Текст книги "13 кофейных историй (СИ)"

Автор книги: Софья Ролдугина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 52 (всего у книги 139 страниц)

– Куда же вы, леди Метель? – Фаулер уже не скрывал смеха. – Прошу, пообещайте мне еще один танец! Ради всего святого!

– Только через ваш труп, – пробормотала я, не оглядываясь, и по рассеянности едва не сбила с ног даму в пышном ярко-розовом платье. – Ох, простите…

– Леди Абигейл?!

– Леди Виржиния?!

– Ну, я тут леди Метель…

– А я – Яблочная Фея, – шумно выдохнула герцогиня. Я подавилась смешком и заработала укоризненный взгляд. – Не смейтесь, это все мои подлецы придумали. Я хотела сказать – сыновья…

– Я поняла.

– Вот и славно. Как насчет бокала вина?

Я невольно оглянулась, ища глазами Фаулера, и нервно передернула плечами.

– Очень своевременное предложение, леди Абигейл. Боковые залы уже открыли?

– О, да. И один весьма обходительный Святой Герман обещал поухаживать за мною, – Абигейл лениво взмахнула веером. – Не смотрите на меня так, леди Виржиния. Я сама удивилась, когда увидела виконта Миррей нарядившимся монахом. Но это забавно, и, кроме того, виконт неизменно галантен, скромен и тих, в отличие от некоторых, – герцогиня вздрогнула.

Мне стоило очень больших усилий, чтоб вновь не обернуться, убеждаясь, что никакого Фаулера поблизости нет.

«В конце концов, не самоубийца же он – подходить ко мне, когда рядом Абигейл, да еще такая сердитая», – здраво рассудила я и последовала за герцогиней, которая уверенно семенила к распахнутым дверям одного из боковых залов.

– А с кем вы пришли, Виржиния? – шепотом поинтересовалась Абигейл, когда мы отдалились от толпы на достаточное расстояние.

– С маркизом Рокпортом, – благоразумно солгала я. Все равно уличить меня Абигейл не сможет. Раз она задает подобные вопросы, это значит, что появление леди Метели в компании лорда Аякаши прошло незаметно. Рассказывать же о том, что моим спутником стал Эллис, было бы верхом непредусмотрительности.

– О, и как он? – заметно оживилась Абигейл.

– Все такой же, – уклончиво ответила я. – Вы помните, как относилась к нему леди Милдред? – герцогиня осторожно кивнула, и пышные розовые цветы на шляпке у нее плавно колыхнулись. – Так вот, мои чувства ближе к тем, что испытывал отец.

– Покойный лорд Эверсан? – Абигейл нахмурилась. – Помнится, дорогая, недавно вы были о маркизе совсем, совсем иного мнения!

– Времена меняются, – пожала я плечами. Правильней было сказать, что времена возвращаются – старые, благословенные, когда маркиз казался мне защитником и человеком едва ли не более близким, чем отец… Но зачем запутывать Абигейл еще больше? Она всегда дружила с леди Милдред и, следовательно, во многом перенимала от нее суждения – в том числе и о людях.

Мы не успели ни поговорить толком, ни даже дойти до зала, когда краем глаза я заметила синее никконское одеяние – и вспомнила, что хотела сделать после танца с Фаулером.

Хрупкая леди в розовом кринолине, пытавшаяся вести в танце…

Проклятый баронет, сбил меня с мысли своими выходками!

– Абигейл, простите меня ради всех святых! – порывисто обернулась я к подруге. – Я вспомнила сейчас о совершенно неотложном деле. Мне срочно надо кое-кого найти!

– Виржиния, как же так! – с обидой воскликнула герцогиня, но, взглянув на меня повнимательней, смягчилась: – Могу я помочь вам?

– Нет, – быстро ответила я, оглядываясь, но Эллис уже как испарился. – Не стоит. Лучше скажите, где мы потом можем встретиться? Мне, право, неловко, что я так быстро ухожу…

– Не волнуйтесь, Виржиния, я же понимаю, что вы не поступили бы так без причины! – Абигейл прижала пухлую руку к груди. – После третьей кадрили я буду отдыхать там, в том зале. Наверное, у окна. Если получится – приходите! Если нет… Тогда непременно навестите меня во вторник утром, я настаиваю!

– Обязательно, – клятвенно пообещала я и поспешила обратно в гущу толпы, выискивая Эллиса глазами.

Синий, пурпурный, золотой, черный, белый, розовый, снова белый, голубой, синий с золотом… От буйства красок у меня зарябило в глазах. И как, скажите на милость, отыскать одного-единственного детектива среди сотен гостей?

Я замедлила шаг.

Если следовать логике, то Эллис должен находиться неподалеку от марсовийских дипломатов. Конечно, костюмы у них не слишком приметные, но почти одинаковые, а значит найти их будет не так уж сложно. Нужно только оглядеться получше.

Увлекшись поисками Эллиса, я сама не заметила, как едва не выскочила на самую середину зала. Совершенно не вовремя – как раз начала играть музыка. Веселая, но в то же время плавная; любимый контрданс Его величества, «Река»!

Ох, сейчас же танцевать будут все без исключения! А я стою, как столб – одна, без пары… Святые небеса, какой позор!

В полном смятении я попятилась, пытаясь скрыться куда-нибудь – хоть в тень колонны спрятаться, хоть к стенке прислониться, изображая усталость. Но, как нарочно, столкнулась с кем-то и едва не упала.

Едва.

Меня подхватили.

И – закружили в танце.

– Простите, сэр, – я ошарашенно хлопала ресницами. Разум мой пребывал в прострации, а ноги, будто сами по себе, выписывали сложный рисунок танца – вот оно, следствие накрепко заученных еще в детстве уроков. – Вы меня с кем-то перепутали?

Мой спаситель хранил молчание.

– Сэр, я…

Высокий, сильный, в медной маске, полностью закрывающей лицо… Костюм у него был, на мой неопытный взгляд, алманский – роскошный черно-красный сюртук старинного покроя, прямые брюки, заправленные в сапоги. На широком поясе крепилась застежкой серебристая флейта. Каштановые волосы были собраны в низкий хвост и перевязаны черной лентой. На смуглых запястьях – браслеты из чередующихся мелких монеток, колокольчиков и кожаных шнурков. Ногти – ухоженные, хоть и коротко остриженные… и, вопреки строжайшим правилам, никаких перчаток. Значит, я могла бы ему отказать в танце. Но отчего-то делать этого не хотелось совершенно.

Двигался он легко и непринужденно, что выдавало в нем человека, привычного к светским развлечениям. Уверен в себе? Не впервые на подобном балу? Почему он мне помог?

– Сэр, вы…

Честно говоря, я не рассчитывала на ответ, и поэтому даже не нашла в себе сил договорить. Но незнакомец вдруг произнес с сильным иностранным акцентом:

– Простите, что украл ваш танец.

Из-за медной маски голос был сильно искажен, но все же он показался мне приятным.

По спине прокатилась волна мурашек, а затылок вдруг стал легкий-легкий.

– Вы спасли меня. Не извиняйтесь, – я помедлила. Расхождение, сближение, четыре шажка вокруг невидимого центра – взгляд глаза в глаза. Кажется, у него они темные. – Кто вы?

– Крысолов, – кажется, он улыбнулся. – А вы – прекрасная леди… самая прекрасная в целом свете.

Если б такие слова произнес кто-то вроде Фаулера, я бы обратила на них не больше внимания, чем на птичий щебет по весне – приятно, но бессмысленно. Пустой флирт, дань традициям… Однако сейчас меня как жаром обдало.

Кем бы ни был этот Крысолов, он не просто отвешивал глупые комплименты – он верил в то, что говорил. Так мне подсказывал не только опыт владелицы кофейни, но и то самое загадочное и неуловимое чувство, которое принято называть женской интуицией.

– Благодарю, сэр.

От меня – книксен, от него – поклон, затем девять шагов вперед, отвернувшись друг от друга, легонько соприкасаясь кончиками пальцев. Как два берега, между которыми бежит река – далекие, но все же составляющие одно целое.

Близкие, но разлученные навеки.

– Расскажите о себе, – попросила вдруг я и сама удивилась; это не было всего лишь проявлением вежливости, мне хотелось больше узнать о своем спасителе. – Откуда вы родом?

– Я не аксонец, хотя во мне есть и аксонская кровь… предположительно.

– Так откуда вы?

– Предки мои происходят с юга. Наверное.

– Да вы смеетесь надо мною!

Честно говоря, я и сама уже смеялась.

– Нет, – голос Крысолова был спокоен и тих. – Но маска должна остаться маской, иначе колдовство развеется.

Стройный поток танцующих рассыпался по всему залу на отдельные пары. Каждая – как маленький водоворот: дама в центре, а вокруг нее идет по все сужающемуся кругу кавалер – посолонь. И так – до тех пор, пока они не сойдутся достаточно близко, и руки их не соединятся.

– Тогда расскажите о своей маске.

– Если так желает леди… – вот теперь он точно смеялся.

– Леди желает, – улыбнулась я и топнула ногой. Немного не по правилам танца, зато выразительно.

Ритм стал быстрее, и пары начали расходиться к разным краям зала, разбиваясь на две равные колонны. Как пара берегов, между которыми – широкая и спокойная река; контрданс оправдывал свое название. Разошлись – и начали медленно идти по кругу, так, чтобы вновь слиться в один поток.

Первая фаза танца походила к концу.

Крысолов ступал справа; ладонь его была не особенно горячей, но казалось, что от нее по моим костям разливается сухое тепло – до самого плеча, согревая изнутри.

Приятное чувство.

– Считается, что я впервые пришел с юго-запада Алмании, из окрестностей городка Эрцгем. Однако в разное время видели меня и в Лорхе, и в Умманце, и в Корне, и близ Мариенберга, и в Гарце, и даже тут, поблизости, на острове Уайт, – начал вполголоса Крысолов. Отрывистый акцент потихоньку исчезал из его речи, твердые гласные смягчались на аксонский манер, проступала сквозь неторопливые интонации ритмичная тягучесть, свойственная народным сказаниям. – Меня называли Флейтистом, Пестрым Дудочником, Человеком из-под Холма, Слепым Музыкантом, Гансом из Мышиной Норы… Некоторые суеверные старухи уверяют, что я обладаю мистической силой и препровождаю души человеческие на тот свет. Священники возражают, утверждая, что меня и вовсе не существует, и я – выдумка, детская сказка. Разумеется, и то, и другое – наглая ложь. Но если уж мне и пришлось бы выбирать, какую историю воплотить в жизнь, я стал бы духом, играющим на флейте, дабы заманить невинную деву в дубовую рощу летней ночью, – интонации окончательно превратились в альбийские, гортанно-напевные. – Как бы то ни было, чаще всего я предпочитаю зваться просто Крысоловом и, собственно, выводить крыс. За определенную плату.

Я закружилась на месте, выполняя следующую фигуру танца. Голову у меня вело – от смешанного запаха духов, от праздника цвета и света, от жары и той невыносимой легкости во всем теле, когда хочется то ли бежать куда-то сломя голову, то ли упасть навзничь на прохладную перину и не двигаться.

– И что же нужно, чтобы вас нанять?

Нога у меня проскользнула по натертому до блеска паркету, но Крысолов успел подхватить меня и превратить падение – в па.

– Не так уж много. Первое и самое главное – меня нужно заинтересовать. Я не стану браться за скучную работу… – лукавая улыбка так и проступала сквозь слова; но из-за маски, увы, ее нельзя было увидеть – только представить. Впрочем, воображение рисовало картины даже более волнующие, чем глаза. – Во-вторых, мне нужно предложить достойную оплату. Это все глупости, что меня якобы интересуют лишь деньги. Деньги я беру с жадин, потому что для таких людей ничего дороже золота нет. Гораздо интереснее попросить то, с чем жалко расставаться. У властолюбивого мэра – его должность, у отца, мечтающего выгодно выдать замуж единственную дочь – ее руку и сердце, у невинной девушки – поцелуй… нет, тут я погорячился, каюсь. С поцелуями девы расстаются охотно. И не только с ними.

– О.

Предмет разговора становился все более туманным и волнующим.

– Кажется, я смутил вас, леди. Прошу простить, – без малейших следов раскаяния повинился Крысолов.

– Ничего страшного. Очень… м-м… поучительная история. Теперь я вижу, что нанимать вас лучше только в самом крайнем случае.

Я прикусила язык, но поздно – двусмысленность уже прозвучала.

Крысолов рассмеялся:

– Конечно. В самом крайнем. Когда без меня уже обойтись совершенно невозможно.

– Я запомню. А как вас найти в случае необходимости? – поинтересовалась я шутливо. – Писать в Алманию, в этот городок… Эрцгем?

– Нет нужды, – Крысолов с поклоном отступил назад. – Я всегда буду рядом.

Меня как молнией прошило.

Музыка смолкла.

Танец был окончен.

– Мы знакомы? – спросила я, холодея.

«Всегда буду рядом» – слова за гранью простого флирта. Чутье хозяйки кофейни подсказывало мне, что Крысолов говорит правду. Вот только привкус у этой правды был неприятным. Что-то неизбежное, фатальное, душное проступало в интонациях… Речь человека, уверенного в своих правах на что-то – или на кого-то.

Пары вокруг начали расходиться, смеясь, флиртуя, беседуя ни о чем. Звуки бала накрыли меня, как волна, и внезапно я осознала, что последние четверть часа была настолько погружена в беседу, что даже мелодию едва могла слышать. Вел Крысолов – и в танце, и в разговоре, причем вел умело.

Вопрос – к чему?

– Мы знакомы? – повторила я настойчивее.

– Вы меня совсем не знаете, – он помедлил, но потом все же отпустил мою руку. – А я знаю вас недостаточно хорошо. Простите меня. Я, кажется, перешел грань допустимого, – голос его вновь зазвучал по-алмански отрывисто. Я хотел бы извиниться, и… вы подарите мне еще один танец?

– Конечно, – ответила я прежде, чем успела осознать собственные слова.

Что ж, обещание нужно держать.

– Тогда следующий вальс – мой. Никому не отдавайте его, – горячо прошептал Крысолов. Похоже, он опять улыбался – там, под этой своей медной маской, скрывающей все, кроме чувств. – А я, с вашего позволения, пока исчезну. Не люблю, когда за мной следят. Назовем это «навязчивой тенью прошлого».

– Что? – удивленно переспросила я, и Крысолов рукою указал куда-то за мое плечо.

Растерянно обернувшись, я увидела высокую, сухопарую явно немолодую женщину в лиловом платье, пристально рассматривающую нас через лорнет. Чем-то она показалась мне знакомой… А потом в глаза бросилась вышивка на рукаве – два оленя, сплетающихся рогами, и все сразу стало ясно.

Герб Рокпортов, пусть и слегка искаженный.

– О, не беспокойтесь, Крысолов, – произнесла я, рассмеявшись. – Эта женщина – что-то вроде моей дуэньи. Она приглядывает за мною и не дает в обиду… Крысолов?

Но его уже не было нигде поблизости. И даже в толпе я не могла различить приметный черно-красный сюртук…

«Испарился, – подумала я, и меня пробрала дрожь. – Ну и повадки. Святая Генриетта, как он похож на Сэрана!»

От этой мысли мне стало совсем дурно, и я принялась обмахиваться веером. К счастью, никого из окружающих такое поведение не удивляло – в зале и впрямь было душновато.

– Что ж, если уж кавалер скрылся, стоит заняться делом, – приняла я волевое решение и решительно направилась к даме в лиловом платье. При ближайшем рассмотрении это действительно оказалась дядина экономка – женщина без возраста и особых примет с невыразительными рыбьими глазами. Она, похоже, и не скрывалась особенно, но разглядеть ее среди прочих гостей – разряженных в пух и прах, шумных и суетливых – было нелегко. – Миссис О'Дрисколл, если я не ошибаюсь?

Она со вздохом опустила лорнет.

– Не ошибаетесь. Чем я могу быть вам полезна, леди Виржиния?

Дело – не флирт, тут я сориентировалась мгновенно.

– Мне нужно срочно переговорить либо с детективом Норманном, либо с маркизом Рокпортом. Это касается незваных гостей на балу. Кажется, один из присутствующих здесь джентльменов видел весьма подозрительную даму. Отведите меня к Эллису или к дяде, неважно.

Взгляд у Клары О'Дрисколл поскучнел.

– Леди Виржиния, мне даны совершенно ясные инструкции. Я не могу впутывать вас в опасные дела. Пожалуйста, доверьте мне сведения, которые вам удалось узнать, и со спокойным сердцем отправляйтесь развлекаться. Я возьму все на себя.

– Отведите меня к ним. Впрочем, если вы не знаете, где они, – с деланым равнодушием пожала я плечами, – мне, наверно, стоит самой их поискать.

Экономка горестно вздохнула.

– Прошу вас, следуйте за мной.

Я ожидала, что она отведет меня к дяде Рэйвену – к своему нанимателю и, похоже, начальнику – в прошлом. Каково же было мое удивление, когда пройдя вдоль стены за рядами кресел, через арку и галерею, поднявшись на балкон, нависающий над бальным залом, мы увидели…

…Эллиса, самым наглым образом флиртующего с какой-то девицей в вульгарном голубом платье.

Я не могла точно сказать, что именно было в этом платье вульгарного, но оно мне не понравилось буквально с первого взгляда.

– Подождите секунду, леди, – неприятным голосом произнесла Клара О'Дрисколл. – Если вас это не затруднит – пройдите, пожалуйста, обратно в галерею, к портрету Гутры Смелого, совершающего четвертый подвиг. Я пока разрешу… некоторые трудности.

Как-то некстати вспомнилось, что четвертым подвигом доблестного Гутры было изобличение неверной жены Императора Ганского. Впрочем, вряд ли миссис О'Дрисколл имела в виду именно это; важней то, что упомянутый ею портрет Гутры находился в нише напротив большого окна ровно посередине галереи. Незаметно подойти к нему было невозможно, а вот любой человек, находившийся у картины, легко мог наблюдать за входами и выходами в галерею, оставаясь в тени.

Эллис появился через несколько минут и, как положено настоящему детективу, разгадал мое настроение по одному только изгибу губ:

– Вы все не так поняли, Виржиния, – торжественно заявил он. – Я по работе общался. Видите ли, эта леди чересчур липла к марсовийским дипломатам, и я решил, что неплохо было бы ее проверить… Вы верите мне?

– Разумеется, – кивнула я царственно и, когда Эллис самодовольно улыбнулся, добавила как бы невзначай: – Как можно заподозрить вас в пустом флирте! Честно говоря, я вообще в последнее время начинаю думать, что женщинами вы не интересуетесь.

– Интересуюсь! – горячо возразил Эллис и неохотно сознался: – В свободное от работы время. Ладно, Виржиния, я уже проникся и раскаялся. Перейдем к делу. О чем вы поговорить-то хотели?

Надуманную обиду у меня как ветром сдуло.

– Эллис, я тут встретила баронета Фаулера. Помните его? Так вот, он говорит, что ему пришлось танцевать с очень подозрительной леди. Маленькая, хрупкая, при этом пытается вести в танце, а голос у нее низкий и хриплый, как будто простуженный.

Детектив хищно подался вперед.

– Особые приметы?

– Особые? Гм… – я задумалась, получше вспоминая рассказ Фаулера. – Пожалуй, только розовое платье с кринолином. Только, небесами вас заклинаю, не перепутайте ее с леди Абигейл!

– Пф! Постараюсь, – весело фыркнул Эллис. Глаза у него загорелись от азарта. – Ну-с, пойдем! – он надвинул маску на лицо и ухмыльнулся: – Виржиния, а вы мне помочь не хотите?

Я тоскливо обернулась к северному концу галереи, где со скучающим видом поджидала меня зоркая миссис О'Дрисколл, и вздохнула.

– Боюсь, маркиз будет против.

– Не будет. Вот увидите, – серьезно пообещал Эллис. – Ну же, идемте. Заодно покажете мне своего Фаулера, если заметите его. Искать подозреваемых со свидетелем гораздо удобнее, чем с одними словесными описаниями, полученными к тому же из третьих уст.

И, прежде чем я хоть что-то ответила, он ухватил меня за руку и потащил вперед. Миссис О'Дрисколл ринулась было за нами, но тут у нее из-за спины выскочила та самая девица в голубом и принялась взволнованно тараторить.

Эллис, мельком взглянув на них, усмехнулся.

Мне в голову запоздало пришла мысль, что, возможно, он не лгал, когда говорил, что общается с этой девицей исключительно в интересах дела… только лукавил немного. Похоже, она была не подозреваемой, а помощницей.

Ближе к залу детектив степенно замедлил шаг и отпустил мою ладонь.

– Значит, так. Сейчас мы выйдем поодиночке, – вполголоса начал он объяснять прямо на ходу. – Вы сразу ступайте к маркизу. Я в последний раз его видел в правом углу зала, недалеко от колонны. Там еще под одной дамой кресло развалилось, так что прямо посреди ряда получилась дырка… Словом, найдете. Ваш маркиз там с какими-то скучными лордами обсуждал то ли политику, то ли скачки – в общем, речь шла про то, что недальновидные торопыги могут и шею свернуть невзначай. Подойдете к нему, как-нибудь отзовете в сторону…

– Как я это сделаю? – деликатно прервала я поток словоизлияний Эллиса. – По правилам этикета даже на маскараде леди не может подойти и первой заговорить с мужчиной, а уж тем более – отозвать его в сторону. Если, разумеется, речь идет не о супругах.

– Используйте какие-нибудь женские штучки, – хмыкнул Эллис. – Ну, там взгляд пристальный, взмах веером… В общем, чего вы ко мне с вопросами пристаете, кто тут у нас женщина – вы или я?

– Я.

Нет, сегодня мне определенно было не поспеть за логикой Эллиса.

– Ну, хоть в чем-то у нас согласие, – удовлетворенно кивнул он. – Подойдете к маркизу, отзовете его в сторону и расскажете ему все то же самое, что и мне. Я пока пройдусь по залу и осмотрюсь. Конечно, народу сегодня много, но розовый кринолин – не такая уж распространенная вещь. Постараюсь разыскать эту подозрительную дамочку своими силами. Если получится – найду вас и передам устное сообщение маркизу.

Я нахмурилась.

– Почему через меня?

Эллис остановился и сердито оглядел меня.

– Потому что я здесь инкогнито, разве не понятно? Вы можете беседовать с кем угодно, не вызывая подозрений. Но маркиз Рокпорт – другое дело, особенно сегодня. Вы можете возразить, что немногие знают о его службе на благо Короны. Это верно, однако сейчас мы, возможно, имеем дело с нераскрытым шпионом в стане «ос». Поэтому нужно соблюдать крайнюю осторожность. Крайнюю, понимаете? Никто не должен заподозрить, что расследование ведется сразу по двум каналам.

– Разумно, – вынужденно согласилась я и встрепенулась, вспомнив кое-что важное. – Эллис, а как мне узнать дядю Рэйвена? Он не сказал, какой у него будет костюм.

Детектив поперхнулся смешком и ободряюще хлопнул меня по плечу:

– Вы узнаете его, Виржиния. Поверьте мне.

Как мы и условились, я вышла в зал первой. Эллис пока задержался на лестнице – он хотел попросить миссис О'Дрисколл осмотреться в зале и поискать даму в розовом кринолине. Вполне логично: рыбьи глаза экономки были зорче, чем у иного орла, и подмечали мельчайшие детали.

Я же не настолько доверяла своей внимательности, особенно после танца с Крысоловом, основательно выбившего меня из колеи. А потому сомневалась в том, сумею ли найти дядю Рэйвена среди других гостей бала. Конечно, была одна верная примета – рост в сочетании с комплекцией; вряд ли даже во всем Бромли отыскалось бы еще хоть с десяток таких же высоких и худых, как палка, мужчин. На моей памяти только сумасшедший парикмахер, мистер Халински, мог бы посоперничать с дядей Рэйвеном. Но то в обычной жизни. А на маскараде высокие каблуки и платформы, пышные одежды и вычурные шляпы изрядно сбивали с толку.

Так я размышляла, направляясь в указанную Эллисом часть зала. Но стоило только подойти поближе и увидеть нескольких джентльменов, беседующих у колонны, и все мои сомнения как рукой сняло.

Лишь один из ряженых мог быть дядей Рэйвеном.

Тот, что носил костюм Врачевателя Чумы.

Старинные туфли – черные, остроносые, пошитые из мягкой кожи; одеяние цвета сажи, схожее с монашеским – длинное, в пол, с воротником-стойкой, сверху сидящее очень плотно, по фигуре, а от талии слегка расходящееся, наподобие юбки; знакомая уже шляпа – с узкими полями и прогнутой тульей; и, наконец, птичья маска с вытянутым клювом…

Поверх маски маркиз надел очки.

Те самые, приметные, с темно-синими стеклами.

Поперхнувшись смешком, я поспешила отвернуться, чтобы скрыть приступ неуместного веселья за покашливанием.

– …прошу прощения, господа, – донеслось до моего слуха бархатно-вкрадчивое. – Я вижу леди, которая любезно согласилась подарить мне следующий танец.

Я улыбнулась в сторону. Надо же, даже не пришлось думать, как бы отозвать маркиза в сторону. Увидев меня, он сам поспешил навстречу.

Эллис, как всегда, оказался прав.

– Прекрасная ночь, Виржиния. Но вы прекраснее.

– Ваш костюм, дядя, тоже потрясает воображение, – со смехом обернулась я. – Но не слишком ли вы уверены в себе? Что, если я уже пообещала этот танец кому-нибудь еще?

– Тогда ему придется отступиться, – улыбнулся маркиз одними губами. – Так или иначе, я ваш жених, а значит у меня особенные права.

– Ах, если за внимание дамы соперничают два кавалера, ей предписывается отказаться от обоих приглашений, – напоказ вздохнула я. – Впрочем, не извольте беспокоиться. Я нарочно искала вас.

– Ради танца? – предположил дядя Рэйвен. В голосе его скользнули нотки приятного удивления. Мне стало совестно разочаровывать, и я поспешила кивнуть:

– Да, конечно. Жаль было бы, если б мы сегодня не провели вместе ни одного танца. А еще мне нужно с вами поговорить. Это касается дела.

Маркиз инстинктивно повернул голову, как будто хотел осмотреться, но сдержался, чтоб не привлекать ненужное внимание.

– Тогда дождемся танца, моя леди, потому что… – он многозначительно умолк.

«…потому что никто не подслушает, если мы будем постоянно двигаться», – закончила я про себя. А вслух беспечно прочирикала:

– Ах, танцы! Я так люблю танцевать! – чем, кажется, изрядно повеселила дядю.

Еще с минуту мы обменивались светскими любезностями. А потом распорядитель бала объявил «Пастораль», и заиграла музыка. После первых же па я почувствовала себя уверенней и начала вполголоса пересказывать маркизу все, что узнала от Фаулера. Кажется, информация оказалась ценной. Но, увы, мне самой это вышло боком.

Дослушав до конца и немного поспрашивав о деталях, маркиз «утанцевал» меня за колонну а там… оставил в одиночестве.

Какая досада.

– И вы так поступаете со своей невестой? – прошипела я ему в спину на прощание. – Сидеть в кресле и изображать обморочную даму, кавалер которой убежал за прохладительными напитками – просто унизительно!

– Юная леди, это ради Короны, – ответил дядя Рэйвен, и я только вздохнула. Когда в его речи появлялось это вот старомодное «юная леди», спорить было бесполезно.

Постепенно становилось понятно, за что леди Милдред на самом деле недолюбливала маркиза.

Танцевать расхотелось окончательно. К тому же близился уже час ночи, а меня всегда в это время начинало клонить в сон. Решив не дожидаться дядю Рэйвена – если понадобится, он все равно найдет искомое хоть под землей – я поднялась наверх, на балкон над залом, туда, где застала Эллиса с девицей в голубом платье. Это оказалось на удивление уединенное местечко. По дороге мне пришлось вежливо отказаться от двух приглашений на танец, сославшись на то, что я уже занята; но тут не было ни человека.

Впрочем, неудивительно. Не всякий захочет преодолеть такой длинный путь, чтобы попасть туда, где ни потанцевать, ни присесть нельзя. Даже влюбленные предпочитали уголки, лучше укрытые от чужих глаз, чтоб там поворковать всласть.

А вот мне балкон, пустой и свободный, понравился. Отсюда можно было незаметно наблюдать за всем залом, удобно облокотившись на перила.

Праздные мысли бродили в голове, как молодое вино – и так же пьянили.

«Интересно, а можно ли разглядеть Крысолова с высоты? У него приметный костюм…»

Я сощурилась.

Там, внизу, в зале, дамы в бальных платьях напоминали экзотические цветы. Некоторые кавалеры, впрочем, тоже, хотя традиционно мужская одежда была выдержана в более скромных тонах. Несколько раз мне казалось, что я вижу знакомых – Эмбер Вайтберри в пиратском наряде, «Яблочную Фею» Абигейл, никконские шелка Эллиса… Но почти всякий раз это оказывался кто-то другой.

«Сколько же здесь похожих костюмов! Одних пиратов штук шесть. Да уж, фантазией высший свет не блещет».

Так или иначе, мысль, что леди в белом, подобных мне, почти не было, грела душу.

«А в черно-красном пришли многие. Конечно, ведь это были цвета Эрдингов, а нарядиться королем ушедшей эпохи – самое простое, что может прийти в голову. Но так Крысолов может легко затеряться среди десятков похожих на него мужчин…»

Я прикусила губу. Щеки у меня горели.

«Вот любопытно… он действительно сумеет меня найти? Даже здесь?»

Думать об этом было волнительно. И совершенно безопасно – ведь вряд ли наш невинный флирт имел бы шанс на продолжение в будущем. Крысолов, скорее всего, либо иностранец, не знающий аксонских традиций и не ведающий, что творит, либо молодой повеса. И в том, и в другом случае не след мне общаться с ним. Cейчас, на маскараде в ночь Сошествия, мы все можем почувствовать себя немного свободней, поддаться очарованию воображения и ненадолго поверить в сказку – хоть бы и в сказку о судьбе и о любви с первого взгляда.

Украдкой вздохнув, я прикрыла глаза.

«Река» – контрданс, который намеренно разделяет партнеров. За весь танец мы с Крысоловом едва ли с минуту продержались за руки, да и смотрели по большей части в разные стороны. И то моя голова наполнилась сладким дурманом. А ведь вальс – это те же объятия, только в движении. Неприлично близко друг к другу…

Крысолов укутан тайной; о нем известно лишь то, что у него теплые руки, вкрадчивый голос с изменчивым акцентом и тысяча таинственных историй в рукаве. В последний раз сказки мне рассказывала леди Милдред, лет десять назад, но это было совсем… другое.

Я будто сама оказалась в сказке с запутанным сюжетом.

«Крысолов выручил меня из затруднительного положения, а я рассердилась на него за какую-то оговорку в романтически-бессмысленном стиле, и сбежала. А теперь стою здесь, брошенная собственным женихом. Нет, конечно, грех жаловаться, у дяди Рэйвена ведь работа…»

У меня вырывался еще один вздох.

Да, это правильно. Развлечения развлечениями, но нужно помнить о том, что и Эллис, и дядя Рэйвен здесь по делу, а значит я должна держаться от них в стороне, если хочу по-настоящему отдохнуть и – что уж отпираться – поддаться романтическому наваждению.

Отчего-то мне вспомнился вдруг Лайзо – та самая наша первая встреча, когда он, босой, нахальный, ошеломительно прекрасный, заявился наниматься мне в водители. Тогда я, помнится, тоже была очарована. Но волшебство момента исчезло, стоило мне только понять, что Лайзо – авантюрист, мошенник и обманщик, сын Зельды-гадалки из ужасного и порочного Смоки Халлоу.

Так же и здесь. Крысолов будет завораживать меня лишь до тех пор, пока он останется только именем из легенды и образом, придуманным мной самой.

– Ну, хватит мучать себя, Гинни, – пробормотала я под нос и вздрогнула – до того похоже на Милдред это получилось. – Можно ведь помечтать одну ночь. В конце концов, сегодня Сошествие. Должно же хоть какое-то чудо снизойти и в мою жизнь.

Я открыла глаза, вновь уставилась вниз – и ахнула.

Там определенно происходило что-то странное.

Двое мужчин – один наряженный слугой, другой в костюме гвардейца – пытались вывести из зала какую-то невысокую пухленькую даму в необъятном розовом платье. За ними семенил высокий, далеко не молодой щеголь в военном мундире и причитал, заламывая руки. Откуда-то сбоку к ним проталкивался через толпу Эллис…

Музыка смолкла.

А потом шум зала перекрыл испуганный, хриплый, искаженный простонародным говорком… но все же определенно женский голос: