Текст книги "Будни «Чёрной орхидеи» (СИ)"

Тратить время на долгие уговоры Мартину не пришлось.

Университетский приятель, благополучно скатывавший у него большую часть лекций на протяжении всего обучения, и по сию пору питавший на этой почве невероятную признательность, на встречу согласился довольно быстро.

Заготовленная речь с максимальным количеством аргументов осталась невостребованной. Стоило произнести несколько заветных слов, и Даррен Нортон сделал стойку, обратившись в слух. Слова ничем не примечательные, но почему-то приводящие большинство взрослых людей в экстаз. А ещё говорят, что дети легко поддаются влиянию. Некоторые взрослые способны дать им фору в этом деле.

У меня к тебе деловое предложение.

И всё. Больше ничего не требуется. В глазах – огонь предвкушения и значки фунтов, евро, долларов. Зависит от того, в какой валюте придётся платить по счетам.

Нельзя сказать, что Мартин вспомнил о существовании Даррена только теперь, после появления определённой идеи и желания реализовать задуманное в обязательном порядке – вот кровь из носу. Хоть как извернуться, но добиться поставленной цели, не боясь препятствий, ища обходные пути и в итоге получая корону победителя.

Они продолжали общаться после выпуска. В основном, делали это посредством сети, иногда пересекались в реальности, но обычно их общение не затрагивало сферы профессиональной деятельности. Да и ни к чему это было. Не будучи семейным человеком и не озадачиваясь вопросами образования отпрысков, Даррен вряд ли мог обнаружить что-то интересное в рассказах о жизни академии. Мартина мало интересовали вопросы сотрудничества Даррена с теми или иными графоманами, решившими попытать счастья на ниве издательского бизнеса, а потому готовыми заплатить профессионалу за продвижение своих творений.

Сегодняшняя встреча стала исключением из правил. Никакого трёпа за пивом, распитым в спортивном баре, во время просмотра рядового матча, об очередных подружках и удачных покупках, никаких сплетен о бывших однокурсниках и тому подобной ерунде. Предельно серьёзно, по-взрослому.

Да, Даррен Нортон был никем иным, как литературным агентом, готовым за небольшое вознаграждение подыскать тому или иному автору издателей. И именно с ним Мартин собирался познакомить Кэндиса, не по причине отсутствия веры в возможную победу на конкурсе, а исключительно потому, что хотел перестраховаться на всякий случай. Если Кэндис не сумеет пройти там, то, возможно, сделает это при помощи агентов. Одного, определённого агента.

Авторский портфель, собранный Дарреном, впечатлял. Большинство тех, кого он продвинул в массы, сейчас пользовались успехом и находились на волне успеха. Даррен находился в расцвете карьеры. Ему везло на авторов, среди которых были представители самых разных классов пишущей братии. От тех, кто сочинял истории для детей, до тех, кто пробовал силы в написании эротической прозы. От авторов приключенческих романов, заканчивая теми, кто создавал типичнейшие любовные романы, но до того раскрученные, что многие велись и верили, что читают истинный шедевр – классику будущего. Мартину большинство этих работ казались тошнотворным примитивом, но его мнение вряд ли кого-то интересовало, потому он помалкивал, оставив все возмущения при себе.

Вопрос раскрутки занимал его лишь в теории. В том смысле, что роман Кэндиса хотелось видеть на прилавках в твёрдой обложке, а не только в электронном виде. Задатки были, тема актуальности не теряла, подачу можно было без преувеличения назвать интересной. Если издательства умудрялись делать звёзд из куда более бездарных авторов, то уж навыки Кэндиса точно должны были оценить по достоинству.

Именно об этом Мартин Даррену и поведал, опустив нелестные ремарки о качестве многих творений, вышедших из печати, заменив их нейтральными заявлениями.

Даррен внимательно слушал, пил вино, в отличие от Мартина, не рискнувшего прикасаться к спиртному. Время от времени кивал. Готовился задавать встречные вопросы, докапываясь до самой сути.

– Сначала я подумал, что ты хочешь продвинуть собственное творчество, – заметил, отставив бокал в сторону.

– Брось, – Мартин усмехнулся. – Не с моим сомнительным даром слова пытаться пробиться в эшелон издающихся авторов. Все мои литературные опыты закончились до момента вступления в более или менее подходящий для этого возраст, а детские попытки сложно назвать удачными. Предпочитаю помалкивать о нелепых сочинениях, датированных годами далёкого прошлого, и не вспоминать о них, по мере возможности.

– При правильной подаче продвинуть можно любое дерьмо. Мне ли этого не знать? Довольно просто раскрутить его настолько, что даже самые здравомыслящие люди поверят в шедевральное наполнение купленной книги. Читатель готов съесть всё, на чём висит ярлык бестселлера. Чем чаще напоминаешь потенциальной аудитории о том или ином издании, тем чаще они обращают внимание и, как следствие, покупают. Наполнение зачастую не блещет, но они верят и восхищаются. Главная задача – добиться их веры, остальное – вторично. Женщинам нужна нежность, мужчинам – откровенность с минимум цензуры и герой, на месте которого они представят себя. Герой, которого со всех сторон оближут прекрасные дамы, коих он будет иметь в перерывах между попытками спасти мир. Девушкам нужно это же самое, только поданное с иного ракурса. Они будут представлять себя на месте красотки, которую имеет роскошный герой. Героиням этих книг не обязательно прокачивать скилл, достаточно получить в пару героя, которым они смогут восхищаться. Что становится популярным ныне? Жвачка для мозгов. Массовый продукт, а такой даже однолапая курица напишет, не то, что человек образованный и начитанный.

– Когда к тебе обратится со своей рукописью однолапая курица, не забудь запечатлеть исторический момент. Я хочу это видеть.

– В обязательном порядке. На такое я и сам не откажусь посмотреть. Пока прецедентов не было, но кто знает, как оно сложится в дальнейшем? Но не будем о призрачных перспективах. Лучше расскажи мне немного о том романе, который ты собирался мне предложить для дальнейшего продвижения. Что за автор? Какими судьбами к тебе попала рукопись? Оно действительно талантливо? Или Трис, устав от дизайна, решила попробовать свои силы в написании любовных историй, но не знала, к кому обратиться?

– К мисс Кингстон произведение не имеет никакого отношения. А она – ко мне, – Мартин сделал несколько маленьких глотков воды, посматривая на часы.

У Кэндиса было в запасе ещё пять минут.

Когда довелось разговаривать по телефону, Мартин попросил приехать немного позже официального начала встречи. Эти несколько минут были отведены как раз под обсуждение личности автора и попытку создать ему рекламу. Признаться, в области проведения акций, направленных на продвижение товара, Мартин профессионализмом похвастать не мог. Он там и дилетантом не был, но всё равно надеялся, что сумеет сделать так, чтобы о его протеже осталось приятное впечатление.

– Значит, милая мисс Кингстон автором не является?

– Нет. Должен сказать, что автор принимает участие в конкурсе молодых литераторов. Если займёт первое место, с ним заключат контракт, так что, возможно, помощь не понадобится. Мне просто хотелось перестраховаться на случай, если он не одержит победу. Второе и третье места награждаются, но издание им не светит, а я уверен, что «Призрачные мальчики» должны выйти на бумаге.

– О! И о чём эти мальчики?

– О жизни двух братьев. О противостоянии. О поисках себя. Подростковый роман, приправленный мистикой. Немного любви, много проблем. Довольно живо и искренне написано. Определённой аудитории должно понравиться. Школьники, студенты… Некоторым взрослым тоже придётся по вкусу. Творения явно не уровня Айрис Мёрдок и, конечно, не новое появление Джона Милтона, но точно не бездарно. Для своего времени – идеально.

– Ты читаешь романы, написанные для подростков?

– Обычно нет, но здесь сделал исключение. С подачи близкой подруги, рассыпавшейся в лестных отзывах. Она преподаёт литературу в академии и, в общем-то, никогда не была замечена за вдохновенным прочтением откровенной чуши.

– У каждого человека есть свои грязные секреты, связанные с постыдными удовольствиями. Возможно, на досуге она с упоением проглатывает один за другим романы, которые потом призывает сжигать на кострах, а ты об этом не знаешь.

– Возможно, – согласился Мартин. – Но это не тот случай.

Замолчал, увидев, как на пороге ресторана появился Кэндис, выполнивший требования к внешнему виду. Не униформа академии, не строгий костюм с галстуком, но и не нечто неформальное.

Кэндис сказал, по-видимому, что у него назначена здесь встреча, и в сопровождении официанта направился к нужному столику.

Даррен перестал уделять повышенное внимание напиткам и посмотрел туда, куда был направлен взгляд Мартина.

– Добрый вечер, господа, – произнёс юноша, оказавшийся рядом с их столиком. – Мистер Уилзи, рад вас видеть. Мистер…

– Нортон, – подсказал Даррен. – Литературный агент.

– Мистер Нортон, мы незнакомы, но, надеюсь, что наше общение будет не менее приятным, нежели в случае с мистером Уилзи.

Улыбка осветила лицо, но тут же исчезла.

Юноша вновь посерьёзнел, устраиваясь на отведённом ему месте. Сел ближе к Мартину, но на приличном расстоянии, даже локтями с ним не соприкасался. Тем самым опроверг догадки Даррена о возможных причинах столь сильной озадаченности Мартина судьбой чужого творения.

Даррен не был уверен, что Мартин продвигает творение близкого человека, но периодически подобные подозрения в голову закрадывались.

Мартин редко проявлял интерес к чужим жизням, в роли мецената выступал ещё реже, а тут сделал исключение. Этому должно было быть разумное объяснение, но пока ничего лучше теории о любовной связи выдвинуть не получилось, а она находилась на грани краха.

– Познакомься, – произнёс Мартин. – Молодое дарование, о котором я тебе говорил. Кэндис Брайт.

Даррен вскинул бровь. Взгляд его выражал всего одну мысль. Серьёзно? Это не шутка?

– Я хотел бы внести ясность и уточнить кое-что, – Кэндис сжал в пальцах салфетку. – Да, меня действительно так зовут. У моих родителей специфическое чувство юмора, потому ношу те паспортные данные, которыми они меня наградили.

– Мартин, а это молодое дарование хотя бы в университет поступило? – поинтересовался Даррен.

– Ещё нет, – признался Мартин. – Поступит в следующем году.

– Поразительно.

– Почему?

– Я был уверен, что ты ведёшь речь об авторе другой… возрастной категории. Разумеется, я говорил о принципах раскрутки и создания искусственного ажиотажа вокруг романов, но новые условия ставят меня в тупик.

– Считаешь, что юные авторы не способны написать что-то достойное? – спросил Мартин.

Кэндис, глядя на них, задавался актуальным и своевременным вопросом. Зачем его вообще позвали на этот ужин? Перемыть ему кости оба могли и в общении тет-а-тет. Для этого не обязательно было представлять их с Нортоном друг другу.

Заочное знакомство, в данном случае, рассматривалось Кэндисом в качестве приоритетного. Откровенных оскорблений в его адрес – пока – не звучало, но сомнения и сарказм, промелькнувшие в голосе агента, стоило только назвать истинный возраст, не остались незамеченными.

Более того, Кэндис чувствовал, что знакомый Мартина разочарован этим открытием. Он надеялся на знакомство с автором шедевра, способного за первую неделю после старта продаж возглавить топ, надолго застолбить за собой лидерство и сделать агента, открывшего нового популярного автора, гением маркетинга.

Желательно, чтобы автор этот оказался ещё и привлекательной девушкой – наверняка имя ввело в заблуждение и позволило Даррену угодить в ловушку предубеждений. Как альтернатива, шикарной женщиной в меховой накидке, вечернем платье и с изящным мундштуком в руках. Но никак не юношей, играющим во взрослого и возомнившим себя писателем.

Именно, что возомнившим, а не реально таковым являющимся.

Правдивость высказывания о первом впечатлении Кэндис неоднократно ставил под сомнение, но сейчас понимал, что для некоторых людей оно является определяющим. Он Даррену не понравился, доверия не внушил, а потому и план Мартина уже сейчас, на начальном этапе, отправлялся на дно. Ставка не сыграла, отрывать с руками творение Кэндиса никто не собирался. Его вновь отбросило на стартовую позицию, ту самую, где единственным вариантом для реализации оставалась победа в конкурсе, то есть, никаких вариантов вообще.

К слову, стоило заметить, что Даррен и у Кэндиса прилив положительных эмоций не спровоцировал. Не потому, что произвёл впечатление плохого человека, поверить которому себе дороже. Антипатия формировалась исключительно за счёт понимания чужой подверженности стереотипам, а ещё – невысказанным, но с лёгкостью прочитанным во взгляде насмешкам над нелепым именем.

Даррен мог оказаться интересным собеседником, верным другом, любящим супругом и отцом, покорителем горных вершин или председателем местного отделения общества защиты животных, щедрым благотворителем… Да кем угодно, в принципе. Мнение Кэндиса уже сложилось, и было оно далёким от понятия идеала.

Но Мартин считал встречу необходимой, и Кэндис решил подыграть, постараться изменить представления о себе, не пытаясь ввернуть в каждую фразу умную мысль, чтобы продемонстрировав уровень интеллекта, а на деле начиная выглядеть глупее, но время от времени позволял себе вклиниваться в чужую дискуссию. Отпускал дельные замечания, не строя из себя взрослого, многое повидавшего человека, но и не примеряя маску инфантильного существа, продвигаемого вперёд за особые заслуги.

Возможно, интимного характера.

Кэндис не готов был делать громкие заявления, но подозревал, что хотя бы однажды за вечер такая мысль Даррена посетила. Неизвестно, укоренилась ли в сознании или улетела в неизвестном направлении, но то, что она была – очевидно.

Мартин тоже это чувствовал.

Внутреннее напряжение нарастало.

Он был уверен, что вечер пройдёт в иной обстановке, беседа получится достаточно непринуждённая, занятная и крутиться будет исключительно вокруг литературы. Тема вечера актуальности не потеряла, но общий настрой всех участников деловой встречи отличался от придуманного плана.

Даррен по-прежнему проявлял профессиональный интерес, исключительно. При этом продолжал активно накачиваться вином, пространно рассуждая о нуждах современной литературы, точнее, её потребителей.

Кэндис согласно кивал, принимая к сведению эту спонтанную лекцию и, наверное, тихо ненавидя человека, позвавшего его сюда, тем самым, поставившим в неловкое положение.

Мартин эту натянутую вежливость ощущал максимально. Она его наталкивала на мысли о струнах, готовых лопнуть в любой момент. Вот в их качестве сегодняшний разговор выступал просто отменно.

До появления Кэндиса Мартин был уверен, что его знакомые быстро найдут общий язык, разговорятся о рукописи, обсудят все тонкости и расстанутся крайне довольные событиями этого вечера. Мартин думал, что именно он почувствует себя лишним за столиком, но как-то так получилось, что задумка встала с ног на голову. И тот, кому предписывалось блистать, став главной звездой, проявлял холодную, сдержанную вежливость, а Даррен выискивал подвох, не веря, что столь юный автор способен написать роман, заслуживающий внимания, а не бессмысленный набор слов с зачатками сюжета, погибающими ещё в начальных главах, плоскими героями и бестолковыми сценами-связками.

Автор подросткового возраста – это несерьёзно. Не стать ему кумиром молодёжи, вроде Джона Грина или любого другого автора, пишущего в направлении янг-эдалт. Раскручивать творение такого – это заранее обречённое мероприятие.

Мартин видел, что для Кэндиса истинные настроения собеседника тайной не являются. Он знает, но не подаёт вида, продолжая светскую беседу.

Они разговаривали о рукописи, персонажах, основной мысли, вложенной в произведение, аудитории, на которую Кэндис ориентировался во время написания, о былых достижениях, о должности главного редактора в «Буднях…». Так себе дополнение к общему портрету личности, но Даррена этот момент почему-то больше всего заинтересовал.

Перехватив взгляд Кэндиса, Мартин прочитал в глазах тот же вопрос, что занимал его самого.

Во что выльется беседа? К каким результатам приведёт? Стоит рассчитывать на реальную помощь, или эта вылазка – напрасная трата времени?

Встреча завершилась раньше, чем планировалось. Даррену позвонили, и он вынужден был откланяться, предварительно, правда, одарил призрачной надеждой.

– Подводя итог сегодняшней встрече, могу сказать вот что. Издателям нужны книги, которые будут продаваться, принося прибыль. Много прибыли. Книги, лежащие на складах мёртвым грузом, им, естественно, на хрен не сдались. Скажу честно, к вашей затее отношусь без особого энтузиазма. Рукопись не светилась в сети, миллионы просмотров и поклонников не собрала, а, значит, осталась никому неизвестной, и сложно сказать, насколько она востребована в итоге. Две положительные рецензии, полученные от учительницы и просто симпатизирующего лица – это не то, что способно меня переубедить. Прошу прощения за откровенность, но это так. Бизнес, ничего личного. Если бы рукопись никуда не пошла, я бы сразу ответил отказом, но… Участие в конкурсе меняет дело в корне. На лонг-лист ориентироваться я не буду, но шорт – это уже успех. Точнее, шаг на пути к успеху, тем более что конкурс весьма авторитетный. Займи хотя бы третье место, и я обещаю найти на твою рукопись издателя.

– Третье?

– Да, как минимум. Лучше – выше. Если выиграешь, то я признаю свою ошибку, приеду и принесу извинения за резкие высказывания относительно способностей настолько молодых авторов. Тогда и мои услуги не понадобятся, но я на всякий случай оставлю визитку. После объявления результатов буду ждать звонка. Когда оно, кстати?

– Первого декабря, – произнёс Мартин, опередив Кэндиса.

– Отлично. Целый месяц на доработку провисающих моментов, если таковые имеются. А они, готов поспорить, есть у всех авторов. Совершенствуйся, работай над текстом, превращай его в произведение искусства, – Даррен положил на стол визитную карточку и подтолкнул её ближе к Кэндису. – Сейчас вновь прошу прощения, но я вынужден откланяться. Дела зовут, а отложить их в долгий ящик не имею возможности.

Допив вино, Даррен подозвал официанта, оплатил свою часть счёта и удалился, оставив Мартина и Кэндиса наедине. Вряд ли нарочно подстроил этот побег, заранее попросив кого-то из знакомых позвонить во время ужина, хотя, и такую возможность Мартин не исключал. Рассматривал в качестве одного из допустимых вариантов, но за аксиому не принимал.

Расписанием чужого дня он никогда не озадачивался, но мог с уверенностью сказать, что Даррен действительно относится к той категории людей, коих принято именовать личностями нарасхват. У них вечно сотни дел, требующих моментального вмешательства, тысячи планов и миллионы знакомых, жаждущих получить немного внимания. То, что Нортон согласился поужинать в компании университетского приятеля и его протеже, можно было назвать большой удачей.