Текст книги "Будни «Чёрной орхидеи» (СИ)"
Автор книги: Dita von Lanz
сообщить о нарушении
Текущая страница: 48 (всего у книги 73 страниц)
Ах, да, ещё припоминал моментами тупую боль пониже спины.
Сомнительное такое счастье. Не менее сомнительное удовольствие.
Да, фактически, его изнасиловали. Да, это не следовало оставлять безнаказанным. Но почему обязательно было преподносить всё так, чтобы он почувствовал виновным себя?
Неизвестно, что сказал родителям специалист, но на продолжении проведения сеансов они не настаивали.
Зато в игру вступил Стивен, и его методы оказались Кэрмиту ближе. Во всяком случае, он и сам в ходе проведения воспитательных работ не поленился пару раз врезать кузену своей бывшей девушки, сколотившей ему такую славу и организовавшей масштабную рекламную акцию «Кэри Трэйтон – восходящая звезда фильмов для взрослых».
В качестве прощального подарка, вероятно.
Стоит ли говорить, что ни оператор, ни актёр не побежали в полицию?
Кэрмит получил свою порцию морального удовлетворения, Стивен выпустил пар. Оба отлично поработали в рамках братского тандема.
И никаких чокнутых психологов.
Красота.
Но, когда тема была поднята в разговоре с Алексом, Кэрмит с удивлением осознал, что ему действительно требовалось выговориться хотя бы однажды, чтобы окончательно отпустить это прошлое, не акцентировать на нём внимание настолько сильно. Избавиться от этого груза воспоминаний окончательно, а не только в глазах окружающих людей, когда правды – крохи, а лживой бравады – больше нормы раза в три.
Алекс оказывал на него странное воздействие.
Это немного пугало. Как пугала и та сила притяжения, что возникла едва ли не с момента первой встречи и заставила, наплевав на осторожность, высказаться двусмысленно, не задумываясь о последствиях.
Кэрмит продолжал гадать, где и когда встретил Алекса на самом деле.
Почему этот образ показался настолько знакомым?
Точно не в школе.
Но где? Где? Где же?!
Он бился над этим вопросом с начала учебного года, но так и не вспомнил, при каких обстоятельствах умудрился с Алексом столкнуться. Или не столкнуться, а просто увидеть издалека… Обстоятельство это казалось ему невероятно существенной деталью. Каждый раз, потерпев очередное фиаско, он думал о том, что упускает из вида важную подробность, а это – непростительная беспечность.
Убрав со стола в гостиной школьные принадлежности, Кэрмит сунулся на кухню, прихватил из холодильника бутылку с апельсиновым соком. Собирался выпить его в саду, позволив себе немного повседневных радостей в качестве награды после выносящих мозги занятий. Но тут зазвонил смартфон, оставшийся лежать в гостиной, и Кэрмиту пришлось вернуться.
– Привет, милый, – произнесла собеседница. – Надеюсь, не побеспокоила?
– Привет, солнышко. Ты вовремя. Я уже освободился от своей кабалы. По какому поводу звонишь? Что-то случилось?
Несмотря на то, что Мэри была бывшей одноклассницей Стивена, Кэрмит допускал при обращении к ней подобные словечки. Она не возражала. В их общении не было ни намёка на флирт, всё воспринималось, как само собой разумеющееся. Так же естественно, как называть друг друга по имени.
– Ничего страшного, речь исключительно о приятных плюшках. Я тут разбирала кое-какие относительно недавно отснятые материалы. Нашла твои прошлогодние фотографии, о которых ты так и не побеспокоился, кстати говоря. В названии папки стоит пометка, что они остались невостребованными. Могу скинуть, чтобы ты посмотрел. Если нужны – распечатаю, если нет – удалю.
– Скинь, если не сложно.
– Сложно? Мне? Нет, конечно. Всё для тебя, дорогой мой, – хмыкнула Мэри. – Лови послание, ссылка дожидается в почте. По ссылке – архив. Скачивай и наслаждайся.
Судя по тому, что во время разговора Кэрмит слышал стук клавиш, собеседница находилась за компьютером.
– Есть чем?
– А ты сомневаешься?
– Нисколько, – засмеялся Кэрмит.
– Правильно, не сомневайся. Я много раз об этом говорила, но, наверное, никогда не устану повторять о том, насколько тебя обожает камера. Если с другими я мучаюсь, то твои снимки можно пускать в печать сразу же, не подвергая их обработке в графических редакторах.
– Только не говори об этом профессиональным моделям, иначе они растерзают меня из зависти.
– Не скажу, обещаю.
– Спасибо, – улыбнулся Кэрмит, позабыв, что приятельница увидеть его сейчас не может.
За время разговора он успел открутить крышку и сделать несколько больших глотков. Поднимаясь по лестнице, продолжал болтать с приятельницей, обсуждая рабочие моменты, грядущее пополнение в семье Стива, замужество самой Мэри…
Попрощался только в тот момент, когда оказался внутри комнаты.
Выведя ноутбук из состояния сна, полез в один из ящиков стола, доставая флэшку. Стоило только взять её в руки, и Кэрмита накрыло воспоминаниями, а ещё осознанием, что…
Да, несомненно!
Об архиве, присланном Мэри, он благополучно позабыл, сосредоточившись на файлах, записанных на этот носитель. Кэрмиту казалось, что он его давно выбросил. А если замотался и не сделал этого, то, несомненно, засунул в самый дальний угол нижнего ящика, потому на неё ни разу за последние полгода не натыкался. Сейчас понял, что просто слегка запутался с разными комнатами. Флэшка как валялась на виду, так и продолжала валяться.
Здесь. В его спальне.
На глаза не попадалась только потому, что он не взял её с собой в «Орхидею», отдав предпочтение другим носителям. Этот китч, выполненный в виде хамелеона с зелёными хризолитовыми – скорее всего; он не был уверен на сто процентов, потому не брался утверждать, – глазами, появился в коллекции не так давно, прошлым летом. Он даже не Кэрмиту принадлежал, а был подарен по доброте душевной.
Стоило вспомнить о владелице, и тут же посетило отчаянное желание – вытащить искусственного хамелеончика из разъёма и зашвырнуть как можно дальше, чтобы никогда больше его не видеть.
Кэрмит, однако, продолжил щёлкать мышкой по папкам, пытаясь обнаружить среди ненужного оцифрованного мусора то, что так давно искал.
Времени он потратил немного. Десять минут, и на экране появились заветные файлы. Вообще-то следовало признать, что хозяйка флэшки превратила её наполнение в своеобразный лабиринт. Никакого порядка, а загадок – тьма. Музыка – в картинках, картинки – в видео, видео – в документах.
А где-то там, среди папок, хранящихся в разделе «Музыка», находится та самая, единственная, в которой идеальный порядок.
Масло, уголь, карандаш. Традишки, как проработанные, так и скетчевые наброски, а отдельно – цифровые изображения, сделанные при помощи графического планшета. «Арты Анны Звягинцевой».
Больше загадок не осталось.
Кэрмит вспомнил почти всё, в мелочах, потому нужное изображение нашёл за считанные секунды. Карандашные линии, отражающие на бумаге задумчивый взгляд, направленный в сторону, запечатлевающие чувственный изгиб рта, резкую линию подбородка и те самые авиаторы, не скрывающие глаз, пристроенные на голове, вместо ободка.
Александр Ильинский. Собственной персоной.
Он не лгал, заявляя, что не пересекался с Кэрмитом прежде, до появления на территории академии. Им, правда, не доводилось сталкиваться.
Кэрмит видел его, а он Кэрмита – нет.
– Кто этот парень?
– Нравится?
– Тебе честно ответить?
– По возможности.
– Да. Нравится. Очень.
– Йен не будет ревновать?
– Как будто тебя это реально волнует. А если волнует, то не понимаю, почему. Я сам разберусь с его ревностью. Тебя она никаким боком не затрагивает.
– Не будь такой злюкой, Кэри.
– Просто скажи, кто это. Всё. Больше от тебя ничего не требуется.
– Мой брат. Двоюродный.
Кэрмит коротко хохотнул, вспоминая, с каким пылом Даниэль делал заявления о наличии связи между Алексом и Анной.
И почему он, кретин несчастный, не поверил другу?
Сам того не зная, Ричмонд выбил сто из ста, заподозрив новенького в связи с девушкой, принесшей в жизнь Кэри проблемы, а они с Гердой промахнулись и откровенно налажали везде, где только можно было.
Схватившись за телефон, Кэрмит набрал номер Николаса.
Они никогда не были близкими друзьями, да и приятелями, по правде говоря, тоже не считались. Просто одноклассники, просто люди, связанные общими знакомствами, потому особых иллюзий питать не следовало. Ник вполне мог отказать Кэрмиту в небольшой консультации, послав его на все четыре стороны и не раздавая справок относительно личности Алекса.
Признаться, это была наиболее реальная перспектива. Однако Кэрмит верил в чудо и надеялся на продуктивный разговор.
– Кэри?
Треверси порядком удивился. Кэрмит практически наяву увидел, как одноклассник приоткрыл от изумления рот, увидев этот номер на дисплее.
– Да. Здравствуй.
– Привет. Чем обязан?
– У меня весьма веская причина для разговора. Знаю, что ты не слишком-то болтлив, распространяться о жизни близких людей не любишь, но… Думаю, мне больше не у кого спросить, только у тебя. Потому и решил обратиться.
– Заинтриговал. Давай, что там за вопрос?
– Это касается, в первую очередь, Алекса.
– Хм, ясно, – теперь Николас ещё и растерялся. – Что с ним не так?
– Я просто хотел узнать одну вещь… У него есть сестра?
– По-моему, это далеко не тайна, – произнёс Ник. – Они не слишком дружны, тем не менее, он Лику никогда не скрывал.
– Подожди.
– Что?
– Лика? Точно? Уверен?
– Лика, Анжелика. Или Анж, как он её называет. У меня нет причин сомневаться. Одно время она была подружкой моего брата. Родители верили, что они обязательно поженятся, но сорвалось в итоге. Как думаешь, я забуду её имя? Или нет?
– А двоюродная…
– Двоюродных сестёр у него нет. Я удовлетворил твоё любопытство?
– Ник.
– Да?
– Кто такая Анна?
Кэрмит сумел озвучить этот вопрос с огромным трудом. Каждое слово пришлось из горла практически выталкивать.
Ответ прозвучал уверенно и, наверное, должен был повергнуть Кэрмита в шоковое состояние. Но этого не произошло. Вместо оглушающего эффекта он получил пустоту, расползающуюся всё сильнее, захватывающую в плен и не отпускающую. Это было вполне закономерно и очевидно.
– Его бывшая девушка. На самом деле, не уверен, что бывшая, но, кажется, он с ней всё-таки расстался.
– Надолго ли? Вот в чём вопрос, – прошептал Кэрмит.
– Как расценивать это высказывание?
– Не обращай внимания, Ник. И спасибо за помощь.
Он оборвал звонок и несколько секунд продолжал смотреть в потемневший экран. Сделал несколько глотков безвкусного сока, чтобы промочить пересохшее горло.
Вот она – причина враждебности, ненавидящих взглядов и высказывания, которое Кэрмит посчитал неудачной шуткой. Как вариант, удачной, но чрезмерно чёрной. То самое заявление о праве на его жизнь, о людях, которым позволено сбросить его вниз. Быть может, и сейчас Алекс продолжал мечтать об этом, разыгрывая внезапно проснувшуюся любовь.
Всё встало на свои места. Мозаика сложилось, кусочки пазла соединились, спаянные намертво.
Выхватив флэшку, Кэрмит размахнулся и швырнул её в стену, понимая, что таким способом вряд ли вещь сломает. Во всяком случае, не с первого раза.
Хотел определённых чувств? Наслаждайся!
Сам себе напророчил. Бросил в разговоре слова о любви, замешанной на ненависти, а потом взял и угодил в подобный расклад, не подозревая об истинных мотивах подставного влюблённого.
Кэрмиту хотелось разыскать Алекса прямо сейчас. Не позволяя ни слова сказать, врезать со всей силы. Не щадя. Не желая. Увидеть, как по лицу стекают кровавые дорожки, одарить ненавидящим взглядом и… поцеловать снова. Просто взять, притянуть к себе и впиться в его рот грубым, кусачим поцелуем, потому что…
Потому что иначе Кэрмит, кажется, уже не мог.
И здесь Даниэль не ошибся. Приятель его влип основательно, по самую макушку. Влюбился так, как не влюблялся никогда прежде. В очередной раз позволил себе довериться постороннему человеку, а тот оказался с камнем за пазухой.
Всё ничего. Пройти мимо и забыть.
Увы, не получалось.
Алекс слишком быстро стал для Кэри кем-то большим, нежели очередное увлечение. Стал его зависимостью и непростительной слабостью.
Осознавать эту слабость-зависимость, зная истинные мотивы Алекса, было омерзительнее всего.
========== Глава 6. Тот, кто пытается вернуть доверие. ==========
Алекс признавал, что Герда была права, когда настоятельно советовала ему сделать первый шаг и перестать топтаться на месте. Дух противоречия активно сопротивлялся принятию положительного решения, продолжая нашёптывать на ухо, что вполне реально обойтись и без объяснений. Отложить не навсегда, но ещё на какое-то время.
Небольшая отсрочка перед возможной казнью.
– Скажи ему, – произнесла Герда. – Скажи, пока это не сделал кто-то другой. Потому что в противном случае воспринята информация будет иначе, и тогда твоя задача станет на порядок сложнее.
– Кто это сделает? Ты?
– Мне-то зачем? – она дёрнула плечом. – С тех пор, как ты рассказал о своих мотивах, прошло уже несколько дней, а я продолжаю хранить молчание. Не в моих правилах портить людям жизнь, тем более, если я вижу, как они становятся на путь раскаяния и исправления.
Они неторопливо прогуливались по набережной.
Герда куталась в куртку Алекса и чувствовала себя совсем-совсем мелкой. Куртка была ей велика; при желании Герда без труда могла замотаться в неё дважды.
На город опустилась ночь, но расходиться по домам они не спешили. Не далее как полчаса назад оба вышли на свежий воздух из зала, в котором проходил концерт. Составить Герде компанию оказалось некому, и она предложила лишний билет Алексу. Он согласился.
Сам не понял, почему, но всё-таки не стал отказывать.
Нельзя сказать, что отчаянно любил слезливые песенки, напичканные под завязку пафосными изречениями. Напротив, они его немного раздражали, как в реальной жизни, так и в пределах виртуального пространства, где статусы некоторых знакомых были забиты цитатами из творений определённых музыкантов. Ему не хотелось пробираться сквозь толпу, слушая, как орут, срывая голоса, истинные фанаты, желающие исполнить вместе с любимыми артистами наиболее приглянувшиеся им песни.
Сначала он планировал отмахнуться от предложения, однако в процессе проведения переговоров, остановился на противоположном варианте. И не пожалел. В этот вечер напрягающие песни пришлись весьма кстати, попали под настроение и, в общем-то, Алекс с готовностью признавал – вылазка получилась во всех отношениях приятной. Сорванные голоса, оттоптанные ноги, синяки, как последствия лёгкого слэма, но при этом и ощущение потрясающей лёгкости вкупе с эмоциональным подъёмом, будто после парочки выпитых энергетиков. Пожалуй, ему и, правда, следовало немного развеяться накануне возвращения в стены академии. До знаменательного события оставался один день.
Пятница, вечер. Точнее, уже ночь.
Совместные концерты, совместные прогулки. И личность третьего человека, не находящегося рядом с ними. Кэрмита здесь не было, да и быть не могло, но его присутствие явственно ощущалось обоими. Наверное, потому, что он у них с языка не сходил – постоянное упоминание имени давало результат.
– Открыто во всём я признавался пока только тебе. Другие люди не посвящены в тонкости моей жизни.
– Алекс.
– Что?
– Не тупи. Мне нет нужды тебя подставлять. Да, Трэйтон мне безумно дорог, и я готова разодрать на клочки любого, кто его тронет. Но в этой ситуации есть отягчающее обстоятельство. Он тебя любит. Ты его вроде как тоже.
– Не уверена, да?
– Знаешь, после того, как человек говорит, что жаждал убить твоего лучшего друга, в светлые и чистые чувства, идущие с его стороны, веришь не столь охотно, как прежде. Тем не менее, есть что-то, мешающее мне окончательно записать тебя в злодеи. Не спрашивай, что именно, поскольку дать однозначный ответ не получится. Это сложно объяснить, но я хочу тебе верить. Реально. Несмотря на твою сущность сволочи обыкновенной.
– Я бы поспорил.
– На предмет?
– Сволочь начала бы претворять план в жизнь, не задумываясь о последствиях.
– У тебя просто не было плана, и это значительно затянуло сроки реализации, – усмехнулась Герда. – А потом необходимость в нём отпала сама собой, если верить на слово. Хотя, конечно, ситуация, нарисованная тобой, подталкивает к решительным действиям, а логики не предполагает. Гнев, мечты о торжестве твоей справедливости и ненависть должны перебить её робкий голос. Гипотетически, если представить, как я говорю нечто подобное Каю и указываю пальцем на определённого человека, называя его насильником, нарисовать возможную реакцию брата проще простого. Он будет в бешенстве и, не разбираясь в ситуации, начнёт крушить всё на своём пути.
– Вот видишь.
– Вижу, но от этого тёмных пятен в истории меньше не становится.
– Например?
– Почему она решила обвинить Кэрмита в этом? У тебя есть догадки?
– Ни единой.
– Аналогично, – вздохнула Герда. – Он говорил об Анне, она говорила о нём, но, знаешь, не было чего-то такого… Я бы даже не сказала, что между ними проскальзывал любовный интерес. Со стороны Кэри его точно не было. Я знаю, каким Кэрмит становится, влюбившись. Тогда типичных симптомов наблюдать не доводилось.
– А со стороны Анны?
– Я не знаю её.
– То есть?
– Мы практически не общались, несмотря на то, что жили в одной комнате. Просто соседи. Одна сидит в наушниках, уткнувшись носом в экран ноутбука, а вторая рисует. За время вынужденного соседства мы разговаривали несколько раз, но это сложно было назвать общением дружеским или хотя бы приятельским. Просто сухие справки о том или ином событии. Но для меня это нормально. Я всегда была окружена мальчишками, с ними же и общалась. Не сказать, что меня пугала конкуренция, а потому я избегала общения с другими девушками… Скорее, это привычка. Сначала бить стёкла в компании друзей, а потом обрабатывать пострадавшим раны, выступая по-прежнему в качестве боевого товарища, а не очаровательной медсестры. Если ты спросишь, были ли у Анны подруги, я тоже не смогу ответить – в наших разговорах и этот вопрос не поднимался, а за их классом я не следила.
– Понятно.
Алекс тяжело вздохнул и натянул рукава пуловера, закрывая ладони. Ночь выдалась довольно прохладная, но забрать куртку у девушки было как-то откровенно по-свински. Он старался вести себя, если не по-джентльменски, то хотя бы на уровне.
– Из меня вышел отвратительный информатор, – хмыкнула Герда.
– Я не сказал бы, что это плохое качество личности. Зато тебе можно доверять секреты, не опасаясь в дальнейшем услышать их от кого-то постороннего.
– По твоему рассказу выходит, что они познакомились только здесь, а не до её приезда.
– Судя по её рассказу, – поправил Алекс. – Я лишь делюсь фактами из первоисточника.
– В любом случае, Кэрмит на тот момент находился в отношениях, и нельзя сказать, будто они были настолько отвратительны, чтобы бросить всё и побежать к новой знакомой.
– А страсть, помутнение рассудка… И всё такое. Когда действительно хочется стремительных глобальных перемен. Взять и отправить привычную жизнь в пропасть. Ты никогда подобного не испытывала?
– Алекс, единственное, что я умею виртуозно, так это влюбляться безответно. Я вечно окружена парнями, но ни разу не носила статуса чьей-то девушки, потому, что либо выбираю не того, либо увлекаюсь с опозданием, когда сама становлюсь ненужной дорогому мне человеку. Мне не хочется бросить всё, мне хочется забиться в угол и рыдать там от осознания собственной глупости.
– Кэрмит?
– Что?
– Тот человек, в которого ты влюбилась с опозданием?
Герда посмотрела на Алекса с укоризной, склонила голову и поджала губы. Потом покачала головой, словно в молчании выносила ему вердикт.
«Ты неисправим и безнадёжен, милый».
– Кэри – прекрасный друг, поддержавший меня в один из самых трудных периодов жизни, когда я по дурости едва не выписала себе путёвку на тот свет, но и только. Было время – я играла роль его девушки. С тех пор у нас какие-то общие фишки, только нам понятные, милости-нежности напоказ, когда того требуют обстоятельства, и парные ароматы туалетной воды. Я принимала пост у очередной его настоящей экс-пассии и становилась невестой подставной, до тех пор, пока он не встретит девушку или парня мечты. Несмотря на то, что шансы начать питать к нему нечто большее, чем братско-сестринская привязанность, оказались достаточно велики, наша договорённость никогда не выходила за рамки игры. Ко всему прочему было бы нелепо по очереди влюбиться в каждого из братьев. Сначала старший, потом младший. Мне хватило Стивена, с тех пор любовью к Трэйтонам я насытилась по горло. И успела пополнить ряды леди-джентльменов.
Герда поёжилась, словно от сильного порыва ветра. Криво усмехнулась.
– Николас. Верно? – предположил во второй раз Алекс, надеясь, что теперь не попадёт пальцем в небо.
Вспомнил первую встречу с Гердой, её тон, наполненный сожалением, когда были произнесены слова о Николасе как о хорошем друге.
Вообще-то, задавая вопрос о Кэрмите, он изначально не верил в реальность такого расклада, но не утерпел и решил удостовериться. Ожидания оправдались.
– Почему бы не Даниэль?
– Посчитаем, что моя интуиция отвергла его кандидатуру, сразу же сделав ставку на Треверси.
– Тогда тебя можно поздравить. Седьмое чувство развито просто отлично.
– Он?
– Да. Конечно.
– И ты не станешь отрицать?
– Скажем так, я могла бы это сделать, если бы видела смысл. Но я перестала его видеть. Кроме того, иногда мне кажется: лучше однажды проболтаться в компании сплетников, убедиться в том, что они всё донесли до адресата, а потом со спокойным лицом выслушать его отповедь и смириться с заявлением в духе «Мы просто друзья». Однако я не стану этого делать, и Николас останется в счастливом неведении относительно моей влюблённости. Почему, собственно, рассказываю об этом тебе? Будем считать, что обменялись тайнами. Я храню в секрете причину твоего появления в Лондоне, а ты – мои чувства к Николасу.
– Разумно.
– Ещё бы. Впрочем, я могу свою тайну хранить ещё долгое время. Её огласка не приведёт к большому скандалу. Когда ничего не имел, то и терять, собственно, нечего. У тебя – есть.
– Знаю, тем не менее…
– Всё равно предпочитаешь молчать?
– Я не уверен, что Кэрмит воспримет признание так, как мне бы того хотелось.
– Он не погладит тебя по голове и не обрадуется. Это и в перспективе абсурдно смотрится, не то, что в реальности. Не маленький, понимаешь, что твои мотивы не вызовут у него восторга. Но Кэри не склонен к истерии, он не будет выцарапывать тебе глаза, визжать, как чокнутая сучка, и требовать кровавой мести. Хотя, врезать пару раз может, не без этого. Готовь лёд для носа или заранее записывайся на приём к стоматологу. Возможно…
– Ты стараешься меня подбодрить или запугать?
– Делаю краткий обзор наиболее вероятных вариантов развития событий. В любом случае, поговорить вам придётся. На свете есть теперь только один человек, которому известна правда об этих таинственных взаимоотношениях. И этот человек – Кэрмит. Вряд ли он станет скрывать от тебя подробности знакомства и общения. На пустом месте людей в изнасиловании не обвиняют. Чтобы так сделать, нужны веские причины. Может, они были такими только для Анны. А, может, для обоих. Хотя, я всё равно не представляю, насколько человек должен меня довести, чтобы я приписала ему такое.
– Ты всё же не отрицаешь мысли об их романе?
– Сомневаюсь, но… Всегда есть какие-то «но», Алекс. Иначе жизнь была бы простой, пресной и скучной. Могу ошибаться. Вдруг она была бы простой, а вместе с тем чудесной и счастливой? Кто знает? Я много лет знакома с Кэрмитом, но кто скажет, что я знаю его настоящего? Может, всё это время мне доводилось видеть только часть его истинной сущности, а большая часть черт его характера так и останется навечно скрытой от посторонних глаз.
– Мне о нём известно ещё меньше, чем тебе.
– Или больше, – с улыбкой заметила Герда.
– Думаешь?
– Ни в чём нельзя быть уверенным на сотню процентов. Я не сую нос в чужие дела, потому не могу похвастать обширными знаниями, когда речь заходит о ваших разговорах. Расспрашивать Кэрмита не доводилось, а сам он не откровенничал. Допускаю мысль, что такое могло быть. А как там всё складывалось, на самом деле…
Она пожала плечами и притормозила. Алекс тоже остановился.
– Есть предложения?
– Не тяни время. Не откладывай на потом. Поговори с ним.
– Прямо сейчас?
– Почему нет?
– Уже поздно.
– Кому это мешало? Сомневаюсь, что Камилла или Грег, увидев Кэрмита, спускающимся по лестнице, моментально бросятся блокировать все входы и выходы, только бы деточка не покинула дом. К тому же, ночь – время романтичное. Получится спонтанное свидание.
– Да, – немного растерянно отозвался Алекс, вспоминая день ухода на каникулы.
Тот самый, когда Кэрмит говорил о прогулке по ночному Лондону. По неизвестным Алексу причинам этого так и не случилось. Каникулы подходили к завершению, а Кэрмит о своей идее больше не напоминал, предпочитая отмалчиваться. Либо отделываться короткими сообщениями, ссылаясь на большую занятость.
– Вот. Совместишь приятное с полезным.
– Кстати говоря. О спонтанных свиданиях. Почему ты не пригласила на концерт Ника? Вы могли бы сходить вместе, а по завершении мероприятия поговорить по душам. Тоже совместили бы.
– Он уже совмещает, – усмехнулась Герда. – У Николаса насыщенная личная жизнь, не то, что у некоторых. Я о себе, если что. Его нынешняя пассия тоже увлекается журналистикой. Не знаю, видел ли ты её, но… Она на год моложе нас, носит очки для красоты и придания своему облику солидности. Кудрявая и отчаянно меня раздражающая. Лайза, кажется. Тихоня, отличница, умница и красавица.
Герда раздражённо цокнула языком и принялась соскабливать лак с ногтя. Обсуждение пассий Ника удовольствия её не приносило. Естественно. Ничего удивительного.
– И давно они вместе?
– Недели три. Может, месяц. Может, больше. Точно не скажу. Алекс…
– Да?
– Давай закроем эту тему? Девушки Треверси – не самое приятное из всего, что нам доводилось обсуждать. Нет, не подумай ничего такого. Я искренне рада за Николаса. Придерживаюсь мнения: главное, чтобы ему было хорошо с данной особой. Однако разговоры об этом выше моих сил. Понимаешь?
– Разумеется.
– Я знаю, это был риторический вопрос. Ну ладно, хватит меланхолии. Подбросишь меня до дома или позвонить Каю?
– Было бы весьма невежливо с моей стороны оставить тебя здесь. И некрасиво, учитывая тот факт, что на концерт я ходил по твоему билету.
– Спасибо, – Герда сняла куртку, возвращая её владельцу. – И за то, что подвезёшь. И за то, что согласился составить компанию.
– Не за что. Пожалуй, мне тоже стоило выбраться из дома, а не сидеть в четырёх стенах.
– Рада слышать. И, да, Алекс…
– Позвони Кэрмиту, – закончили они фразу в два голоса.
После чего не удержались и засмеялись.
– Позвоню обязательно, – заверил Алекс.
– В противном случае, это сделаю я, – пообещала Герда, посмотрев строго.
Не позволяя усомниться в правдивости сказанного.
Судя по уверенности, сквозившей в голосе, старшая из двойняшек Эткинс вполне могла это сделать. Алекс признавал, что такой расклад ему импонирует даже больше, чем собственное проявление инициативы, но просить о помощи, признаваясь в собственной несостоятельности, когда дело доходило до решительных действий, было не с руки. Слишком стыдно.
Странное дело.
Герда обладала всеми возможностями для разрешения проблем в отношениях других людей, но запуталась в своих собственных любовных переживаниях.
У Алекса наблюдалась схожая ситуация. Он мог с лёгкостью поведать Нику о чувствах Герды, сводя их на одной территории и помогая избавиться от недосказанности. Зато при мысли об откровенном разговоре с Кэрмитом, всё внутри затягивало льдом, а уверенность испарялась в неизвестном направлении, не спеша с возвращением.
*
Чтобы поговорить обстоятельно, не превращая разговор в театральное представление с трагическими речами, наполненными излишней эмоциональностью, от которой легче никому не станет, а количество проблем лишь вырастет, требовалось переждать определённое количество времени. Не рубить с плеча, что называется. Прислушавшись к советам и народной мудрости, вспомнить, что перед одним щелчком ножницами нужно провести семикратное измерение. Можно добавить дополнительные разы, но не сокращать их количество. В противном случае, перспективы совершения ошибок более чем реальны, а методы их исправления находятся под вопросом. Наломать дров не в пример легче, чем превратить сложившуюся ситуацию из категории «плачевная» в «стабильную».
На размышления у Кэрмита ушло три дня. Он несколько раз прокручивал в мыслях слова Ника, возвращался в период знакомства и общения с Анной, переходил к личности Алекса. Нервно постукивал пальцами по столешнице, но не торопился открывать окна диалога и набирать гневные послания, обвиняя во всех смертных грехах, обличая и обкладывая матом.
Кэрмит старался проанализировать сложившуюся ситуацию, но, поскольку большинство деталей так и оставались для него загадкой, получить цельную картину не получалось. Только отдельные фрагменты, небольшие пятна, залитые краской на фоне белого полотна. Чтобы понять чужие мотивы, требовалось отбросить сомнения, пригласив Алекса на разговор. Тем более что в самом начале каникул Кэрмит имел неосторожность заикнуться о свидании, а сам его до сих пор не назначил, пребывая в состоянии тотального раздрая. Схема вырисовывалась простейшая. Разговор, напоминание о давней договорённости, приглашение, пересечение в реальности, а там и попытки выяснить, что к чему, да какими судьбами.
Когда позвонила Герда, он практически решился на назначение встречи. Не посмотрев на дисплей, подумал, что Алекс прочитал его мысли на расстоянии и тоже пришёл к выводам о необходимости общения. Это было одновременно волнительно и раздражающе, поскольку провоцировало неслабый прилив напряжения. Кэрмит не должен был выдать истинные эмоции на начальном этапе. Следовало удержать себя в руках и не нападать с обвинениями, едва заслышав чужой голос.
Подобный расклад представлялся проблематичным.
В процессе переписки Кэрмит удерживал себя в рамках, ни словом не давая понять, что в курсе некоторых – тщательно скрываемых от него – подробностей чужой жизни. Контактируя с невидимым собеседником, это было просто. Но с трудом верилось, что во время живого общения он сумеет сохранить хладнокровие и не наговорит лишнего, экспрессивного настолько, что в дальнейшем придётся неоднократно пожалеть о собственной вспыльчивости.
Он думал об этом во время телефонного разговора, поражая Герду необычайной невнимательностью, переспрашивая по несколько раз, извиняясь и прося повторить всё сказанное. Когда они пошли по третьему кругу, Герда не выдержала и задала главный вопрос. Что Кэрмита беспокоит? Почему он настолько рассеянный?
Он не ответил. То есть, молчать, порождая ещё большее количество подозрений, не стал, но и реальные причины не обозначил, отделавшись незначительными предлогами, которые, при любом раскладе, не имели шансов выбить его из привычной колеи. Герда не поверила, но продолжать расспросы не стала, попросив о небольшой услуге. Когда она озвучила условия, Кэрмит не удивился, согласившись помочь, раз уж у него выдался относительно свободный вечер, а все культурные мероприятия, запланированные на этот вечер, стали частью истории, отмеченной галочками в списке выполненных дел.
