Текст книги "Будни «Чёрной орхидеи» (СИ)"
Автор книги: Dita von Lanz
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 73 страниц)
– Думаю, молодой человек, сами понимаете, что ваше присутствие здесь нежелательно, – произнёс Артур хмуро.
– Нет, не понимаю.
– В таком случае, я вынужден резюмировать: переоценил ваши умственные способности.
Каждое его слово звучало резко и очень чётко, как стук камешков, падающих на пол в бескрайней тишине.
После того, как старшее поколение Стимптонов удалилось восвояси, Рендалл устало потёр виски и потянулся к своей одежде. Особого раскаяния на лице не прочитывалось, хотя, для Терренса не осталось незамеченным некое беспокойство, промелькнувшее в глазах.
У выхода из комнаты Терренс перехватил Рендалла за локоть, удержал на мгновение, прикоснулся губами к виску.
– Всё будет хорошо, Рен, – пообещал, несмотря на то, что дикой уверенности в правдивости сказанного не испытывал.
– Учитывая особенности характера моего отца, не уверен, – хмыкнул Рендалл, протягивая Терренсу руку и позволяя сжать свою ладонь.
– Он…
– Не совсем толерантен к меньшинствам? Что-то вроде того. Правильнее будет сказать, что он вообще не терпим к такому виду отношений. Если бы не завтрашняя церемония, он действительно постарался бы исполнить обещание, спустив меня с лестницы. Но свадьба уберегла меня от незавидной участи – нельзя, чтобы жених потерял товарный вид и опозорил семейство благодетельницы. Завтра удача от меня уже отвернётся, сразу после того, как я откажусь жениться на Кейтлин.
– То есть…
– Ну да. Есть же сбежавшие невесты, а я буду сбежавшим женихом. – Рендалл улыбнулся. – Увези меня отсюда, Терренс. Просто дождись моего появления за воротами, и уедем вместе, подальше от всех этих людей, обязанностей и прочей ерунды.
– В Оксфорд?
– Боюсь, в сложившейся ситуации я его не потяну. Я, признаться, вообще ничего не потяну… Попробую, в таком случае, поработать некоторое время. Ничего страшного.
Он покусал губу, замешкавшись немного, но быстро взял себя в руки, после чего вышел за дверь и направился в сторону гостиной, где его уже ожидал отец.
Сиенны, как и предполагалось, поблизости не было. То ли рыдала в общей спальне, оплакивая позор семьи, то ли просто ушла, чтобы не становиться свидетельницей скандала – Рендалл очень сомневался, что выдержки отца хватит на цивилизованный разговор без повышения тона. Если Артур не сорвётся, это будет нечто невероятное – новая практика в истории Стимптонов.
– Мне казалось, что в нашей семье растёт мужчина, – процедил презрительно. – Никогда ещё я так фатально не ошибался. Может быть, тебе с детства следовало юбки покупать и тампоны? Не сомневаюсь, ты бы нашёл, куда их засунуть.
Рендалл стиснул зубы. Эта пьеса в лицах, разыгрываемая одним человеком, порядком раздражала. Попытки унизить его, называя женщиной и неуместно иронизируя относительно их физиологических особенностей, проходили мимо, не задевая, но выглядели довольно жалко. Рендаллу не хотелось опускаться до этого уровня, потому он хранил молчание, неотрывно глядя на отца и размышляя, как далеко Артура занесёт в попытках прочитать мораль.
У отца был свой взгляд на вещи.
Его молчание собеседника не успокаивало, а лишь раззадоривало сильнее, заставляя подбирать всё более и более едкие замечания. Он не видел границ, его так откровенно несло, что Рендаллу становилось противно до отвращения.
Впрочем, не последнюю роль в таком настрое отца играл алкоголь, принятый на пикнике. Артур не был сдержанным в выражениях на трезвую голову, а, выпив, он становился невыносимым и мерзким.
Удивительно, что не устроил показательную казнь прилюдно.
Хотя, если задуматься, то нет ничего удивительного – закономерное явление.
Он жаждал вылить свой гнев на сына, опозорить, пристыдить, пробудить комплекс ничтожества, крепко-накрепко вбив эти постулаты в голову Рендаллу. Наблюдатели пришлись бы весьма кстати, но тут ситуация не располагала к излишней откровенности и привлечению большого количества свидетелей. В противном случае, был риск получить развитие событий отличное от одобренного варианта. Не сын будет униженным и вымазанным в грязи, а Кейтлин и её семья посчитают личным оскорблением действия, последовавшие со стороны Рендалла, и откажутся от заключения союза.
– Не стану спрашивать, как долго это продолжается. Достаточно было один раз увидеть собственными глазами, чтобы составить общее впечатление. Тебя никто не принуждал и не заставлял. Тебя только пользуют, как грязную дворовую девку, имея во все дыры, а ты воешь, как последняя блядь, и просишь ещё. – Артур стиснул зубы, словно жаждал стереть их в мелкую крошку. – Ты недостоин фамилии Стимптонов, и я бы с удовольствием вышвырнул тебя из нашего дома, из семьи, поскольку большего позора представить просто не могу. Может, ты считаешь, что я всю жизнь мечтал увидеть, как мой сын отсасывает какому-нибудь мужику?
– У вас обман зрения. Всё было ровно наоборот, – произнёс Терренс, появившийся на пороге гостиной.
Рендалл обернулся.
Терренс смотрел непосредственно на Артура, не испытывая смущения, даже не пытаясь сыграть роль покорности и смирения. Стоял, сложив руки на груди и прислонившись плечом к косяку. На губах играла ироничная полуулыбка.
Рендалл с трудом удержался от тяжкого вздоха.
Неумение Терренса держать язык за зубами нередко служило источником большого количества проблем. Не в том смысле, что он был образцовым сплетником, способным растрепать ту или иную тайну по секрету всему свету, а в том, что иногда не видел границ и шёл напролом там, где следовало немного притормозить и подумать – попытаться найти иной выход, затратив меньшее количество сил, средств и нервных клеток.
– Ты ещё здесь? – прищурился Артур. – Кажется, я приказал тебе убираться.
– Я не могу уйти так просто, поскольку тоже являюсь полноправным участником событий. Наверное, за вышеназванные действия мне должно быть невыносимо стыдно, но раз уж ничего подобного не случилось, и я по-прежнему в прекрасном расположении духа, приму участие в беседе. Она ведь имеет ко мне непосредственное отношение.
– Ублюдок…
– Мистер Уилзи. Попрошу.
– Не дорос ещё до мистера, – процедил Артур.
– В таком случае, можете называть меня Терренсом. Но никак не ублюдком. Вы с членами моей семьи на брудершафт не пили. Впрочем, даже совместное распитие спиртных напитков права разбрасываться оскорблениями вам не дало бы. Кроме того, могу заверить, что прихожусь законным сыном Альберту и Нэнси Уилзи, потому о подобном определении, направленном в мою сторону, не может быть и речи.
Он покинул дверной проём, в котором отирался на протяжении последних нескольких минут и подошёл к дивану, занимаемому Рендаллом. Остановился за спиной последнего, садиться, судя по всему, не собирался. Как и подчиняться воле Артура, растворяясь в тумане и больше никак о себе не напоминая.
– Мне наплевать на твою родословную.
– Я достаточно знаю о вашей семье, чтобы утверждать обратное. – Терренс засмеялся, опираясь обеими ладонями на спинку дивана. – Вы ведь души не чаете в тех, кто располагает немалыми средствами. А если человек с внушительным счётом в банке ещё и породистая лошадка, происходящая из благородного семейства, то сразу падаете ниц. Жаждете, чтобы Рендалла окружали люди исключительно подобного сорта. Все, кто беднее вас – ничтожества. Те, кто богаче – идеальны «от» и «до». Вас в детстве дурно воспитали, мистер Стимптон. Как же понимание того, что всё тленно, материальное не имеет значения, а главное в людях – душа?
– Что тебе нужно?
– Мне интересно, в каком направлении будет развиваться ваша проникновенная речь. Возможно, на меня она тоже подействует, и я моментально начну раскаиваться во всём, что успел натворить ранее.
– Ты можешь делать всё, что угодно, когда это касается лично тебя. Но к Рендаллу тебе лучше не приближаться.
– Правда? А что будет в противном случае? Последуете примеру своей невестки и постараетесь нанять пару-тройку бравых парней, готовых за небольшое вознаграждение превратить меня в лежачего пациента госпиталя? Занимайте очередь, мистер Стимптон.
– Свадьба состоится, в любом случае, – произнёс Артур, посмотрев сначала на сына, а потом на Терренса. – Это не обсуждается. И остаётся только надеяться, что ни Кейтлин, ни её родители не узнают об этом досадном инциденте, потому что в противном случае…
– О, будьте уверены, Кейтлин знает. Пусть не об этом, но знает. И больше вас. Думаете, она действительно предложила вам денег из чистого человеколюбия? Да не смешите. Если бы в этой ситуации не был замешан личный интерес, вы бы давно объявили себя банкротом, а Дин Кларк значительно расширил влияние в строительном бизнесе. Но Кейти я настолько поперёк глотки стою, что она на всё готова, и свадьба с человеком, который её не интересует вообще, не самая большая жертва. Главное, что этот человек интересует меня, а мне не должно быть хорошо.
– Меня ситуация устраивает в том виде, в котором она находится сейчас.
– Зато не устраивает меня, – впервые с начала разговора Рендалл решился не отмолчаться в стороне, выступая в качестве наблюдателя, а принять живое участие.
Голос его, вопреки ожиданиям Терренса, прозвучал не тихо и сдержанно, а весьма решительно и твёрдо. Мимолётный взгляд, брошенный в сторону Рендалла, подозрения подтвердил. Радужка по-прежнему напоминала глубокое синее море – один из признаков не только возбуждения, но и злости тоже.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Ты тут говорил о том, что я недостоин фамилии, которую ношу. Говорил, что с радостью вычеркнул бы меня из состава семьи, но, если задуматься… Разве ты поступил иначе? По-моему, заключение этого союза само по себе отлично иллюстрирует ситуацию. Или ты считаешь, что женить меня на даме, которая, мягко говоря, не дружит с головой – отличная идея?
Артур молчал, но в глазах его всё прочитывалось великолепно. Рендалл подозревал, что мысленно отец его уже расчленяет. Терренс, проецируя этот взгляд на собственную персону, был с Рендаллом солидарен.
Артур обоим желал мучительной смерти.
– Не тебе решать, какими методами я спасаю семейный бизнес.
– Все жертвы совершаются во имя спасения семейного бизнеса, который нам уже не принадлежит, – протянул Рендалл. – Хорошо постарался, папа. Аплодирую стоя.
– Нахватался дерзости, как собака блох, и считаешь, что вправе указывать отцу? С кем поведёшься, как известно. Прежде чем учить меня жизни, сам сделай хоть что-нибудь.
– Отличный аргумент, – хмыкнул Терренс.
– А мистер Уилзи-младший…
– Средний.
– Мистер Уилзи-средний у нас не только мастер пикировки, но ещё и великолепный делец? У него на примете множество вариантов противостояния Кларкам? Или, может быть, он готов был лично пожертвовать в пользу бедных?
– Вполне.
– Мне не нужны деньги, заработанные подставленной задницей, – презрительно выплюнул Артур.
– А те, что заработаны членом, значит, подойдут?
Рендалл вскинул голову, произнеся это, и серьёзно посмотрел на отца. Он знал, как Артур ко всему относится и как происходящее воспринимает. Потому поставить себя на его место получилось довольно быстро, испытав минимум сложностей. Не получив пока ответа, Рендалл уже и сам знал, как может ответить отец. Разумеется, да. Они подойдут, и наплевать, что, по сути, и то, и другое реально подвести, при наличии желания, под определение добровольной проституции.
Пока он находится в постели Кейтлин Бартон, всё отлично, прекрасно, великолепно – и ещё море синонимов восторга.
Когда оказывается в постели Терренса, дело сразу принимает иной оборот, и это уже невозможно вписать в графу «правильное поведение».
Рендалл понимал, что своими ответами отца только сильнее злит, и вечно тихое тление раздражения продолжаться не может. Ещё немного наглости, пара ответных реплик, выдержанных в тоне, противоречащем ожиданиям Артура, и за свою дерзость придётся расплачиваться. Даже мысли о необходимости сохранения товарного вида жениху не перекроют пробудившейся ярости.
Но не думал, что это случится прямо сейчас.
В моменты неконтролируемой злости Артур Стимптон походил на ястреба: черты его лица максимально заострялись, придавая сходства с хищными птицами, нацеленными на убийство намеченной жертвы. Так же и он жаждал разделаться с одной из своих жертв, имевшей наглость пойти против родительской воли. В высказывании. Что могло быть после отказа заключать брак, думать не хотелось, но Рендалл и без того примерно представлял итоги своеволия.
Крайне печальные итоги.
Отец назвал Рендалла бесполезной швалью и явно не собирался ограничиваться словами. Он бросился к Рендаллу, планируя выместить свой гнев с помощью рукоприкладства, независимо от того, каким оно будет. Хоть пощёчина – слабовато для получения полного морального удовлетворения, но тоже ничего. Хоть полноценный удар.
Терренс оказался проворнее, перехватив кулак Артура прежде, чем он соприкоснулся со скулой Рендалла, и сильно сжав.
– Пять секунд, и я ломаю вам руку, – произнёс с улыбкой. – Раз.
– Ты…
– Два.
Терренс не походил на человека, способного шутить в таком ключе. Артур серьёзность чужих намерений прочувствовал в тот момент, когда посмотрел на Терренса и увидел в его глазах совершеннейшую пустоту, без проблеска сожаления.
Хватка у него, надо сказать, была потрясающая. Ему действительно ничего не стоило претворить обещанное в жизнь. Он мог запросто сломать руку не зарвавшемуся сверстнику, а взрослому человеку, которого, по идее, следовало уважать. Но как-то не получалось.
Если Сиенна ещё пробуждала – моментами – в душе Терренса какие-то тёплые чувства, то Артур вообще таковых не порождал.
– А потом скажу, что это именно вы случайно споткнулись и упали с лестницы, – добавил, оттолкнув Артура от себя. – И попробуйте доказать обратное. В настоящий момент, вы хоть и не с лестницы, но уже скатились вниз. В моих глазах. Необоснованное рукоприкладство в отношении детей – последнее дело. Бывают случаи, когда это приходится к месту, но этот одним из них не является. Что касается ваших слов с требованием убираться отсюда… Так и быть, я уеду. Сегодня. Но не думайте, что запросто отделаетесь от моего общества. Я буду появляться там, где хочу. Так долго, как сам того захочу, и мнение постороннего человека не имеет значения. Ясно?
– Принимая во внимание твои манеры, могу сказать, что по тебе тюрьма плачет.
– А по вашей потенциальной невестке рыдает психиатрическая клиника. Здорово, правда? Вообще забота о моём будущем приятно согревает. Обещаю, что буду предельно осторожен, расчленяя очередной труп, а прятать его постараюсь с особой тщательностью, избегая сегодняшней спонтанности в действиях. – Терренс одарил собеседника самой сладкой из своих улыбок.
Сладкой, с поправкой на то, что в ней приторность была показательной. Истинные эмоции прочитывались довольно просто, и в них вообще никакой нежности не проскальзывало. Лишь неприкрытая злая ирония на грани с сарказмом.
Рендалл, услышав последнюю фразу, резюмировал, что, прислушавшись к интонациям и посмотрев в это лицо, поверить в реальность такой ситуации с участием Терренса довольно просто.
Наверное, это должно было его оттолкнуть, но он пришёл к иным выводам, прямо противоположным. Если Терренсу действительно понадобится помощь, чтобы спрятать труп, он не станет шарахаться в сторону и вопить о моральных уродах. Он ещё и расчленять поможет, а потом любезно окажет содействие в деле заметания следов.
От подобных мыслей веяло болезнью. Он сам это понимал. Но кто сказал, что любовь не является одной из них?
Подвести жирную черту под разговором с Артуром удалось далеко не сразу, вслед за этим обменом любезностями последовал ещё один виток пререканий, и ещё один… До тех пор, пока на горизонте не появились Бартоны.
Перед ними Артур никакого разбора полётов устраивать не стал бы – слишком трясся за сохранение в силе договорённостей о заключении брака. И скандалить тоже не стал бы, что Терренса немного успокаивало.
Говард предложил ему остаться, явно не испытывая и сотой доли тех чувств, которые пытался изобразить, но Терренс вежливо отказался, отправившись на поиски родственников.
Родители и Мартин к этому моменту уже уехали, но зато ему удалось переброситься парой слов с Элизабет. Общение с ней немного скрасило тошнотворное окончание вечера. Тревоги не утихали, но Терренс приказал себе распрощаться с паникой и начать мыслить рационально, не отвлекаясь на досадные противоречия, проникавшие в мозг.
Почувствовав на себе чужой взгляд, Терренс обернулся. И совершенно не удивился, поняв, что так на него смотреть способна только Кейтлин.
Смесь невероятного обожания и зашкаливающей ненависти в одном флаконе. Спешите получить пробный образец.
Он не думал, что придётся столкнуться с Кейтлин ещё и лицом к лицу, но сейчас она стояла перед ним.
В свадебном платье и с букетом белых хризантем в руках.
– Терренс, скажи, что я красива в этом платье, – выдала вместо приветствия.
Он недоумённо вскинул бровь, одной игрой мимики выдавая всю гамму испытанных эмоций, хотя, стоило признать: догадывался, почему от него требуют подобных признаний. И опасался, что давно известный сценарий может повториться. Сначала от него потребуют любви, потом начнут угрожать, не получив нужного результата, а свадебное платье, замаранное кровью, станет просто идеальным штрихом к совершенной работе. Той самой композицией, которой не хватало прежним выступлениям дивы перед публикой. Сегодня она работает с особым восторгом и повышенной самоотдачей.
– На труп невесты похожа, – произнёс бесстрастно. – Только глаз не вываливается, а в остальном… Практически стопроцентное сходство.
Терренс, конечно, солгал.
Ничего похожего там не было, да и быть не могло. Если только розовую помаду за сходство посчитать.
Позаимствовать фасон платья Кейтлин у героини мультфильма точно не решилась бы. Кто станет носить открытый верх при таком рисунке на руках? Потому не было ничего удивительного в платье, немного приспущенном с плеч, но, при этом, с длинными рукавами, утверждённом матерью невесты, несмотря на довольно тёплую, даже жаркую погоду за окном.
– Когда ты уже подавишься своим цинизмом? – поинтересовалась Кейтлин, продолжая стоять в дверном проёме и гипнотизировать Терренса взглядом.
– Явно не сегодня и не сейчас. Позволь задать тебе встречный вопрос. Что счастливая невеста делает у меня дома? Разве тебе не нужно готовиться к свадьбе и с нетерпением ожидать начала торжественного мероприятия?
– Меня насторожили слова Артура Стимптона, и я решила проверить всё сама.
– Слова о чём?
– О том, что тебя не будет на церемонии бракосочетания.
– Тебя это удивило?
– Неужели ты действительно отказался от идеи присутствовать там? Мне казалось, что ты не такой слабак, а, значит, сможешь посмотреть правде в глаза.
– Правде? Это о том, что ты воспользовалась ситуацией, расположила к себе старшее поколение Стимптонов и, тем самым, забрала у меня Рендалла? Прости, у меня нет желания принимать участие в этом цирке и смотреть, как ты продолжаешь разыгрывать сумасшедшей силы любовь перед собравшимися гостями, но, в большей степени, передо мной. Естественно! Зачем другие, когда есть главный зритель? Не собираюсь доставлять тебе удовольствие, потому… Да, меня там действительно не будет. Можешь свернуть балаган и хотя бы ради приличия попытаться изобразить счастье от перспективы вступления в брак. Ты ведь добилась того, чего хотела.
– Нет.
– Что именно?
– Я хотела не этого, – произнесла Кейт. – Совсем не этого.
– Неужели? Чего же ты жаждала, начиная свою игру? И для чего, на самом деле, сейчас пришла сюда? В надежде, что я тебя осчастливлю? Извини, но нет.
– Я могу отменить эту свадьбу.
Терренс проследил за движением рук.
Кейтлин настолько сильно сжала ладони, что хрупкие стебли несчастных хризантем, попавших под раздачу, грозились вот-вот переломиться.
– Что?
– Я могу отменить свадьбу, – повторила Кейт громче прежнего и посмотрела на Терренса своими ярко-зелёными глазами, подёрнутыми капелькой, а вообще-то, огромной каплей безумия.
Вся эта ситуация представлялась Терренсу абсурдом.
Помолвки, свадьбы, разводы, интриги, затеянные ради вполне ясных целей, но не оправдавшие надежд, на них возложенных. Всё вышеперечисленное, несомненно, встречалось в жизни. Не на каждом шагу, но достаточно часто. Однако он не думал, что окажется в круговороте подобных событий в восемнадцать лет. И не в качестве наблюдателя, а в роли активного участника.
Тем не менее, сейчас он находился в реальном мире, а не блуждал во снах, и напротив него стояла девушка, принесшая ему ворох неприятностей. Говорила, что может отменить свадьбу, которой он желал меньше всего на свете.
Терренс не сомневался: она отменит, стоит только попросить об этом.
Легко и просто сказать всего одно слово.
Отмени.
И он бы сделал это, не задумываясь, не замаячь на горизонте определённые обстоятельства, мешающие пойти на поводу у желаний.
Терренс не был наивным. Он знал, что не всё так просто. В обмен на своё великодушие Кейтлин обязательно потребует ответную услугу.
– Хочешь поменять нас с Рендаллом местами? – предположил.
Судя по звенящей тишине, установившейся в гостиной, попал в точку. Именно этого Кейт от него и ждала.
– И что же ты скажешь Говарду? Прости, папа, но я не хочу выходить замуж за этого человека? Давай поставим вместо него дальнего родственника, столь великодушно откликнувшегося на предложение, а вклад средств в ненужную тебе компанию будем считать актом благотворительности и отпустим бывшего жениха с миром? Так? Или есть иные варианты?
Заявляя, что в Кейт погибает великая актриса, Терренс нисколько не преувеличивал. Такой талант действительно заслуживал сцены и огромного количества восхищённых зрителей.
Вот только Кейтлин предпочитала использовать актёрские приёмы в повседневной жизни, а не в стенах храма Мельпомены.
Находясь под пристальным взглядом, она села, неловко подогнув ноги, и разжала руки. Короткая пышная юбка соприкасалась с полом, хризантемы рассыпались произвольно, превратившись в своеобразный ковёр.
Кейт потянулась, стягивая с головы фату, украшенную, как и было решено много ранее, цветами флердоранжа.
Насколько Терренс помнил толкование языка цветов, они служили одним из символов невинности девушки, вступающей в брак. В сочетании с именем Кейтлин понятие невинности смотрелось довольно смешно.
Нелепо, он бы сказал.
Терренс не собирался подходить к ней ближе, ставить на ноги и утирать слёзы. Он просто наблюдал за происходящим, продолжая позиционировать себя зрителем, решившим посмотреть спектакль. Наплевать, что актриса сама к нему пришла, без приглашения, по велению души. Представление обещало быть если не интересным, то, как минимум, забавным.
– На свете есть огромное количество самых разных мужчин, – произнесла Кейт, усмехнувшись горько. – Умнее, красивее, успешнее, интереснее. Они превосходят тебя по многим параметрам, но мне никто из них не нужен. С тех пор, как мы познакомились, я думаю только о тебе. Ничего не могу с собой поделать, сколько бы усилий не прикладывала. Понимаешь, Терренс? Или нет? Рендалл… Я знаю, он меня не любит, возможно, даже ненавидит за такой поступок, но он хотя бы пытается быть по отношению ко мне милым. Он волнуется обо мне, разговаривает со мной на равных, а не как с умалишённой. Сумасшедшей сукой не называет, поддерживает, по мере возможности, и не попрекает сломанной жизнью. Он заботливый в быту и любовник, на самом деле, потрясающий. Нежный, внимательный по отношению к желаниям другого человека. В отличие от некоторых, зацикленных исключительно на себе. Множество черт характера, присущих Рендаллу, делают его гораздо лучше тебя. Но они не делают его тобой. Он, сам по себе, мне не нужен. Только в качестве способа подобраться ближе к человеку, который мне действительно дорог.
– Ты всерьёз полагаешь, что я соглашусь на рокировку и сегодня же отправлюсь с тобой под венец? Это… забавно. И безмерно глупо. Может, ты мне, будучи великодушной, ещё жизнь втроём предложишь?
Терренс хохотнул коротко, замолчал, а потом вновь засмеялся, не сдерживая собственные порывы. Громко, заливисто и заразительно, словно предлагал Кейт разделить с ним это веселье.
Маленькая девочка, решившая открыть сезон больших игр с весьма высокими ставками, не выдержала первой и пришла с повинной, ожидая снисхождения, понимания и обещания любви, а он в очередной раз не оправдывал надежд. Сидел напротив, сложив руки на груди, и смеялся, запрокидывая голову. Ему было по-настоящему весело от осознания того, что происходило вокруг него и с ним. От того абсурда, что был порождён поступком Кейт.
Она просто хотела ему отомстить, а вместо этого сделала несчастными всех. И себя, в том числе.
Хотя, она вообще по жизни несчастна.
Амплуа страдалицы, как второе «я». Что поделать?
– Если ты этого захочешь, – тихо произнесла Кейт.
Терренс осёкся, замолчал. На мгновение показалось, что он ослышался, но Кейтлин выглядела серьёзнее некуда. Никаких улыбок и саркастических усмешек. Только нервные движения рук – пальцы, обрывающие лепестки хризантем, сминающие их и уничтожающие природную красоту.
– Ты это серьёзно?
– Не всегда, разумеется. Но я не стану препятствовать вашим встречам, если ты посчитаешь, что они необходимы. Вы можете оставаться любовниками. Если он не будет играть в твоей жизни главную роль, я согласна вытерпеть такое соседство. Просто делай это так, чтобы я ни о чём не знала, не выставляя напоказ и не раскладывая его прямо на нашей кровати.
– Падаешь всё ниже. Унижаешься всё сильнее. Ты готова пустить в постель третьего человека, не зная, как он отреагирует на столь экстравагантное предложение. Нужны ли ему такие отношения? Не интересуешься моей точкой зрения. Нужны ли они мне? Напрасно. Досадное упущение.
– Я готова пойти на всё, потому что люблю тебя. И вытерплю кого угодно, если он или она будут на втором плане.
– Думаешь, если я буду на бумагах твоим супругом, что-то реально изменится?
– Рано или поздно, ты сможешь меня полюбить. Пусть не только меня, но всё же…
– На дух не переношу тройственные союзы. Делиться теми людьми, которыми дорожу, не хочу, потому твоё предложение снова улетает в пустоту. Ты мне не нужна. Ни при каком раскладе. Ни сама по себе, ни в качестве бонуса, приложенного к Рендаллу. Какими бы иллюзиями ты не питала свою фантазию, реальность останется именно такой. Выбирая из вас двоих, на первое место я поставлю его. Да и выбором себя утруждать не буду, потому что всё очевидно.
Кейтлин вспыхнула, швырнула искалеченные стебли цветов на пол, сжала в ладони фату. По щекам разливался болезненный, лихорадочный румянец.
Терренс не сомневался, что в ходе переговоров ни к чему хорошему прийти не удастся, и оказался прав.
Взаимопонимание обошло их стороной. Он не собирался следовать указаниям Кейтлин, а она не планировала отменять свадьбу просто так, без проведения рокировки кандидатов на роль супруга.
– Ты сам сделал этот выбор, – бросила Кейт на прощание. – Считай, что потерял Рендалла навсегда. Он никогда со мной не разведётся, потому что в противном случае, его семья останется без единого фунта в кармане. Рендалл не склонен ставить окружающих под удар, предпочитая жертвовать собой, потому брак будет заключён, а дальше – дело за контрактом. И, зная Рендалла, могу с уверенностью сказать, что он не нарушит данных обещаний.
Терренс имел все шансы вновь рассмеяться ей в лицо, заявив: «Ошибаешься. Он на тебе не женится». Но предпочёл поставить точку в общении иным образом.
– Да. Я всегда делаю выбор сам. Насчёт остального… Посмотрим, – безразлично отозвался, погасив улыбку лишь в тот момент, когда входная дверь хлопнула, а единственным напоминанием о недавнем визите послужили белоснежные лепестки, рассыпанные по полу, и терпкий, с добавлением горьких нот, запах растерзанных цветов.
Терренс подумал, что с этого момента люто возненавидит запах хризантем и флердоранжа.
И снежно-белый цвет. За компанию с ними.
*
Трой Беннет не был частым гостем на свадьбах.
В торжественных мероприятиях подобного типа ему довелось принимать участие всего лишь два раза в жизни, а теперь наступил третий. И тут он был уже не просто гостем, а свидетелем. Осознание важности своей роли заставляло Троя неслабо понервничать, испытав всю гамму эмоций, начиная от растерянности и заканчивая дикой нервозностью. Не в последнюю очередь такое отношение к ситуации прослеживалось из-за общей атмосферы, витавшей над загородным поместьем семьи Бартон.
Трой чувствовал, что все напряжены.
Нет ни одного человека, который выглядел бы по-настоящему счастливым.
Жених и невеста поражали общественность каменными лицами, гости, начавшие стекаться к началу мероприятия, улыбались натянуто, но, стоило только отвернуться, тоже переставали источать елей и патоку, становясь хмурыми и неулыбчивыми. Разве что родители молодых чувствовали себя, подобно рыбам в воде. Но и они тоже лицемерили, играя на публику.
Глядя на родителей Рендалла, Трой с завидным постоянством вспоминал недавнюю сцену, свидетелем которой довелось стать по чистой случайности, но впечатление получилось просто незабываемое.
Он видел, как Рендалл разговаривал с отцом, и это не походило на мирное обсуждение планов, связанных с будущим. Ещё меньше ассоциировалось с наставлением представителя старшего поколения представителю младшего.
Всё происходящее откровенно напоминало преддверие драки, а по сути – скандал, только звуковое сопровождение слегка подкачало. Трой ничего из сказанного Артуром не услышал. Видимо, тот старался сохранить происходящее в тайне, не привлекая к разборкам посторонних, потому шипел, а не кричал. Немое кино, наполненное насилием и ненавистью.
Трою всегда казалось, что перед свадьбой всё должно происходить иначе, развиваться по другому – радостному – сценарию.
Но, чтобы отец отшвыривал сына к стене, а потом хватал за полы пиджака, трепал, подобно тряпичной кукле, и старался придушить… Это было что-то за гранью понимания Троя.
Рендалл, впрочем, недолго позволял вытворять с собой такое. Вцепившись в руку, удерживающую его за горло, он вскоре сумел избавиться от захвата и оттолкнул отца от себя. Так, что тот неловко оступился и едва не упал. Случись подобное, он мог приложиться виском о тяжёлый низкий столик, стоявший в отдалении, и вот это падение уже грозило весьма серьёзными последствиями.
– Пошёл к чёрту со своими нотациями, – довольно громко произнёс Рендалл, поправив воротник рубашки и галстук.
И ситуация открылась с иной стороны, будто кто-то внезапно включил звук, позволив уловить самую суть случившегося, а не мучиться догадками.
– Стой, тварь неблагодарная! – неслось вослед Рендаллу.
