Текст книги "13 кофейных историй (СИ)"
Автор книги: Софья Ролдугина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 139 страниц)
– Недоброе, леди Виржиния, для меня – недоброе… – Голос у него сорвался. – Четыре дня тому назад погиб мой близкий друг. Вероятно, вы слышали о нем. Патрик Морель.
– Конечно же, слышала… – Я почувствовала себя так, словно меня чем-то тяжелым ударили по голове. Быть того не может… Патрик Морель, звезда, блистающая на подмостках Королевского театра… Блиставшая. – Так вы были знакомы? Мои… мои соболезнования. Как это случилось?
– В Управлении спокойствия говорят, что это было самоубийство. Он повесился, – мертвым голосом ответил художник.
Самоубийство друга. Неудивительно, что Эрвин Калле в таком состоянии. Странно только, что он пришел за утешением в «Старое гнездо», а не к своей нынешней «вдохновительнице».
– К сожалению, даже самые лучшие уходят, – произнесла я, стараясь вложить в эти слова искреннее сочувствие. – Но Патрик Морель… Кто бы мог подумать, что он покончит с собою. Ведь у него было все – и красота, и талант, и главные роли в спектаклях. Поверить не могу, что его больше нет.
Эрвин Калле дернулся, словно от удара, и рассмеялся – хрипло, глухо.
– Да, у него было все… Леди Виржиния… – Внезапно он оборвал смех и шагнул вперед, судорожно сжимая кулаки. – Патрик Морель не был самоубийцей. Я точно знаю, что его убили.
– О…
– Вы не верите мне? – Эрвин бессильно поник и покачнулся, как увядший тропический цветок на холодном аксонском ветру. – Я…
– Святые небеса, только не впадайте в отчаяние! – Наплевав на правила этикета, я подошла к художнику и взяла его за руку. – Прошу вас, присядем там, за столиком. Георг, будьте любезны, сделайте нам напиток из мелиссы, меда и лимона… А вам, мистер Калле, нужно просто успокоиться и рассказать мне в подробностях, что же все-таки произошло.
Георг понятливо кивнул и скрылся в служебных помещениях. Я же отвела Эрвина к столику в самом дальнем углу, за ширмой. До открытия кофейни оставалось еще около часа, но лучше было заранее устроиться там, где никто не помешал бы разговору – и не увидел бы художника в таком плачевном состоянии. Эрвин шел послушно, цепляясь за мою руку, как ребенок – за материн подол. Мы так и сели за стол – рядом, не разнимая рук. Волосы у Эрвина были давно не мыты и свисали неопрятными перепутанными прядями. Лицо осунулось, глаза покраснели, словно он в последние дни забывал о сне и пище.
А на руках у него почти сошли постоянные пятнышки разноцветной краски – и это был самый тревожный признак. Ведь он означал, что Эрвин уже долгое время не заходит в свою мастерскую.
– Кажется, вы упоминали, что Патрик Морель был вашим другом, – начала я осторожно. Некоторые нарывы лучше вскрывать сразу. – Расскажите мне о нем. Вы давно знакомы?
Эрвин судорожно вдохнул и почти до боли сжал мои пальцы.
– Уже семь лет. Со времен учебы в Университете Иль-Ситэ, в Лютье.
– Получается, вы сблизились в студенческие годы?
– Да. К слову, дипломов мы так и не получили. – Эрвин улыбнулся – болезненно и натянуто, однако это была настоящая улыбка. – Я забросил науки ради мольберта, а Пэтси – ради сцены. Денег вечно не хватало, приходилось подрабатывать в самых разных местах. А потом Пэтси предложил безумную идею – оставить родной край и сбежать в Аксонскую Империю…
Эту историю я хорошо знала. Эрвин частенько пересказывал в кофейне всем желающим байку о том, как он пешком пересек половину материка, потратив на это почти полгода, а затем тайком пробрался на паром – и так попал в Бромли. Оказавшись в столице без единого рейна в кармане, юный мистер Калле не растерялся. Используя свой незаурядный талант к очарованию немолодых женщин, он набился в «подмастерья» к известной в то время художнице Николь Бонне. Она тоже была родом из Марсовийской Республики, тоже когда-то жила в городе Лютье и, конечно, не могла отказать в помощи своему соотечественнику – бедному, но талантливому юноше… Но я даже не подозревала, что свой путь Эрвин начинал не один, а с Патриком Морелем.
– …в Бромли наши пути разошлись. Пэтси повезло – в театре Сен-Ирэн шел спектакль, в котором на роль требовался мальчик с сильным марсовийским акцентом. Потом антрепренер заметил Пэтси и взял его в труппу. Платить не стал, зато предложил еду, место для ночлега – и возможность учиться.
И, судя по всему, юноша времени зря не терял. Это для таких людей, как я – бесконечно далеких от театра и сценического искусства, триумф Патрика Мореля был сродни появлению новой звезды на небосклоне. Явление непостижимое, находящееся во власти лишь высших сил… На самом же деле за славой Мореля стояли годы упорной работы.
Эрвин рассказывал о своем друге сначала медленно и печально, а потом все оживленней. Под конец он вспомнил одну пикантную и невероятно забавную историю с участием двух глупых актрисок и не слишком разборчивого режиссера и даже засмеялся, но вскоре опять помрачнел.
– Поверить не могу, что его больше нет, леди Виржиния, – тяжело вздохнул Эрвин. Кувшин с напитком из мелиссы и меда уже почти опустел, но дело свое он сделал. Руки у художника больше не дрожали, и речь стала спокойней и сдержанней. А может, причина была не в лекарствах, а в том, что Эрвин наконец-то выговорился? – Это произошло так неожиданно… В последнее время Пэтси во всем сопутствовала удача. Спектакли имели оглушительный успех, на скачках он поставил крупную сумму – и выиграл, даже с женщинами дела обстояли прекрасно. Пэтси говорил, что нашеел «свою единственную» и готов сделать ей предложение. – Художник низко опустил голову. Голос от этого звучал теперь приглушенно и сдавленно. – В то утро, когда Патрика нашли, он должен был прийти в мою мастерскую. Понимаете, я вдруг понял, что у меня нет ни одного его портрета. Да что там портрета – даже наброска! Пэтси сначала смеялся, однако потом согласился позировать. Мы договорились на одиннадцать утра – свет в это время хороший. Но Пэтси так и не пришел. Я прождал его весь день, а потом отправился к нему домой, чтобы хорошенько пристыдить… и узнал, что он мертв.
– Я… – Нужно было сказать «сочувствую», но подобающие случаю и ничего не значащие слова не шли с языка. – Я считаю, что вам нужно все-таки написать его портрет! – вырвалось у меня вместо этого, и я сама испугалась того, что сказала.
– Что? – От изумления художник часто-часто захлопал ресницами. – Леди Виржиния…
– Вы напишете его портрет, Эрвин, – твердо повторила я. – Нарисуете Патрика Мореля именно таким, каким знали его вы. Не публика, не коллеги по сцене, не женщины. Именно вы – тот, с кем он начинал свой путь.
Лицо Эрвина Калле словно озарилось внутренним светом. Смягчились черты лица, разгладилась постепенно горькая складка между бровями, чуть-чуть поднялись вверх уголки губ, намечая улыбку…
– Возможно, вы правы, леди Виржиния, – произнес он негромко и поднял на меня глаза. – Но сначала я должен отыскать того, кто убил Пэтси. Нет, даже не так. Того, кто выставил его слабовольным самоубийцей. И для этого я пришел к вам.
Я покачала головой и виновато улыбнулась.
– Боюсь, вы ошиблись, Эрвин. Я не караю преступников. Я всего лишь продаю кофе и сладости.
Взгляд его стал острым и безжалостным.
– Зато к вам приходит человек, который может раскрыть любую тайну и найти виновного. Алиссон Алан Норманн. Детектив Эллис. Вы ведь друзья?
Перед моим внутренним взором в одно мгновение промелькнули события вчерашней ночи. Сердито щурящийся Эллис, Лайзо Маноле – стоящий на коленях у моих ног, горячие пальцы, сжимающие мою ладонь, и освежающая разум лимонная кислинка на языке…
– Друзья? Надеюсь, что по-прежнему да. – Я тяжело вздохнула. Похоже, день сегодня будет таким же жарким, как всю последнюю неделю. Может, придумать какую-то систему охлаждения в кофейне? Навесы над окнами уже помогают мало. А если установить что-то вроде «жаровни наоборот» – с медленно тающим льдом? Или сделать в центре зала какой-нибудь фонтанчик-каскад в миниатюре? Нет, слишком глобальная задумка… да и в целом не время для подобных размышлений. Сейчас главное – Эрвин Калле и его горе. – Что вы хотите от меня, Эрвин? Устроить вам встречу с мистером Норманном?
– Я уже встречался с ним, – тоскливо ответил художник, дергая себя за рыжую прядь. – Он сказал сразу, что тут расследовать нечего, и даже слушать меня не стал.
Я немного помедлила перед тем, как ответить.
– Может, он прав и это действительно было самоубийство?
Эрвин покачал головой.
– Нет. Я знаю точно. Патрик бы никогда и ни за что… Нет. Он не мог просто вот так повеситься. Если бы вы поговорили с мистером Норманном и убедили его выслушать меня внимательно…
Как бы только от моего вмешательства хуже не стало. Особенно после того, что произошло вчера.
Но Эрвин смотрел на меня с таким отчаянием – как будто я была его последней надеждой.
И я решилась.
– Хорошо. Попробую переубедить мистера Норманна, хотя и не могу ничего обещать. Он очень… упрямый человек. С другой стороны, мистер Норманн крайне любопытен. Если получится заинтересовать его вашим делом, то он сам добьется в Управлении спокойствия инициации расследования.
– Уповаю на это, – мрачно ответил художник. – Благодарю вас, леди Виржиния… и прошу прощения за то, что ворвался в «Старое гнездо» в таком виде.
– Не извиняйтесь, мистер Калле. У вас была серьезная причина – и да уберегут небеса нас всех от подобных причин.
Вскоре начали подходить первые посетители. Как назло гостей сегодня было много – с самого открытия. Мадлен пришлось увести художника в верхние комнаты и уложить там на кушетку: после целого кувшина медово-лимонного настоя мелиссы его сморил сон, а просто вызвать кэб и отправить Эрвина домой мне совесть не позволила. Ближе к вечеру художник проснулся сам, передал через Георга уверения в своей сердечной благодарности и незаметно покинул «Старое гнездо» через черный ход.
Рассказ Эрвина Калле не выходил у меня из головы целый день. Я с видимой беззаботностью обсуждала с леди Чиртон и миссис Джонстоун фасоны летних платьев и внезапно захватившую умы бромлинских кокеток моду на бумажные зонтики в чжанском стиле, рассуждала о мифологических мотивах в последнем сборнике стихов Эмили Скаровски, поддерживала беседу о скачках и жаловалась на жару – но мысли мои постоянно возвращались то к истории Патрика Мореля, то к ссоре с Эллисом накануне.
Ближе к восьми часам в кофейню заглянул Луи ла Рон, как всегда, со свежей газетой. Я не упустила случай и расспросила его о смерти Патрика Мореля. Ей была посвящена небольшая заметка, как оказалось, во вчерашнем выпуске – всего на десять строк. Ла Рон быстро отыскал заметку на последней странице, среди некрологов. Я перечитала ее дважды и загрустила.
Такие сухие слова!
Родился, жил, умер – скорбим. Внезапно выяснилось, что не только широкая публика, но даже и близкие знакомые мало знали о нем. Вот, например, о его возлюбленной – той, с которой Патрик, по словам художника, намеревался связать себя узами брака, – даже не упоминалось.
Заметку я аккуратно вырезала и отложила. Пригодится для беседы с Эллисом. Детектив обычно приходил ближе к полуночи. Я нарочно закрыла «Старое гнездо» пораньше, сама сварила кофе и подготовила его любимые пирожные.
Однако Эллис не пришел. Ни этим вечером, ни следующим, ни через три дня.
Зато Эрвин появлялся каждый вечер. Смотрел на меня вопросительно, дожидался виноватого «Пока еще нет, мистер Калле», допивал кофе – и уходил. На четвертый день я не выдержала. Написала записку и отправила с курьером по давно наизусть зазубренному адресу.
И – приготовилась ждать.
Он постучал в двери черного хода в четверть первого. Я вздохнула с облегчением, поправила прическу, сняла льняную салфетку с блюда с пирожными. А буквально через мгновение хмурый Георг проводил Эллиса в зал и сам отправился на кухню – готовить кофе.
– Доброй ночи, леди Виржиния, – подчеркнуто вежливо поздоровался детектив. Серые глаза его были холодными, как лед. – Чем обязан такому, гм, настойчивому приглашению?
– Были причины, – улыбнулась я. – Прошу, присаживайтесь, Эллис.
Он так и остался стоять посреди зала, комкая в руках кепи.
– А если бы я не пришел? Вы правда так и сидели бы за этим столиком всю ночь, не смыкая глаз, как грозились?
– Эллис, вы знаете меня достаточно хорошо и можете сами ответить на этот вопрос, – вздохнула я и вновь указала ему на стул. – Не стойте, пожалуйста. Мадлен сейчас принесет кофе. А эти пирожные и сырное печенье я сама готовила, мне только немного помогала миссис Хат.
С видимой неохотой детектив опустился на стул и небрежно бросил кепи на стол.
– Кажется, вы упоминали, что у вас есть ко мне дело, леди Виржиния?
Я молча подвинула к нему газетную вырезку. Эллис быстро пробежал ее глазами и фыркнул.
– И что это? Новости я читаю и так. Для этого мне не обязательно заходить в «Старое гнездо», леди Виржиния.
«Никто не говорил, что это будет легко, – медленно выдохнула я и улыбнулась самой обаятельной своей улыбкой. – Соберись, Гинни».
– Мне показалось, что вам эта новость будет интересна. К тому же в этот некролог вкралась ошибка. Патрик Морель не совершал самоубийства, его убили.
– Да ну? – заломил брови домиком Эллис в комично гипертрофированном удивлении. – И откуда бы вам это знать?
– Из самого достоверного источника, – с достоинством ответила я, и детектив заинтересованно подался вперед:
– О, так это вы вздернули беднягу Мореля на веревке? Могу я считать ваши слова чистосердечным признанием?
Щеки у меня как ожгло оплеухой.
– Не говорите глупостей, Эллис. Я понимаю, что вы сердитесь на меня, но смерть человека – не повод для ерничанья. Просто выслушайте для начала. Недавно ко мне пришел мистер Калле – он весьма известный художник…
Я неторопливо пересказывала историю Эрвина, а Эллис в это время флегматично хрустел печеньем. Бесшумно подошла Мадлен и составила на стол две чашки – с кофе для детектива и с теплым ванильным молоком для меня. Эллис с видом избалованного аристократа понюхал свой напиток, поморщился – и потом милостиво изволил отпить.
Георг, наблюдавший за этим представлением от двери в служебное помещение, потемнел лицом. Ох, зря детектив так отнесся к кофе – ведь не я его готовила… А Георг – человек весьма злопамятный.
– Чего вы хотите от меня, Виржиния? – устало перебил меня Эллис на середине рассказа о бедняге Мореле. – Скажите уже прямо.
Я не стала больше затягивать.
– Возьмитесь за это дело. Найдите убийцу или убедите Эрвина Калле в том, что Патрик Морель покончил с собой.
– Делать мне больше нечего, – скривился Эллис и поднялся на ноги, решительно отодвинув стул. – Я, пожалуй, пойду, Виржиния. Спасибо за угощение и рассказ, но мне пора. Кстати, печенье вы пересолили.
– Эллис, постойте!
Я тоже резко поднялась… и тут нервное напряжение последних дней и четыре чашки кофе, выпитые с утра – между прочим, в четыре раза больше моей нормы, дали о себе знать. Голову резко повело, и я даже не опустилась – в полубессознательном состоянии осела на стул, а потом под щекой незнамо как оказался шершавый пол.
– Виржиния, вы же не думаете, что на меня можно воздействовать такими примитивными… – глухо, как из подвала, донесся до меня голос Эллиса. – Ох, проклятье! Мадлен, или кто шпионит там, за дверью, – принесите холодной воды и полотенце, быстро!
– Не надо… – Губы мои были ужасно непослушными. – Я в порядке…
– Вижу я, как вы «в порядке», – проворчал детектив, помогая мне усесться на стуле. – Куда ж вы все под стол сползаете, Виржиния… И сколько в вас весу? Я удержать точно не могу.
– Достаточно для леди.
– Лаконичный ответ.
Тут подоспела Мадлен с полным кувшином и, видимо, не разобравшись сначала, почему Эллис надо мной склонился и обхватил руками, выплеснула половину на него. Впрочем, остатков мне вполне хватило. Глотнув холодной воды и обтерев влажным полотенцем лицо, я почувствовала себя значительно лучше и даже смогла улыбнуться Эллису:
– Простите. Наверное, это из-за жары. Неважно чувствую себя в последнее время. Вы, кажется, хотели идти?
– Уже передумал. – Эллис с тяжким вздохом вернулся за стол и подпер кулаком щеку. – Виржиния, я догадываюсь, что ваш друг-художник не на пустом месте поднял шум, но заниматься всеми этими театральными делами мне совершенно не хочется. Там та еще змеиная нора, поверьте.
– А если я вас попрошу?
– А вы откликнулись на мою просьбу устроить Лайзо водителем? – сдержанно ответил Эллис. – Он, конечно, не подарок, но я просто так своим словом не разбрасываюсь. Если говорю, что вам полезен будет такой человек среди прислуги, значит, так оно и есть.
– Предположим, – опустила я ресницы. Вот и начался торг. Следовало ожидать этого, конечно. – Я готова обдумать ваше предложение снова, Эллис, если вы раскроете карты. Не люблю, когда мне морочат голову.
Он минуту поколебался, задумчиво обгрыз по краю еще одно печенье – и махнул рукой, капитулируя:
– Спрашивайте, Виржиния, чего уж там… Я отвечу.
Я собралась мгновенно. Азарт словно вымыл последние следы дурноты.
– Вы упоминали, что Лайзо Маноле – авантюрист, мошенник высокого класса. И на чем он, гм, специализировался?
– На финансовых махинациях, – улыбнулся Эллис. – Убеждать обеспеченного, но прижимистого человека расстаться с некой внушительной суммой – любимое занятие Лайзо. И, как правило, он добивается успеха. Выдать себя за другого человека, втереться в доверие, а затем обвести вокруг пальца и скрыться – вот обычная схема действий. Правда, в последнее время Лайзо стал выбирать такую рыбку, которая, образно говоря, может утащить его на глубину.
– Неужели замахнулся на аристократов? – предположила я. Эллис досадливо поморщился и нахлобучил кепи себе на голову.
– Да, вы угадали, Виржиния. Поначалу он пощипывал не слишком чистоплотных провинциальных лордов и леди – как говорится, жулик у жулика украл, но последняя его выходка… Ему наскучило мошенничество. На романтику потянуло… Помните историю с замужеством младшей дочери виконта Йорка?
– Конечно.
Кто же ее не помнил! Три недели назад самая юная леди Йорк – Эмма, кажется, – должна была обвенчаться в соборе Святого Магнуса Йоркского. Жених – капитан действующей армии, человек состоятельный, но уже немолодой, совсем не нравился семнадцатилетней Эмме. Оспаривать решение родителей у нее духу не хватило. Казалось бы, девушка смирилась со своей судьбой… Однако после окончания церемонии выяснилось, что девица, прячущая свое лицо под густой вуалью, – это не Эмма, а старшая сестра Лорин – скромная и добродетельная особа, но, увы, кривая на один глаз и потому не рассчитывавшая на такое удачное замужество. Эмма же, пока сестра ее подменяла, успела обвенчаться с молодым капралом – к слову, находящимся в подчинении у неудавшегося жениха.
Что и говорить, скандал вышел грандиозный.
– Так вот, сценарий этого действа и его воплощение – целиком заслуга Лайзо. – Очередной вздох Эллиса, мрачно поглядывающего на меня из-под козырька кепи, был прямо-таки мученическим. – Таким образом, Лайзо получил сразу двух серьезных врагов – капитана Тиббса и виконта Йорка.
– Скверно.
– Да уж ничего хорошего. Виржиния, я уже отчаялся вытащить Лайзо из трясины преступного мира, – произнес Эллис проникновенно. Глаза у него лихорадочно блестели. – Я сумел убедить его пересидеть несколько месяцев в безопасном месте – лучше всего в Бромли, среди прислуги, где никому не придет в голову его искать. Он все никак не соглашался, но после встречи с вами резко передумал. Я догадываюсь о причинах и понимаю, что они вам наверняка не понравятся… но тем не менее прошу: Виржиния, возьмите Лайзо на работу. Ему это нужно куда больше, чем вам или мне, но обещаю – вы не будете разочарованы.
– Чтобы разочароваться, нужно или верить, или надеяться. – Я отвела взгляд. – И я не собираюсь платить вашему Лайзо больше, чем любому другому претенденту. Наверняка он привык жить на широкую ногу, и вряд ли жалованья в девяносто хайрейнов в год ему будет хватать на все прихоти.
– Для водителя это хорошее жалованье, – невесело усмехнулся Эллис. – Пусть оно и намного меньше моего, но жить на него можно. Я так понимаю, жильем и едой вы прислугу обеспечиваете?
– Разумеется.
– В таком случае Лайзо этого хватит. Значит, сделка? – Эллис протянул мне руку. – Вы берете на работу Лайзо, а я разбираюсь с проблемами вашего драгоценного художника.
– Сделка. – Я скрепила уговор рукопожатием. Губы Эллиса начали расползаться в довольной улыбке. – Только не говорите мне, что вы планировали это заранее, а потому и отказали сначала Эрвину Калле.
– Не скажу, – подмигнул мне Эллис. – Пусть это останется просто догадкой.
Уже позднее, глубокой ночью спать я ложилась с чувством, что меня обвели вокруг пальца.
И кто тут мошенник высшего класса? Сдается мне, что Лайзо и в подметки не годится Эллису…
К моему удивлению, Лайзо оказался по-военному пунктуален. Он появился на пороге особняка Валтеров на Спэрроу-плэйс ровно в девять, как из-под земли вырос. У дверей его встретил Стефан в полной, самой строгой униформе дворецкого, надеваемой лишь по торжественным случаям в присутствии гостей, и проводил в малую гостиную. Там ожидал мистер Спенсер, мой управляющий. Обычно собеседования с соискателями на место в штате прислуги проходили в его кабинете или даже в офисе, на другом конце Спэрроу-плейс. Сегодняшний случай оказался исключением – ведь фактически я уже согласилась взять Лайзо на работу. Можно было бы обойтись и вовсе без формальностей, конечно. Но очень уж мне хотелось посмотреть на то, как будет держаться воспитанник Эллиса, беседуя с управляющим.
А балконы на втором ярусе гостиной позволяли сделать это незаметно.
Сперва я даже не узнала Лайзо. Он словно… потускнел, другого слова и не подобрать. Немного сгорбился, опустил плечи, нахмурился – и ушло куда-то сияние, ушла кипучая энергия, от которой раньше воздух вокруг этого человека едва ли не искрился. Пыльно-серые брюки и такой же жилет, белая рубашка, кепи, измятое так, словно его отняли у неряхи Эллиса, – все не благородных «джентльменских» оттенков, а дешевых, потертых, будто бы выцветших от частых стирок. Такой Лайзо смотрелся блекло даже рядом с мистером Спенсером – сухоньким благообразным старичком с породистым носом и бесцветными, вечно поджатыми брезгливо губами.
– Доброе утро. Вы мистер Маноле?
– Доброе утро. – Даже голос у него стал глуше. – Да, я Лайзо Маноле.
– Прекрасно, – кивнул управляющий с таким выражением лица, словно на мусор смотрел. Впрочем, такие взгляды доставались всем, за исключением только меня и – в прежние времена – леди Милдред. – Меня зовут мистер Спенсер. Я задам вам несколько вопросов, чтобы проверить ваше профессиональное соответствие тому месту, на которое вы претендуете. Итак, приступим. Рекомендаций с прежнего места вы, увы, не предоставили, поэтому спрошу для начала: каков ваш стаж работы шофером?
– Два дня.
Мистера Спенсера скрутил жестокий приступ кашля.
– И вы утверждаете, что справитесь с таким сложным устройством, как автомобиль, не имея должного опыта?
– Опыт у меня есть.
– И какого же рода? – Яду в скрипучем голосе мистера Спенсера с лихвой хватило бы лет на сто вперед, причем досталось бы вдоволь и неверным женам-отравительницам, и алчным наследникам, и даже несчастливым влюбленным перепало бы по капле.
– Я участвовал в гонках. Пять лет, – скромно потупившись, ответил Лайзо. – Автомобили – мое страстное увлечение. Не хвалясь, скажу, что в них я разбираюсь даже лучше, чем замечательно.
Вот так сюрприз! Я подавила изумленное восклицание. О таких подробностях биографии своего воспитанника Эллис умолчал.
Значит, гонщик… Любопытно.
– Вот как? – Мистер Спенсер также выглядел слегка удивленным и даже нервно поправил узел галстука. – Что ж, это хорошая новость. Насколько я понимаю, механик вы тоже неплохой?
– Более чем.
– А как обстоит дело с ориентированием в Бромли? Хорошо ли вы знаете дороги?
– Как свои пять пальцев. Я родился в этом городе.
– Мы все в нем родились, мистер Маноле, однако не многие могут по кратчайшему маршруту и без задержек добраться из Ист-хилл до Вест-хилл, – с сожалением заметил мистер Спенсер и поджал губы.
– Смею заверить, на дорогах я чувствую себя как рыба в воде. – Мне из-за ширмы было видно не все, но, судя по голосу, Лайзо улыбался.
– Надеюсь, – сухо ответил управляющий. – А что с вашим семейным положением? Вы добропорядочный семьянин, или убежденный холостяк, или, быть может, у вас есть на примете особа, с которой вы намерены связать себя узами брака?
– Еще недавно я бы сказал, что не собираюсь обременять себя браком… – В голосе Лайзо появились странные интонации. – Но не так давно я встретил ту, которой готов сделать предложение прямо сейчас. К сожалению, в моем нынешнем положении она вряд ли снизойдет до меня. Однако надеюсь через несколько лет добиться ее внимания.
В груди у меня неприятно кольнуло. Получается, и это Эллис утаил? Причина того, что джипси-мошенник решил бросить свое неправедное дело, – влюбленность? Что ж, это многое меняет. В раскаявшихся преступников я не верю, а вот в людей, готовых измениться ради семьи и будущего своих детей, – вполне.
Я поднялась и ушла – очень тихо. Не думаю, что Лайзо меня заметил, пусть он и бросал время от времени взгляды наверх, к балкону. Через некоторое время явился мистер Спенсер с докладом. Я не стала затягивать и спросила сразу:
– Что вы думаете об этом человеке? Я была бы весьма рада услышать ваше мнение, хотя на решение о приеме на работу оно, к сожалению, уже не повлияет.
– По моему твердому убеждению, мистер Маноле принесет нам множество проблем, – осуждающе покачал головою управляющий. – На первый взгляд это юноша учтивый, почтительный и разумный. Однако поверьте опытному старику, леди Виржиния: человек, у которого в глазах столько страстей, будет плохим слугой. В лучшем случае такой человек станет притязать на равенство с вами, леди. А если вы ему в этом праве откажете, он попытается взять его силой, не стесняясь в средствах. Если же и это у него не выйдет… Что ж, тогда он станет злейшим вашим врагом, – тяжело вздохнул старик. – На таких людей лучше смотреть издалека, потому что они никогда не наскучивают нам, но, будучи рядом, становятся сущим наказанием.
– Полностью согласна с вами, мистер Спенсер, – кивнула я. – Наверняка все мы не раз пожалеем, что не отказали ему от места. Но выбора у меня нет. За мистера Маноле просил мой друг, которому я многим обязана.
– С такими друзьями, леди Виржиния, и врагов не надо, уж простите за прямоту, – досадливо потер седые брови Спенсер. Этот жест у желчного старика был знаком крайнего утомления – не физического, но душевного. – Подложил вам этот друг поросеночка – да такого, из которого потом не свинья даже вырасти может, а бешеный вепрь. Впрочем, не мое дело – советовать, а если вы уж пообещали, то слова не нарушите. Как старая леди Милдред.
– А раз так, отчего не подписать с мистером Маноле договор прямо сейчас? К половине двенадцатого мне нужно быть у леди Вайтберри. Она устраивает благотворительный завтрак. Все собранные деньги, кажется, пойдут на детский дом.
– Богоугодное дело, – одобрил свысока намерения баронессы мистер Спенсер. Он благотворительность почитал за блажь и не раз корил меня за мягкость, с которой я подходила к взиманию арендной платы, например. – В таком случае я не буду медлить, леди Виржиния. Хотя будь моя воля, я бы подержал в неведении такого соискателя подольше.
– Нет необходимости, – качнула я головой. – И, будьте любезны, поставьте мистера Маноле в известность о том, что через час автомобиль должен ждать меня у ворот особняка. И что любое опоздание будет караться… чем-нибудь. Угрозу подберите на свой вкус, пожалуй.
– Нечего выбирать, раз уж розги запретили, – с явным сожалением пробормотал себе под нос мистер Спенсер. – Остается только урезанием жалованья грозиться, а такие вот гордые карман берегут куда как меньше, чем собственную спину, – и с этими словами он удалился.
Как и всегда, я была полностью согласна с мистером Спенсером. Одного только он не знал – у меня и в мыслях не было просто так принять Лайзо Маноле, с распростертыми объятиями и с приветственными фанфарами. Нет. Сегодняшний день станет для него испытанием. Если Лайзо пройдет его, то займет достойное место среди прислуги. Если же нет… Что ж, я найду другого водителя, а воспитанник Эллиса останется просто механиком в гараже. Жалованье будет ему исправно поступать, но я хотя бы огражу себя от общения с неприятным человеком.
Впрочем, искренне надеюсь, что до этого дело не дойдет.
Автомобилей в гараже особняка Валтеров было два – старый, тряский и неудобный, на газолине, и новый, с электрическим двигателем, приобретенный буквально месяц-другой назад. Приобретенный – но не купленный; это был подарок от Томаса Уолтера, гениального конструктора и владельца небольшого завода. Мистер Уолтер передал мне автомобиль, аккуратный лаково-черный «Бейкер», за символическую цену – одну чашку черного же кофе в «Старом гнезде».
Сделка была выгодной для обеих сторон. Я получала новую «игрушку», как изволил выразиться недовольный приобретением Георг, а мистер Уолтер – хорошую рекламу. Знать не спешила переходить на автомобили, несмотря на более чем полувековую их историю. Многие, особенно в загородных усадьбах, до сих пор отдавали предпочтение старинным каретам – как герцогиня Дагвортская, к примеру.
Причин было несколько.
Во-первых, знаменитый аксонский консерватизм, в высшей мере свойственный аристократии – мы тяжело принимали перемены. Даже мода у нас была сдержанней, чем на материке. Там уже царили яркие цвета, длина юбок стремительно уменьшалась, крой платья становился сложнее и сложнее, в то время как чопорные аксонские леди придерживались классики.
Во-вторых, дороги. Лошадь проходила там, где автомобиль увязал. Даже в Бромли не все проулки вымостили булыжником, кое-где после дождей появлялись настоящие болота, что уж говорить о загородных маршрутах! В этом году в парламенте решили было всерьез заняться аксонскими дорогами, однако военная клика в очередной раз получила большинство. Расходы на армию увеличили, а вот о дорогах позабыли, ограничившись ремонтом некоторых мостовых в Бромли.
В-третьих, дороговизна… нет, не самих автомобилей – ремонта. Поломки, увы, оставались пока явлением частым. Найти водителя еще получалось с горем пополам, а вот хорошего механика – уже трудно. Многие весьма талантливые люди, изобретатели или просто любители автомобилей отказывались работать «в прислуге», ведь гордости им было не занимать.
По правде говоря, я и сама недоверчиво относилась к автомобилям, но лишь до тех пор, пока не увидела «Бейкер» Уолтера – а увидев, поняла, что значит «мечта». А сейчас Лайзо с такой непередаваемой нежностью проводил рукою по сверкающему капоту моей мечты, и в груди у меня закипала… нет, не ревность, но что-то очень похожее.
