Текст книги "13 кофейных историй (СИ)"
Автор книги: Софья Ролдугина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 29 (всего у книги 139 страниц)
– Почему бы и нет? – легко согласилась я, чувствуя себя вернувшейся в детство. Только тогда маленькой Гинни предлагали карамель, а вот Милдред... Впрочем, не время вспоминать о бабушке. – Ох, Черити, чуть не забыла. Помните, нынче весною я писала вам о парикмахере-убийце и о детективе, спасшем мне жизнь? – Черити кивнула, все так же улыбаясь, но глаза у неё стали серьёзными. – Так вот, счастлива представить вам мистера Норманна, – и я указала рукою на Эллиса.
Тот не сплоховал – в кои-то веки! – и согнулся в почтительном поклоне.
– Польщён знакомством с вами, леди, – произнес Эллис бархатным голосом. В глазах у него плясало лукавство. – И не сочтите за наглость, но упоминание фирменной настойки очень и очень меня заинтересовало. Вы же знаете, какие мы, столичные "гуси", – закончил он с непередаваемой иронией.
Черити вновь рассмеялась, высоко и звонко.
– Разумеется, мистер Норманн. Друзьям Гинни у нас всегда рады. И, конечно, для "гуся"-то я найду и что-нибудь покрепче домашней настойки!
Уже выходя на дорогу, я улучила момент и, встретившись с Эллисом глазами, едва слышно спросила его: "Как она вам?", имея в виду, конечно, Черити.
Детектив сделал страшные глаза и ответил так же тихо, одними губами:
– Очарован!
Гостеприимный особняк Пауэллов не прятался от путников, отчетливо проступая из-под зелёной акварели деревьев и кустарника. Раскрашенный в яркие цвета, он точно явился из детской сказки: белоснежные стены, пронзительно-синие подоконники, прозрачно-голубая черепица – купол небесный... Приманка, искушение, пряничный домик, но внутри поджидает не злая ведьма, а добрая волшебница. И у неё, как приговаривал, посмеиваясь, барон Пауэлл, для каждого находился колдовской напиток по вкусу.
Внутри дома витали запахи чая, медовых вафель и топлёного молока – всегда. И даже сейчас, когда я давным-давно повзрослела и перестала быть записной сластёной, они пробуждали во мне предчувствия чего-то замечательного.
– Эрик, драгоценный! – тоненько пропела Черити, снимая с плеч ивовый короб. – Посмотри, кто к нам приехал! Мистер Норманн, вы не стесняйтесь, проходите... Ай? Жарко? Пальто где оставить? Ой, где вздумается, там и оставляйте. Слуги-то у нас только по утрам и бывают. Повар по утрам приходит, вечером уходит – он на холме живёт, близенько отсюда. Ну, ещё старушка Клара нам помогает, то да сё с кухни принести, прибрать чего...
Черити щебетала без умолку, умудряясь делать с десяток дел одновременно. Звать Эрика, подсказывать Эллису, куда повесить верхнюю одежду, перетряхивать ароматные лепестки в коробе, пристраивать мою шляпку на крючке... Так, словно у маленькой баронессы было шесть рук и по меньшей мере два рта.
Почти как у древней бхаратской богини.
– Черити, солнце моё, ты звала? – проскрипели с верха лестницы, и я взмахнула рукой:
– Дядюшка Эрик!
– Гинни, ты ли это? Ох, и порадовала старика! – массивная трость застучала по ступеням, и вскоре перед нами предстал нынешний барон Пауэлл собственной персоной.
Среднего роста, с вытянутым лицом, совершенно лысый, но зато с пышными седыми усами, он скорее напоминал сошедшего со сцены героя пьесы о провинциальном дворянстве, чем настоящего дворянина. За круглыми стеклами очков сияли доброжелательным любопытством глаза удивительного ярко-синего цвета, какие мне никогда не доводилось встречать ни до, ни после знакомства с Пауэллами. Пожалуй, только Лайзо Маноле природа наделила красками столь щедро. Но для моего сердца нескладный и неловкий Эрик Пауэлл был куда милей и роднее десятка признанных красавцев.
– Ах, Гинни, деточка наша! – причитая совсем не по-мужски, похромал ко мне барон, утирая на ходу скупую слезу, и сентиментальные приветствия с уверениями во взаимных привязанностях пошли по второму кругу.
Лишь немного позже, когда восторги несколько улеглись, а Клара сноровисто накрыла на стол, завязалась осмысленная беседа.
– Ох, Гинни, деточка, нам так жаль твою служанку... Ты кушай, кушай, чудесный суп! Эти грибочки я сама собирала, – гордо добавила Черити, а Эллис поперхнулся и недоверчиво уставился в свою тарелку. – Такая ужасная трагедия, только об этом в деревне и судачат! Мой ненаглядный Эрик намедни ходил туда за шерстью – у меня кончилась, а шарф хочется довязать до холодов... Словом, он пропустил стаканчик-другой у мистера Рэйфа...
– Отвратительное пойло, не чета твоим настойкам, дорогая, – вставил предусмотрительно Эрик, и супруги обменялись нежными взглядами, а потом Черити продолжила:
– Так вот, мистер Рэйф говорил, что это никак на деревню пало проклятие! – страшно-страшно округлила глаза баронесса. – Если б я в такое мракобесие верила, то сама бы перепугалась. Ох, Гинни, девочка ненаглядная, это же, коли с позапрошлой зимы посчитать, пятый человек помирает! Сперва старик Портер в лесу сгинул, когда за дровами отправился. Потом косой сынок Уивера, который кроме "на" и "дай" говорить ничего не умел, хоть и вымахал оглобля оглоблей – такой здоровяк, а до города не дошел, сгинул. А потом...
–...дочь О'Бриана не вернулась с гуляний, и её так и не нашли. А младший сын Джерри Макнила утонул весной в реке, – рассеянно продолжила я, вспомнив слова Уолша. Его голос словно наяву зазвучал в моей памяти.
Эллис взвился пружиной, опрокидывая миску со злосчастным супом:
– Вы знали? Вы знали, но не сказали мне? – едва ли не задыхаясь от возмущения, произнес он и обернулся к замершей испуганно Черити: – Простите, я не сдержался. Просто это было очень и очень неожиданно. Я так рассчитывал на подобные сведения, а тут выясняется, что леди Виржиния утаивала их от меня. А ведь это играет на руку убийце!
– Ничего я не утаивала, – возмутилась я искренне. – Вы не спрашивали, мистер Норманн. Да и не лучше ли уточнить, сколько людей пропало, в архиве, а не доверяться сплетням?
Эллис устало опустился на стул. Черити наконец отмерла, вскочила и, торопливо обойдя стол, набросила на быстро растекающееся суповое пятно салфетку.
– Нет никакого архива, леди Виржиния, – глухо произнес детектив, и мне стало жутковато. – И я пока не знаю, почему мистер Уолш пытается водить меня за нос. Это преступный умысел или преступная беспечность? Леди Пауэлл, – обратился вдруг Эллис к маленькой баронессе, храбро сражающейся с пятном. – Вы, кажется, осведомлены обо всём, что происходит в округе, лучше здешнего инспектора, – он осторожно забрал у неё грязную салфетку и сжал маленькие пухлые ручки в своих. Эрик ревниво насупил седые брови. – Прошу вас, расскажите мне. Это может спасти невинную душу.
Черити беспомощно отступила на шаг назад и несмело дёрнула рукою. Но Эллис, как я знала по своему опыту, держал крепко. И не только чужие пальцы.
Души тоже.
– Что ж получается? – жалобно вопросила баронесса. – На деревне и впрямь проклятие?
– Хуже, – мрачно ответил Эллис. – В Тайни Грин Халлоу поселился зверь. И я здесь, чтобы поймать его – и посадить в клетку.
Разумеется, Черити сдалась.
И, конечно, Эрик помог супруге, чем сумел, пересказывая все сплетни, которые слышал в пабе у Рэйфа.
Не так я представляла себе обед в пряничном домике из моего детства...
– Да, Виржиния, это просто прелестно! – Эллис буквально лучился довольством. Чего нельзя было сказать обо мне; я страдала от чёрной меланхолии. – У вашей Черити великолепная память, чтоб у меня была такая в её годы!
Я опустила голову, скрывая выражение лица за полями шляпки. Впрочем, мы выбрали для отдыха тенистое местечко, прямо посреди ясеневой рощи, и в любом случае Эллис вряд ли бы что-то разглядел.
Зеленый полумрак. Будто в аквариуме у леди Вайтберри.
– У леди Пауэлл. Это для меня они Черити и дядя Эрик, как заведено, а вам, Эллис, не худо бы помнить, что это всё-таки барон с супругой, и иметь хоть каплю уважения.
– Уважаю их безмерно, – горячо уверил меня детектив. – Несмотря на подозрительные грибы и настойки. Какой ворох информации! А информация, Виржиния, – это сила. Думаете, что такое стезя детектива? Озарения? Погони? Нет. Это немного удачи – и часы, дни, недели скрупулёзной работы с документами, свидетелями и уликами. Анализ, рассуждения, десяток абсурдных версий на одну перспективную, тоска, отчаяние, упрямство... А потому любые сведения – на вес золота. И уж тем более такие. Предполагаемые жертвы, их описание и даты исчезновений – это ли не счастье?
– Как знать.
– Ну, не будьте такой унылой рыбиной, Виржиния, веселее!
Эллис с недопустимой фамильярностью толкнул меня в плечо и рассмеялся. Я смерила его фамильным взглядом Валтеров. Наглец смутился – или сделал вид, что смутился.
– Простите, право. Я будто пьяный сейчас.
Глаза у него блестели, как в лихорадке.
– Думаю, после половины графина можжевеловой настойки – не "будто", а самый что ни есть пьяный, – вздохнула я, немного отодвигаясь по бревну. Всё равно юбка была безнадежно запачкана сухой корой. – Настойка эта пьется мягко, но быстро лишает разума и чувства меры. Поэтому я и предложила вам остановиться и переждать здесь, в прохладе, хотя бы час. В доме, к сожалению, слишком велик риск, что Черити соблазнит вас дегустацией еще какой-нибудь редкости. А тут достаточно свежий ветер, чтобы проветрить вашу неразумную голову, Эллис.
Он виновато посмотрел на меня – и сполз с бревна, растягиваясь на мягкой травке.
– Если вы правы, Виржиния, то этот часок мне лучше употребить на сон, – невнятно произнес детектив, сдвигая кепи на лицо. – А вы пока погуляйте по лугу... пособирайте цветы... Что там обычно делают юные невинные девы по весне?
– Сейчас лето.
Эллис пробормотал что-то совсем неразборчивое, и я, предпочтя сделать вид, что это "скажите ещё, что вы – не невинная дева" мне просто померещилось, поднялась и решительно направилась к дороге.
Там, на обочине, кажется, росли какие-то цветочки. Надеюсь, не ядовитые.
Впрочем, далеко мне уйти не удалось.
Сначала беспокойно зафыркали лошади. Потом взметнулись где-то вдалеке птицы, будто потревоженные хищником. Мне, признаться, стало не по себе. Подобрав с земли увесистую палку и отчаянно жалея, что оставила револьвер в особняке, я осторожно направилась к месту, где были привязаны лошади. Сперва мне показалось, что ничего особенного не произошло. Лошади хоть и беспокоились, перетаптывались, но и только – ни следа посторонних.
"Зверь пробежал? – подумала я отстранённо. – Может, лиса? Или кто покрупнее?"
В растерянности я подошла ближе, успокаивающе погладила лошадь, провела рукой по краю седла...
И отшатнулась.
Сразу это было незаметно, но...
– Эллис! – я опрометью кинулась к полянке, где задремал опьяневший детектив. – Эллис, проснитесь немедленно!
– Что такое? – он выскочил мне на встречу из-за куста бузины, на ходу вытаскивая пистолет из-за пояса. – Виржиния, перестаньте мельтешить, ради всего святого! Что происходит? На вас напал кто-то?
– На вас! – задыхаясь, я подбежала к нему и быстро оглядела заросли. Теперь лес казался мне крайне недружелюбным.
– Что? – недоумевая, посмотрел на меня детектив. – На меня?
– Да... то есть на вашу лошадь. Подпруга. Она подрезана. Именно у вашей лошади, моя в порядке. Кто-то покушался на вас, Эллис... И он где-то неподалеку.
– Неподалеку? – Детектив крутанулся на пятках и подозрительно всмотрелся в заросли. – Нет. Бесполезно. Слишком неудобное место, нужно выехать на открытое пространство. А здесь может целая армия прятаться в кустах, а мы и не заметим... – И добавил совсем тихо: – Надеюсь, что этот "кто-то" не собирается по нам стрелять из засады. Впрочем, стал бы он подрезать ремни, если бы собирался?
Первое впечатление меня не подвело. Сбруя действительно была испорчёна, причем очень осторожно. Так, что ремни не порвались бы, когда всадник садился на лошадь. А вот если бы она испугалась чего-нибудь и сорвалась в галоп...
– А у вашей девочки с подпругой все в порядке? – Эллис задумчиво погладил мою вороную по лоснящемуся боку. – Очень странно... Покушение на графиню – вещь обычная, а вот такое ничтожество, как я, может заинтересовать только тех, кто уже попал под подозрение. Или попадёт в ближайшее время. Виржиния, берите лошадь под уздцы – нам придется пройти некоторое время пешком. По крайней мере, с час. Во-первых, выйдем на открытое пространство и убедимся, что за нами нет хвоста. Во-вторых, проверим, не отравил ли злоумышленник лошадей и не взбесятся ли они в ближайшее время. Потом, если не возражаете, я вообще сниму эту ненадёжную штуковину, – он кивнул на испорченное седло, – и поеду так. Конечно, не слишком удобно, да и брюки запачкаются... Но куда больше шансов удержаться на лошади без седла вообще, чем в том, которое может в любую секунду сползти под брюхо.
– Так и сделаем, – смиренно кивнула я, продолжая сжимать в руке увесистую палку. Расстаться с единственным "орудием защиты" было превыше моих сил. – Эллис, вы уверены, что идти безопасно? А вдруг на нас нападут?
– Напасть и здесь могут, – пожал плечами детектив и вдруг заинтересовался: – Виржиния, а нет ли у вас воды в седельных сумках?
– Была, кажется, одна фляга – Мэдди приготовила. Только там не простая вода, а холодный чай. Говорят, что он лучше утоляет жажду. Только если хотите пить, я лучше сама открою флягу – крышка там с секретом.
Эллис раздосадованно мотнул головой:
– Спасибо, не трудитесь. Лучше б это вода была. Я хотел немного... э-э, освежиться. Настойки вашей Черити действительно выше всяких похвал, – заключил он едва слышно, и я рассмеялась против воли.
Только вот смех это был нервный.
На открытом пространстве, под яркими лучами солнца тревоги мои несколько улеглись, а Эллиса, к сожалению, настигла мигрень – и, как следствие, мрачная подозрительность. Он шагал рядом со мною, пиная мелкие камешки на дороге, и рассуждал вслух.
– Итак, что мы имеем? Ремень, испорченный аккуратно, но явно в спешке – один надрез в таком месте, что можно легко обнаружить повреждение, приглядевшись. Вряд ли злоумышленник действовал во время нашей остановки, он просто не мог предугадать такой ход, а хвоста за нами не было – значит, и версию со спонтанным решением отметаем. Уверен, что лошадей сейчас не человек испугал, а пробегающая мимо лиса. Подпругу же подрезали, скорее всего, или у Пауэллов, или даже раньше, в вашем поместье. Кто там, кстати, занимается лошадьми?
– Томми. Тот мальчик, который нашел труп Бесси Доусон.
– Хорошенькое совпадение, – то ли в шутку, то ли всерьёз покивал Эллис. – Жаль, что мотива у мальчика нет. Разве что этот Томми помогает кому-нибудь... Неважно. Значит, останавливаемся на двух уже упомянутых версиях. Но я лично склоняюсь к первой – подпругу испортили у Пауэллов. Почему не у вас и не в дороге? Ну, у вас конюшни располагаются недалеко от гаража. Насколько я знаю Лайзо, он любит подремать на свежем воздухе. А между конюшней и гаражом растет такой замечательный старый дуб с толстыми ветвями... Спит Лайзо чутко, провернуть что-то у него под носом – это нужно гением быть.
– А почему вы считаете, что ремень не могли подрезать в дороге? – невежливо перебила я Эллиса, чтобы остановить поток разглагольствований о Лайзо.
– Я уже говорил, Виржиния. Это было бы слишком сложно. Местность почти все время открытая. Чтобы попасть в эту рощицу, пришлось свернуть с дороги. Шпион не мог такого предусмотреть. Значит, он просто знал, куда мы направляемся... О! – Эллис прищелкнул пальцами, и его лошадь беспокойно дернула ухом. – Наверняка слежка ведётся не первый день, но сегодняшнее покушение – импровизация. Некто, скажем, решил разведать, зачем мы приехали к Пауэллам. Слуг они не держат, подслушать в таких условиях – легче легкого. Вот мы оставляем лошадей без присмотра, и у преступника появляется соблазн решить все проблемы одним махом... – Детектив задумался и сделал парадоксальный вывод: – Знаете, Виржиния, а ведь преступник, скорей всего, не один. Их по меньшей мере двое.
– Да? – я даже остановилась от растерянности и повернулась к нему. Низкое солнце теперь било прямо в глаза. – И что же натолкнуло вас на такой вывод?
– Разный характер преступлений, – задумчиво протянул Эллис и коснулся моей руки. – Не задерживайтесь, Виржиния. Вечер уже, а пока не известно, когда мы доберемся до поместья. С такой-то скоростью – пожалуй, что к ночи. Что же до версии... Понимаете, убийца действовал обдуманно, хладнокровно. Он, похоже, умеет ждать и прятать концы в воду. Семь трупов за два года – и это только те, о ком известно! И никто даже не забеспокоился, пока случайно не нашли Бесси. Думаю, что в том овраге её приткнули временно. Потом наверняка собирались или закопать понадежнее, или упрятать в реку. А тот, кто покушался на меня... Он поддался порыву. Поступил необдуманно, полагаясь на удачу. Смотрите – мы идем добрых полчаса, а лошади спокойны – значит, не отравлены. Хвоста тоже нет. Выходит, злоумышленник просто сделал пакость, не надеясь на серьезный результат. Как слуга, который плюет в тарелку оскорбившей его хозяйке.
Я поморщилась.
– Ну и сравнения у вас, Эллис.
– Уж какие есть, – криво улыбнулся он.
Через некоторое время мы убедились, что лошади здоровы, и сняли испорченное седло. После этого Эллис долго не мог взобраться на лошадь – пришлось снова сворачивать к небольшой рощице и там подсаживаться с дерева. "А Лайзо без всякой сбруи ездит. И на лошадь одним прыжком взлетает. Ловкий, как акробат! – с едкой завистью бормотал детектив. – И чтоб хоть одна лошадь его сбросила... Да ни разу такого не было! Гипси, словом, у него это уменье в крови..."
При этом Эллис так поглядывал на меня, что если б я не знала его чуть лучше, то решила бы – он нарочно расхваливает при мне Лайзо. "Сватает", как выражалась в таких случаях Черити.
Но Эллис, конечно, никогда бы не совершил такую глупость.
Допрос Томми ничего не дал. Разумеется, мальчик не знал, кто надрезал подпругу, он трясся, как в лихорадке, и клялся, что перед отъездом седло было в порядке. Томас Эндрюс-старший тоже ужасно перепугался за сына и, едва ли не на коленях ползая, извинялся:
– Леди Виржиния, леди Виржиния, я ж за него ручаюсь! Он да ни в жисть никого не обидит! А уж гостя-то вашего – тем более! Кто ж нам тогда убивца Бессиного найдёт?
Я поверила Эндрюсам безоговорочно. Эллис посомневался, но, кажется, больше для проформы, и смилостивился. А потом – это я видела точно – отправился к гаражам и о чем-то долго беседовал с Лайзо. Вернулся детектив с новостями, которые меня совсем не обрадовали.
– Когда мы там навещаем вдову О'Бёрн? Послезавтра? Поедем на автомобиле, Виржиния. Не хочу больше связываться с лошадьми. Живые существа ужасно ненадежны. Механизмы куда лучше!
Когда Эллис говорит таким тоном, спорить с ним было невозможно. Возражения попросту не принимались. Поэтому я, скрепя сердце, согласилась.
Особняк Флор назывался так неспроста. При старой хозяйке он утопал в цветах. Тюльпаны, нарциссы, примулы, ноготки, лилии, маки, душистый горошек, львиный зев, астры, хризантемы и, конечно, розы сменяли друг друга с самой ранней весны до поздней осени. Вдоль аллеи росли кусты жасмина и сирени, а сам дом сверху донизу увивал девичий виноград, пряча почерневшие от времени стены за изящными темно-зелёными звёздами листьев.
Урсула О'Бёрн, как поведала мне Черити, поддерживала дивный сад в первозданном виде. Для этого она наняла шестерых мастеров... но не садовников, а садовниц, которые носили мужские костюмы и почему-то звали миссис О'Бёрн исключительно "прекрасной госпожой" и "высокородной леди". Лично мне уже это внушило неприязнь к молодой вдове – она ещё бы "святейшеством" или "превосходительством" приказала себя величать! Но добродушная Черити только улыбалась и говорила: "Всяк может чудить, как ему вздумается, коли от этого вреда никакого. Верно?"
– Почему мы так медленно едем? – не выдержала я наконец. Особняк Флор был виден уже добрых полчаса, но, кажется, не особенно приблизился за это время.
– Потому что дорога здесь отвратительная, леди, – невозмутимо ответил Лайзо, не отвлекаясь от дороги. Эллис, пользуясь случаем, дремал, сдвинув кепи на лицо. – Поедем быстрее – разобьём автомобиль.
– Нужно было взять лошадей.
– Разумеется, леди, вы абсолютно правы.
– К сожалению, с Эллисом иногда невозможно спорить. Можно подумать, что это его лошади и его автомобиль.
– И снова вы правы, леди.
– Эллис невыносим, – повысила я голос, искоса глядя на детектива. Тот шевельнулся во сне, но тут же замер.
– Конечно, леди, я полностью согласен с вами. Он невыносим.
– Что? – Эллис бросил изображать спящего и выпрямился, гневно сверкая глазами. – Лайзо, предатель. Уж я тебе это припомню. Ладно, Виржиния – чего взять с женщины, но ты-то?
– А я не настолько самонадеян, чтобы спорить с леди. – Лайзо, кажется, улыбнулся.
Эллис засмеялся.
Почему-то я почувствовала себя донельзя глупо. К счастью, мы наконец выехали на нормальную дорогу, и автомобиль прибавил в скорости. Из-за тряски разговаривать стало невозможно, и до того момента, как Лайзо остановился у крыльца особняка, никто слова ни вымолвил. А потом глупые междоусобные споры и вовсе вылетели из головы.
Дворецким у миссис О'Бёрн тоже оказалась женщина – уже преклонных лет, длинноносая и с виду страшно сварливая. И, разумеется, в мужском костюме, как и садовницы. Это произвело бы на меня впечатление, если бы несколькими днями ранее я не побывала в поместье Шилдса. Вот у кого были странные слуги! А теперь, на их фоне, сухопарая особа в чёрном показалась лишь капельку эксцентричной.
– Я доложу прекрасной госпоже о вашем прибытии, – вежливо поклонилась она мне. – Прошу вас подождать пока в этой комнате, миледи. И ваших спутников, разумеется, тоже, – Эллис с Лайзо удостоились всего лишь кивков в знак внимания.
– Похоже, мужчин здесь не очень-то привечают, – громким шепотом обратился Эллис к Лайзо. Я остро пожалела, что не взяла с собою Мэдди или Эвани – для приличия. Впрочем, Эллиса уже вся округа знала как "друга семьи, спасителя леди Виржинии" – он вполне мог сойти за дуэнью или на крайний случай за дядюшку-опекуна. – Все эти чудные дамы в чудных нарядах...
Лайзо беззвучно усмехнулся и сказал что-то Эллису, но я не разобрала ни слова. Эллис выгнул удивлённо брови и протянул руку Лайзо. Тот пожал её, будто скрепляя пари, и быстро отступил в сторону, приняв скучающий вид. В то же мгновение двери отворились, и на пороге появилась хозяйка.
– Леди Виржиния? – произнесла она звонким, хорошо поставленным голосом, в котором сквозили интонации провинциальной актрисы, навеки застрявшей в трагическом амплуа.
– Миссис О'Бёрн, я полагаю? – ответила я в тон и любезно улыбнулась. Эта вдова оказалась слишком уж молодой. И красивой.
Редко кому идут старомодные траурные платья со шлейфом. Но Урсула, с её иссиня-черными волосами, в которых блестели серебряные гребни, с восково-бледной кожей и глазами цвета спелого ореха смотрелась в таком наряде на удивление эффектно.
"Настоящая колдунья", – поймала я себя на глупой мысли и едва не рассмеялась.
– О, леди, я так рада, что вы почтили мой скромный дом своим присутствием! – Она стремительно пересекла комнату и порывисто сжала мою руку, чувствительно царапнув запястье веером. Я невольно обрадовалась, что еще не сняла перчатки. – А ваши спутники...? – Она в сомнении обернулась и замерла вдруг настороженной ланью.
– Это мистер Норманн. Тот, о ком я упоминала в письме, – представила я Эллиса и чуть не поперхнулась.
Лайзо не просто имел наглость смотреть на хозяйку дома, а улыбался ей. Да так, будто она была языческой богиней, а он – её жрецом.
– А второй гость? Мистер...? – Урсула многозначительно умолкла, не отводя потемневшего взгляда от Лайзо.
– Никто. Просто мой водитель. Где он может подождать, пока мы будем завтракать? – небрежно поинтересовалась я, чувствуя закипающую в груди злость.
– Значит, водитель?
Миссис О'Бёрн выронила веер.
Лайзо медленно и как-то по-особенному грациозно опустился у её ног и подал безделушку – не вставая, глядя снизу вверх и всё так же таинственно улыбаясь.
Миссис О'Бёрн расцвела смущённым румянцем и приняла веер из рук Лайзо.
В тот миг, когда пальцы их случайно – конечно, случайно! – соприкоснулись, я поняла, что эта женщина будем моим врагом. Неважно, почему. Без причин. Просто она скверная. Ясно, как день!
– Что ж, миссис О'Бёрн, не будем задерживать мистера Маноле, – негромко произнесла я, чувствуя, как улыбка моя каменеет. – Он, полагаю, всего лишь хотел уточнить, куда можно поставить автомобиль, чтобы тот не нагрелся от солнца. Верно? – обернулась я к Лайзо.
Тот в ответ склонился уважительно, однако ни на градус ниже положенного. А перед этой Урсулой на колени встал! Всего лишь веер подавал, конечно, но какая разница?
– Именно так, леди. Где мне следует ожидать вас и мистера Норманна? В автомобиле?
Я хотела было кивнуть, но вдова опередила меня с ответом и резким взмахом руки подозвала женщину-дворецкого:
– Нет, зачем же! Жанетта, свет мой, покажи мистеру Маноле, – фамилия Лайзо словно растаяла у неё на языке нежным ломтиком шоколада, – ту площадку за домом, где раньше стояли телеги. Чего-чего, а тени там уж точно хватит. А потом проводи его... в библиотеку. Вдруг чаепитие затянется? – томно опустила вдовушка угольно-чёрные ресницы.
Водителя – и в библиотеку? Я поняла бы ещё, если на кухню, слуги друг друга часто подкармливают, но что делать этому мошеннику в библиотеке? Высматривать, какую безделушку стащить, пока хозяйка не смотрит? А мне потом – краснеть за него? Возмущение так сковало язык, что я даже возразить ничего не смогла, когда Жанетта, похожая на закопченную кочергу, увела моего водителя. Да и что можно было сказать, чтобы не уронить достоинство и не выглядеть пустой склочницей!
– Виржиния-Виржиния, что за тон, что за взгляды? – еле слышно шепнул мне Эллис, когда мы следовали за миссис О'Бёрн в столовую. На губах у детектива играла двусмысленная улыбка. – Как будто ледяной водой поливаете! Честно, у меня даже колени подгибаться стали – представляю, что почувствовала эта бедная ворона!
– Ворона? – Я тихо фыркнула. Суетливая вдовушка и впрямь напоминала немного шумную, неопрятную птицу. Только, скорее, не серую ворону, а грача. – Пожалуй. Платье у неё отвратительное! Портит фигуру.
Эллис усмехнулся.
– Даже боюсь напоминать вам, леди, что в первую нашу встречу вы одевались точь-в-точь как хозяйка этого дома.
Я поджала губы и ускорила шаг, нагоняя миссис О'Бёрн. Эллис, кажется, с трудом сдерживал смех.
Предатель.
– Миссис О'Бёрн, позвольте выразить восхищение вашим тонким вкусом, – прощебетала я, поравнявшись с хозяйкой, отдающей последние указания горничной. На сей раз служанка, к счастью, была в самом обыкновенном платье – правда, в зелёном, а не традиционно чёрном или коричневом, но это уже мелочи. – Дом отделан изнутри просто изумительно. Особенно впечатляют витражи в верхней части окон... Такой насыщенный синий цвет – и золото.
– Ах, признаться, эти витражи остались от прежних хозяев, – польщенно улыбнулась вдовушка, и на щеках у неё заиграли премилые ямочки. Просто невинное дитя! – И уже всё прочее, от мебели до салфеток, пришлось подбирать под них. Утомительное занятие, скажу я вам... спасибо, Маргарет, не забудь про печенье из топлёного молока! – крикнула она вдогонку служанке и с энтузиазмом обернулась ко мне: – Милая девушка, правда? Я буквально вырвала её из ужасной, ужасной семьи! Там ей запрещали ходить по улице в одиночестве, а вещи заставляли носить сплошь серые!
– В таком случае вы действительно оказали ей неоценимую помощь, – со всей возможной серьезностью кивнула я. Эллис шел, отставая от нас на полшага, смотрел с любопытством, но в беседу пока не вмешивался. – Но как, позвольте спросить, вы вообще узнали о бедственном положении этой девушки?
Миссис О'Бёрн словно только того и ждала.
– О, это просто! – расцвела она. – В Бромли я состою в клубе мисс Ширман. Мы боремся за права угнетённых женщин, и я секретарь.
– Правда? Никогда не слышала о таком клубе.
Эллис пробормотал себе под нос что-то вроде "одна из этих сумасшедших ширманок", но миссис О'Бёрн, к счастью, ничего не расслышала.
– О, уверяю, нас ждут грандиозные успехи! Мисс Ширман говорит, что к следующему лету мы добьемся того, что женщинам разрешат голосовать!
– Но позвольте, такой закон Парламент принял в прошлом году, – вмешался наконец Эллис, не выдержав. Вдовушка беспомощно вздернула бровки:
– Правда?
– Конечно. С возрастным цензом в тридцать лет и с имущественным – нужен постоянный доход не менее пятисот хайрейнов в год, – педантично уточнил детектив. Вдова огорченно всплеснула руками:
– Значит, бедняжка Маргарет не смогла бы голосовать?
– Можно подумать, что "бедняжка Маргарет" в состоянии решить, следует ли нашей стране вмешиваться с вооруженный конфликт с Алманией, если там дойдёт до оружия! – фыркнул он без всякого почтения. – Или она способна рассудить, например, какой прок будет от принятия нового закона о налогах?
Миссис О'Бёрн растерялась. И я вместе с нею – вот не ожидала от Эллиса подобных речей! Ведь получалось, что по закону "недостаточно зрелой", чтоб судить о нуждах страны, считалась и я сама. Разумеется, облачаться в мужской костюм ради какой-то эфемерной "справедливости" – перебор, однако некоторые задумки в клубе леди Ширман по меньшей мере любопытны.
Промолчала же я исключительно потому, что миссис О'Бёрн мне не нравилась.
– Нет, но... – пролепетала она.
– А раз нет, то ваша Маргарет проголосует либо так, как ей посоветует старший – муж, отец, брат, либо просто случайным образом. И от того, и от другого проку с ноготок, а вреда может быть много, – нелюбезно перебил хозяйку Эллис и заключил цинично: – Если нет своего мнения, то лучше помолчать. А говорливые глупцы всегда будут лишь орудием в руках умного манипулятора.
– Какие неприятные, дурные вещи вы говорите! – возмутилась вдова, и голос её зазвенел от возмущения. Однако она быстро справилась с собою и добавила, пустовато и премило улыбнувшись: – Ах, вы же мужчина, разве вы можете сказать иное? Разве вы можете допустить даже мысль о том, чтобы женщина имела некие права?
Прежде, чем легкая неловкость переросла в напряжение, я вмешалась и незаметно оттеснила Эллиса от миссис О'Бёрн. Соблазн остаться в стороне и посмотреть, как детектив будет насмехаться над этой вороной, был так велик! Жаль, что некому оценить мой благородный, полный самоотречения поступок.
– Да, разумеется, мистер Норманн выражается столь резко и неделикатно в силу своего воспитания и происхождения. Но не стоит ли нам оставить скучные политические темы? Миссис О'Бёрн, вы ведь недавно переехали в наши края? Как вы находите Тайни Грин?
