Текст книги "Будни «Чёрной орхидеи» (СИ)"
Автор книги: Dita von Lanz
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 73 страниц)
Было время, когда от звонков, поступающих с этого номера, его бросало в дрожь.
Не ту, что соседствует со сладким трепетом, возникающим в предвкушении любимого голоса. А ту, что сопровождается потливостью ладоней и мыслями, бьющими в висок. Лихорадочным бегом последних и попытками предугадать, какая безумная идея посетила эту, не слишком светлую голову, на этот раз. Насколько масштабными окажутся потери, и как долго он будет приходить в себя после завершения общения.
Стоило отметить, что сегодня Кейт была с ним относительно мила и учтива, словно переродилась, стала другим человеком и осознала, что добиться хорошего к себе отношения можно только за счёт формирования и активной раскрутки позитивного образа.
Терренс не совсем понимал, чего она хочет, но выслушал внимательно, пару раз ответив коротко и по существу. Его общение с родственницей напрягало, и он старался поскорее завершить разговор.
Она нарочно тянула время, говорила об ошибках, свойственных временам, когда они познакомились и так некрасиво разошлись. О том, что нужно быть более милосердными друг к другу, не вспоминать былое и не акцентировать внимание на промахах. Следует перешагнуть через них и двигаться дальше.
А ещё о замужестве, в преддверии которого она жаждет помириться, наладив отношения с милыми родственниками.
Она же предложила поговорить, встретившись на празднике общего знакомого.
Не сомневаюсь, что ты там обязательно появишься, сказала она.
Естественно, появится. Иначе быть не могло. Потому и от перспективы общения отгородиться не удалось, попытавшись свалить всё на ограниченное количество времени и отсутствии окон в расписании дня.
Терренс не дал Кейт однозначного ответа, однако понимал, что она к нему в течение вечера обязательно подойдёт, и тогда-то нужно быть особенно осторожным. Если Кейт бросится резать себя посреди чужого торжества…
В общем, не самая желанная тема для раздумий, но иной, к огромному сожалению, нет.
– Занятно, – протянул Энтони.
Его откровения Терренса тоже наталкивали на не самые радостные мысли.
Тот показательный эпизод с лезвием ножа, вспарывающим кожу, несомненно, был ярким воспоминанием. Однако Энтони предпочёл бы правду, в которой кровь на полу, испуганный крик Рейчел и бледное лицо Мартина, схватившего старшего брата за руку, являлись элементами ночного кошмара, а не реальной жизни.
Терренс усмехнулся.
У него на языке крутилось иное определение сложившейся ситуации, но оно так и не было озвучено, забитое очередной порцией дыма.
– Что планируешь делать? – спросил Энтони.
– А чёрт его знает. Пока не придумал. Времени у меня на размышления немного, а момент встречи неумолимо приближается. Я тут недавно давал обещание хранить спокойствие, говорил, что праздник портить не собираюсь, но, как видишь, от меня зависит далеко не всё. Если вдруг, то… прости. Слова, правда, мало что меняют, но хотя бы так. Вероятно, буду действовать по ситуации, а она непредсказуемая, под стать моей собеседнице.
– Почему они никак не решатся?
– Понятия не имею. Спроси лучше у них. Как вариант… Не хотят?
– Такая беспечность и тупость. – Энтони покачал головой. – Неужели они действительно думают, что замужество в данном случае поможет? Если да, то они феерические кретины, и неудивительно, что у них родился такой ребёнок.
– Я не знаю всей правды, наслышан только об отдельных штрихах к портрету. Лиз тоже не осведомлена в полной мере. Её супруг и его родители практически не общается с этим ответвлением семейного древа. Отношения у них напряжённые, и это ещё слабо сказано. Холодная война во всей красе.
– В любом случае, расслабляться не стоит.
– Не стоит, – согласился Терренс, прикладывая окурок к цепочке и наблюдая, как окончательно гаснет огонёк. – Ну, что, мой повзрослевший друг, возвращаемся в гостиную и ведём светские беседы с милыми сердцу одноклассниками? Или ещё немного прогуляемся в ожидании начала торжеств?
Тони посмотрел на экран смартфона. Времени оставалось не так уж много – прогулкой пришлось пожертвовать.
В холле их поджидал Мартин. Он выглядел взволнованным и, сразу же, как только увидел брата, направился к нему.
– Что-то произошло? – спросил Энтони, внутренне взбудораженный содержанием разговора.
Он, как никто иной, осознавал серьёзность сложившегося положения и опасался последствий, спровоцированных скандалом.
Кейт. Терренс. Рендалл.
Три слагаемых, причудливым образом перетасованных между собой, а в итоге – взрыв, которому не подобрать адекватного сравнения. Разве что склад боеприпасов загорится, а потушить будет некому. Вот это более или менее подходящий эквивалент.
– В некотором смысле, – отозвался Мартин. – Терренс, я хотел сказать…
– Энтони!
Мартин поднял глаза к потолку, развёл руками и произнёс приглушённым тоном с нотами театральщины.
– Собственно, вот об этом и хотел. Но опоздал.
Терренс хмыкнул, Энтони поджал губы. Поворачиваться к лестнице они оба не спешили, уже по голосу определив, который из гостей прибыл на праздник.
Vive la France!
Мишель появилась на пороге гостиной, спустя несколько минут после того, как Терренс и Энтони удалились. Распахнула настежь двери, ворвавшись в помещение и сразу же заполнив его собой.
За то время, что они не виделись, Мартин успел позабыть, насколько Мишель шумная и активная.
Перемены во внешности мог отследить в режиме реального времени. Фотографии, которые она выставляла в социальных сетях, не приукрашивали действительность. С годами Мишель стала ещё миловиднее, впечатление портил, пожалуй, только излишне большой рот, но она так часто улыбалась, что через пару минут это становилось чем-то вроде личной фишки. Границы восприятия размывались, и становилось непонятно, то ли действительно рот большой, то ли она просто в очередной раз улыбается. Да и не важно.
Она задавала им с Троем вопросы, рассказывала о своей жизни, смеялась, слегка запрокидывая голову, и Мартину это казалось очаровательным, хотя, в былое время, он вообще не придавал значения чужим привычкам и типичным жестам.
А ещё у неё были милые кудряшки и не менее милые веснушки на чуточку курносом носу.
На мгновение Мартин даже поймал себя на мысли, что понимает Терренса и Троя, очарованных некогда этой особой. Она была очень позитивной, крайне жизнерадостной, и это располагало к себе.
Мартин удивился, как её можно было возненавидеть из-за незначительного промаха. Впрочем, для Терренса события тех лет приравнивались к трагедии, он негодовал и страдал, насколько хватало умений.
Мартину почему-то стало смешно, и он едва не захохотал.
Когда речь заходила о случае с Рендаллом, смеяться не хотелось. Терренс так и не расщедрился на подробности истории, связавшей его с одноклассником, но Мартин чувствовал подсознательно: там всё гораздо серьёзнее.
Некоторое время они проболтали втроём, после чего Мишель удалилась в свою комнату, сообщив, что планирует переодеться к торжеству.
Наверх она ушла в лёгком сарафане и кожаной куртке, а вниз спускалась уже при полном параде – в платье, идеально передающем атмосферу далёкого прошлого.
– С днём рождения, Тони, – выпалила радостно, порывисто обняв родственника и расцеловав в обе щеки.
Энтони эта привычка явно была не по нраву.
Мартин видел, как тот закатывает глаза и ждёт, когда же поток любезностей закончится.
– Спасибо, милая, – произнёс Энтони приторным тоном.
Мишель то ли не заметила сарказма, то ли просто игнорировала не слишком дружелюбные выпады в свою сторону, но ничего обидного в ответ не сказала. Отстранившись от кузена, она посмотрела прямо на Терренса.
Тот поприветствовал Мишель ироничной ухмылкой и взглядом из серии «Мне от тебя тошно».
– Здравствуй, Терренс.
Всё же решила обратиться и к нему.
Несмотря на то, что Мишель разговаривала с ними по-английски, от фирменной французской манеры речи при переходе с одного языка на другой полностью избавиться не удалось. Она продолжала говорить немного в нос, грассируя, когда сталкивалась с буквой «эр».
Терренс как-то сказал, что при таком произношении его имени создаётся впечатление, будто к нему обращается человек с дефектом речи.
Мартин прежде вообще не прислушивался к этому, а теперь согласился с братом. Хотя, собственное имя, произнесённое Мишель в присущем ей стиле, нисколько его не покоробило. Как и имя Троя.
А когда речь зашла о Терренсе, сразу вспомнился памятный разговор, и общее впечатление испортилось. Видимо, слова засели глубоко в мозгах и теперь давали такой результат.
– Привет, Мишель.
– Ты всё ещё на меня обижаешься? – поинтересовалась она.
Мартин напрягся в ожидании. Безмятежность, отражавшаяся на лице Терренса, могла быть предвестником чего угодно, начиная от действительно доброжелательной реакции, заканчивая обдумыванием феерической гадости, которую можно реализовать в дальнейшем. После того, как завершится празднование.
Фактически, слова, данного Энтони, Терренс не нарушит. Торжество не сорвёт, скандалов в присутствии большого количества свидетелей не устроит. Гадость не станет первой ассоциацией с днём рождения, по масштабам будет локальной и узнают о ней несколько наиболее близких человек.
Король и его свита.
– Нет, – вздохнул Терренс. – Знаешь, уже нет, хотя, не могу сказать, что вычеркнул неприятную историю из памяти и никогда к ней не возвращался. Просто в моей жизни, после того случая, появилось ещё несколько личных трагедий, имеющих куда большее значение. А теперь прости, но мне нужно кое о чём подумать. В одиночестве.
Сунув руки в карманы, он прошествовал в гостиную, где прежде заседала их немногочисленная компания, и закрыл дверь.
– Некоторые советы он воспринимает буквально, – пробормотал Энтони куда-то в сторону.
– Значит, продолжает злиться, да? – спросила Мишель, повернувшись к Мартину, словно он обязан находиться в курсе того, что творится в голове Терренса. – Но я тогда действительно ничего такого не подразумевала и не предполагала, что…
Судя по тому, как дрожал голос, она была готова расплакаться. Об этом говорил и ряд дополнительных признаков: нижняя губа подрагивала, а руки теребили лепестки брошки, выполненной в форме цветка.
Мишель, несомненно, нервничала.
– Не думаю, – ответил Мартин, улыбнувшись в попытке немного разрядить обстановку. – Он не любит разговаривать о прошлом, однако, не могу назвать его злопамятным.
Солгал, конечно, но иного выхода из ситуации не видел. На длительные объяснения изворотливости у Мартина не хватило бы.
– И у него действительно появились личные драмы, имеющие большее значение, – заметил Энтони. – Но лучше оставим эту тему. Расскажи мне, дорогая кузина, как ты долетела?
Его, в общем-то, подробности путешествия не волновали, но правила приличия обязывали быть дружелюбным со всеми, вот он и оттачивал мастерство перед началом испытания на прочность.
Первые молнии вспыхнули и погасли, гром прокатился над холлом и утих, не превратившись в дикий ураган.
Энтони боялся, что в дальнейшем удача от него отвернётся.
Им повезло в малом, но есть подозрение, что в большом они проиграют. Или вовсе сложат оружие без боя.
Мартин, провожая обоих взглядом, мучился от схожих мыслей.
*
Много.
Таким словом можно было охарактеризовать сегодняшний вечер, оно же первым приходило на ум, когда Энтони пытался определиться со своими ощущениями.
Много гостей, поздравлений, подарков, возможностей пообщаться, обменявшись мнениями по тому или иному вопросу с родственниками и знакомыми. Огромное количество впечатлений. К счастью, положительных, не омрачённых склоками, скандалами и попытками гостей выяснить отношения, схлестнувшись друг с другом.
Всё складывалось, как нельзя лучше, опасения оказались напрасными.
Энтони всё-таки не стал пренебрегать подсказками внутреннего голоса и обратился к Терренсу с очередной просьбой-предложением. Терренс многозначительно хмыкнул, но отказываться не стал, потому большую часть вечера находился поблизости, уделяя внимание тем людям, что и Энтони, изредка отбиваясь от его компании и примыкая к другим группам по интересам.
Рендаллу Энтони правила безопасности не зачитывал, ограничившись небольшим замечанием, а когда в ответ получил заверение, что ничего такого не планировалось, улыбнулся ободрительно. Он видел, что Рендалл как не в своей тарелке находится, присутствие поблизости Кейт не делало его счастливым, как бы он не старался уверить в этом окружающих.
Однако их тип отношений никогда не подразумевал откровенности. И если Терренсу Энтони мог в глаза сказать нечто такое, то расспрашивать Рендалла о любовных связях и их влиянии на эмоциональное состояние не имел морального права. Достаточно было его осведомлённости об их романе, что так тщательно скрывался, хотя обычно Терренс не имел привычки удерживать знания при себе и свободно рассказывал о личности партнёров, с коими ему довелось провести день, ночь, неделю, месяц… Не столь важен срок, просто сам факт присутствия в жизни никогда не отрицался. А здесь всё было подёрнуто флёром тайны.
Уже одно это автоматически поднимало ценность истории.
Без внимания Рендалл в этот вечер не остался. Он не сидел привязанным к Кейт. Она быстро сориентировалась и присоединилась к компании девушек, а Рендалл… Рендалл неожиданно пользовался большим спросом, как бы двусмысленно это не прозвучало, у представителей старшего поколения.
Энтони удивился, увидев, как одноклассник разговорился с его отцом. Сначала беседа выглядела не слишком воодушевляющей, и Энтони хотел вмешаться, чтобы хоть немного исправить положение, но чем больше эти двое общались, тем непринуждённее становилась атмосфера, их окружавшая. Рендалл даже улыбнулся несколько раз, после чего Дин предложил ему присоединиться к их компании. Судя по всему, Рендалл согласился.
Мартин и Трой следовали за Терренсом, старательно играя роль верных рыцарей. Первый – на добровольной основе, второй – без особого энтузиазма, за компанию.
Энтони находился в состоянии нервного напряжения. У него никак не получалось расслабиться, а вот поводов для переживаний обнаружился внушительный список. Праздничное настроение, появления которого он ожидал хотя бы в ходе вечера, снисходить не желало. Энтони следил за всеми гостями сразу и за каждым персонально, на себя времени не оставалось.
Он и не отмечал своё восемнадцатилетие в общепринятом смысле.
Поднимая бокал, лишь прикасался на мгновение губами к стеклу, а потом, когда наблюдатели отворачивались, выплёскивал содержимое в клумбу. Он не мог позволить себе пить. Следовало сохранить предельную ясность мысли, чтобы уследить за всем, купировать возникающие конфликты в начальной стадии и поспособствовать формированию исключительно положительного впечатления о мероприятии в сознании окружающих людей.
Конечно, не обошлось без форс-мажоров. Пару раз Энтони внутренне готовился к тому, что его старания пойдут прахом, и скандал всё-таки разгорится. Когда Рендалл внезапно, покинув общество его родителей и других родственников, заговорил с Мартином, и в опасной близости от них материализовался Терренс, который себя в алкоголе, в отличие от хозяина вечера, практически не ограничивал, а потому мог выкинуть, что угодно.
Энтони знал, что количество выпитого для Терренса – не показатель и не помеха поддержанию самоконтроля на должном уровне. Но сам факт несколько напрягал. Однако Энтони не решился подойти и выхватить бокал из чужих рук, приказав перестать закидываться спиртными напитками.
Во второй раз он застыл на месте, ожидая скандала, когда Терренс и Кейт танцевали вместе. Отвлёкся на разговор с родственниками и, вернувшись к наблюдению за окружающими, с ужасом понял, что пропустил очень многое. Он не знал, кто проявил инициативу, внеся предложение, но то, что результат не понравился Рендаллу, было очевидно. Как и то, что Терренс, пытаясь разжечь в Рендалле ревность, отчаянно флиртовал с той, кого ненавидел сильнее всех на свете.
И она, судя по всему, не возражала.
Энтони плохо разбирался в женщинах, несмотря на то, что с раннего детства был окружён кузинами, при полном отсутствии кузенов.
Для разрешения противоречий, раздирающих душу, решил посоветоваться с Мишель. Она не была, в его представлении, гуру, но хотя бы немного в отношениях разнополых партнёров понимала.
Несколько минут понаблюдав за происходящим, она вынесла окончательный вердикт, заставивший Энтони почувствовать, как вдоль позвоночника поползла противная капля холодного пота, а руки сами собой сжались в кулаки.
Мишель подтвердила его подозрения.
Терренс действительно пытался изобразить страсть, проснувшуюся в его душе столь стремительно и ярко, что он не нашёл сил для сопротивления.
– Но, знаешь, она-то тоже поддерживает его начинания, – вздохнула Мишель. – Я бы так не смогла.
– С Терренсом? – хмыкнул Энтони.
– Нет, – покачала головой Мишель. – Вообще.
И не обманывала, в принципе.
За весь вечер она практически не разговаривала с Троем, несмотря на то, что ей этого отчаянно хотелось. Присутствие большого количества посторонних, наблюдение родителей и природное благородство, которым она обладала – Энтони не отрицал этого, несмотря на то, что Мишель ему не слишком нравилась, – ставили преграды на пути к откровенной демонстрации чувств и желаний.
Кейт вышеперечисленные факторы, за исключение второго, поскольку старшего поколения Бартонов поблизости не наблюдалось, не останавливали.
Энтони готов был поспорить: она смотрит в глаза Терренсу и жаждет, чтобы его ладонь соскользнула с талии, поднялась немного выше, и пальцы потянули шнуровку, развязывая аккуратный бантик, чтобы в дальнейшем снять это платье за ненадобностью.
Если это видел Энтони, совершенно не заинтересованный в личности Кейт, то Рендалл, коего любовь к данной девушке лишила сна, покоя и желания находиться рядом с Терренсом, должен был закипать от прилива ярости.
Однако удалось обойтись без кровопролития.
Неизвестно, какие мысли бродили в голове Терренса.
В благополучном разрешении конфликта его заслуги не было. Тут следовало поблагодарить, в первую очередь, Рендалла. За то, что не влез и не разбил флиртующую пару, а вместо этого удалился. Наверное, понял, что это была проверка его выдержки, а не что-либо иное.
Сложно придумать более примитивный способ для пробуждения ревности. Терренс и не утруждал себя поиском оригинальности. Взял, что давали. Постарался на этом сыграть. И не получил никакого результата.
Потом, когда Энтони отвёл его в сторону и, перестав сдерживаться, устроил разбор полётов, предварительно выхватив из рук очередной бокал, признался, что заставило повести себя подобным образом.
Терренс не раскаивался.
Списать его поступки на опьянение не получилось. Он полностью отдавал себе отчёт в том, что творил. Охотно поведал историю, связанную с танцем. Пригласила его Кейт, а он не стал отказываться, желая не вызвать ревность, как предполагал Энтони, а просто понять, действительно ли Рендалл так сильно и страстно обожает будущую супругу.
– То есть, хотел, чтобы он, доказывая наличие собственнического инстинкта, тебе врезал? – спросил Энтони, усмехнувшись.
Его раздражала беспечность Терренса, но и обижаться на лучшего друга в течение длительного времени почему-то не получалось.
– Нет, – ответил Терренс.
Потом подумал немного, грустно улыбнулся.
– Точно нет?
– Наверное, всё-таки да.
– Идиот, – покачал головой Энтони.
– Не стану спорить.
– И не пытайся, всё равно я разобью твои аргументы в мгновение ока. Продержись ещё час, и всё само собой решится. Гости начнут разъезжаться, и, думаю, они уедут одними из первых. Договорились?
Терренс молчал и старался на собеседника, ставящего условия, не смотреть. Однако Энтони уходить не спешил. Ему нужно было это обещание.
– Ну? – поторопил не слишком вежливо.
– Да. Да! – с бешенством в голосе бросил Терренс, после чего забрал у Энтони свой бокал и удалился.
Энтони потёр переносицу, стараясь успокоиться, и тоже вернулся к гостям.
Вечер подошёл к логическому завершению.
Драка так и не состоялась.
Теперь можно было немного расслабиться и выпить свой заслуженный бокал праздничного шампанского. Что, собственно, Энтони и планировал осуществить. Взял в руки фужер, наполнил его до краёв и собирался сделать первый глоток, когда двери гостиной распахнулись настежь.
Энтони ничего такого не ожидал, вздрогнул от резкого звука и разжал ладонь.
Бокал разлетелся на мелкие кусочки, его содержимое разлилось по полу неаппетитной лужицей.
Обернувшись, Энтони увидел побледневшую от ужаса Мишель.
– Тони, твой друг в саду дерётся с тем светленьким парнем. Рендаллом, кажется.
– Что?
– Они поубивают друг друга, Тони, – прошептала Мишель, зажимая рот ладонью.
– Твою мать, – прошипел Энтони.
Ему ничего не осталось, кроме как, позабыв обо всём, броситься туда, где, по мнению кузины, с минуты на минуту должно было свершиться двойное убийство.
Он боялся опоздать. Перед глазами разворачивались картины одна другой страшнее.
«Кретин», – думал со злостью, мечтая собственноручно придушить Терренса за его чрезвычайную эмоциональность вкупе со вспыльчивостью.
Типичный такой холерический темперамент, не разбавленный вкраплениями иных, более сдержанных психологических портретов.
Полное дерьмо.
Будь Терренс и Рендалл малолетними преступниками, сцепившимися по причине, известной только им обоим – Энтони с трудом подыскивал предлоги для начала драки, активно используемые представителями маргинального мира, – никто не обратил бы на случившееся внимания. Разве что полиция, ранним утром обнаружившая труп, залитый кровью, в подворотне.
Но они не были юными уголовниками. Они были представителями аристократии, которые, ко всему прочему, ещё и нарядились в честь праздника по-особенному вычурно. В сочетании с тем, что они творили, эти фраки, бабочки, белые перчатки смотрелись неуместно и как-то тупо.
Стоило отдать должное, драка приключилась не на виду у всех, а неподалёку от того укромного места, в котором Энтони с Терренсом разговаривали незадолго до начала торжественного мероприятия.
Проходя сквозь арку, украшенную розами, Энтони услышал крики и истерические рыдания. Плакала девушка.
Мишель следовала за ним тихой тенью, но не упустила случая просветить о случившемся, заметив, что рыдает девушка, пришедшая вместе с Рендаллом. Их Мишель сегодня увидела впервые, потому имена могла перепутать, вот и не рискнула называть точно, ограничившись лаконичным описанием.
Когда Энтони появился на территории, ознаменованной кровопролитием, само столкновение уже завершилось, хотя оба участника драки обменивались друг с другом выразительными ненавидящими взглядами. Рендалл содрал с руки перчатку и приложил к пострадавшей губе, по белой ткани стремительно расползалось красное пятно.
– Отпусти меня, – огрызнулся Терренс, обратившись к младшему брату, дёрнул рукав, стараясь освободиться от захвата.
Мартин послушно разжал руки и отступил назад, не желая мешаться под ногами, а он сейчас действительно никак не мог успокоить Терренса, только стать мишенью для выплеска негативных эмоций, предназначенных вообще-то другому человеку.
Рендалл стоял в отдалении, разговаривая с Троем. Говорили они шёпотом, чтобы посторонние не слышали.
Кейт, как и ожидалось, рыдала. Но она из всех сторон любовного треугольника была единственной, чью реакцию Энтони считал показной, без капли искренности. На мгновение их взгляды пересеклись, и Энтони только сильнее утвердился в правдивости подозрений, превратив их в убеждения.
Посмотрел в сторону Терренса. Тот облизнулся и сплюнул с отвращением. Вкус крови, хлещущей из носа, явно не пришёлся по душе.
– Я в ванную. Ту, которая на втором этаже, – произнёс Терренс, проходя мимо Энтони и прикладывая к носу ладонь. – Если решишь отчитать – милости прошу. Знаешь, где меня найти. Прости, но удержаться я не смог.
Энтони хотел сказать, что нет никакого толку в чтениях морали, раз уж это случилось, время вспять не повернуть, ничего не изменить. Придётся смириться.
– Иди уже, неприятность ходячая, – произнёс с тяжким вздохом.
– Нотаций не будет?
– А нужны?
– Не особо.
– Тогда какой в них смысл?
– Никакого.
– Вот и не будем тратить драгоценное время на бессмысленные вещи.
Проводив Терренса взглядом, он направился к Рендаллу и Трою. Чуть раньше к ним присоединился Мартин, как всегда, расхлёбывающий кашу, заверенную родственником, а, проще говоря, приносящий извинения.
Энтони, конечно, мог сразу же последовать за Терренсом, прижать его к стене и потребовать объяснений с поэтапным описанием произошедшего, но сейчас в приоритете находились соображения относительно случившегося, высказанные Рендаллом. Терренс был в зоне доступа практически всегда, а Рендалл мог поведать о своих умозаключениях только в порыве гнева, когда количество эмоций, отведённых другим людям, не было тщательно выверенным, будто в аптеке.
– Кто-нибудь поделится соображениями? – спросил, подойдя ближе к компании одноклассников.
– Когда день рождения будет у твоего приятеля, не забудь подарить ему намордник, – произнёс Трой.
– Что именно здесь произошло?
– Терренс ударил Кейт, – пояснил Мартин.
– О! – потрясённо выдал Энтони, рассчитывающий услышать иную версию событий, а получивший вот это.
Кажется, Терренс дошёл до крайней степени отчаяния, если в стремлении вывести Рендалла на эмоции решился поднять руку на девушку. Обычно за ним такого не наблюдалось.
– Мне нужно умыться, – нарушил воцарившееся молчание Рендалл. – Можно?
– Да, разумеется. Ванная на втором этаже, – бросил на автомате Энтони, ещё не окончательно избавившись от мыслей о разговоре с Терренсом. – Тебя проводить?
– Не нужно. Спасибо, – ответил Рендалл и, сунув испачканную кровью перчатку в карман, начал пробираться к выходу из сада.
Энтони понял, что именно сказал, только спустя десять минут после ухода Рендалла.
– Трой, напомни, куда я его отправил? – спросил, облизав пересохшие губы.
– Кажется… – начал Трой.
– В ванную на втором этаже, – закончил за него Мартин.
– Сука, – с присвистом процедил Энтони, закрывая глаза ладонью. – Да что сегодня за грёбанный день неудач?
– Что-то не так? – удивился Трой.
– Всё. Не. Так, – делая паузу после каждого слова, выдал Энтони. – Там Терренс. Понимаете? И если они друг друга за это время не уничтожили, я поверю в чудеса.
*
Терренс раздражённо швырнул перчатки в раковину, оперся на неё ладонями и посмотрел в зеркало, оценивая масштабы бедствия, попутно пытаясь упорядочить мысли, скачущие в голове и с громким стуком отлетающие от стен черепной коробки. Естественно, исключительно в его представлении.
Стоит ему только очутиться рядом с Кейт, как от истории её умопомрачительной любви к Рендаллу ничего не остаётся.
Что и следовало доказать.
Он прежде догадывался, что в рассказах больше фарса и вполне достойного применения комедийного таланта Кейт, нежели истинных чувств. Сегодня сомнений не осталось вовсе, он знал наверняка. Но если всё придумано, ради чего она приняла предложение Рендалла? Что тот сам в ней нашёл? Как они познакомились? Когда речь зашла о потрясающем родстве душ, которого Терренс, знающий обоих, не видел и при пристальном изучении, что одного, что второй?
Кейтлин Эмилия Бартон. Комедии, трагедии. Выступления с привлечением массовки. Дорого, но действенно.
Впечатляюще, он бы сказал. С размахом.
Тогда она заставила их всех впасть в ступор от ужаса, сегодня за считанные секунды спровоцировала драку. Словно судья, стоявший на ринге и объявивший начало боя.
Звук, открывающейся двери, дал понять, что одиночество нарушено посторонним присутствием. Терренс ожидал увидеть в отражении Энтони, пришедшего по его душу с нотациями, несмотря на заявление об их бессмысленности и непродуктивности.
Однако реальность превзошла все ожидания. За спиной стоял Рендалл, и, кажется, его вынужденное соседство не обрадовало. Рендалл скривился на мгновение, потом совладал с эмоциями и произнёс довольно спокойно:
– Если Энтони пытался так пошутить, то у него ничего не получилось. Это не смешно.
– Что именно?
– Предложение привести себя в порядок именно здесь. Не думаю, что у них в доме всего одна ванная комната.
– Не одна, – согласился Терренс.
– Вот и я о том же. Ладно, если уж пришёл, убегать не стану. Позволишь умыться? Или мне подождать своей очереди?
– Проходи, – ответил Терренс, отступая немного в сторону.
Рендалл промолчал, подошёл к раковине, убрал оттуда перчатки и пустил воду.
Терренсу тоже не мешало немного поколдовать над приведением внешности в порядок, но он продолжал стоять на месте, наблюдая за действиями другого человека.
Между собой они случившееся не обсуждали. Здесь нечего было подвергать тщательному анализу и разбору, всё лежало на поверхности, оставаясь доступным каждому из участников драки. Почему один ударил. И почему второй не стал подставлять щёку, а ударил в ответ.
Поднимать тему в разговоре, вновь и вновь обсасывая её, можно было до посинения, но, откровенно говоря, уже не хотелось.
Взгляд Терренса скользил по знакомому профилю, вверх и вниз, повторяя прикосновения, которые он позволял себе в мыслях и запрещал в реальности. Он столько раз действительно прикасался к лицу Рендалла, лаская, а сегодня…
Впрочем, какой резон в сожалениях? Они никогда ничего не меняют, только дёргают лишний раз за обнажившиеся нервы, заставляя чувствовать себя беспомощным перед обстоятельствами.
Рендалл осмотрелся в поисках подходящего полотенца. Терренс, не глядя, схватил одно и подал, не рассчитывая на благодарность. Её и не последовало.
– Я закончил, – произнёс Рендалл. – Можешь заниматься своими делами. Мешать не буду.
Оставив использованное полотенце на раковине, он зашагал к выходу.
Терренс с минуты на минуту должен был остаться в одиночестве, и в этот момент ясно понял, что не может просто так отпустить Рендалла, не предприняв даже жалкой попытки поговорить с ним, что-то объяснить, добавить дополнительные детали к описанию сложившейся ситуации. Хотел услышать его голос ещё раз, но без тех нот злости и презрения, которые наличествовали во время обмена любезностями в саду.
Терренс догнал Рендалла у самой двери.
Одной рукой схватился за ручку, второй упёрся в вертикальную поверхность, не позволяя Рендаллу вырваться. Не прижимался намеренно максимально близко, не пытался прикоснуться, просто мешал выйти за пределы помещения.
– Давай поговорим, Рен. Пожалуйста.
– Мы уже поговорили. Беседа была не настолько приятной, чтобы мне захотелось её повторения.
– Я знаю, что этот жест был ошибкой, но…
– Что? Почему замолчал?
– Посмотри мне в глаза, Рен. Посмотри и скажи всё, что говорил прежде. О том, что любишь Кейт до умопомрачения, что только она пробуждает в тебе желания, что она помогает чувствовать себя живым. Повтори это. От первого и до последнего слова.
