновь вернулась к еде, но напряжение из ее позы исчезло, а в запахе ревности стало меньше, и ее место заняло удовлетворение.
Лэйк в очередной раз уже подумала, что никогда, наверное, ей не понять женщин. А потом со вздохом отодвинула от себя миску с остывшей кашей. Так рано с утра кусок в глотку совсем не лез.
- Я начну собираться, горлинка. У нас сегодня еще очень много дел.
Она поднялась из-за стола и отнесла свою недоеденную кашу на маленькую кухню, где в полутьме малиново светилась лишь чаша с огнем Роксаны. Из соседней комнаты ей послышалось какое-то неразборчивое ворчание, а потом Саира погромче произнесла:
- Поддень свитер, который я тебе связала. Если ты застудишься и начнешь кашлять, клянусь, отправлю тебя вместе с твоими соплями к белобрысой. Пусть она сама тебя лечит, а я и пальцем не шевельну.
Лэйк улыбнулась себе под нос. Саира всегда оставалась Саирой, что бы ни происходило вокруг. Наверное, именно поэтому я и люблю ее больше, чем весь этот мир.
***
С самого раннего утра в становище Сол начались гуляния. Посреди Плаца, неподалеку от большой гранитной скалы, с которой обычно царица объявляла клану свою волю, развели громадный костер из заготовленных загодя сосновых поленьев, поленница которых высилась у стены Ристалища. На рассвете дня равноденствия к костру вышли музыканты, принявшись наигрывать буквально напитанную солнцем мелодию, полную радости, света и новой жизни. Лиара заслушивалась, прикрыв глаза и тихонько улыбаясь себе под нос. Музыка анай так сильно отличалась от всего, к чему она привыкла. Странная рваная мелодия напоминала то первую весеннюю капель, то шум ветра в кронах тянущихся к небу сосен, то тихий шорох, с которым сползает с крыш подтопленный первым солнцем снег. И устоять на одном месте под эту музыку было просто невозможно.
Первыми к костру вышли Жрицы. Глаза их были затуманены наркотиком, который здесь называли иллиум, а прозрачные одежды едва скрывали обнаженные тела и то только потому, что воздух был еще по-зимнему холодным. И пусть их ноги утопали в глубоком снегу, пусть небо затягивали тяжелые дождевые тучи, пусть с востока задувал пронзительный сырой ветер, а все равно в воздухе уже чувствовалась весна, и Жрицы танцевали ей, танцевали Огненной, раскинув руки и кружась в отблесках яростного рыжего пламени.
Это было так красиво, что Лиара не могла оторвать глаз, и так откровенно, что она то и дело вспыхивала, словно маков цвет. Тела женщин извивались в причудливом танце, двигались то медленно и вязко, буквально гипнотизируя, то резко и отрывисто, отчего дыхание застревало в глотке. Никогда раньше она еще не видела таких танцев. В мелонских гостиницах и на постоялых дворах тоже танцевали, как танцевали и на деревенских площадях во время больших праздников. Но там люди больше дурачились, подпрыгивая, взмахивая руками и ногами или пускаясь по кругу, разбившись на пары. И танец был их способом развлечь себя и дать выход радости от празднования. Эти же Жрицы танцевали так, будто соблазняли само пламя костра, танцевали ради него одного, так призывно подступая к нему, будто оно было живым существом, которого они горячо желали. Лиаре вспомнились темные глаза Рады и ее припухшие от поцелуев губы, и она вновь покраснела, на этот раз, уже не из-за Жриц.
К рассвету, когда сквозь толстый слой низких туч пробился первый слабый свет, а самые маленькие обитатели становища проснулись и направились на завтрак, на Плац вышли царица и Держащая Щит в сопровождении Магары дель Лаэрт, Способных Слышать и Боевых Целительниц. Жрицы, рассеяно улыбаясь им, медленно завершили свой танец и растворились в толпе глазеющих на них разведчиц, одаривая их легкими поцелуями в лоб в ответ на низкие поясные поклоны. Лиара задумчиво проводила их взглядом. Она так и не разобралась, как именно относятся в становище к Жрицам. Большая часть анай смотрела на них с плохо скрываемым желанием и восхищением в темных глазах, но когда Жрицы оказывались рядом, им кланялись почти так же низко, как и Способным Слышать, а порой и ниже. И тогда уже на лицах анай было выражение глубокой веры, преклонения и уважения, а не желания, будто они видели перед собой едва ли не божество во плоти. Так чем же были Жрицы? Чем-то вроде Жрецов Церкви Молодых Богов? Или куртизанками из самых дорогих борделей, что продавали свое тело лишь тем, кто им действительно пришелся по душе? Правда, спрашивать об этом кого-либо Лиара не рискнула, посчитав, что за такой вопрос ее уж точно могут выставить из клана, даже несмотря на долор.
Так странно было, что он висел на ее поясе теперь, и костяная рукоять то и дело попадалась под ладонь. Лиара все никак не могла привыкнуть к этому, поминутно цепляясь за нее, будто кинжал сам напоминал ей о своем существовании. Все происходило так быстро. Казалось, они совсем недавно только попали сюда, только-только познакомились со всеми, едва-едва успели пообвыкнуться, и вот уже на ее поясе долор – душа анай, а сама она – часть клана. Лиара даже не понимала еще, как к этому относится. Грудь то перетягивали тугие обручи волнения, то переполнял смех, едва не срываясь с губ. И она все гладила и гладила рукоять из потемневшей кости, означающую, что она больше не одна. Теперь у нее был народ, место, которое она могла назвать домом. И от этого волнение только усиливалось.
Знакомые и незнакомые анай подходили к ней с самого утра, поздравляя с получением долора и бритьем висков. Это тоже было так странно: не чувствовать на голове густой копны кудряшек, ощущать лишь ветер, что постоянно холодил коротко выстриженный череп. Правда, Рей вчера шепнула ей, что Ремесленницам нет нужды носить всю жизнь короткие прически, как Воинам, и что по получении крыльев она вновь сможет отрастить волосы на ту длину, которая ей нравится. Но это все равно было странно, и Лиара не сказала бы, что ощущение было неприятным.
А вот Раде что бритые виски, что долор были очень к лицу. Как и белая форма, которую сегодня утром принесла в их домик Рей. Пряча глаза и краснея как мак, она сунула форму в руки Рады и пролепетала, что первый клинок распорядилась переодеть их, как полагается. А потом, едва кивнув Лиаре, умчалась прочь, хлопнув дверью. Лиаре оставалось только вздохнуть. Рада была красива, и за эти недели, что они провели в Сол, множество молоденьких анай уже успело разглядеть эту красоту, причем среди них были и те, кого Лиара считала своими приятельницами. Теперь девчонки краснели, заикались, глядя на Раду, уверяли Лиару, что ровным счетом ничего к ней не чувствуют, но при этом воровато наблюдали за ее тренировками, когда удавалось урвать минутку. И Лиара только тяжело вздыхала, не совсем понимая, что ей со всем этим делать.
А самым странным было то, что многие из них были ее возраста и даже старше. Лиара чувствовала себя среди них теперь неловко, словно их разделяла целая пропасть лет. Интересно, почему так? Потому, что мы пережили весь этот кошмар за Семью Преградами? Потому, что прошагали полмира? Или потому, что у анай сердца гораздо чище, чем у меня? От этих мыслей было неуютно, но в любом случае она чувствовала себя старше и как-то мудрее их всех.
Рада стояла рядом с ней, пока Лэйк и Держащая Щит нараспев объявляли начало праздника, славили Роксану, возносили молитвы всем четырем Небесным Сестрам и Их Мани Эрен. Белое пальто облегало ее стройное подтянутое тело, тонкий коротенький хвостик золотых волос на макушке топорщился под ветром. Ее широкая мозолистая ладонь тоже лежала на рукояти долора, то и дело неосознанно поглаживая старую кость, и на лице Черного Ветра гуляло странное рассеянное выражение. Лиара догадывалась, как много значит для Рады долор, хоть она и не говорила об этом ни слова. Но это можно было увидеть в залегшей в уголках ее глаз нежности, в задумчивом наклоне головы, во взгляде, что обшаривал окружающих их анай с каким-то странным нетерпением, с робкой надеждой и радостью. Порой Рада посматривала и на Лиару, и под светом ее глаз хотелось нежиться, будто под первыми прикосновениями весеннего солнца, чей луч падает сквозь еще по-зимнему морозное стекло, но уже чувствуется на щеке теплым и уютным.
Этим утром Лиара поднесла Раде рубашку, что расшивала для нее последние недели. Наставница Фир была очень довольна работой Лиары: вышивка спорилась, узоры и рисунки давались хорошо, а потому разрешила ей забрать одну из простых белых рубашек для Воинов и расшить ее Раде. Тут уж она постаралась, всю свою любовь, всю нежность вложив в работу, тщательно расшивая каждый завиток, каждый изгиб узора.
Свет свечи ложился на мягкую кожу Рады, заливал ее, обнимал так ласково, что Лиара все любовалась и не могла отвести глаз. Черный Ветер стояла спиной к ней, в одних только белых форменных штанах, перетягивая бинтами грудь, как делали все Воины анай. На ее левом предплечье посверкивали полученные вчера клановые татуировки, те же самые, что прятались теперь и под белым шерстяным платьем Ремесленницы, в которое была одета Лиара. Короткий ежик волос на висках Рады золотился от света свечи, тени залегли под лопатками, подчеркивая сильные мышцы спины, и Лиара чувствовала, что во рту у нее пересохло.
За окнами было еще совсем темно, они встали задолго до рассвета, чтобы посмотреть на танец Жриц. Торн вчера, после церемонии принятия долора, помянула, что Жрицы будут танцевать у костра еще до света, пока Дочери не проснулись. По традиции право любоваться Танцем Жриц и участвовать в нем получали только Младшие Сестры, и теперь у Рады с Лиарой тоже было это право.
Какие-то несколько минут назад Рей принесла им белую форму и, смутившись при взгляде на Раду, умчалась прочь, красная, как рак. И Лиара не могла ее винить. Невероятной, тянущей, манящей и зовущей тайной ложились отсветы огня на кожу Рады, и глаза ее темнели, словно два драгоценных топаза, преломляя лучи света.
- Я не слишком-то люблю белый цвет, - проворчала Рада, придирчиво разглядывая разложенные на кровати элементы формы: белую рубаху и белое пальто из плотной теплой шерсти. – Но, видимо, выбора-то у нас нет?
Лиара ощутила, как сердце пропустило удар. Она давно уже закончила расшивать рубашку и собиралась подарить ее Раде при первом же удобном случае. Так почему бы этому не случиться прямо сейчас? Внутри поднялась какая-то странная робость. Первый раз она собственными руками сделала что-то для Рады, и Лиара не была уверена, понравится ей или нет. Хотя, почему не понравится? Ведь она так старалась, так работала…
